В современной исторической науке проблемам старообрядчества уделяется всё больше внимания. Помимо культуроло­гического аспекта всё шире исследуются вопро­сы истории старообрядческих центров с их промышленно-корпоративной деятельностью. Од­ним из таких центров, бесспорно, являлась Оло­нецкая губерния, восстановленная указом Алек­сандра I в 1801 г. В 1828 г. здесь была учрежде­на Олонецкая епархия.

Олонецкий край всегда был необычайно живописен и богат полезными ископаемыми, но малонаселён. Суровые условия севера требовали от его жителей хозяйственной смекалки и сно­ровки в совмещении разнообразных видов дея­тельности: торговля, промыслы, сельский и за­водской труд, работа на судоходных реках - «луч­ше живёт тот крестьянин, у кого сын или брат постоянно живёт в городе или у должности, или в торговле».

Числен­ность горожан в Олонецкой губернии была не­большой, сильно колебалась. Наибольшим по численности был город Петрозаводск - столица гу­бернии, её промышленный, культурный, торго­вый и административный центр. Наименьшими по численности были Лодейное поле, Пудож, Повенец. Данные свидетельствуют, что урбанизационные процессы в XIX в. Олонец­кую губернию почти не затронули: численность го­рожан с 1857 по 1897 гг. выросла незначительно, с 6,4% до 7,0% от численности всех жителей губер­нии. Таким образом, основное население по-преж­нему проживало в сельской местности. Более все­го, по воспоминаниям современников, «походил на русский город средней величины» Каргополь - своеобразная «хлебная столица» губернии.

По имеющимся данным, хранящимся в ар­хиве, горожан охватил сильный «духовный не­дуг», вследствие чего благочестие жителей, по мнению официальных властей, сильно пошатну­лось: «раскол утвердился в сильной степени». Старая вера настолько прочно вошла в сознание жителей, что властям пришлось вести «искорене­ние раскола» как среди русскоязычных жителей, так и среди местных финно-угорских народов: «Рас­кол утвердился так, что когда с 1828 г. начали поступать в наш карельский край образованные священники, то трудно было найти в приходах дом, в котором не было бы раскола» (2).

Власти называли этому следующие причи­ны:

1. «Приверженность к расколу людей бога­тых, в основном торговых и промышленных».

2.       «Грамотность и начитанность многих на­ставников» старообрядческой среды.

3.       «Многие беды от сношений раскольни­ков с единоверцами Санкт-Петербурга, Москвы, скитов».

4.       Активная коммерческая деятельность, «отвлекающая от истинной веры», как-то: «базары в Олонце», «продажа хлеба в Каргополь и Петро­заводск, где напитавшись всякими слухами, воз­вращаясь в дома свои, раскольники утверждают и соблазняют других в раскол» (3).

5. «Небрежение властей, кои сами поройпотворствуют расколу» (4).

Своеобразными центрами старообрядчества среди городов Олонецкой губернии были Петро­заводск, Олонец и Каргополь. На фоне 7 городов губер­нии по численности старообрядцев  выделяются Петрозаводск, Олонец и Вытегра, на долю которых в 1817 г. приходилось 80% горожан-старообрядцев. Несколько менее было в Повенце. За время после репрессий 1830-х годов значительно снизилась численность старообрядческой группы в Олонце, сойдя к концу века на нет. В Вытегре и Повенце количество старообрядцев уменьшилось не так значительно, колеблясь от 20 до 7% в разные годы, не растворясь в новой вере даже после гонений. Весьма необычно соотноше­ние численности старообрядцев Петрозаводска. Резко снижаясь к 1861 г.(0%), к 90-м годам XIX в. число исповедующих древлее православие там со­ставило 77,94% от числа всех староверов губернии. Появилось представление, что к концу XIX в. го­рожане-старообрядцы как бы «сгруппировались» в столице губернии, помогая друг другу и поддер­живая друг друга во взаимоотношениях с офици­альными властями. Так, доля петрозаводчан-староверов в середине XIX в. составляла 0,25%, а к концу века, хотя и незначительно, но выросла до 0,4%. Это самый высокий показатель по числен­ности староверов в городах изучаемого региона на конец периода. Если же сравнивать эти показате­ли с численностью старообрядцев по губернии в целом, то на фоне роста населения городов коли­чество староверческого населения в них заметно снижается, практически исчезнув в Каргополе, Олонце и Пудоже. Таким образом, из бывших «форпостов» городского староверия серьёзно вы­держал "прессинг" властей лишь Петрозаводск. Эти же данные свидетельствуют, что учёт старообряд­цев в городах вёлся лучше, чем на селе, и данные по городам более объективны, так как динамика численности по городам не столь скачкообразна.

