Казачий «вентерь»
Со слов московских старообрядцев-старожилов, П.И. Мельников-Печерский упомянул в «Очерках поповщины» о пребывании на Рогожском кладбище казаков атамана Матфея Ивановича Платова, который подарил прихожанам походную церковь: «С 1813 года литургии на Рогожском кладбище совершались хотя и редко, в большие только праздники, но без особых предосторожностей и притом в самих часовнях, в алтаре которых раскидывали освященную палатку. Это завелось вот по какому случаю. По изгнании Наполеона из Москвы столицу заняли донские казаки, в числе которых много было старообрядцев. Рогожские попы исправляли им требы, а войсковой атаман граф Платов, сам тоже старообрядец, оставил, как уверяли впоследствии рогожцы, на кладбище походную церковь, освященную во имя Пресвятой Троицы. Тогдашний начальник московской столицы (Шелапутин. — В.Б.) дал им словесное разрешение служить в этой церкви обедни». Говорили, что эту церковь Платов брал с собою в походы против Наполеона, при ней был постоянный священник.
Платов родился в Старо-Черкасской станице области войска Донского в 1753 году. Участвовал в сражениях против крымских татар, в боях на Кавказе, во время русско-турецкой войны — в осаде Очакова, штурме Измаила под командованием Суворова. В августе 1801 года был назначен войсковым атаманом войска Донского и вскоре возведен в чин генерал-лейтенанта. В кампанию 1807 года против французов командовал всеми казачьими полками, отличился в боях с турками, и в сентябре 1909-го удостоин чина генерала от кавалерии. Донские земли в конце XVII–XVIII веков особенно активно заселялись старообрядцами, бежавшими на окраины России.
Во время Отечественной войны Платов командовал казачьими полками на границе, прикрывая отступление русской армии. Отходя, казаки беспрестанно налетали мелкими группами на обозы противника, громя их и мгновенно исчезая, совершали рейды по тылам. Бой под местечком Мир (ныне Гродненская область, Беларусь) был одним из первых серьезных арьергардных сражений. Казаки Платова разыграли бегство и заманили в засаду неприятельских уланов. Этот старый тактический прием назывался «вентерь». Есть известная картина русского художника Виктора Викентьевича Мазуровского «Дело казаков Платова под Миром 9 июля 1812 года», посвященная этим событиям. На первом плане — отступающие казаки, мчащиеся во весь опор по полю, по высокой траве и цветам, через маленькие копёнки — символы мирного труда, но один уже оглядывается назад и готов повернуть лошадь вспять: настал черед атаки, а сосед его, вооруженный пикой, уже поворачивает коня... Под Миром против казаков Платова сражались польские уланы, стоявшие на стороне Наполеона. Их потери превысили 300 человек (в том числе 250 пленных, «перераненных), у Платова — 25 человек убитыми и ранеными. На другой день произошло еще одно сражение. Убедившись, что теперь «вентерь» не получится, Платов пошел в прямую атаку и после шестичасового боя снова смял польские полки. Его потери составили 50 убитых и 100 раненых, противник же потерял 600 человек (включая 250 пленных)20.
В день Бородинского сражения полки атамана Платова и генерала Федора Уварова получили приказ нанести удар на левом фланге противника и отвлечь его от атак на Багратиона. На проведении удара настоял сам Платов. Современный исследователь так подводит итоги атак: «Неуспех рейда был обусловлен малочисленностью русской кавалерии, сложным рельефом местности, неумелым проведением маневра, отсутствием единого командования, неэффективностью действия одной легкой кавалерии против пехотных каре. Вместе с тем неприятель, опасаясь за свою коммуникацию, приостановил атаки на два часа, что позволило российскому командованию подтянуть резервы, перегруппировать силы и приготовиться к дальнейшей обороне»21. Значительных сил противника отвлечь не удалось. Виновником неудачи Кутузов считал Платова, казаки которого «не сработали» в полную силу из-за «дурных распоряжений и нетрезвого состояния» их командира в тот день. Из всех высших военачальников только Платов и Уваров не были представлены за Бородино к награде. Но биографы донского атамана обращают внимание на сложные личные взаимоотношения Кутузова и Платова и на факты: «не действовавшие» участники рейда оттянули на себя более 23 тысяч солдат Великой армии; кроме того, если к концу Бородинского сражения силами всех русских войск было взято в плен около тысячи человек, то половина от этого числа приходится на долю казаков Платова и Уварова22.
