Беклеши - деревенька в Гиреевской волости Медынского уезда. Ныне не существует. Близлежащие села — Прудки (4 версты), Желанье (4 версты), Строилово (7 верст), Пречистое.
По данным 1887 года, в деревне было 27 дворов, из них 20 - старообрядческие (ГАКО. Ф. 32. On. 3. Д. 456. Л. 1 боб.). До 1880-х годов сведения о местном старообрядчестве не выявлены.
В 1884 году беклешовцы подали губернатору прошение о молитвенном доме. Такое же ходатайство было направлено и в Министерство внутренних дел. Для строительства моленной был проведен денежный сбор. Люди давали, кто сколько может, бедные от 15 копеек, побогаче - от 10 рублей до ста. Министерство внутренних дел отказало в разрешении. Выяснилось, что в Беклешах уже есть одна моленная и, следовательно, во второй нет надобности (1).
Видимо, новый молитвенный дом беклешовские старообрядцы начали строить из-за какого-то конфликта между собой, но его суть и причины не ясны. Противостояние было очень острым. В центре его оказался местный священник о. Алексий Родионович Смирнов. «В настоящее время мы решили попа под суд подвести уголовный или таким порядком взять за власа и тащить вон из деревни; но в таком раздоре мы должны ожидать ежедневно большую драку, при ней же как бы не случилось и убийства, тогда мы все окажемся не истинными, но мнимыми христианами пред Царем Небесным и земною властию», - писали беклешовские старообрядцы архиепископу Савватию в 1886 году (2). За что - под суд - вопрос. Одним из авторов письма был местный крестьянин Яков Александрович Александров. Он принимал активное участие в жизни местной общины, участвовал в беседах с миссионерами. В 1907 году его избрали первым председателем совета беклешовской старообрядческой общины. К тому времени Александров переехал в Калугу, где жил на Московской-Ямской улице в собственном доме (3).
Архиепископ Савватий велел о.Алексию переселиться в соседнюю деревню Шатрищи. Вскоре, впрочем, Смирнов снова появляется в Беклешах. Умер священник в 1907 году или чуть позже, и в деревне служил до конца дней (4).
Смирнов вызывал недовольство у местного приходского священника из села Пречистого, который в 1893 году жаловался, что его деятельность «служит великим соблазном для православных моих прихожан, которые неоднократно спрашивали у меня: «Почему это не запретить попу раскольническому ездить к нам в деревни...»(5). По сведениям синодского священника, Смирнов распространял среди старообрядцев книги Анисима Швецова и Перетрухина.
В марте 1907 года беклешовские старообрядцы подали прошение о регис¬трации общины. В нем упоминалось, что в деревне два храма: Никольский и Троицкий, который строится. Зарегистрировали общину 16 июля 1907 года.
В 1908 году в Беклеши был рукоположен новый священник - о.Тимофей Сидорович Чванов. Спустя два года его сменил о.Феодор Трефилов, о котором не сохранилось никаких сведений. С 1913 года в Беклешах служит о.Сергий Ахромешин. Через два года его перевели в сельцо Сусею Жиздринского уезда. 15 ноября 1915 года в Беклеши был рукоположен о.Иоанн Пирогов, служивший до того в деревне Острая Лука диаконом. В 1917 году его переводят в деревню Горбатово, что располагалась верстах в двенадцати. А далее беклешовское духовенство не прослеживается.
С 1908 года при Беклешах начало действовать свое кладбище, от¬крытое на земле, принадлежащей Якову Александрову. Его площадь составляла 600 квадратных саженей (6). В 1915 году община в деревне именуется уже Троицко-Никольской, значит, второй храм был достроен. Председателем совета избран Григорий Барановский. Троицкий храм возводился на средства Александрова и на его же земле.
