Медынский священник Петр Малинин указывал, что старообрядчес­кая община в городе образовалась из «пришельцев-переселенцев». По всей вероятности, имеются в виду люди, переселившиеся в город из сел и дере­вень Медынского уезда, а не из какого-то дальнего далека. Заметную роль в становлении старообрядческого прихода сыграл зажиточный горожанин Ефим Степанович Баранов (род. в 1833-м или около). Он был крещен в господствующей церкви, но с детства проживая в Полотняном Заводе, там присоединился (или родителями был присоединен) к старообрядчеству (2).

В 1872 году Е.Баранов был избран в медынскую городскую думу. На имя калужского губернатора пришло анонимное письмо, общий тон ко­торого указывал, что старообрядец там очень нежелателен.  «Его Превосходительству

Господину Калужскому Гражданскому Губернатору и Кавалеру От утесняемых граждан Города Медыни Всепокорнейшее прошение

В городском медынском нашем обществе находится на службе в го­родской управе и на будущий год выбран жеребьевкой мещанский старо­ста Ефим Степанов Баранов, который по нашему общему мнению, вере христианской и смыслу гражданскому не может быть общественным дол­жностным лицом, ибо он держит сектантский обряд, во всякое время, даже без службы противен христианам и враг христианству. Посему уве­домляем Ваше Превосходительство убедить нас в истине и праве закона, может ли сектант служить обществу, на что нетерпимо ожидаем Вашего Начальнического распоряжения в уверенности удовлетворения» (3).

Не исключено, что перед нами - образчик тогдашней предвыборной борьбы. Так или иначе, но за Баранова заступилось все медынское ме­щанское общество, попросившее губернатора утвердить его в должнос­ти. Дал о нем положительный отзыв и уездный исправник, написавший, что Ефим Степанович «придерживается старообрядчества потому толь­ко, что к оному принадлежали его отец, мать, дед и бабка. Сборищ рас­кольников в его доме не бывает и заметного значения его в среде едино­мышленников не выказывается. Баранов тихого и степенного образа жиз­ни и по свойству своего характера и складу ума не способен к влиятель­ному содействию раскольнической пропаганде, в чем он и не был заме­чен» (4). Роль Баранова в местном старообрядчестве здесь приглажена. Вели не в семидесятых годах, то в последующее время Баранов устроил в своем доме моленную, которая стала общественной.   Учитывая поло­жительные отзывы, а также и то, что должность Баранова не особенно высока, Министерство внутренних дел в конце мая 1873 года разрешило губернатору утвердить Баранова, что и было сделано.

Собственного священника медынские старообрядцы в девятнадцатом веке не имели. Если требовалось ребенка крестить, венчаться, ездили за два десятка верст в Таракановку. Этой деревни сейчас не существует.

В 1911 году медынская старообрядческая община зарегистрировалась в губернском правлении. Одновременно было подано ходатайство о стро­ительстве храма. Тогда же, в июне, был избран первый совет медынской старообрядческой общины. Председателем его стал сын Ефима Барано­ва Андрей. Сорок лет ему в ту пору было. Ту же ответственную долж­ность доверила ему община спустя три года на повторных выборах. Ува­жаемым был он человеком и, кстати, как и отец, проявлял активность в общегородских делах. Например, в 1910 году Андрей Баранов избирался членом медынской горуправы, заведующим медынским военно-конным участком (5).

В годы советской власти трагически сложилась судьба Андрея Бара­нова. В 1930-м году, когда он трудился чернорабочим заготпункта «Смыч­ка» в Медыни, арестовало его ОГПУ и по 58 статье приговорили Бара­нова (было это Рождественским постом, 27 декабря) к восьми годам ла­герей. К счастью (хотя какое это счастье), длительный срок заменили вы­сылкой в Северный край (6).

Подпись А.Баранова стоит под прошением о строительстве храма. В пояснительной к нему записке говорится, что церковь проектировалась в «русском стиле 17-го столетия» и рассчитана на 175 молящихся. В мар­те 1912 года строительное отделение губернского правления одобрило проект (7).

В мае 1911 года в Медыни поселился старообрядческий священник Никола Васильевич Смирнов. Родился он в Таракановке 15 июля 1856 года. Но потом надолго из Калужской губернии уехал. 5 ноября 1896 года старообрядческий епископ Сильвестр рукоположил Смирнова во свя­щенники в Житомир. Оттуда отец Никола перевелся в деревню Матюко-во Новоторжского уезда Тверской губернии, служил в тамошнем Серги­евском храме. И уж оттуда перебрался в Медынь. Здесь в 1912 году он провел первый старообрядческий крестный ход. После 1928 года судьба отца Николы не прослеживается (8).