После Бородина Платов прикрывал отступающую русскую армию. Затем атаман был вообще отстранен от командования, но через месяц получил летучий казачий корпус из донских ополченских полков. Ему еще предстояло множество боев: под Малоярославцем, при Колоцком монастыре, Вязьме, Смоленске, под селом Красным, Вильно и Ковно. К концу декабря 1812 года последние остатки армии Наполеона были изгнаны из России. За тысячеверстный переход от Малоярославца до границ Пруссии казаки захватили у французов 548 орудий, огромное количество обозов с вещами, награбленными в Москве, до 70 тысяч солдат и офицеров пленными. Казаки атамана Платова продолжали воевать за пределами страны. Они совершили набег на Берлин, заняли несколько городов. В крупнейшем сражении под Лейпцигом взяли в плен кавалерийскую бригаду, 6 батальонов пехоты и 28 орудий.
В 35-м номере журнала «Церковь» за 1912 год была помещена статья «Герой Отечественной войны старообрядец атаман Платов». «Очень немногим известно, — говорилось в ней, — что граф Платов был старообрядец. По обстоятельствам того времени и по тому положению, которое Платов занимал, он вынужден был скрывать свою принадлежность к старообрядчеству»23. Но, кроме устных свидетельств, на которые опирался П.И. Мельников-Печерский, а вслед за ним — анонимный автор этой статьи, других подтверждений тому пока не выявлено. Наоборот, есть и обнаруживаются новые документы, дающие основание усомниться в принадлежности полководца к старой вере24. Скорее всего, редакция некритично подошла к указаниям П.И. Мельникова-Печерского. Нет свидетельств, что перед смертью Платов позвал к себе старообрядческого священника. Панихида по нему прошла в соборной церкви Новочеркасска25. А вот то, что открытая принадлежность к старообрядчеству могла закрыть продвижение по служебной лестнице, в государственной службе, это действительно так. Пример Шелапутина скорее исключение.
Но если старообрядчество атамана Платова можно оспаривать, то героизм и доблесть донских казаков-старообрядцев очевидны. Бесспорно, Платов пользовался у них огромнейшим уважением, и, видимо, в том числе за то, что ценил, знал, уважал религиозные взгляды и потребности своих бойцов. Был им как свой. «Слуга царю, отец солдатам» — строки эти применимы не только к безымянному лермонтовскому полковнику, но и к генералу Платову. Отец и сын должны жить одним духом. Раз уж пошла молва, что Платов старообрядец, так, наверное, дыма без огня не было.
В своем 38-м номере журнал «Церковь» вернулся к статье о Платове. Редакция получила письмо от читателя Тимофея Козьмина, который пожелал ее дополнить. Он привел другие устные свидетельства о том, что атаман Платов молился в старообрядческой церкви. «По берегам Дуная, около Гирсова, — писал он, — имеются многие старообрядческие поселения. Это так называемые некрасовцы, бывшие казаки, бежавшие из России от злополучных религиозных преследований. Когда граф М.И. Платов, командуя русской армией в Молдавии, появился со своей армией здесь, то местные поселенцы, как знатоки местности, много способствовали ему при взятии крепости Гирсова. Особенно большие услуги оказали графу Платову жители селения Камня, ныне переименованного румынами в Каркалий. Тогда сказанное селение было цветущим в религиозном отношении. Были здесь старообрядческие священники и имелась прекрасная церковь во имя св. Живоначальной Троицы. Граф Платов приходил молиться в эту церковь, посещал жителей селения, своих соотечественников, и в знак своего благоволения к ним пожертвовал в их храм находившееся при нем в походе св. Евангелие патриаршего издания (то есть изданного при патриархе Иосифе Московском. — В.Б.), сделав на нем собственноручную надпись. Евангелие это и до сих пор хранится здесь как драгоценный дар. Рассказы о пребывании здесь графа Платова и сделанном им подарке я слыхал от местных старожилов, Евангелие же с собственноручной надписью графа я видел сам лично»26.
