Вторая половина XVIII в. — особый период в истории старообрядчества. К концу царствования Елизаветы Петровны отношение к держателям старой веры начало меняться.

Первые самосожжения, произошедшие в конце XVII в. (1), взбудоражили умы современников. Эти «гари» оказались самыми массовыми в истории России, они послужили основой для эпи­демии «огненной смерти», продолжавшейся в России в течение всего XVIII в., включая и те благословенные времена, когда пре­следование старообрядцев заметно ослабло (2). Духовная и свет­ская власти России ответили на новое проявление недовольства в традиционном духе: после краткого замешательства (чем можно напугать стремящихся к смерти?) начались казни проповедников самосожжений и ещё более жестокие гонения. В старообрядчес­кой среде быстрым ответом на этот своеобразный вызов стало внимательное изучение аргументов самосожигателей. Вскоре весь­ма непростой с богословской точки зрения вопрос о допустимос­ти самосожжений и иных форм самоубийства стал одной из цент­ральных тем в дискуссиях старообрядческих наставников (3).

Середина XIX в. стала переломным этапом существования старообрядчества в Карелии. Далеко позади остались "героические" времена крупнейшего центра старообрядчества на Европейском Севере России - Выговского "общежительства", когда старообрядческая пустынь словно чудом сохранялась во враждебном ей "никонианском" мире. "Выгопустынное общежительство" в первой половине XIX в. стало для современников своеобразным связующим звеном с предшествующим столетием - периодом наивысшего подъема старообрядческой культуры в Карелии. Ностальгию по безвозвратно ушедшим временам старообрядцы ощущали длительное время. Но относительное единство среди старообрядцев Карелии во второй половине XIX в., с прекращением существования авторитетной старообрядческой киновии, исчезло навсегда.

В основе противостояния между старообрядчеством и, как принято говорить, «господствующей церковью» лежала, конечно, борьба за умы и сердца прихожан. Эта борьба наиболее отчетливо выражалась в «требоисполнении»: и старообрядцы, и приходское духовенство претендовали на совершение церковных обрядов (в особенности крещения, покаяния и погребения), рассматривая обряды, совершенные представителями конфессии-соперницы как «паче осквернение».

Имеющий крестьянские корни древний род куп­цов-промышленников, именитых людей, баронов и графов Строгановых дал России много славных имен. Получив от Петра I в самом конце XVII в. земли по правым притокам Камы - Инве и Обве, Строгановы более чем на два века связали историю своего рода с Верхокамьем, где с середины XIX в. развернул активную хозяйственную и социальную деятельность граф Сергей Григорьевич Строганов (1794-1882) - видный го­сударственный и общественный деятель своего времени.

Одним из любимых детищ графа в Верхокамье стала десяти­летняя кампания по ликвидации «излишних изгородов» (ограж­дений) на крестьянских полях. Пашня и покосы в этих краях традиционно огораживались для защиты от домашних и диких животных.

Здесь они живут по своим канонам, вдали от больших городов... Может показаться удивительным, но в Боливии живут десятки русских крестьянских семей, объединенных верой. Это колония староверов или старообрядцев. Многие века они жили в России, в том числе и в Сибири.

Именно в истории Выговской старообрядческой пустыни мы находим первый опыт активного участия старообрядцев в торговой деятельности и прежде всего в торговле хлебом.

Чем привлекла нас эта книга? В 1928 году С.В.Рацевич был направлен в качестве инструктора по внешкольному образованию в Причудье - район Эстонии, населенный староверами. Человек неверующий и абсолютно светский, С.В.Рацевич приехал в Причудье с целым набором стереотипов относительно староверов. Для него они были яростными фанатиками, препятствующими "культурно-просветительной работе". Но несмотря на это предвзятое отношение, С.В.Рацевич, как честный журналист,  не мог  не  восхищаться стойкостью староверов, их  трудолюбием,  смелостью и мужеством старообрядцев-рыбаков (глава "Красные горы") или одухотворенностью и талантом староверческого иконописца Пимена Максимовича Софронова, в доме которого ему довелось жить (глава "Тихотка"). В книге немало интересных подробностей о повседневной жизни и обычаях  эстонских староверов в 1928-1929 гг. Думаем, что  любознательному  читателю  главы из книги Рацевича будут интересны.

Вы сохранили дух, веру, которая пришла на Русь во времена князя Владимира, и храните эту веру. И наконец-то вы приобрели дом, где вы можете справлять службу, вы можете молиться, вы можете встречаться, общаться в молитве.

Освятив по христианскому обычаю почин предстоящаго святаго дела молитвою, я имею честь обратиться к Вам, многоуважаемые отцы наставники и добрейшие их сотрудники, а также и почтеннейшее собрание.