1733-1735 гг. - период массо­вых «выгонок» российских беглых из пригранич­ных с Россией территорий Польши и столь же мас­совых последующих их переселений. Возможность для осуществления этих масштабных операций воз­никла после вступления России в борьбу за польское наследство, конкретно - после перехода 30 сен­тября 1733 г. на правый берег Вислы двадцатиты­сячного русского корпуса под командованием гу­бернатора Лифляндии генерал-аншефа П.П.Ласси. Среди насильственно возвращённых в Россию было немало старообрядцев. А акция в районе Ветки, осуществлённая весной 1735 г., прямо преследовала цель разгромить крупнейший западный центр старообрядчества.

Остановимся на некоторых подробностях этих событий, основное внимание сосредоточив не столько на «выгонках» (они в литературе описаны), сколько на том, как «выведенные из Польши» воз­вращались в Россию. В качестве источников ис­пользуем документы фонда Тульской провинциаль­ной канцелярии Тульского госархива и законода­тельные материалы, опубликованные в Полном собрании законов (первом).

Событиям в Ветке предшествовало пере­селение беглых, задержанных за границей в 1733 - 1734 гг. Арестованных отправляли партиями из нескольких десятков человек. Документы сооб­щают следующий маршрут их движения (в даль­нейшем многократно повторявшийся): Белго­род - Курск - Орёл - Мценск - Чернь - Тула - Серпухов. Колодники (крестьяне и однодвор­цы) отсылались из канцелярии Киевского гене­рал-губернатора фон Вейсбаха с именным реест­ром и промеморией. С «выведенными» отправля­ли солдат или рассыльщиков местной канцелярии. По прибытии в очередной город провожатых от­пускали, а арестантов принимали в воеводскую канцелярию. Через день или два, дав новых со­провождающих, отправляли дальше (1).

География рассылки определялась перво­начальным местожительством задержанных, кото­рое выясняли при их допросе. Партии комплекто­вались так, чтобы свести к минимуму связанные с их сопровождением хлопоты. Их составляли из жителей уездов, находившихся неподалёку от избранного маршрута; при приближении к месту назначения от основной партии отделялись небольшие группы, сопровождавшиеся далее одним-двумя провожатыми. Так, партия, прибывшая в Тулу 6 мая 1734 г., состояла из жителей Московской и Санкт-Петербургской губерний, из городов (и относящихся к ним уездов) Москвы, Кашина, Коломны, Мурома, Костромы, Старой Руссы, Твери, Великого Новгорода, Торопца, Пскова и других (2). Медленно двигавшиеся группы постепенно таяли, причём не только потому, что от них отделялись добравшиеся до дома, но также из-за смертей и повторных побегов.

Отметим, что в использованных документах, отражающих пересылки 1734 г., о расколе не упоминается. Но есть все основания полагать, что среди «выведенных» уже в это время были и старообрядцы.

В первый день апреля 1735 г. российские войска - 5 полков под общим командованием полковника Якова Григорьевича Сытина - окружили старообрядческую Ветку и вошли в неё. Так началась её первая «выгонка».

Операция эта готовилась давно. Ещё 31 июля 1734 г. в утверждённом императрицей документе (№ 6609 в ПСЗ) находим указание: «полкам приближаться таким образом, чтоб оныя все места, в которых те беглецы жилища имеют, вдруг войсками окружены и они забраны и выведены были в Российскую сторону, а жилища их разорить, чтоб впредь прибежища к поселению их не было». Здесь же - основные правила, которыми следовало руководствоваться при организации переселения (3). Предыдущие акции по возвращению в Россию проживавших в Польше беглых в известной мере подготовили власти к осуществлению весьма масштабной операции, в которую грозило вылиться расселение жителей Ветки и непосредственно связанных с нею слобод. На этот раз в Великороссию предстояло переселить, по одним данным, более 13 тысяч человек (4), по другим -до 40 тысяч (5)!

Предвосхищая события, 18 февраля 1735 г. Сенат выпустил указ (№6691 в ПСЗ), определивший порядок рассылки и продовольствования (на время пребывания в пути) являющихся из-за границы беглых. Рассылать их вменялось на «прежния Подход ещё более унифицировался: «посадских и разных чинов людей и крестьян со всеми их по­житками разослать на прежний жилища, кто отку­да бежат». Тех, кто утверждал, что места прежне­го жительства не помнит, следовало отправлять в Петербург для поселения в Ингерманландии. Ком­пактное поселение старообрядцев не разрешалось. Данное им прежде разрешение селиться «в Украи­не и при Украинской линии» отменялось.