Закладку Покровского старообрядческого храма предполагалось осу­ществить в мае 1912 года. Но в Медыни тогда произошел сильный по­жар. «Сгорело более полуста домов и много лавок - в общем с лавками 100 зданий. Люди бегали в панике. Имущество спасать было невозмож­но», - писал об этом бедствии журнал «Церковь» (9). У А.Баранова тоже сгорела лавка с товаром. И другие зажиточные старообрядцы пострада­ли. Пришлось закладку переносить. И состоялась она 17 октября того же 1912 года. Чин закладки храма отслужил отец Никола Смирнов. После богослужения он произнес слово о значении храма для православных христиан, отметив, что закладка совершается в знаменательный для ста­рообрядческой церкви день: именно 17 октября подписал в 1905 году государь император указ о веротерпимости.

Было решено отправить на Высочайшее имя телеграмму с выражени­ем верноподданнейших чувств. Далее от имени общины А.Баранов зачи­тал отцу Николе благодарственный адрес за его плодотворную и полез­ную для местного старообрядчества деятельность. Провозгласив много­летие Государю Императору и всему Царствующему Дому, старообряд­цы крестным ходом вернулись в моленную (10).

В 1913 году к Пасхе возведена была колокольня при медынском ста­рообрядческом храме. Колокола подвезли с задержкой, всего их было шесть. 16 апреля все их торжественно водрузили на новую колокольню. 30 мая в Медынь приехал епископ Калужско-Смоленский Павел. Встречать его на железнодорожной станции выехали А.Баранов и член совета общины Д.Изюмов. В городе владыка был уже в одиннадцать дня, в четыре после полудня, когда начался благовест ко всенощной, старооб­рядческий епископ приступил в молитвенном доме к богослужению. С ним вместе служили пять священников и один диакон. Долгая старооб­рядческая служба закончилась в одиннадцать вечера. На следующий день в шесть утра началась литургия. После нее с крестным ходом епископ Павел проследовал к месту строительства храма, где отслужил молебен. Окропив святой водой строительный материал, владыка первым поло­жил в основание кирпич, за ним то же сделали и священники. Так про­шло в Медыни первое старообрядческое богослужение с епископом (11). Через два года Покровский храм полностью был выстроен. Возведе­ние его, по данным 1913 года, обошлось в 25 тысяч рублей. Местный банк, для примера, располагал тогда основным капиталом в 20 тысяч, бюджет всего города за 1909 год равнялся также 20 тысячам.

Новый храм освятил 28 июля 1915 года епископ Павел. К его приезду церковь убрали изнутри цветами, а снаружи у входа сделали арку из зеле­ни. Вместе с епископом Павлом в освящении храма участвовали: о.Ни­кола Смирнов, о.Нил Бойков (Таракановка), о.Петр Уксов (Полотняный Завод), о.Лука Ленин (Горбатово), о.Петр Сдобников (Фокино), о.Фома Хрусталев (Щелканово). Во время литургии за труды по строительству церкви Павел возвел отца Николу в протоиереи. После богослужения начались речи и поздравления, а медынскому священнику поднесли на­персный крест, и все присутствовавшие поклонились ему до земли (12). Сохранилось письмо священника в архиепископию, написанное в 1917 году. О.Никола жалуется, что не может объяснить прихожанам, молиться за отрекшегося от престола царя или нет, а местный епископ не дает никаких разъяснений. «Я и моя паства без ответа, и нам стыдно за своих архипастырей, что они до сих пор находятся в глубоком молчании и нам ничего не говорят» (13). Письмо датировано девятым марта, то есть на­писано оно по горячим следам, сразу после отречения. Понятно, что со­бытия тогда развивались с такой быстротой, что разобраться, определить отношение к ним просто не хватало времени. Молчание, которым тяго­тился отец Никола и его прихожане, понятно и объяснимо. Письмо сви­детельствует о желании разобраться в ситуации, не ожидая готовых ука­заний сверху, о том, что священник был очень совестливым, неравно­душным к делам церковным и происходящему в стране.

В 1930 году Покровскую церковь закрыли. С тех пор она служила всяким нуждам человеческим, кроме духовных. Сейчас храм передан общине РПЦ. В самой Медыни фактически нет старообрядцев.

1.Церковь. 1913. №1. С. 23.

2.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Л.112.

З.ГАКО. Ф.32. Оп.5. Д.1106. Л.1.

4.ГАКО. Ф.32. Оп.6. Д.93. Л.22.

5.ГАКО. Ф.826. Оп.1. Д. 917. Лл.175, 294.

6.Из бездны небытия. Книга памяти репрессированных калужан. Издание управления МБ по Калужской области. Калуга. Т. 1. Калуга. 1993. С. 122 - 123.

7.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д. 2290.

8.ГАКО. ФР-2974. Оп.2. Д.79. Л. 18.

9. Цсрковь. 1912. №23. С.565.

10. Церковь. 1913. №1. С.23.

11.Церковь. 1913. №32. С.778 - 779.

12.Слово церкви. 1915. №2. С.52 - 53.

13.ОР РГБ. Ф.246. Оп.1. К.201. Ед.хр. 6. Л.7.

