Первое, с чем приходится сталкиваться при изучении истории Cамарского староверия – это практически полное отсутствие исследований по этой теме  в научной литературе.  Складывается впечатление, что старообрядцев в Самарской губернии не было вовсе, либо число их было столь невелико, что история этой конфессиональной группы не представляет интереса для исследователя. А между тем, на территории, впоследствии вошедшей в состав Самарской губернии, располагался один из духовных центров староверия - Иргиз - оказавший огромное влияние на местное население, и во многом предопределивший историю старообрядчества в крае.  Многие селения были основаны и до 1917 г. населены преимущественно, а то и исключительно старообрядцами.

Необходимо учитывать и то обстоятельство, что Самарская губерния была одним из центров колонизации, и практически до конца ХIХ в. сюда прибывали потоки переселенцев, среди которых был силен старообрядческий элемент. В результате Самарская губерния оказалась своего рода котлом, в котором переплавлялись новые и традиционные представления старообрядческого населения, постоянно происходили сближения и разделения между представителями тех или иных старообрядческих согласий и толков.

Принято утверждать, что первые староверы поселились на территории Самаро-Саратовского Поволжья после выхода Высочайшего Манифеста от 4 декабря 1762 года, в котором императрица Екатерина II позволила бывшим российским подданным селиться на окраинных землях и предоставила им ряд льгот.[1, 2, 3]

Однако первые старообрядцы стали появляться в этих краях задолго до выхода Манифеста. Так, С.А.Ряжев указывает, что уже в первые годы после раскола,  на левой стороне Волги был построен скит, где правил службу иеромонах Феодосий по прозвищу Муравей, имевший дониконовскую ставленую грамоту и «старые книги из Керженца из монастыря».[4, с.22] После смерти Феодосия скит возглавлял его ученик Павел, последователи которого  в 1736 г.,  ушли на Яик. [4, с.23] С.П.Полозов приводит данные о том, что уже в 1716-1727 гг. в верховьях Иргиза было более тысячи староверов, для поиска которых правительство периодически  снаряжало экспедиции. [2, с.19] Действительно, было бы странно полагать, что старообрядцы в Поволжье – это исключительно пришлый элемент.   

Следует согласиться с исследователями, которые отмечают, что первоначальные старообрядцы – это коренное население, не принявшее реформ Никона. [4, с.22; 5; 6, с.4-5] Значительная часть волжского казачества также придерживалась старой веры. Е.С.Данилко отмечает, что староверие в среде казачества не было явлением, занесенным извне, а существовало изначально, как органическая форма религиозного миросозерцания казаков. [7, с. 98]  В «Отчете Оренбургской губернии за 1832 г. по части Департамента полиции исполнительной» прямо говорилось, что казаки «все вообще с женами и детьми суть старообрядцы» [7, с. 99] Часть земель Оренбургской губернии вошла позднее в состав Самарской губернии, и С.А.Ряжев, рассматривая конфессиональный состав населения, на землях будущей Самарской губернии, также отмечает, что уже в 30 - 40гг. XVIII в. старообрядчество находило твердую опору в казачестве.[4, с. 23] Более того, уже после образования Самарской губернии, местное  население «заносило раскол» в соседние Оренбургские земли – данные об этом встречаются в Центральном государственном архиве Оренбургской области[7, с. 99]   

Значительную долю в старообрядческом населении составляли и старообрядцы-переселенцы. Сразу после московского стрелецкого бунта 1682 года сюда ссылались старообрядцы-стрельцы. Позднее сюда же старообрядцы бежали от преследований. Колонизация земель, которые позднее вошли в состав Самарской губернии, в значительной мере была старообрядческой.  Об этом свидетельствует, в частности, официальное донесение архиепископа Казанского Сильвестра властям, сделанное в 1727 году. Архиепископ жалуется, что во вверенной ему епархии на реке Киргизе (Иргизе) "живут раскольники, убегая от изысканий с женами и детьми многолюдно, а для следствия в оныя посылать и собою въезжать за малолюдством опасно, понеже от гражданских правителей для вспоможения солдат и никого еще преосвященству не дают"[8, с.43]. И, вероятнее всего, еще в первой половине XVIII века были основаны старообрядческие села Балаково, Криволучье, Кормежка и другие. Так,  в статье "Село Балаково", опубликованной в газете "Самарские  губернские ведомости" в мае 1857 года, ее автор -  балаковский удельный голова Яблошников - замечал, что, по словам старожилов, "основание села совершилось ранее Манифеста, а именно в 1742 году".[9]  И действительно,  Манифест и Указ были подписаны Екатериной II в декабре 1762 года, поэтому  за каких-то несколько дней до 1763-го староверы просто физически не успели бы  переселиться в Поволжье, тем более, из Польши.  Путь переселенцев был долгим: пройдя пол-Росии сухопутным путем или, частью, по Волге, они останавливались в Вольске, где получали распоряжении о предоставлении им места жительства.[2, с.19-20]