В рабо­те с возвращёнными в Великороссию особое вни­мание предлагалось обратить на выявление «рас­кольнических учителей». Требовалось «всякими удобными способы разведывать, кто между ими есть наставники, учители, показывая, будто того желают ведать для определения их к ним, расколь­никам, по-прежнему». Но в случае успеха дозна­ния предлагалось «тех наставников и учителей всех взять под крепкий караул» и «держать до указа».

Третий пункт указа подтверждал ранее установлен­ные правила выдачи переселенцам провианта (16).

Решение о рассылке старообрядцев на «пре­жним жилища», полагая ослабить раскол путём их помещения в конфессионально чуждую среду, ко­торая должна была их растворить или, по меньшей мере, нейтрализовать, в действительности лишь способствовало распространению раскола. Полу­чилось, что с помощью властей по всем городам и весям были разосланы агитаторы, прошедшие ве­ликолепную подготовку в крупнейшем центре за­рубежного старообрядчества. Это стало очевидным очень скоро и потребовало принятия мер.

Им по­священ сенатский указ от 21 марта 1736 г. (в ПСЗ под №6928), более детально разработавший один из вопросов указа от 4 сентября 1735 г. Новый указ устанавливал очень жестокие наказания за распро­странение раскола. По пункту первому старообряд­цы, «совратившие правоверных», в случае дока­зательства их вины, ссылались вечно на галеры, а их движимое и недвижимое имущество подлежало конфискации. Такому же наказанию подлежали и попустительствовавшие тому представители мест­ной власти - сельские приказчики и старосты, в городах - бурмистры и ратманы. Особый пункт касался распространения старой веры через семью. В случае, если старообрядец желал крестить или венчать своих детей у священника господствующей церкви, совершать обряд тому разрешалось только «по чину церковному и по новоисправным треб­никам». Отцы крестившихся должны были взять на себя обязательство (под присягой и с составле­нием сказки) «тех детей своих... раскольнической прелести не учить, и к раскольническому учению не привлекать», более того, по достижении ими семилетнего возраста они должны были их «пред­ставлять в церкви ко исповеди и Святых Тайн при­чащению».

«Впредь расколу не содержать, но быть в правоверии твёрдым» обязаны были и те, кто по обряду официальной церкви сочетался браком Подтверждался запрет общения с «раскольническими злыми учителями» и требование, в случае, если они где «явятся, то таковых, ловя, отдавать в гражданския правительства, в которых принимать их, содержать в самых крепких местах под крепким караулом до указа, дабы они утечки и здравию своему повреждения учинить не могли». Местной администрации предписываюсь немедленно рапортовать о них Синоду, под страхом «за умедление тем командирам неотменнаго... штрафования» (17). Этот указ (печатный) через губернские и провинциальные административные структуры в апреле-мае 1736 г. был разослан во все города (18).

В нашем распоряжении нет полной информации о возвращённых в Россию старообрядцах, дифференцированной по уездам, в которые они рассылались. Но есть данные по Тульскому и нескольким окрестным уездам за всю кампанию, пока осуществлялась высылка из Польши. Они относятся к 1743 г. В августе этого года в связи, возможно, с подготовкой ко второй ревизии, Камер-Коллегия по распоряжению Сената попыталась проверить, все ли из переселённых из Польши беглых старообрядцев были записаны в подушный оклад. Для «подлинной справки», сняв с присланных из сенатской конторы именных ведомостей точные копии, она послала их в губернии и провинции с тем, чтобы там, на местах, сравнили их с имеющимися переписными генералитетского свидетельства книгами и прочими ведомостями (19).

В приложенных к указу копиях с именных списков персонально упомянуты 106 человек обоего пола, распределяющиеся по городам и уездам следующим образом: Алексин с уездом -39 человек (36,8 % от общего числа); Одоев с уездом - 29 человек (27,4 %); Тула с уездом - 20 человек (18,7 %); Лихвнн с уездом - 8 человек (7,5 %); Епифань с уездом - 7 человек (6,6 % ); Крапивна с уездом - 3 человека (2,8 % ) (20).

Имеются данные о том, в каких слободах на территории Польши жили беглые. Упомянуты 12 слобод и деревень, а именно: слобода Азаричи, слобода Буда, слобода Ветка, слобода (или деревня) Городянка (Городенки), слобода (деревня) Косецкая (Косицкая), слобода Костянтиновка (Костентиновка), слобода Леонтьева, слобода Михайловка, слобода Новый Крупец, деревня Побушки, деревня Романова и слобода Старый Крупец. По меньшей мере в трёх слободах: в са¬мой Ветке, Городянке и Косецкой - жили выходцы из разных уездов (из указанных в наших списках - в трёх - четырёх).