Милеево - деревня в Жиздринском уезде, ныне - в Хвастовичском районе. По данным на начало двадцатого века, приход милеевской мо­ленной составлял около 500 человек, по данным 1924 года, — около тыся­чи. Деревня практически полностью была населена старообрядцами. В пяти верстах от нее находилось село Колодясцы - место компактного проживания старообрядцев. Там же стоял ближайший храм господ­ствующей церкви. В 1910 году в полуверсте от милеевской моленной построили новообрядческую церковь. Деревня стала селом.

Старообрядцы населяли Милеево с самого начала раскола, но о них есть сведения лишь на двадцатый век. По сообщению жиздринского уезд­ного исправника (1904 г.), с середины 1870 годов моленная существовала в деревне при доме местного крестьянина Василия Финожина. В 1900 году ее перенесли к другому жителю Милеева - Андрею Кудряшову (1).

Не обходили стороной Милеево миссионеры. Один из них Иван Жа­ров, проводивший здесь в январе 1896 года беседу о незаконности «авст рийской иерархии», упоминал в отчете, как какой-то старик, слушавший его,  воскликнул: «Лучше руку дам на плаху, а правою рукою не сложу щепоти». Ничего в этой реплике, кроме «фанатизма», Жаров не увидел (2). В 1901 году в моленной Кудряшова был освящен престол. Тогда же старообрядцы заменили походный иконостас на постоянный. 7 декабря 1903 года состоялось малое освящение новой моленной. В нем приняли участие четыре священника: о.Родион Ульянов (Колодясцы), о.Фаддей Агафонов (Колодясцы), о.Сергий Ахромешин (Брусны) и о.Феодор Аге-шин из Милеева. Отец Феодор родился в 1869 году в деревне Котуновке того же Жиздринского уезда (Кцынская волость), и в Милеево рукополо¬жен был епископом Ионой в 1899 году. Здесь он служил до середины 1920-х и, по всей вероятности, позже, но сведения о его дальнейшей судьбе пока не выявлены.

Существование новой моленной, которая сплотила старообрядцев, вызвало противодействие со стороны консистории. Летом 1904 года она обратилась в губернское правление с просьбой воспрепятствовать ее от¬крытию. «Главный инициатор устройства моленной в дер. Милееве был и есть волостной старшина Константин Иванов Леонов, будь старшина православный, никогда бы не было в Милееве моленной, - говорилось в письме в правление, - В 1896 году у православных прихожан дер. Миле¬ева возникла мысль устроить у себя новый каменный храм и вот прошло почти восемь лет - постройка православного храма плохо подвигается, а раскольничья моленная совершенствуется, и все это благодаря местным сельским властям: старшина - раскольник, сотский - раскольник, десят¬ский-раскольник, а православных сравнительно горсть - они не могут и пикнуть пред раскольниками» (3). В письме, конечно, есть определен¬ный перехлест: темпы строительства деревянного дома и каменной цер¬кви несопоставимы. Но враждебное отношение видно невооруженным глазом.

25 августа 1904 года моленную в Милееве осматривал становой при¬став. Описание, сделанное им, сохранилось. Моленная была похожа на «большой сарай» с четырьмя маленькими окнами, которые закрывались изнутри деревянными ставнями. Одно окно было справа от единственной Двери, три остальных слева. Длинна моленной составляла 15 метров (или 21 аршин), ширина - 5 с половиной (8 аршин), высота - около трех метров (4 аршина). Здание было без фундамента, с дощатыми сенями в задней части, не обитое тесом. Крышу из щепы устроили на четыре ската.

Внутри моленной пристав увидел бревенчатые стены без каких-либо Украшений. Все помещение делилось на три неравных части с арками или сводами, без дверей. В средней части, самой большой, потолок был оклеен серой глянцеватой бумагой, вдоль стен во всю длину стояли лав¬ки, на задней стене здесь были красные цветастые обои. Посередине над входом висела икона Христа Спасителя, а по обе стороны от нее - образа Богородицы. По другую сторону, дальше, располагался алтарь. По кон­систорским сведениям, он был «довольно поместительный»: четыре на восемь аршин, то есть примерно три на пять с половиной метров. Север­ные и южные двери украшали изображения архангелов, Царские врата -резьба с позолотой (4).

Губернское правление не усмотрело повода для закрытия моленной.

После обнародования указа «Об укреплении начал веротерпимости» милеевцы зарегистрировали общину. Это произошло 8 августа 1908 года. Председателем совета общины стал крестьянин Семен Константинович Леонов - видимо, сын упомянутого в консисторском доносе волостного старшины К.Леонова (5).

В 1912 году на общем собрании прихожан было решено пристроить к моленной колокольню. Тогда же строительное отделение губернского правления одобрило ее проект. В 1930-е годы милеевскую церковь, как и другие храмы, постигло разорение.

1.ГАКО. Ф.62. Оп.7. Д. 1020. Л.З.

2.ГАКО. Ф. 33. Оп.З. Д.2013. Л.36.

3. ГАКО. Ф.62. Оп. 7. Д. 1020. Л.1об.

4.ГАКО. Ф.62. Оп.7. Д. 1020. Л.1.

5.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2248 (Дело о регистрации общины в Милссве).