В Высочайшем Манифесте 4 декабря 1762 года императрица Екатерина II провозгласила: «Бежавшим из своего Отечества подданным возвращаться позволяем и обнадеживаем, что им хотя по законам и следовало учинить наказание, но однако же все их до сего преступления прощаем, надеясь, что они возчувствовав к ним сии Нами оказываемые матерния щедроты, потщатся, поселясь в России, пожить спокойно и в благоденствии, в пользу свою и всего общества».

В Высочайшем указе, изданном 14 декабря того же года, места для поселения старообрядцам, желающим выйти из зарубежья, указаны в заволжской части будущей Самарской губернии (более 70000 десятин удобной для поселения земли). В указе отмечалось, что «вверх по Иргизу весьма плодородныя и выгодныя земли имеются, на которых при устье Большого Иргиза и по другим речкам более тысячи человек Российских подданных уже и поселились».

Правительство пошло на этот шаг, прежде всего, потому, что государственные   интересы   требовали   наладить более интенсивное освоение окраинных земель, которые по-прежнему оставались «глухими задворками» державы. Старообрядцам предоставлялись большие льготы: им  прощались не только побеги, но и все прежние «преступления», совершенные ими до бегства за границу, им дозволялось не брить бороды, каждому «раскольнику», возвратившемуся из-за     границы,    дозволялось  на выбор  записаться     за     помещиком,     стать государственным     крестьянином  либо купцом,   с непременным обязательством платить двойной оклад, каждому предоставлялось освобождение от всяких податей и работ на шесть лет,  и ряд других льгот.

Таким образом,  Манифест 1762 года  не стал началом истории самарского старообрядчества. Он только узаконил пребывание здесь старообрядцев и послужил толчком к новой, мощной волне миграции.

Началом этой волны стал приезд на земли вдоль рек Большой и Малый Иргиз ветковцев – старообрядцев, бежавших в Польшу после «выгонки» с Ветки. За ними потянулись и другие: как из Польши, так и из южных и центральных губерний России. 

Особую роль в истории самарского старообрядчества сыграли Иргизские монастыри, возникшие из скитов, основанных переселившимися на Иргиз в 40-60-х г.г.XIX в. иноками и инокинями. И хотя к моменту образования Самарской губернии (1850г.) Иргизские монастыри были разорены и переведены в единоверие, они на много лет вперед предопределили историю старообрядчества в Самарском крае. Под влиянием Иргизских монастырей наиболее распространенным здесь стало именно поповское согласие. Во всех семи уездах Самарской губернии проживало значительное число старообрядцев-поповцев, существовало немало поселений, преимущественно, а то и полностью населенных старообрядцами этого согласия. Особенно много их было в непосредственной близости от разгромленных Иргизских монастырей  - в Николаевском уезде. Многие его населенные пункты: Балаково (ныне г.Балаково Саратовской области), Криволучье, Каменка, Аннин Верх, Мосты, Морец, Натальино, Камелик, Удельная Маянга, Большой и Малый Кушум, Порубежка, а также сам уездный город Николаевск (бывшая слобода Мечетная, а ныне г.Пугачев Саратовской области) были основаны старообрядцами.

Указом императора Николая I от 6 декабря 1850 года была образована Самарская губерния. В ее состав вошли 3 уезда Оренбургской губернии (Бугульминский, Бугурусланский и Бузулукский), 2 уезда Саратовской губернии (Новоузенский и Николаевский), Ставропольский уезд Симбирской губернии,  и лежащие на левом берегу Волги части Самарского и Сызранского уездов, образовавшие Самарский уезд Самарской губернии. [10] В Самарской губернии, таким образом, оказалось 8 городов (губернский город Самара, 6 уездных, бывший уездный город Ставрополь) и 2014 поселений разного типа. Население губернии составляло около 1,5 миллиона человек.

