Особая роль регулятора в функционировании ссудного и сбытового механизма отводилась общинам крупных торгово-промышленных центров, становившихся ядрами национальных макроструктур, объединяющим звеном которых была Макарьевская ярмарка, названная в честь монастыря Макария Желтоводского и выросшая из окрестных старообрядческих сел Лысково, Павлове, Семеновское и др. Места эти для староверов заповедные — здесь или родились, или побывали практически все главные действующие лица раскола. В 1816г. после большого пожара ярмарка была переведена в Нижний, но название сохранила. Здесь происходили регулярные совещания общин западных и восточных регионов конца XIX — начала XX веков. Раздельные переговоры западных «раскольников» имели место в Москве или в Чернигове, а восточных — в Екатеринбурге 26. Сам министр финансов С.Ю.Витте не считал зазорным наведываться в Москву и на Нижегородскую ярмарку для собеседований.

Уральские староверы дополнительно контролировали менее значимую в национальных масштабах Ирбитскую ярмарку. Власти пытались перевести ее в Екатеринбург, но, как обычно, неведомыми путями староверы настояли на своем. Туда и железную дорогу удалось проложить, хотя многим она оправданно казалась экономически нецелесообразной. Появилось обоснование, подготовленное Д.И. Менделеевым, которого староверы-промышленники привлекали к сотрудничеству и на Нижегородской ярмарке. Его авторитет сделал свое дело. Причем, не только в ярмарочном деле. Менделеев — продолжатель дела выходца из поморских староверов М.В. Ломоносова — сыграл важную роль в привлечении интереса старообрядческих предпринимателей к развитию химического производства. Благодаря им Россия не осталась без пороха для боеприпасов и хлороформа для раненых, когда началась первая мировая война и импорт из Германии прекратился. Между прочим, химик Б.И. Збарский, участвовавший в бальзамировании тела Ленина, до революции работал на уральских химических предприятиях староверов во Всеволодо-Вильве в Соликамском уезде Пермской губернии, и в Тихих Горах в с. Бондюга (переименовано в Менделеевск) близ Елабуги. Связи, зародившиеся, когда он был еще народовольцем, здесь окрепли и послужили пропуском в новую жизнь после октября 1917 года. Заводы во Всеволодо-Вильве строил С.Т. Морозов, владельцем Бондюжного завода в 1910-е гг. был С.Д. Шеин. Оба жертвовали большевикам-эсдекам.

Особенность старообрядческой промышленности состояла в том, что она размещалась, как правило, в районах с большим, если не преобладающим, а то и сплошным старообрядческим населением. При этом фабричные

62

цеха становились безопасным местом для отправления многократных ежедневных богослужений. Миссионер РПЦ И. Жилкин писал: « ...внушительное и трогательное зрелище представляет эта громадная толпа суровых молитвенных лиц, то неподвижно глядящих вперед на темные иконы, то с шелестом и все вместе осеняющихся широким крестом, то все громадой со вздохами и молитвами кладущих земные поклоны» 27. Там же проводились заседания Советов общин, превратившиеся в конфессионально-административные органы управления духовной жизни и местного самоуправления.

Фабрика становилась храмом, культовым сооружением и одновременно центром местной жизни. Эти поселения напоминали литографии планировавшихся Оуэном городов-коммун с заводскими трубами вместо церковных шпилей. Предреволюционные старообрядческие предприятия внешне мало походили на монастырь, но по-прежнему сохраняли характер экономических анклавов из крупных хозяйствующих субъектов в окружении множества средних, мелких, кустарных. Объединяли эти анклавы банки, бравшие на себя функции общинных финансовых центров. Везде «обычно работали единоверцы». В рабочий день входило и время для коллективных богослужений, занимавших даже в укороченном варианте в общей сложности не менее двух часов в день. Показательно, как отреагировали на правительственные планы сокращения рабочего дня, ночных смен и детского труда известные фабриканты-староверы братья Хлудовы, заявившие, что для детей и рабочих лучше находиться в «светлом и здоровом помещении фабрики» чем «в душной атмосфере своей избы» 28. Не понимая, о чем идет речь, православная интеллигенция саркастически воспринимала подобные высказывания. Смысл, который староверы вкладывали в свои слова, многим не понятен и сегодня.