Выходцем из старинного старообрядческого рода станицы Пятиизбянской был сменивший Платова в должности войскового атамана Андриан Карпович Денисов. И станица Нижне-Чирская, куда переехал он в семилетнем возрасте, тоже старообрядческая. Денисов участвовал в походе на Крым, в войне с Турцией, штурме Измаила, в польскую кампанию 1794 года — в пленении Тадеуша Костюшко. За его плечами поход в Персию в 1796-м, Итальянский и Швейцарский походы в 1799-м вместе с А.В. Суворовым. От рядового казака он дослужился до генерал-майора. В 1812-м под руководством Денисова было сформировано и отправлено на театр военных действий 26 казачьих полков и артиллерийская полурота из шести орудий. Непосредственного участия в боевых действиях он не принимал. В 1813-м Денисова произвели в генерал-лейтенанты. На портрете он изображен с большой окладистой бородой.
Хлеб-соль антихристу
Долгое время старообрядчество оставалось явлением закрытым, таинственным. Это, а также невозможность отвечать на клевету (своих-то журналов и газет нет), способствовало появлению множества мифов. У того же П.И. Мельникова, например, тут и там старообрядцы печатают фальшивые деньги. Но это мелочь, есть вещи похлеще. После 1905 года, когда был обнародован высочайший императорский указ «Об объявлении начал веротерпимости», появилась возможность разоблачать небылицы. Однако они по-прежнему оставались живучими.
В 1912 году к юбилею Отечественной войны московским издателем И.Е. Селиным был выпущен комплект почтовых карточек с иллюстрациями художника И.М. Львова. На одной из них изображены три старца, стоящие перед Наполеоном на коленях, преподнося ему с потупленными головами хлеб-соль на расшитом рушнике. На обратной стороне открытки следовала надпись: «Депутация старообрядцев Рогожского кладбища к Наполеону. Старообрядцы Рогожского кладбища с почетом встретили Наполеона, поднесли ему хлеб-соль и выпросили у него разные льготы».
По поводу издания карточки резко выступил в «Церкви» старообрядческий публицист Федор Ефимович Мельников. Отражая клевету, он писал с резкостью, порой ему присущей, что «невежественный Львов, как видно, совсем не знает историю старообрядчества, плохо он знает и о наполеоновском нашествии на Россию; но что всего поразительнее, он даже не знает, что в настоящее время представляет собою Рогожское кладбище. Наших московских читателей мы просим обратить внимание на помещенный здесь рисунок Львова. Он срисовал стену и ворота не Рогожского кладбища, которого он, очевидно, никогда не видел, а Преображенского, принадлежащего безбрачным беспоповцам. Нарисовав беспоповцев, г. Львов почему-то нашел нужным изобразить в их воротах какого-то архимандрита в никонианском клобуке. Беспоповцы во главе с попом — разве такая курьезная картина не свидетельствует о более курьезных способностях недогадливого художника? Известно, что многие беспоповцы признали Наполеона за последнего антихриста, они даже насчитывали антихристово число 666 в имени Наполеонтий»27.
Тут надо пояснить, что и тогда, и сейчас старообрядцы пользуются в церковном обиходе славянскими цифрами. Каждая буква славянского алфавита в то же время обозначает какую-либо цифру или число. Ф.Е. Мельников сопоставил цифровые значения букв русского алфавита и их арабские значения, показав, как из имени французского завоевателя складывалось число зверя:
н (50) + а (1) + п (80) + о ( 70) + л (30) + + е (5) + о (70) + н (50) + т (300) + i (10) + + й (не обозначает ничего, 0) = 666.
Характерная особенность публицистического стиля Ф.Е. Мельникова — нападать в ответ. «Их, бедных, — продолжает он о беспоповцах московского Преображенского кладбища, — господин Львов поставил на колени пред этим антихристом. Не старообрядцы, а духовенство господствующей церкви преклонилось пред Наполеоном: архиеп[ископ] Могилевский Варлаам и 2/3 духовенства Могилевской епархии, как свидетельствует официальное расследование, присягнули французскому императору и поминали его в своих службах (см. «Русская старина» за 1908 год). Уж не Варлаама ли Могилевского г. Львов изобразил в воротах Преображенского кладбища стоящим в клобуке?»28.