Что представляло собой старообрядчество на землях, вошедших в состав Самарской губернии, накануне и в момент ее образования? Анализируя отчетность, которую составляли в Саратовской, Симбирской и Оренбургской губерниях в 1848-1850 гг., мы видим, что гражданские власти довольно слабо представляли себе действительное положение дел, и, кроме того, имели весьма смутное представление о старообрядческих согласиях и толках.     

Форма «Ведомости о числе раскольников разных сект» была недостаточно информативна. В ней было выделено лишь три группы старообрядцев: поповцы, беспопоповцы, приемлющие брак и молитву за царя, и беспоповцы, не приемлющие брак и молитву за царя. При таком подходе было сложно определить численность того или иного согласия. К примеру, в группу беспоповцев, не приемлющих брак и молитву за царя, одновременно попадали филипповцы и странники. Если же учесть, что весьма несовершенные формы составляли люди, имевшие весьма приблизительное представление о старообрядчестве, то неудивительно, что составители «Ведомости о числе раскольников разных сект по Ставропольскому уезду» отнесли к числу поповцев спасовцев[11], а  «Ведомости... по Бузулукскому уезду» – отнесли беглопоповцев к поморцам-брачникам. [12]

В целом, по официальной отчетности, картина выглядела следующим образом. Наибольшее число старообрядцев проживало в Николаевском уезде. Согласно «Ведомости о числе раскольников разных сект в Саратовской губернии Николаевском уезде на 1850 год» в уезде было поповцев – 5271 обоего пола, безбрачных беспоповцев – 688 обоего пола.[] По «Ведомости о числе раскольников…в Симбирской губернии Ставропольском уезде» за тот же год в уезде было 812 поповцев, 102 брачных беспоповца и 263 безбрачных беспоповца. [14] «Ведомость по Бугульминскому уезду Оренбургской области» была составлена даже не по форме, без разделения на согласия. В краткой записке лишь говорится, что в уезде проживает 249 раскольников. [15]

 Ведомости по уездам  включали данные только по сельским районам, отчетность о числе старообрядцев в городах – центрах уездов должна была составляться отдельно. На 1850 год в Государственном архиве по Самарской области имеются данные лишь по двум городам губернии: Бугуруслану и Новому Узеню. По этим сведениям, в Бугуруслане было всего 204 поповца [16], а в Новом Узене – 872 беспоповца.[17]

Эти данные, безусловно, не соответствуют реальному положению дел. Так,  в «Ведомости по Николаевскому уезду Саратовской губернии» дано распределение старообрядцев разных толков по селам и деревням, но при этом даже не упомянут ряд сел и деревень, в которых старообрядческое население преобладало, в частности, основанные старообрядцами села Балаково, Благодатное, Березовая Лука, Камелик, Натальино, Кунья Сарма, Падовка и многие другие. Позднее епархиальные миссионеры не называли эти села иначе, чем раскольничьи, и собрали довольно убедительные сведения о значительной численности в них старообрядческого населения  в том числе, и в середине XIX века. Нет в отчетности данных и по центру уезда – г. Николаевску, хотя процент старообрядческого населения в нем всегда был традиционно высок. Та же ситуация  наблюдается и по другим уездам.

Еще менее убедительны данные «о раскольничьих моленных, молитвенных домах, часовнях и скитах». Судя по отчетности за 1849 год, к моменту образования Самарской губернии на ее территории существовала одна-единственная старообрядческая моленная – в деревне Балахоновка Бугульминского уезда.[18] Это, безусловно, не соответствует действительности. Позднее миссионеры епархии собрали достаточно убедительные сведения о том, что множество старообрядческих моленных и скитов существовало и в сложные для старообрядцев 30-50 г.г. XIX века. Не менее красноречиво свидетельствуют об этом  находящиеся в ГАСО дела Духовной консистории и МВД «о распространении раскола и устройстве незаконных раскольничьих моленных и скитов». Так, выехав в 1849 году для проведения обыска в имении и на заводе николаевского купца Михаила Мальцева, чиновник по особым поручениям Васильев и штабс-капитан корпуса жандармов Фон-дер-Пален только в Николаевске обнаружили две моленные: в домах купца М.С.Романова и мещанина Т.Е.Рощина, причем одна из моленных представляла собой, по сути, тайный скит, где жили инокини разгромленных к началу 40-х г.г. XIX в. Иргизских монастырей. [19]