Западноевропейская социал-демократия последней четверти XIX в. еще только выступала с идеей участия наемных рабочих в предпринимательской прибыли, а на предприятиях промышленника-старообрядца С.И. Четверикова это уже было нормой жизни. Все единоличные собственники рано или поздно трансформировались в товарищества, в которые входили способные и образованные наемные работники-единоверцы. В старообрядческих фабричных поселениях появлялись больницы, рабочие клубы (безалкогольные трактиры), школы, фабричные лавки, иногда фабричные театры и библиотеки. Там, где появлялись старообрядческие предприятия, земства утрачивали свою значимость. «Лучшими в смысле обслуживания потребностей населения» были промышленные уезды Московской, Владимирской губерний: Иваново-Вознесенск, Шуя и все Кинешемские и другие фабрики. Почти везде доминировали староверы. В частности, по Богородскому уезду Московской губернии — центру старообрядческого ткачества — жандармские чины в последние десятилетия XIX в. доносили, что «фабрики имеют подавляющее влияние на отправление всех функций городского и земского самоуправления». Неудивительно, если учесть, что из 42% прибылей на вложенный капитал более 75% шло в развитие производства и социальной сферы. То же самое имел в виду и министр финансов И.А. Вышнеградский уже в XX веке, заявляя: «Наши христолюбивые старообрядцы — преображенцы в российском торгово-фабричном деле — великая сила; они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния» 29.

Облицованная мрамором больница для рабочих, 9-часовой рабочий день в 1900 г., и многие другие достижения известного предпринимателя-старовера Коновалова могут казаться «потемкинской деревней», витриной старообрядчества. Но вот, менее известная династия Балиных, о которой читатель вряд ли слышал, но каких было немало. Начало, как и у остальных — крестьянин в 1793 г. «приписался к купечеству». К началу XX в. уже существовало «Товарищество мануфактур А.Я. Балина» и к 1905 г. население села Южа Вязниковского уезда Владимирской губернии, где находилась одна из фабрик Товарищества, достигло 15 тыс. человек. Для рабочих были построены 3—4-этажные благоустроенные общежития с бесплатными яслями. Для несе-

63

мейных имелись отдельные общежития. Для кадровых рабочих — 7—8-квартирные дома. Проживание было бесплатным. Для постройки собственных домов выдавались беспроцентные ссуды с погашением в течение нескольких лет. Медицинское обслуживание — бесплатно. Имелась каменная больница на 50 коек с мужским и женским отделениями, операционной, амбулаторией, аптекой и отдельным родильным домом. В лесу располагался противотуберкулезный санаторий. Инвалиды и престарелые были на содержании Товарищества, для престарелых — богадельня. В поселке пятилетнее профтехучилище с вечерними классами для рабочей молодежи. Обучение и пользование библиотекой — бесплатное. К 1910 г. появился Народный дом с театральным залом для профессиональных и самодеятельных артистов. Один процент прибылей отчислялся в пенсионный фонд. Право на пенсию имели проработавшие на заводе не менее 25 лет, а также потерявшие трудоспособность, вдовы с малолетними детьми, бездетные вдовы и круглые сироты. Пенсия назначалась в размере 25—50 процентов средней заработной платы. Рабочим предоставлялась возможность участвовать в прибылях предприятия 30.