В декабрьском номере «Русской старины» за упоминаемый 1908 год была опубликована статья А.Н. Сергеева «Присяга Наполеону и моление за него в Могилевской епархии». Имеется в виду архиепископ Варлаам (Шишацкий), присягнувший на верность французскому императору после взятия Могилева. За ним последовало две трети его епархии. Французского завоевателя начали поминать на литургии. После освобождения города по личному указанию Александра I Синод рассмотрел дело Варлаама и принял решение об низвержении его из сана. Священников оставили при своих местах, только наложили епитимью. Факт, конечно, из ряда вон выходящий. Но в то же время были случаи, когда священники проявляли подлинный героизм на полях сражений, воодушевляя солдат, шли вместе с ними с крестом в руках в первых рядах, под пули, которые, как известно, не разбирают, кто ты. За конкретными примерами можно обратиться хотя бы к недавно вышедшей книге Дмитрия Петерса «Памятники фалеристики о подвигах и отличных деяниях россиян в борении с Наполеоном» (М., 2012).
Слухи о пособничестве французской армии преследовали цели дискредитировать старообрядцев. Появились сообщения, будто московские федосеевцы преподнесли Наполеону глубокую тарелку, наполненную золотыми монетами, даже подвели ему быка с позолоченными рогами, и император благосклонно принял все эти дары. Будто отслужили торжественный молебен в связи с его вступлением в Москву. И не то чтобы мало кому известный художник Львов, но даже Михаил Васильевич Нестеров, иллюстрировавший книгу П.В. Синицина о Преображенском, подготовил для нее рисунок, как старообрядцы отправляют в занятый Наполеоном кремль золоторогого быка и деньги29.
Правда во всей этой истории только в том, что возле Преображенского кладбища дежурил французский караул, какие были повсюду, тем более что кладбищенские строения не горели. И, по устным свидетельствам, на недолгое время здесь раскинулся лазарет, какие тоже устраивались в других местах Москвы. Не исключено, что волей-неволей оставшиеся кладбищенские жители вынуждены были кормить солдат.
Но вымышленный сюжет обрел отражение и в литературе: в повести Сергея Рыскина «Раскольники и французы», публиковавшейся с октября по декабрь 1892 года на страницах московской газеты «Русский листок». Только тут у старообрядцев вышел облом: тарелку и быка они подарили одному из приближенных Наполеона, чем были очень огорчены: не вышло лично выразить ему верноподданнических чувств. Но вскоре император сам пожаловал на Преображенское кладбище. Были и хлеб-соль, и шампанское, которое преподносили дорогим гостям преображенские насельницы, и... все такое прочее. Повесть не сильна художественными достоинствами. Все ее содержание призвано проиллюстрировать заявленную в самом начале мысль, что «федосеевцы, не останавливаясь ни перед чем, обращали или пытались обращать все государственные или общественные бедствия себе на пользу и обманывали правительство всегда и во всем, как только возможно». Как и все наследие С.Ф. Рыскина, за исключением стихотворения «Удалец» («Живет моя зазноба в высоком терему...»), повесть заслуженно канула в Лету. Старообрядческая газета «Древняя Русь», издававшаяся за пределами России, в одной из публикаций наградила писателя за всю его прозу обидным прозвищем — Крыскин.
Прошло сто лет, а миф живет. В небольшой зарисовке «Деньги тоже стреляют» его повторил Валентин Пикуль.
* * *
Просматривая книги в зале абонемента одной из библиотек, в которую я записан, взял наугад с полки черный томик, на обложке которого стояло: «1812 год... Военные дневники». Мне нравится листать книги, где читатель оставил на полях свои пометки. Интересно угадать, что и почему его привлекло. Библиотечная книга должна оставаться чистой, да, видно, не всякий удерживается.