Якову Александрову принадлежит идея создания в Беклешах старообрядческого монастыря. В своем ходатайстве (октябрь 1912 г.) он пишет: «В настоящее время по совету и по благословению старообрядческого Высокопреосвященнейшего епископа Калужско-Смоленского Павла мною предложено устроить при той же церкви (Троицкой. - В.Б.) на моей же земле обитель для старообрядцев, желающих посвятить свою жизнь исключительно посту, молитве и уединению, а также для престарелых мужчин, бедных, не имеющих средств содержать себя. На эту обитель я обязуюсь передать принадлежащие мне около 50 десятин земли и капитал, который будет возможным мне обрести на поддержание сказанных обители и церкви. Все это вызвано и оправдывается тем, что многие из старообрядцев желают проводить монашескую жизнь или иметь спокойную жизнь и спокойное помещение, но лишены сего за отсутствием обители» (7).
Дело дошло до МВД. Идея устройства монастыря не встретила препятствий, однако департамент духовных дел отказался утвердить проект устава обители «в виду несоответствия... общепринятым для подобных уставов требованиям».
Неизвестно, удалось ли Александрову довести задуманное до конца. Если удалось, это был единственный старообрядческий монастырь в губернии. Но о нем нет никаких сведений и даже упоминаний. Не исключено, что смерть могла помешать Александрову осуществить планы - он был тогда довольно пожилым человеком... После 1915 года сведениями о беклешовских старообрядцах, о тамошних церквях, о самом Александрове мы не располагаем.
1.ГАКО (Государственный архив Калужской области). Ф.32. Оп.13. Д.4388. Л.20, 27.
2.ОР РГБ. Ф.246. Оп.1. К. 188. Ед.хр.5. Л.86об. Прошение подавали Я.Александров и Феоктист Рябинин.
З.ГАКО. 62. Оп.19. Д. 2232. Л.12. Об участии Александрова в диспуте с миссионера-
ми см. «Прибавление к «Калужским епархиальным ведомостям», 1889. №5. С. 190— 196.
4. ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2232. Л.2 (Последнее упоминание об А.Смирнове).
5. ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Лл.39 - 39об.
6. ГАКО. Ф.62. Оп. 7. Д. 1767 (Дело о кладбище)
7. ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2308. Л.1.
Брусны - деревня в Жиздринском уезде (ныне в Ульяновском районе), нежилая. Расположена в двух километрах от бывшего сельца Сусеи, где также проживало много старообрядцев. Входила в приход господствующей церкви села Холмищи. Сведения о старообрядчестве отрывочны.
1 июля 1907 года в деревне состоялся сход (участвовало 114 домохозяев), на котором избрали ходатайствовать об учреждении общины брусенского крестьянина Егора Ивановича Корягина. Председателем совета общины стал Лука Алексеевич Щербаков. Год спустя в губернское правление поступило прошение о строительстве церкви. До того в деревне существовал молитвенный дом, где старообрядцы собирались с середины 1860-х годов. Новую церковь в Бруснах освятили во имя Иконы Божией Матери Тихвинской. Она была деревянной. Приход составлял тогда около 800 человек (1).
В январе 1907 года было официально разрешено открыть старообрядческое кладбище при деревне. Ранее усопших хоронили в Холмищах (8 верст), куда весною невозможно было добраться из-за разлива реки Рессеты. Случалось, что умерших закапывали прямо на берегу (2).
Первый известный священник Тихвинской церкви - о.Сергий Павлович Ахромешин (25 сентября 1867- после 1923). Он был рукоположен в начале 1890 года в сельцо Сусею. К этому старообрядческому приходу относились и Брусны, так что служить ему приходилось и там, и там. В 1908 году в Сусею рукоположили другого настоятеля, и о.Сергия перевели непосредственно к Тихвинской церкви, откуда он в 1913 году уехал в Беклеши. Вместо него в Бруснах служил сусейский священник о.Иоиль Ульянов. В 1915 году его перевели в Боровск, а Ахромешин вновь вернулся в Сусею. Летом 1917 года в Брусны был рукоположен о.Мефодий Костоправкин. Он просвященствовал здесь два года и был переведен на Кубань. Его опять сменил о.Сергий Ахромешин, служивший в Сусее.
1.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д. 2223 (Дело об учреждении общины).
2.ГАКО. Ф.62. Оп.7. Д. 1514 (Дело об открытии кладбища).
Брынь - село в Жиздринском уезде (ныне Думиничский район). По данным 1896 года, в приходе Брынской новообрядческой церкви проживало более 1200 старообрядцев (1).