Расходы на создание предприятиями социальной инфраструктуры поселений должны были включаться в себестоимость продукции, объективно снижая прибыльность предприятия. Община не злоупотребляла, чтобы, не дай Бог, не подвергнуть риску состоятельность предприятий, потому что они рассматривались как основа общего благополучия. Тем не менее, подобные новации не были бы возможны на предприятиях с долевым участием иностранного капитала и тем более, ему принадлежащие. Не могли они иметь места и на предприятиях, чьи акции котировались на бирже или контролировались банковским капиталом, что уже случалось к началу XX века. Не старообрядческий деловой мир интересовала прибыльность ценных бумаг, а не убыточный социальный «довесок». Это противоречие в советское время нашло решение в упразднении биржи и банков (в рыночном понимании этого слова) и в выдворении иностранного капитала. А до революции староверы воздерживались насколько возможно от выпуска акций в свободную продажу, что может казаться удивительным потому, что самый влиятельный в России Московский биржевой комитет был под их контролем.

Биржа использовалась староверами не для совершения сделок: договоры заключались в кулуарах. Основная роль биржевого комитета заключалась в представительстве русских, в основном старообрядческих, интересов против зарубежного капитала. Отрицательное отношение старообрядчества ко всему иностранному изначально зиждилось на идеологическом основании, и оно со временем укреплялось, но в данном конкретном случае идеология переплеталась с экономикой: староверы не пускали иностранный капитал в свою деловую сферу. Примером может служить таможенный договор с Германией 1893 г., воспринятый современниками как начало торговой войны. Исследование П.В. Оля свидетельствовало, что иностранный капитал играл незначительную роль во всех отраслях торгово-промышленной деятельности староверов и особенно в текстильной промышленности, в Центральном промышленном районе, иначе говоря, в Москве. По состоянию на 1916—1917 гг. из 2 242 974 тыс. рублей иностранных капиталов, вложенных в русское народное хозяйство, лишь 192 494 тыс. (8,5%) приходились на долю самой быстро растущей текстильной промышленности, из коих более ста миллионов — в предприятия в Лодзи, Риге, Белостоке, Шлиссельбурге, то есть не в старообрядческие 31. При этом староверы охотно закупали зарубежное оборудование, особенно немецкое, но в свои дела, повторяем, иностранцев не пускали.

Несколько слов о Московском биржевом комитете. Утверждение о контроле староверов может показаться преувеличением, принимая во внимание православное вероисповедание его председателя НА. Найденова, многократно переизбиравшегося на этот пост. Начало купеческой карьеры Найденовых схоже с историей клана Рябушинских, с которыми, видимо, по этой причине Найденов был очень дружен. Найденовы были из рабочей среды, поднявши-

64

еся до уровня предпринимателей средней руки. В историю они вошли из-за Н.А. Найденова, женившегося на девушке из старообрядческой среды — падчерице Е.И. Расторгуевой. Семья Расторгуевых занималась рыбным промыслом и торговлей. Позже Найденовы породнились с Хлудовыми, игравшими видную роль в мире старообрядчества. Кроме того, через родство с Баренцевыми они были в связях с Четвериковыми и Алексеевыми. Формально Найденов вероисповедания не менял: как был православным, так и оставался им. Это обстоятельство делало его привлекательным как для правящих кругов, так и для староверов. Петербург был заинтересован в том, чтобы иметь в старообрядческой Москве влиятельного агента влияния. Его наградили всеми орденами, какими можно было наградить купца, после чего император пожаловал Найденову свой портрет с подписью.

Таких, как Найденов, было много — Бахрушины, Прохоровы, Абрикосовы и многие другие. Формально, они вероисповедание изменить и не могли. Переход в старообрядчество законами империи был запрещен не только пастве РПЦ. Среди католиков желающих и не находилось, но среди иудеев и протестантов — обрусевших шведов, немцев, соседствовавших с северными староверами финнов, — случались, начиная с лиц незаметных до весьма известных. Нарушителей, если о них духовным и светским властям становилось известно, ожидали судебные преследования, тюремные заключения. Купцы были у РПЦ на виду. Это одна сторона дела, но существовала и другая. Старообрядческая община позволяла браки с иноверными только в случаях, если те принимали древлее благочестие. В противном случае «брачующийся» с еретиком изгонялся из общины, кем бы ни был их избранник(ца). Ни с кем из староверов(ок)-участников(иц) купеческих межконфессиональных браков подобного не происходило. Наоборот, «православные» принимались в общение, что служит косвенным, но надежным свидетельством соблюдения данного правила.