Вот и в «Дневниках...» на многих страницах оказались подчеркивания и галочки на полях. И я попал глазами на большой отрывок, старательно подчеркнутый неровной карандашной линией:
«Артисты чрезвычайно умножились, хлебопашцы уменьшены. Дворянство слишком расплодилось, с берега моря ни шагу, а купечество многочисленно. Граждане познали роскошь, чернь не верит чудотворным, духовенство распутно, ученые привыкли мешаться в придворные интриги, привыкли брать большое жалованье, — истинных патриотов мало, а кто и оказался, так поздно; просвещение распространено и на лакея, а захочет ли просвещенный служить, не имея сам слуг? Множество училищ, но мало хорошего, настоящего, нравственного училища. Сии как будто для того, чтоб в них выучивались читать на чужих языках всю развратность и все то, что разрушает общую связь. Столицы привыкли к роскоши, привыкли ко всему иностранному, введены в них сибаритские обычаи, порокам даны другие названия, и они уже не есть пороки: игрок назван нужным в обществе, лжец — приятным в собрании, пьяница — настоящим англичанином, курва — светскою и любезною женщиною. Характер русских теперь составлен из характеров всех наций: из французской лживости, гишпанской гордости, италианской распутности, греческой ехидности, иудейской интересности, а старой характер русской называется мизантропиею, нелюдимостью и даже свинством»30. Вот так.
Строки принадлежали генералу Василию Васильевичу Вяземскому. На полях напротив последнего предложения стояли два знака: вопросительный и восклицательный. Кого-то это наблюдение задело за живое. Оторвавшись от книги, я подумал: а разве сейчас — не то же самое?!
Отечественная война обнажала вопрос о сущности национального характера, духа, духовного единения разных общественных слоев. «Вследствие изменения форм быта русский народ раскололся на два слоя... Низший слой остался русским, высший сделался европейским — европейским до неотличимости», — заметил в свое время Николай Данилевский. Раскол XVII века и последующие события, включая петровские преобразования, породили своего рода «двународие». Старообрядчество стремилось сохранить все дореформенное, вплоть до мелочей, и букву в богослужебной книге, и тот самый быт, включая такую неотъемлемую его часть, как одежда. Все русское, все дониконовское становилось святым. В старообрядчестве сложился и руководил им в той же войне 1812 года особый дух национализма, не имеющий ничего общего с национализмом политических партий. «Старообрядчество таково, как оно есть, и иным быть не может. Если оно является центром народных национальных русских сил, если оно подвергает обрусению те народности, среди которых ему приходится жить, то все это совершается само собой, без предумышленного плана и намерения. Основа жизни старообрядчества — это правда Божия, и старообрядцы по мере сил стараются осуществить ее в делах своих. Таким образом, национализм старообрядчества проникнут особым, религиозным, христианским духом, чего в “национализме” в смысле партийно-политическом, разумеется, нет»31. Слова эти почти сто лет назад писал старообрядческий публицист Иван Кириллов. Шла другая война, и национальная проблематика поднималась многими. Это «само собой» подмечали и другие. Легендарный генерал Михаил Скобелев предлагал переселить на завоеванные земли Средней Азии, в Фергану, не кого-нибудь, а именно казаков-старообрядцев, чтобы проводить обрусение этих присоединенных к России областей32.
В поиске путей духовного возрождения русская интеллигенция в большинстве своем не видела и не видит, не знает, не понимает старообрядчества. Вернемся к Отечественной войне. Иван Аксаков свою статью «В чем сила России?» начал в 1863 году так: «“Стоит только русскому Императору отпустить себе бороду, и он непобедим”, — сказал гениально Наполеон, проникая мыслию из своего лонгвудского уединения в тайны исторической жизни народов, еще темные, еще не раскрывшиеся в то время сознанию просвещенного мира. Едва ли нужно объяснять, что под символом “бороды” разумеется здесь образ и подобие русского народа в значении его духовной и нравственной исторической личности. Другими словами: пусть только русское государство проникнется вполне духом русской народности, и оно получит силу жизни неодолимую и ту крепость внутреннюю, которой не сломить извне никакому натиску ополчившегося Запада»33.
Этот-то самый «дух русской народности» стремилось всеми силами сберечь и укрепить старообрядчество, проявив его в Отечественной войне.
Примечания
1 Путь Наполеона и старообрядцы // Церковь. 1912. № 38. С. 913–915.
2 Там же. С. 915.
3 Катков М.Н. Истинный либерализм, меры, принимаемые властями в Царстве Польском, и старообрядцы в Западном крае // Имперское слово. М., 2002. С. 141–142 (Приложение к журналу «Москва»).