Если говорить о районах с наибольшей численностью старообрядческого населения, то главным «гнездом раскола», безусловно, считался Николаевский уезд, где  только официально было более 22500 староверов обоего пола: белокриницких, беглопоповцев, часовенных, поморцев, спасовцев. Старообрядцы проживали в г.Николаевске, селах Давыдовке, Беленьком, Старой Порубежке, Таволожке, Журавлихе, Ивантеевке, Мало-Архангельском, Ново-Захаркине, Плюсковке, Раевке, Селезнихе, Березовой Луке, Богородском, Брыковке, Левенке, Липовке, Макарьевке, Николаевке, Никольском, Острой Луке, Росляковке, Теликовке, Чувичах, Падовке, Андросовке, Хворостянке, Пестравке, Малой Глушице, Подъеме, Березовке, Благодатном, Большой Глушице, Данковском поселке, Украйне, Камелике, Канаевке,  Кирсановке, Ломовке, Мостах, Смоленке, Яблонном Гае, Балашах, Солянке, Карповке, Новоспасском, Березовом Яре, Каменке, Перекопной Луке, Малом Перекопном, Сулаке, Сакмыковке, Куньей Сарме, Толстовке, Балакове, Быковом Отроге, Еланке, Кормежке, Красном Яре, Удельной Маянге, Натальине, Наумовке, Сухом Отроге.

Вторым по численности старообрядцев был Бугурусланский уезд. Здесь проживали белокриницкие, беглопоповцы, часовенные, поморцы. Старообрядцев было немало как в самом Бугуруслане, так и селах Завьяловке, Кирюшкине, Мордовских Ключах, Коптяжевке, Поповке, Малых Толкачах, Кинель-Черкасской слободе, Флоркине, Орлянке, Павловке, Аманацкой слободе, Кротовке, Исакове, Аксакове, Баклановке, Русской Бокле, Мордовском Бугуруслане, Кандызе, Красноярке, Нойкине, Покровке, Пронькине, Пономаревке.

Затем идет Самарский уезд. Старообрядцы проживали в Самаре, в селах Новые Костычи, Луговая Александровка с деревней Нижнее-Печерские Хутора, Воскресенское, Васильевка, Екатриновка, Ивановка Нижняя, Покровка, Новый Сарбай, Раковское. Здесь жили белокриницкие, беглопоповцы, спасовцы, поморцы, часовенные.

В Ставропольском уезде старообрядцы жили преимущественно в селах Нижнее Санчелеево, Выселки, Ягодное, Новая Майна, Хрящевка, Никольское на Черемшане, Крестовые Городища, Красный Яр, Белый Яр, Суходол, Малая Кандала, Головкино, посаде Мелекес, пригороде Ерыклинск. В остальных селах и деревнях число их было незначительно. Здесь встречались белокриницкие, беглопоповцы, поморцы, особенно много было спасовцев.

 В Новоузенском уезде старообрядцы проживали в г.Новоузенске, в селах Александровом Гае,  Новотулке, Питерке, Петропавловке, Крепости Узень, Кирилловке, Малом Узене, Дергачах, Красной слободе, Киевке, Новорепном, Перекопном, Орловом Гае, Борисоглебовке, Ивановке, Белокаменке, Красном Яре, в деревне Ахмат. Здесь было значительное число белокриницких, беглопоповцев, часовенных, спасовцев, поморцев, и именно в этом уезде проживали бегуны (странники).

Если говорить о городах губернии, то ведущее место по числу жителей-староверов занимает г. Николаевск (белокриницкие, беглопоповцы, часовенные, поморцы). За ним вторым по численности идет г. Самара (белокриницкие, беглопоповцы, поморцы-брачники, спасовцы, филипповцы, федосеевцы). В г. Бугуруслане проживали белокриницкие и беглопоповцы. В г. Новоузенске – поморцы. Меньше всего староверов было в городах Бугульме (беглопоповцы),  Бузулуке (белокриницкие, спасовцы) и Ставрополе (поморцы, спасовцы).

Таким образом, вновь образованная Самарская губерния изначально оказалась в значительной степени «зараженной расколом». Более того, в отличие от других регионов, населенных, как правило, представителями одного-двух старообрядческих согласий (так, Прибалтика и Северо-Запад России – район преимущественного расселения старообрядцев поморского согласия, Юг России, Украина и Молдавия – старообрядцев-поповцев), Самарская губерния, как и ряд других районов Поволжья, была местом проживания старообрядцев всех основных согласий.