Есть отрывочные упоминания, что в окрестностях села в глубоком овpare с пещерой жил некогда старообрядческий подвижник-отшельник по имени Савватий. Доказать, что это не легенда, сложно. Впрочем, духовный писатель и историк иеромонах Леонид (Кавелин) упоминал в 1876 году, что местные старообрядцы помнят, где стояли в начале 18 века обруганные Димитрием Ростовским брынские скиты. Савватиевский, находив¬шийся в окрестностях села, почитался особо. Сюда «они ходят чтить память сего мнимого подвижника», - вторил иеромонах Леонид святителю Димитрию (2). Близ села, недалеко от полностью заселенных старообрядцами деревень Хотисино и Скачковской слободы, существовало в лесу древнее кладбище. Без ведома синодского священника старообрядцы погребали там умерших (3). В 1846 году местный батюшка донес о кладбище, и по настоянию консистории началось расследование, захоронения были запрещены.
Притеснения на том не закончились. В августе 1859 года брынские старообрядцы подали руководству губернии прошение, чтобы местные власти не запрещали им жить и молиться, как они хотят. «Исстари прадеды, праотцы и отцы наши, а по преданиям и примеру их мы исповедуем по старому обряду истинную Христову Веру, не давая повода и соблазна <за> собою следовать другим. Все же обряды исполняем сообразно святого закона по уставу старого обряда, который существовал до лет Никона Патриарха. А требы исполняем чрез проезжающих своих священников и где случается. А за то признают нас раскольниками, а как мы не есть раскольники, а старообрядцы, и не совращенные из православия в старую веру, но следуем тому исстари, даже согласно и государственного закона, то по сему местное правительство - приходские священники Господствующей Церкви - не должны бы преследовать нас невинно» (4). Как далее следует из прошения, старообрядческие браки, совершенные не в приходском храме, насильственно расторгались. «Даже разъединяют друг от друга, искореняют нас, тогда как браки старообрядцев совершаются по старой вере, как должны по святому закону. Да и никто из христиан, вероятно, не решится впасть в грех на век, не бывши венчан, но исстари нас не стесняли. Но ноне земская полиция и духовные причты постоянно следят за нами... заводят дела, почему между нами в испытании старой веры и входит разногласие» (5).
Наивно было, конечно, просить защиты у тех, кто приказывал той же земской полиции следить за старообрядцами. В марте следующего года написали брынские крестьяне еще одно прошение, да ничего, разумеется, не добились.
К 1860 году в Брынь переселился из мосальского села Устоши инок-схимник Никанор. Подробный рассказ о нем будет далее. Отсидевший в тюрьме, он хотел укрыться здесь от бдительных глаз властей. На родине за ним учредили полицейский надзор. Человек подвижнической жизни, он сумел сплотить старообрядцев. Но после выхода «Окружного послания» Никанор отказался признавать архиепископа Антония и занял непримиримую позицию. Брынский старообрядческий приход до самых сталинских времен оставался противоокружническим. В соседнем же Хотисине, что всего в пяти-шести километрах, «Окружное послание» приняли почти все...
О становлении в Брыни старообрядческого прихода сведений нет. Началось оно, по-видимому, с появления в селе инока Никанора. Есть упоминания о моленной, построенной здесь в 1866 году. Ее потом закрыли. Само же здание было продано с аукциона (6). Но возникла другая моленная. В ней инок Никанор священствовал. Последнее о нем упоминание относится к 1893 году. «Раскольник закоренелый - на беседы публичные к православному миссионеру не является и старообрядцам ходить на беседы запрещает», - писал о Никаноре местный священник.