Интересны данные о времени, когда беглецы пришли в Польшу. К сожалению, в списках указаны, как правило, относительные даты (в диапазоне от 1 года до 34 лет), использовать которые затруднительно, поскольку неясно, от какого времени произведен отсчёт - от «выгонки» (1735 г.) или от 1743 г., к которому относится указ Камер-оллегий. Но в ряде случаев (6 раз) даты абсолютные. Они охватывают ровно треть столетия. Самый ранний случай - крепостной из Крапивенского уезда, бежавший из России в 1700 г., самый поздний - дворовый человек из Лихвинского уезда, пришедший в слободу Городенки в 1733 г. (21). Судя по сравнительно равномерно распределённым относительным датам, «подпитка» Ветки пришлым населением на протяжении первой трети XVIII в. шла постоянно.

«Выгонки» старообрядцев из Польши преследовали две основные цели: увеличение совокупного подушного сбора (путём возвращения в ряды плательщиков значительной по численности их группы) и борьбу со старообрядчеством. Вопроса, перекрыл ли прирост подати «себестоимость» «выгонки» (оценить последнюю непросто) здесь не касаемся. Но в плане борьбы с расколом эффект был достигнут прямо противоположный ожидаемому. «Турне» старообрядцев по городам России сопровождалось весьма эффективной по результатам пропагандой старой веры (относящиеся к концу 1740-х годов прямые свидетельства на этот счёт для той же Тулы мы уже приводили) (22).

По завершении переселения старообрядцев на «прежния жилища» выявилось опасное (для государственной церкви) увеличение их численности в регионах, ранее сравнительно мало затронутых расколом. Фактически вся территория России, благодаря настойчивым усилиям административных и военных структур, оказалась «засеянной» старообрядчеством в его ветковской редакции. Надежды на то, что старообрядцы, расселённые среди приверженцев официальной церкви, откажутся от своих заблуждений и «обратятся», не оправдывались. Люди в своём большинстве глубоко религиозные, к тому же только что обиженные грубым вторжением властей в свою жизнь, отнюдь не собирались принимать веру, которую прямо с этой властью связывали. Напротив, многие из них, будучи талантливыми агитаторами, несмотря на строгие запреты, активно распространяли свои убежде­ния — в результате немногочисленные явные «об­ращения» сопровождали куда более многочислен­ные тайные «совращения».

«Выгонки» беглых из Польши, прежде все­го первая ветковская выгонка - важный эпизод в истории распространения старообрядчества в Рос­сии в 30-40-е годы XVIII в.

ПРИМЕЧАНИЯ

1.  Государственный архив Тульской области (да­лее - ГАТО). Ф.55. Оп.1. Д.3305. Л.5,8.

2.     Там же. Л.9-12.

3.     ПСЗ-1. № 6609. С.382.

4.     Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII-XVIII вв. Киев,1895. С.302.

5.        Мельников П.И.  Очерки поповщины //Мельников-Печерский П.И. Полное собрание сочинений. Т.13. СПб.;М.,1898. С.119.

6.        ПСЗ-1. № 6691. С.481.

7.        ГАТО. Ф.55. Оп.1. Д.4257. Л.1-1об.

8.        Там же. Д.3544. Л.1-1об.

9.        Там же. Л.4-5.

10.     Там же. Д.4257. Л.З.

11.     Там же. Д.3544. Л.7-7 а.

12.     Там же. Л.6, 8, 8об., 12—12об.

13.     Там же. Л.17-29об.

14.     Там же. Л.27об., 30~31об.

15.     Там же. Л.33-35.

16.      ПСЗ-1. № 6802. С.573-575.

17.      Там же. № 6928. С.791.

18.      ГАТО. Ф.55. Оп.1. Д.3879. Л.1-1об., 4.

19.      Там же. Д.6234. Л.1-1об.

20.      Там же. Л.2-11об.

21.      Там же. Л.4, 10.

Юркин И.Н. Связи Тулы со старообрядчес­кими центрами в 1-й пол. XVIII в. // Старообрядчество: история, культура, современность: Материалы. М.,1998. С. 147.

И. Н. Юркин

Старообрядчество: история, культура, современность.Вып.8 - М.: 2000