Рассматривая половой состав старообрядче­ства в городах, отметим традиционное преобла­дание лиц женского пола. Хотя доля староверок по сравнению со старообрядцами-мужчинами снизилась до 54,41%, тем не менее, она всё равно достаточно высока. Итак, если учитывать числен­ный состав старообрядцев города, то «война с рас­колом» властей к концу XIX в. была почти выиг­рана в Олонце, Пудоже и Каргополе, «не иско­ренив раскола» в целом по городам, особенно в Петрозаводске.

Рассмотрим численность старообрядцев в го­родах по согласиям. Города Олонецкой губернии знали два согласия - даниловское и филипповское. Традиционно там, где велика была доля «даниловцев», они селились всегда компактно, что обеспечивало им взаимопомощь и взаимовыручку. Филипповское же согласие на территории Олонец­кой губернии было достаточно распылено. Так, если в 1817 г. доля филипповцев составляла 48,6%, то к середине века - 32,39%, а к концу его, особенно в городах, филипповское согласие почти полностью исчезло.

Там, где преимуще­ственно была представлена даниловская община, старообрядчество сохранилось. В Вытегре и Каргополе, городах с традиционно большой долей филипповцев, старообрядчество почти исчезло.

Рассмотрим сослов­ное состояние старообрядчества в городах. Срав­ним данные до и после репрессий 1830-х годов (7).

Старообрядчество в городах представлено мещанским и купеческим сословиями, а в Пет­розаводске - и мастеровыми Александровского пушечного завода. Но если за этот период заметно падает количество старообрядцев-мастеровых, то это явление среди мещан характерно лишь для Олонца и Вытегры. Доля же купечества на общем фоне даже возросла, становясь особенно заметной в Пет­розаводске. К середине века из 762 купцов в гу­бернии 28 - старообрядцы (3,67%). Из 6412 мещан - старообрядцами были 99 (1,54 %). Среди мастеровых этот показатель намного ниже: из их числа - 3361 - только 11 старообрядцев (0,33%) (8).

Таким образом, старообрядчество преоблада­ет именно в купеческой среде. «С большим достат­ком, но упорный раскольник», - так часто харак­теризуют старообрядцев в городах представители официальной власти. Тем не менее те же власти отмечают «хозяйственность», «начитанность», «трезвость поведения» старообрядцев-купцов. Они не только «у своих в почёте, но даже в уважении у православных». «Преданность расколу» многих из них поразительна. Своим «мужеством и твёрдостью духа» старообрядцы вызывали изумление и одновременно возмущение у служителей официальной церкви.