 Образование Самарской губернии приходится на время царствования Николая I (1825-1855). Старообрядчество  воспринимало  его как жестокого и безудержного гонителя. [20, с.167] Не произошло существенных изменений в отношении  к старообрядчеству и в первые годы царствования Александра I. В этом смысле период 1850-1860 гг. мало отличается от 30-40 гг.XIX в. – это время гонений и притеснений староверов. В то же время, в отношении к старообрядчеству наблюдаются и новые тенденции. В середине XIX в. гражданские власти впервые делают попытку начать что-то вроде «изучения раскола». Власть начинает понимать, что старообрядчество – это не временное явление, которое можно так просто искоренить. В 1852-1854 гг. МВД организовало ряд экспедиций для исследования «состояния раскола»: в Нижегородскую губернию под руководством П.И.Мельникова, в Костромскую губернию под руководством Надворного советника Брянчанинова и Коллежского Асессора Арнольди,  в Ярославскую губернию под руководством Статского Советника И.Синицына, и в Новгородскую губернию под руководством Ю.К.Арсеньева.

Процессы, происходившие в этот период в старообрядческой среде Самарской губернии, вообще не описывались и не анализировались. Правда, И.Ю.Макаров указывает, что среди организованных МВД в «раскольничьи губернии» экспедиций, была и экспедиция в Самарскую губернию. [21, с.3] Однако это единственное упоминание об экспедиции чиновников МВД в Самарскую губернию с целью «изучения состояния раскола». Более того, никаких ссылок на источник указанной информации И.Ю.Макаров не дает. Встречать каких-либо упоминаний об этом в исследованиях других ученых, в том числе, подробно изучавших этот вопрос (О.П.Ершова, Л.И.Кучумова) не приходилось. Нет упоминаний об этом и в фундаментальном труде Н.В.Варадинова по истории МВД, подробно описывающем все подобные экспедиции.[22] В фондах ГАСО также не встречается никаких следов переписки по этому поводу. Скорее всего, утверждение И.Ю.Макарова относилось к Саратовской губернии, и Самарская упомянута ошибочно.

 А между тем, такая экспедиция, имей она место в действительности, могла бы дать интереснейший материал. Именно в этот период в старообрядчестве происходят весьма серьезные по характеру и последствиям процессы. В период между 1850 и 1860 г.г. происходит  размежевание среди поповцев.  Весть о восстановлении трехчинной иерархии довольно быстро дошла до Поволжья, и большая часть поповцев именно в это десятилетие сделала свой выбор. Число старообрядцев, принявших священство Белокриницкой иерархии, было в губернии весьма значительно. Так, уже в 50-х г.г. XIX века,  старообрядцы-поповцы признают Белокриницкое священство в городах Николаевске, Самаре, Новоузенске, Бугуруслане, селах Балаково, Новые Костычи (Обшаровка), Луговая Александровка, Верхне-Печерское, Верхне-Сызранские Хутора, Кашпирский Хутор, Камелик, Елховка (Покровка), Криволучье, Мосты, Новая Майна, Журавлиха, Новая Тепловка, Яблонный Гай, пригороде Ерыклинск, деревнях Ахмат, Васильевка, Ивантеевка, Федоровка и других. Зачастую к белокриницкому согласию присоединялись беспоповцы и члены господствующей церкви. Так,  крупное село Новые Костычи (Обшаровка) Самарского уезда Самарской губернии, было основано переселенцами-федосеевцами после выхода Манифеста 1762 года.  Местное федосеевское общество поддерживало связи с московским Преображенским кладбищем, направляло туда молодежь для обучения древлеотеческому богослужебному уставу и искусству иконописи. В 30-х г.г. XIX в. в селе появилась небольшая община поповцев. Но уже в начале 50-х г.г.XIX в. не только все поповцы, но и значительная часть федосеевцев признала священство Белокриницкой иерархии. Исследователь старообрядчества в губернии, автор «Самарских епархиальных ведомостей» М.Гребнев указывает, что федосеевцы Новых Костычей «почти все огулом перешли в толк  австрийского священства».[23,с.91] Это в значительной степени объяснялось активной пропагандистской деятельностью руководителя местных белокриницких Абрама Прохоровича Золина. Даже епархиальные миссионеры вынуждены были признать, что он человек "замечательный по дару слова, богатству памяти и материальным средствам"[24, с.49-50] и потому "многих увлек в австрийство". [24, с.55]