4 Попов А.И. Четвертаков Ермолай Васильевич // Отечественная война 1812 года. Энциклопедия. М., 2004. С. 774.
5 Попов А.И. Кожина Василиса // Отечественная война 1812 года. С. 351.
6 Попов А.И. Народная война // Отечественная война 1812 года. С. 497.
7 Боченков В.В. Места компактного проживания старообрядцев на территории Калужской губернии. Краткий обзор // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы 4-й научно-практической конференции. М., 1998. С. 136. Автор этих сведений Михаил Павлович Чельцов (1870–1931) — протоиерей, автор книг «Христианское миросозерцание», «Воспоминания “смертника” о пережитом». В 2005 году причислен РПЦ МП к собору новомучеников и исповедников российских ХХ века.
8 Лошкарева Н.П. Боровск // Отечественная война 1812 года. С. 76.
9 Попов А.И. Курин Герасим Матвеевич // Отечественная война 1812 года. С. 387.
10 Ситнов В.Ф. Династия Солдатенковых из Прокунина // Вохонский край: Краеведческий калейдоскоп. Павловский Посад, 2006. Вып. 2. С. 20.
11 Ситнов В.Ф. Где же похоронен Герасим Курин? // Вохонский край: Краеведческий калейдоскоп. Павловский Посад, 2005. Вып. 1. С. 32.
12 Юхименко Е.М. Старообрядческий центр за Рогожской заставою. М., 2012. С. 8.
13 См.: Русакомский И.К. Храм Покрова Пресвятыя Богородицы на Рогожском кладбище // Церковь. 2005. Вып. 7. С. 22–27. Указание на 1804 год в качестве даты постройки храма ныне признано неточным.
14 Юхименко Е.М. Указ. соч. С. 17.
15 Мельников П.И. (Андрей Печерский). Очерки поповщины // Собр. соч. в 8 т. М., 1976. Т. 7. С. 407.
16 Там же. С. 438.
17 [Власов П.И.] Рогожское кладбище в 1812 году // Церковь. 1912. № 35. С. 835–836.
18 Власов П.И. О старообрядцах современниках 1812 года // Церковь. 1912. № 35. С. 836.
19 «Город весь выжжен»: Письмо Т.Ф. Большакова родным от 13 декабря 1812 года / Публ. Е.Ю. Филькиной // Наше наследие. 2012. № 101. С. 56.
20 Безотосный М.В. Мир // Отечественная война 1812 года. С. 468.
21 Попов А.И. Платова и Уварова рейд // Отечественная война 1812 года. С. 572.
22 Лесин В. Атаман Платов. М., 2005. С. 237, 234.
23 Герой Отечественной войны старообрядец атаман Платов // Церковь. 1912. № 35. С. 837.
24 См. об этом статью старообрядческого священника Иоанна Севастьянова (Ростов-на-Дону) «Был ли атаман Платов старообрядцем?»: Сайт «Самарское староверие». Режим доступа: http://samstar.ucoz.ru/news/ierej_ioann_sevastjanov_byl_li_ataman_platov_staroobrjadcem/2012-01-13-5206
25 Лесин В. Указ. соч. С. 395.
26 Козьмин Т. Еще о графе М.И. Платове // Церковь. 1912. № 38. С. 916.
27 Мельников Ф.Е. Художники-исказители // Церковь. 1912. № 2. С. 42.
28 Там же.
29 Козлов В.Ф. Москва старообрядческая. М., 2011. С. 303–304.
30 Вяземский В.В. «Журнал» 1812 года // 1812 год... Военные дневники. М., 1990. С. 211–212.
31 Кириллов И.А. Правда старой веры. Барнаул, 2008. С. 54. Курсив автора.
32 См.: Зенин Н.Д. Взгляд М.Д. Скобелева на старообрядцев (казаков) //Старообрядческая мысль. 1911. № 9. С. 736–737.
33 Аксаков И.С. В чем сила России? // Отчего так нелегко живется в России? М., 2002. С. 221 (Приложение к журналу «Вопросы философии»).
В.В.Боченков
Литературный журнал "Москва", 2013, август
|