Среди горожан-старообрядцев было мно­го настоящих наставников, «борцов за истинную веру». В Петрозаводске это известные купеческие фамилии: Архаутов, Долгоева, Климков, Несте­рова, Пуаньев, Севериков, Фигурин; мещанские: Климова, Симонова, Ялгубцова; мастеровых: Гре­бешков, Кожин, Логинов, Леонтьев, Суханов. Достаточно активно они контактировали со столич­ными «собратьями по вере», выезжая туда по тор­говым делам. По секретному указанию Олонецкой духовной консистории от 30 ноября 1855 г. для контроля над старообрядцами в городах причтам было велено заводить специальные тетради «с объяснением всех случаев разговоров с раскольниками и мерах к обращению их в православие». Так, в тетради протоиерея Ф.Рождественского появи­лись записи: «старик П.Архаутов, известный стро­гостью жизни и расположением к молитве, ходит к состоящему под надзором полиции московскому купцу Гучкову, за раскол сосланному, который живёт в построенном на дворе купца Фигурина домике, поблизости от дома Архаутова», «30-го дня скончался Ф.Гучков..., погребён на Неглинском кладбище, а не на Троицком, так как это кладби­ще прежде было старообрядческим», «посетил меня сосланный под надзор полиции раскольник Маль­ков..., просил посодействовать ему в его возвра­щении отсюда. Он отказался от предложенного мною условия (перемена веры), а я отказался от содействия ему в возвращении на родину», «куп­чиха Нестерова, имеющая значительную недвижи­мость и занимающаяся делами торговли, ответила мне: ,,Я не ваша овца", - она не только сама дер­жит раскол, но и старается об усилении и распро­странении его» (8).

Не менее замечательны персоналии горо­жан-старообрядцев г.Олонца, среди которых немало было лиц коренной, финно-угорской национальности: купцы - Туттуев, Пиккиев, Мясников, Кузнецов, Скрябин, братья Сереб­ряковы, а также мещане - Афанасьева и Кобелев. Особенно значительна роль Петра Мясникова: «Большой начётчик..., отпевает службы в своей домашней молельне.., принадлежит к рас­колу по фанатизму,... даже не принимает в доме своём священников. Его средства значительны: капитал, по общим отзывам, до 30 тысяч рублей серебром, он ведёт на него торговлю хлебом и крас­ным товаром, имеет в гостином дворе большую лавку и в городе деревянный двухэтажный дом» (9).

До­статочно обширны контакты олончан с единовер­цами других старообрядческих центров: «Из Лекса постоянно приезжает А.Ананьина с крестами, мо­литвенниками и ластовками»; частый гость Мяс­ников и в Санкт-Петербурге у бывшего олончанина, купца-старообрядца Пиккиева. Свои «актив­ные борцы за веру» были и в других городах, но масштабы их влияния в старообрядческой среде были гораздо меньше («сборы в доме на молитву», «поддержка единоверцев» и т.д.).

Рассмотрим меры, которыми официальная власть «боролась за искоренение раскола». От увещательно-надзирательных мер довольно часто пе­реходили к откровенно карательным: закрывали часовни, конфисковывали книги и иконы, вме­шивались в частную жизнь, заставляя крестить де­тей по-новому, содержали «с целью убеждения» в городской тюрьме, запрещали «увольнять по пас­портам за границу». Но для горожан-старообряд­цев, активно занимающихся коммерческой дея­тельностью, самыми тяжёлыми оказались меры экономического воздействия - лишение возмож­ности получить казначейское гильдейское свиде­тельство, которое давало право на занятие коммер­цией. Показателен случай с петрозаводским куп­цом Сывороткиным, которому было отказано в по­лучении такового свидетельства по причине его «принадлежности к расколу». Неся огромные убытки, Сывороткин был вынужден вступить «в лоно истинной церкви», получив в обмен от город­ской думы гильдейское свидетельство. Но этот слу­чай повторился с ним, когда уже не он, а его жена отказалась предать традиции старообрядчества.

История староверия в городах Олонецкой гу­бернии знает немало примеров поразительной твёр­дости духа и настоящего самопожертвования в от стаивании своей веры. Желая сломить «честного, зажиточного, опытного в хозяйственной части» олонецкого старообрядца Тарасова, власти забра­ли у него арендуемую им пристань, а заключён­ный на 12 лет договор с ежегодной платой по 60 рублей серебром разорвали. В итоге коммерчес­кая деятельность Тарасова оказалась перечёркнута; упорные преследования заставили его исчезнуть «в отлучке». Жена Тарасова, Анна, умерла от ско­ротечной чахотки, старшая дочь увезла младших детей в Санкт-Петербург к «братьям по вере», а сын ушёл на заработки. Распалось не только при­быльное дело, распалась некогда большая и дружная семья.