Брынское старообрядчество не было однородным. В консисторских рапортах упоминается противоокружник Григорий Антонович Никитин, имевший собственную моленную, где сам служил уставщиком. У него-то и священствовал инок Никанор. Упоминаются окружнические уставщики Аверкий Акимович Ваконсков и Константин Михайлович Быков. Последний уставщичил до этого в селе Фролове Калужского уезда и Полотняном Заводе. В Брыни жил попечитель и староста моленной соседней деревни Хотисино Тимофей Дашонков, тоже «раскольник закоренелый». Упоминается уставщик Матвей Михайлович Никитин, не признававший белокриницкой иерархии (7). Упоминается выходец из Брыни зажиточный крестьянин и землевладелец Василий Дмитриевич Маленькое, живший в приходе жиздринского села Космачева (туда входила ста¬рообрядческая деревня Гавриловка и другие). Он отмечен как «замечательный и самый закоренелый из вожаков в сем приходе». К какому принадлежал согласию, неизвестно. У Маленькова в доме была моленная. Ее посещали и приезжие старообрядцы. «Человек он ласковый, гостеприимный, даже ссужает деньгами к нему обращающуюся свою братию», - писал о Маленькове священник из жиздринского села Мокрого Михаил Владимиров (8). Численное соотношение между старообрядческими согласиями в селе трудно установить - нет данных. О строительстве старообрядческой церкви в Брыни, о регистрации общины мы тоже не располагаем сведениями.
В 1910-х годах в селе священствовал о.Сергий Карпов. 3 января 1922 года противоокружнический епископ Филарет рукоположил в село его сына Георгия.
Брынские окружники не имели своего священника, ездили за восемь «- Значит, вы сознательно, зная, что за сбрую отвечаете вы - все же довели седелки до непригодности, которыми изуродовали спины лошадей?
- А что я мог сделать, раз не было хороших седелок и нечем было чинить, не было шорников и даже не было шила? Правление мер к приобретению никаких не предпринимало».
Этот допрос не просто иллюстрация следовательской логики, точнее, отсутствия всякой логики, это грустное подтверждение того, как велось хозяйство в колхозе. За все беды отвечали невинные верующие люди...
«- Какие же вы лично принимали меры как конюх и в то же время как член правления колхоза?
- Я поднимал этот вопрос на правлении, но там поговорили, обсудили, что приобрести... Вследствие отсутствия средств решили «пока обойтись тем, что имеем, до приобретения денег». Сейчас вся сбруя уже исправлена, а скот - лошади - находятся в приличном состоянии» (13).
Тройкой НКВД по Западной области Афанасия Щербакова приговорили к расстрелу. Приговор согласно справке из следственного дела был приведен в исполнение 2 ноября 1937 года в 23 часа (14). Реабилитирован Щербаков Калужским областным судом в 1957 году (15).
Ныне в Брыни нет старообрядческого прихода, и возможность его восстановления сомнительна.
1.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.2013. Л.ЗО.
2.История церкви в пределах нынешней Калужской губернии и калужские иерархи. Составил иеромонах Леонид. Калуга. Издание калужского архиерейского дома. 1876. С.248. Ныне о брынских скитах в селе не осталось памяти и преданий не сохранилось.
З.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д. 218. Л.1.
4.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.1208. Л.1.
5.Там же. Л.1об. -2.
6 ГАКО. Ф.62. Оп.10. Д.2814. Л. 1 - 2об.
7.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Лл.28об. - 29.
8.Там же. Л.117об.
9.Следствсннос дело о.Гсоргия Карпова - архив УФСБ по Калужской области. П-7972 Л. 17.
Ю.Там же. Л.19об.
П.Там же. Л.20.
12.Там же. Л.22, 44.
13.Следственное дело Афанасия Щербакова - архив УФСБ по Калужской области. П-7456. Л.31 -31об.
14. Там же. Л.35.
15.Там же. Л.57.
Волое - сельцо в Жиздринском уезде (ныне Кировский район). В приходе села Фоминичи, куда оно входило, на рубеже 19 - 20 веков насчитывалось около двух с половиной тысяч старообрядцев.
Воловские жители придерживались старой веры со времен Никона. В восемнадцатом веке возникло при сельце особое старообрядческое кладбище. Однако архивных сведений о местных старообрядцах дошло до нас не так уж много. Сохранилось ходатайство, где жители Волого и окрестных деревень просят не притеснять их за старый обряд. Датировано оно 1860-м годом и очень похоже на аналогичное ходатайство старообрядцев Брыни. Очевидно, в подготовке этих прошений принимали участие одни и те же люди. Ходатайство осталось без ответа. Тогда было подано другое, уже на имя императора, только в нем, где можно было употребить слово «старообрядческий», стоит «раскольнический». Воловчанам кто-то подсказал, что, называя себя «старообрядцами», они нарушают закон. Пункт 47 свода уставов благочиния гласил ясно: «Запрещается раскольникам возводить скиты, обители и тому подобное и именовать себя староверцами, скитскими общежителями, пустынножителями и тому подобными несвойственными названиями» (1).