В с.Новая Майна, основанном беглопоповцами, в 50-х гг.XIX в., по сведениям епархиального миссионера Д.Александрова,  значительная часть беглопоповцев  «перешла в австрийское священство»[25, с.879]

Деревня Светлое Озеро Ставропольского уезда Самарской губернии, напротив, была основана переселенцами из Курской губернии, принадлежащими господствующей церкви. Однако около 1860 г. под влиянием белокриницкого священника из соседнего села Хрящевка  о.Никифора Ковшова, значительная часть жителей деревни приняла староверие. Постепенно в деревне сложилась большая община старообрядцев, приемлющих священство Белокриницкой иерархии. Только по официальным данным на 1901 год белокриницких старообрядцев в деревне  было более 500 душ обоего пола. [26, с.706]     "Самарские епархиальные ведомости" писали, что в деревне "масса австрийцев, у которых и храм, и иереи.[27, с.407]

 В с. Курумоч, по данным «Самарских епархиальных ведомостей»,  последователи старой веры появились благодаря пропаганде живущих в окрестных лесах старообрядцев, бежавших от преследований закона, а также выходцев из Иргизских монастырей. Старообрядцы Курумоча были последователями поповского согласия и почти сразу признали священство Белокриницкой иерархии. «Самарские епархиальные ведомости» так описывают местных староверов: «Они живут своими доктринами, славятся между собою дружностью, ненавистью к православным и несокрушимым упорством; имеют свою молельню, свое кладбище, совершают богослужения и обряды, преимущественно ночью».[28, с.267] «Самарские епархиальные ведомости»  вынуждены констатировать: «Раскол берет перевес; с каждым годом все больше и больше крепнет; более видит надежды приобрести себе последователей. Надежды же на послабление, и тем более, на искоренение раскола – пока нет. Раскол Курумченский как бы процветает…»[28, с.270-271]  Особую озабоченность властей вызывали почти открытые собрания местных старообрядцев, а также приезды в село  наставников и попечителей. «Самарские епархиальные ведомости» отмечают: «Весьма часто в Курумоче бывает нечто вроде соборов под председательством приезжающих из Симбирска, Саратова, Самары  и Ставрополя старцев и стариц, которых раскольники встречают и провожают с подобающею честью, «аки великих пастырей». На составляемых соборах решаются спорные вопросы, авторитеты примиряют враждующие партии, и стараются утверждать единомыслие и единоверие своих собратьев». [28, с.267-268] Епархиальные власти пытались вести «борьбу с расколом», направляя в село миссионеров, однако, видимых успехов достичь не удавалось. «Удивительно, чем чаще миссии являлись в Курумоч, тем больше они возбуждали в раскольниках ожесточения и мужества к защите своих догматов»,[28, с.269] -  признавали «Самарские епархиальные ведомости». Школьный учитель с. Курумоч  А.Скородумов, явно не симпатизировавший местным старообрядцам, так описывает очередную миссию: «Сельские власти усиленно побуждали раскольников идти на прения о вере в церковь. «Пойти-то пойдем, да уж не поддадимся антихристовой печати!»- злобно  говорили раскольники, идя в церковь. И действительно, миссионер не мог иметь никаких результатов в прении. – «Ай, печать пришел нам ставить?» - говорили грубые раскольники. Миссионер слово, а они двадцать, так что защитник православия должен был в середине беседы прекращать разговор, чем подавал повод говорить раскольникам о победе. – «Что? Аль не выдюжил?» - кричали они, выбегая из церкви».[28, с.269]

 Беглопоповцы в 50-60–х гг.XIX в. оставались самым многочисленным согласием и жили во всех уездах Самарской губернии. Аннин Верх, Антеевка, Балахоновка, Борма, Васильевка, Выселки, Грачи, Дураковка, Елатомонка, Красное Поселение (Предтеченское), Макаровка, Малый Красный Яр, Морец, Староверовка, Студенец, Сухой Отрог, Чирковка, - все эти поселения были основаны беглопоповцами, причем многие вплоть до 1917 года были населены преимущественно старообрядцами.