Итак, факты, изложенные выше, свиде­тельствуют, что за 80 лет XIX в. старообрядчество в городах хотя и уменьшалось численно, но сильно изменилось по внутреннему характеру, разделив­шись условно на группы:

1. «обратившихся в православие», скрывав­шихся за видимым обращением в разряде «православных», но числившихся чаще всего «не бывшими у исповеди», «не знающими символа веры», и таким образом приспособившихся к новым усло­виям;

2.     «закоренелых раскольников», для которых даже применённые к ним репрессии оказапись недостаточно эффективны: «не было случаев совращения православных в раскол, но с другой стороны немногочисленны случаи придерживающихся церкви Христовой», «двухперстное знамение ещё ос­таётся в употреблении, особенно в купеческих и ме­щанских сословиях, но дети, поступающие в учеб­ные заведения, приучаются к трёхперстному» (10).

В конечном итоге не на репрессии, а имен­но на воспитание молодого поколения старообряд­цев в городах и возлагали власти, особенно цер­ковные, свои надежды при ликвидации старой веры: «есть надежда, что молодое поколение среди раскольников дозволит своим детям учиться в на­родных школах, а по выходе из них сделается про­водниками православных вероучений в раскольни­чьей среде» (11).

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Таблица составлена по материалам: Памятная книжка Олонецкой губернии. Петрозаводск,1857.С. 143—144; Первая Всеобщая перепись населения Рос­сийской империи 1897 г.: T.XXVII: Олонецкая губер­ния. СПб.,1899. С.38-39.

2.      Национальный архив Республики Карелия (да­лее - НАРК). Ф.25. Оп.2. Д.16/83. Л.217.

3.      Там же. Л.45.

4.      Там же. Л.41.

5.      Таблица составлена по источникам: НАРК.Ф.1. Оп.Ю. Д.12/93. Л.1-2об.; Оп.36. Д. 16/5; Ф.25. Оп.2. Д.2/40, 3/49, 3/54, 3/55; Оп.8. Д.9/51;

Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г.: Т.XXVII: Олонецкая губерния. Тетр.2. СПб.,1900. Табл.XIII. С.142-143. В таблице использованы следующие «опорные даты»:

1817 г. — время, когда правительство доста­точно активно пыталось решить вопрос «счисле­ния» старообрядцев в империи;

1843 г. — период относительно спокойный в плане репрессий против старообрядцев, так как основная их волна была связана с 1830-ми года­ми, когда во главе губернии стоял А.Дашков, а во главе епархии — архиепископ Иг.Семёнов;

1854 г. - время инспектирования губернии чи­новником МВД Смирновым на предмет получе­ния «секретных» данных о старообрядцах;

1861 г. — эпоха реформ;

1897 г. - Первая Всеобщая перепись населе­ния империи.

6.        Таблица составлена по источникам: НАРК.Ф.1. Оп.10. Д. 12/93. Л.40-48 об.; Оп.36. Д.16/5;Ф.25. Оп.2. Д.15/89,  16/83, 2/40, 3/49, 3/54,3/55; Оп.8. Д.39/10.

7.        Таблица составлена по источникам: НАРК.Ф.1. Оп.1. Д. 12/1; Оп.36. Д.16/5.

8.        Пашков А.И. Старообрядчество Олонецкой губернии в середине XIX в. // Старообрядче­ство: история, культура, современность: Тезисы.М.,1997. С.159;  НАРК. Ф.25. Оп.8. Д.4/25.Л.97об.-98.

9.        Там же. Ф.1. Оп.10. Д.12/91. Л.2.

10.      Там же. Л.81об.

11.     Там же. Ф.25. Оп.2. Д.16/83. Л.51.

 И.Н.Ружинская

Старообрядчество: история, культура, современность.Вып. 8 - М.: 2000