А вот что сказано в прошении воловчан: «Отцы и деды наши, все мы, крестьяне деревень Волой и Ряполовой до 1000 душ и более человек, наследовали раскольническую веру с незапамятных времен и всегда, так же как и теперь, строго исполняли по преданию все наши раскольнические обряды сами, но во избежание преследований нас за мнение наше о вере, мы, как и предки наши, числились в приходе церкви села Фоминич, не быв никогда истинными сынами той церкви и не заимствуясь никакими ея обрядами, кроме одного брака, который хотя мы принимали, но не потому, что не могли себя удовлетворить в этом случае собственными обрядами, а с единственной целию прикрыть этим наши понимания веры и чрез то избавиться от гонений и утеснений за свою веру от местного начальства и чтобы дети наши не числились незаконнорожденными» (2). Толку и от этого ходатайства не было.
9 сентября 1888 года в Волом случился пожар, уничтоживший до сотни крестьянских дворов, в том числе и здешнюю моленную. Сельский сход принял решение строить новую. Дом был выстроен как бы для частных лиц, но на общественные деньги (3). Богослужение возобновилось в следующем, 1889 году. Содержатель моленной, воловчанин Семен Емельянович Жариков, добился из Министерства внутренних дел официаль¬ного разрешения на открытие.
Священником в те годы был в Волом местный житель Алексей Петрович Егоров. Рукоположение он принял в начале 1870-х годов. Воловские старообрядцы не признавали «Окружного послания». Уставщиком о.Алексее служил Карп Тимофеевич Семкин, сменивший его после смерти. Сведений об этих священниках крайне мало.
Вновь выстроенная моленная была быстро снабжена необходимой утварью и книгами. Предалтарный иконостас ставился здесь только тогда, когда совершалась обедня, потом его опять убирали. Литургию служили редко, лишь когда требовалось заготовить запасные дары. Престол и антиминс хранились в особом сундуке (4).
Существовали моленные и в окрестных деревнях: Смирновке, Новоселках, Ряполове. В 1893 году по инициативе местного синодского духовенства возникло большое разбирательство, законно ли существование всех этих моленных. 20 декабря в молитвенный дом Жарикова пришел урядник с понятыми и командированным из Песоченского Завода (ныне - г. Киров) священником. Они составили описание моленной: «На берегу ручья по левую сторону пролегающей посреди селения дороги, в некотором уклоне от дороги стоит года четыре уже новая, крепкая, довольно красивая пятистенная изба, крытая тесом, при ней деревянные под одной крышей сени длиною в три аршина, а шириною вровень с самою избою. Изба сама имеет длины 19 аршин, высоты 5 с четвертью аршин; разделена на две части капитальною стеною...» Все окна в моленной были с двойными рамами. На восточной стене располагались два яруса икон. В нижнем их насчитали 22 штуки, в верхнем - до сорока, «все иконы старинного письма без риз и окладов». Перед иконами стоял столик, обтянутый красным ситцем с желтыми цветами на ткани, поверх него был разостлан шелковый цветной платок. На столике лежало Евангелие, отпечатанное, судя по надписи в книге, при царе Алексее Михайловиче по бла гословению патриарха Иосифа. Там, где должен был стоять год, отсутствовали листы. Далее протокол перечисляет прочие богослужебные принадлежности и книги (5).
Дело против Жарикова и других крестьян, содержавших моленные в соседних деревнях, было закрыто за отсутствием состава преступления: в частных домах закон разрешал молиться.