Идиллия общинных отношений собственности во второй половине и особенно в последние десятилетия XIX в. стала подвергаться серьезному испытанию. Характерной чертой начавшегося развития в России капиталоемкого производства стало усиление роли банков, связанное с необходимостью крупных медленно оборачиваемых капиталовложений в добывающую и обрабатывающую промышленность, что, естественно, подстегивало инфляцию и цены. Компенсаторных возможностей общинных фондов не хватало. Паевые товарищества, которые стали развиваться в старообрядческой среде ранее, чем у других, какое-то время позволяли воздерживаться от обращения к более дорогому ссудному капиталу. Однако жить только своими законами, как это удавалось ранее, было уже невозможно. Торгово-промышленные связи усложнялись. Появившиеся в паевых товариществах иноверцы, необходимость обращаться за кредитом, а значит, выплачивать ссудный процент, вынуждали староверов снижать себестоимость продукции. Кроме того, на арене экономической жизни появились влиятельные игроки других конфессий.

Староверы-предприниматели вынуждены были все чаще и на все более продолжительное время покидать ареал дружественной деловой среды, уделять все больше внимания конкурентоспособности своего производства. Они все с большей неохотой стали тратиться на удовлетворение общинных нужд. Многоразовые и продолжительные богослужения стали превращаться в дорогостоящую обузу. Получалось, что даже при одинаковой продолжительности рабочего дня, рабочий-старовер меньше стоял у станка, чем рабочий на православном предприятии. У управленцев-староверов третьего-четвертого поколений стало развиваться чувство собственников: да, конечно, община помогала их предкам стать на ноги и десятилетиями существовать, но ситуация изменилась. Теперь без их талантов и способностей предприятия существовать не смогут. Они должны иметь больше прав в отношении общины. Они должны не только де-юре, но и де-факто владеть и распоряжаться своей собственностью, определять порядки на своих предприятиях.

65

По свидетельству Вл. П. Рябушинского, раскол между хозяевами и рабочими произошел в 80—90-х гг. XIX века. «Патриархальный период ... кончился», но пока что не в масштабах всей страны. Размежевание носило анклавный характер в «русских манчестерах», называвшихся так из-за размеров и значимости для национальной экономики; Эти предприятия слишком далеко вышли за пределы мира старообрядчества. Они не могли по-прежнему играть по правилам двух систем одновременно. Равновесие было нарушено. На растущих мелких и средних старообрядческих предприятиях в тот период статус-кво еще сохранялся, но крупная полуобщинная-получастная собственность превращалась в частный капитал. Между ее владельцами и рядовыми общинниками назревал конфликт.

Тяжелые условия труда, длительность рабочего дня конца XIX — начала XX веков православные рабочие воспринимали как неизбежность: «Христос терпел и нам велел». Рабочие-староверы отнеслись к «новинам» иначе. Они помнили иные времена. На старообрядческих предприятиях начались волнения. Наиболее известной стала «Морозовская стачка». Текстильная продукция купцов-староверов Морозовых пользовалась славой товара высокого качества. За брак жестоко штрафовали. Создавалась видимость того, что штраф — повод сократить зарплату рабочего. Рябушинский на этот счет писал: «Думаю, что это неправда. Был у нас в доме слуга, раньше служивший у Морозовых. Так он рассказывал, что его старый хозяин у себя в моленной часами со слезами отмаливал грех штрафования. В Древней Руси существовали особые вопросы на исповеди для разных групп населения: одни для служивых людей (воевод), другие — для хозяев — не задерживали ли плату наемника и т.д. Помню, как мой духовник, он же отцовский, меня об этом на духу спрашивал. Полагаю, что если бы Т.С. (Тимофей Саввич Морозов. — О.Ш.) действительно сознательно так грешил, его лишили бы причастия» 32.