Известно немало случаев, когда под влиянием иноков из разоренных Иргизских монастырей, старообрядческих начетчиков и беглых священников население, официально относившееся к господствующей церкви, принимало староверие. Так, в с.Елховка старообрядцев поначалу было лишь несколько семей. Но они были активны. В середине XIX века епархиальный миссионер доносил своему начальству, что руководитель местных беглопоповцев, крестьянин Иван Степанов, «делая молитвенные собрания в своей избе, склонил в короткое время в раскол около 80 душ обоего пола».[29, с.313]

Похожую картину мы видим в с.Журавли и д.Озерки Николаевского уезда, д.Мордовское Алешкино Бугурусланского уезда.

Так, с. Журавли  было основано в 1760 году выходцами из Вольского уезда Саратовской губернии. Первоначально, по данным «Самарских епархиальных ведомостей»,  все население села принадлежало  господствующей церкви, но затем, еще в конце XVIII века, как пишет епархиальное издание,  «жители едва не все, под влиянием Иргизских монастырей, совратились в раскол толка беглопоповского».[30, с.1053] В д.Озерки, указывает М.Гребнев, «прежде все население состояло из православных, а с 50-х гг.XIX в. здесь было брошено зерно раскола бежавшими из Иргизского монастыря».[31, c.854]

Но особенно много хлопот доставляли властям собственно «раскольничьи» поселения. В частности, источником постоянного беспокойства для властей были расположенные рядом деревни Елатомонка и Староверовка Бугурусланского уезда, которые, как пишут «Самарские епархиальные ведомости», «были поголовно населены старообрядцами, за исключением волостного писаря и его семейства». [32, с.204]

Еще один процесс, который активно происходит в этот период – переход части беглопоповцев фактически к беспоповскому состоянию,  и появление так называемых «иргизских беспоповцев», или иргизских часовенных. После падения Иргиза часть иргизских поповцев пришла к выводу, что прием иереев из господствующей церкви более невозможен,  так как за двести лет, прошедших со времен Никона,  истинных «бегствующих иереев» быть не должно. Эта часть поповцев решила, нужды ради, подобно беспоповцам, управляться уставщиками. Так в Самарской губернии появились «иргизские беспоповцы», «иргизские часовенные», или, как их называли местные миссионеры, «поповцы, управляемые уставщиками», - разновидность местных часовенных. Особенно много их было в Николаевском уезде, в непосредственной близости от разгромленных Иргизских монастырей. Именно в 1850-1860 гг. крупные общины часовенных складываются в селах Журавлихе, Таволожке, Каменке, Камелике, Елховке, Екатериновке, Красном Поселении. Приходящих к ним от господствующей церкви,  часовенные перекрещивали, причастие заменяли принятием  великой, т.е. богоявленской,  воды, некоторые приобщались запасными Дарами, которые сохранились еще от благочестивых иргизских иереев. Служба у часовенных велась так же, как у беспоповцев, со временем получило развитие учение о духовном антихристе.

В среде поморцев в первое десятилетие образования Самарской губернии также происходят изменения – хотя на первых порах и малозаметные. Если еще в 30-40–х гг.XIX в. практически все, проживавшие на землях, вошедших в состав Самарской губернии, поморцы были безбрачными, то к началу 50-х гг. XIX в. относится появление первых последователей брачного согласия.

Известно, что немногочисленные представители этого согласия из Самарского и Ставропольского уездов  ездили в Сызрань, где была община брачных поморцев  во главе с наставником. [23, с.90]

Были в губернии и странники. В официальной отчетности сведений о них не встречается, однако местные миссионеры, частности,  М.Гребнев и Д.Александров,  пытались  выяснить вопрос о появлении в епархии представителей страннического согласия. Д.Александров относит появление странников в губернии к 70-80-м гг. XIX в.[33,с.474; 34,с.636] Однако А.П.Щапов отмечает, что учение бегунов проникло в Самару и Сызрань в 20-х гг.XIX в. В это время купцы из с. Сопелки, центра странничества, снаряжали суда в Саратов, Самару и Сызрань за хлебом, на этих судах они перевозили и старообрядцев-странников.[35] Особенно много последователей странничества было в Жигулевских горах, отмечает А.П.Щапов.[35]