Примерно в то же время калужское губернское правление поручило жиздринскому уездному исправнику провести расследование по поводу кладбищ в Волом и окрестных деревнях. «Кладбища означенные раскольников существуют сотни лет. Лет 40 - 50 тоже возникало дело об этих кладбищах и тогда было велено старообрядцам окопать их или обнести оградой, не возбраняя дальнейших погребений», - донес исправник. Консистория, сомневавшаяся в том, что кладбища действительно очень старые, настаивала на их закрытии. Для старообрядцев предпола¬галось отвести отдельный участок на приходском кладбище в Фоминичах. Конкретные особенности дела духовное ведомство, похоже, не хотело брать во внимание.
Но время сильно изменилось. Местная гражданская власть взяла старообрядцев под защиту от власти духовной. Так, земский уездный исправник послал в губернское правление рапорт, где сообщал, что кладбища «содержатся в должной исправности и для старообрядцев очень удобны. Закрытие таких кладбищ, которые старообрядцами в течение многих лет обсаживались деревьями, обносились канавою и изгородью, и с которыми они, так сказать, сроднились, положительно нежелательно. Не буду говорить, что закрытие без нужды просуществовавших полета лет благоустроенных кладбищ тяжело отзовется на душе каждого из сектантов, но и само распоряжение о том может вызвать массу неприятностей...» Он имел в виду тайные захоронения, отказ старообрядцев исполнять указ о закрытии. Наконец, фоминичское кладбище далеко, «что крайне затруднительно для народа, особенно в летнюю пору, когда всякий час дорог хозяину» (6).
Губернскому правлению хватило мудрости не закрыть кладбища. Консистория настояла на том, чтобы старообрядцы в таком случае не открывали новых. Этим компромиссом в 1897 году дело и закончилось.
В 1907 году воловский священник Карп Семкин подал в губернское правление ходатайство о регистрации общины. Тогда же здесь стали строить каменный храм. Он был освящен во имя Николы Чудотворца. После смерти о.Карпа в 1912 году противоокружнический епископ Калужский Иоасаф рукоположил в Волое местного крестьянина Никиту Дроздова. О нем - отдельный рассказ.
1.Россия. Законы и постановления. Свод законов. 1832. Т.14. Часть четвертая. Свод уставов благочиния. С. 14.
2.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.1253. Л.19.
З.ГАКО. Ф.62. Оп.17. Д.1746. Л.1,6.
4.ГАК0. Ф.56. Оп.З. Д.293. Л.6.
5.Там же. Лл.8-8об.
6.ГАК0. Ф.62. Оп.6. Д.780. Л. 40-41.
Высокое - деревня в Жиздринском уезде (ныне Хвастовичском рай¬оне). Приход здешней старообрядческой церкви во имя Михаила Архангела (по данным 1915 года) составлял не менее 250 человек. В приход входили близлежащие хутора. В синодском приходе села Бересны, к ко¬торому приписано было Высокое, по данным 1896 года, жило около 350 старообрядцев.
Сведений о высоковских старообрядцах очень мало. «Окружное послание» они принимали. До 1905 года Высокое находилось под присталь¬ным вниманием синодских миссионеров. Ежегодно, с филипповского поста до весенней распутицы в здешней земской школе проводили богослужение священники господствующего православия. Случалось, что и старообрядцы приходили сюда, чаще всего дети. После службы священник раздавал полемические листовки и брошюры (1).
Приход в Высоком сформировался к середине 1910-х годов. Ранее деревня входила в старообрядческий приход села Колодясцы. В 1915 году было подано ходатайство о регистрации здесь самостоятельной общины - достаточно поздно по сравнению с другими старообрядческими селами и деревнями. Община планировала строительство деревянного храма. Председателем совета общины был избран Мартин Матвеевич Гуков (2).
В мае 1906 года губернское правление разрешило высоковским старообрядцам открыть собственное кладбище (3). Оно располагалось в версте с четвертью от деревни, в местности под названием Кожухово. Кладбище существовало здесь примерно с середины 1860-х годов, около 1890 года было закрыто. Несмотря на запрет, старообрядцы продолжали на нем хоронить.
Сведений о священниках, рукоположенных в Высокое, нет.
1. ГАКО, Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.2013. Л.Збоб.
2.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2354 (О регистрации общины).
З.ГАКО. Ф.62. Оп.7. Д.1250 (Дело об открытии кладбища).
| 