Спасово согласие в этот период было достаточно однородным и представляло собой староспасовщину, или глухую нетовщину. «Самарские епархиальные ведомости» отмечали, что староспасовщина в епархии существует издавна.[36, с.422] Павел Прусский (уроженец Сызрани) также писал: «Глухая нетовщина во многих обретается губерниях, а наиболее в Казанской, Симбирской, Самарской и Саратовской: здесь находится ее корень» [37, с.30] Он  отмечает, что нетовщина превосходит другие безпоповские согласия наружной строгостью жизни. Требуется воздержание, запрещается употребление в пищу продуктов, приготовленных на «дрождях» и с хмелем, картофеля, запрещается носить пеструю, яркую одежду.  [37, с.30] Он  указывает на отличия глухой нетовщины от других безпоповских согласий:  не перекрещивают переходящих от господствующей церкви,  не совершают исповеди,  не совершают  вечерни, утрени, часов молебнов, вместо этого читают Псалтырь с молитвами и канонами,  да кладут поклоны по лестовке [37, с.30]

Поскольку общественного богослужения у малоначальных спасовцев не было, они молились по домам (по кельям – отсюда еще одно местное название  – келейники).  Павел Прусский отмечал, что нетовцы любят называть себя также «по Спасовой милости».[37, с.30]  Епархиальные миссионеры полагали, что глухая нетовщина менее опасна, чем иные староверческие согласия и толки, т.к. среди малоначальных спасовцев можно встретить только стариков и старух. Павел Прусский так объяснял отсутствие лиц молодого и среднего возраста среди нетовцев: «Молодых людей Нетовцы не принимают в свое согласие: «погоди, говорят, ты еще не вынесешь, в мир уйдешь», т.е. в церковь венчаться. Не принимают и женатых, пока у них рождаются дети, а имеют их в числе оглашенных».[37, с.32]    Представители этой ветви спасова согласия  – единственные из старообрядцев, которые принимали от господствующей церкви два таинства: крещение и брак. Наиболее многочисленным это согласие было в Ставропольском уезде, прежде всего, в селах Белый Яр, Крестовые Городищи, Нижнее Санчелеево, Старая Майна, Хрящевка, Ягодное, пригороде Ерыклинск). Из сел других уездов наиболее крупные общества староспасовцев  существовали в Мыльном, Новом Сарбае, Сырейке, Хилково Самарского уезда, а также с.Озинки Николаевского уезда и  д. Ахмат Новоузенского уезда.Поскольку в 1850-1860 гг. по-прежнему было запрещено открывать  старообрядческие моленные, в официальных отчетах они не значатся. Однако на самом деле, их было немало, и тому есть документальные подтверждения. Так, в с. Студенец Самарского уезда в эти годы действовала моленная поповцев, службы в ней вел крестьянин Суровский. [38, с.181]

В с.Балаково Николаевского уезда постоянно существовала  моленная белокриницких. Сначала она располагалась  во дворе  П.М.Судакова, затем – при доме купца А.М.Мальцева, позднее – во дворах Г.Ф.Прянишникова и И.М.Кузнецова.[39, с.1189-1190] В с. Нижнее  Санчелеево Ставропольского уезда под моленную федосеевцев был переоборудован дом крестьянина Егора Широкова, [23, c.83] в с.Новые Костычи Ставропольского уезда федосеевская моленная была построена еще в 1833 г., а после того, как она сгорела, под моленную был переоборудован дом крестьянина М.А.Носова.[23, с.88-89] В с.Кашпирский Хутор Самарского уезда моленные были устроены в домах удельных крестьян Алимпия Бердникова и Спиридона Кочергина.[40, с.107] Однако существование старообрядческих моленных никоим образом не свидетельствует о послаблениях старообрядцам. В 1850-1860 гг. старообрядчество находилось в крайне стесненном положении. Репрессивная политика центральных и местных властей, надзор со стороны епархиальных властей, вынуждает старообрядцев проводить богослужения тайком, чаще всего, по ночам. Моленные действуют без официального дозволения, тайно, как правило, в крестьянских избах либо на задних дворах городских улиц. Иконы, книги, утварь и облачения либо разбирают по окончании службы и уносят по домам, либо прячут в тайники. Большая часть состоятельных старообрядцев пишется мещанами или крестьянами, т.к. запись в купеческое сословие невозможна или затруднена. Старообрядцы не могут занимать выборные должности, исключение составляют лишь должности не выше сельских старост в селах, населенных исключительно старообрядцами. Однако и это вызывает раздражение духовных и светских властей. Так, в 1856 г. приходский священник с.Елховка пишет в епархиальное управление жалобу о том, сборщиком податей в Елховке избран «один из закоренелых раскольников Носков».[29, с.314]