Один из первых историков большевистской партии, выходец из старообрядцев, А.С.Бубнов, став марксистом, толковал внутриобщинные разбирательства как развитие революционного рабочего движения. Даже в Обуховских событиях, которые изображают «предвестником 1905 и 1917», и которые, казалось бы, никакого отношения к старообрядчеству не имели, зачинщиком был отнюдь не кадровый питерский пролетариат, а, как явствует из следственного дела №347 за 1901 г. временной канцелярии при министерстве юстиции по производству особых уголовных дел, другие люди. Среди обуховских пролетариев горожан было только четыре человека из С.-Петербурга и Колпино. Остальные — не проработавшие и пяти лет молодые «революционеры» из деревень «старообрядческих» губерний: Вятской, Владимирской, Костромской, Тверской, Псковской, Новгородской, Нижегородской, Ярославской, Олонецкой, Тульской, из старообрядческого рыбацкого поселка, что под Петербургом, и несколько выходцев из Тамбовской губернии 33, сведения о которой, к сожалению, не дают достаточного представления о численности местного старообрядчества.

Многие по-прежнему не видят никакой связи между старообрядчеством и революционными событиями 1905 и 1917 годов. Однако отдельные исследователи утверждают, что «большинство старообрядцев по-разному относилось к Октябрьской революции. Но в основном старообрядчество эту революцию не приняло»; другие, как, например, А.А. Машковцев, пишут: «Странничество завоевало прочные позиции в крупных индустриальных центрах края (имеются в виду Вятская и Пермская губернии. — О.Ш.) во многом благодаря тому, что значительная часть рабочих их промышленных предприятий составляли выходцы из сельской местности ... Не случайно, что именно в индустриальных центрах набирало силу революционное движение и действовали всевозможные диссидентские религиозные организации...» 34.

Революционный 1905 г. начался с январских событий в «рабочем Замоскворечье». Отдельными общинами староверы жили во многих уголках и в центре Москвы, но доминировали они в восточных и юго-восточных районах за Садовым кольцом между нынешними проспектом Мира и Каширским

66

шоссе. Территория современной Московской области, находящаяся между загородными продолжениями этих транспортных магистралей, также была в зоне их влияния. Своей трудовой этикой они привлекали к себе интересы не только единоверных, но и иностранных промышленников. Там, на территории Рогожской общины, на улице, называвшейся «Старообрядческой», находился металлургический завод Гужона. Обитатели улицы одновременно были рабочими завода. Они и дали старт событиям того памятного года.

Староверы-рабочие убеждались, что социальная справедливость не вечна, если зависит от воли иноверных частных собственников, и даже единоверных предпринимателей, вынужденных играть по правилам падшего мира. Староверы боролись не с владельцами фабрик, а с антихристовой властью, мешавшей по-христиански распоряжаться фабриками и заводами.

Баррикады отделили Пресню, Миусский, Бутырский, Сокольнический, Рогожско-Симоновский районы от центра. Из них определенно старообрядческими были Сокольнический и Рогожско-Симоновский, находившиеся в зоне влияния Преображенской и Рогожской общин. Большие дружины выделили фабрика старовера Мамонтова, мебельная фабрика Шмита, который имел сначала финансовый, потом родственный альянс со староверами и, наконец, принял старообрядчество. На помощь прибыла дружина рабочих-староверов из Шуи. Группировались повстанцы у Белорусского вокзала, где староверы-купцы выстроили дом для староверов-рабочих железнодорожных мастерских. А неподалеку на Бутырском валу разместилась Рахмановская старообрядческая община, чье влияние простиралось до Миусской площади. После 1905 г. эта община так окрепла, что заложила в 1912г. храм, достроенный в советское время, когда на это появились достаточные денежные средства. Теперь он принадлежит Тверской общине. Заметим попутно, что в этом районе на Лесной улице у РСДРП имелась тайная типография, а на Миусской площади появился потом еще один храм — школа московских коммунистов.

На Пресне баррикады защищали 150 федосеевцев Прохоровской мануфактуры. Формально православные Прохоровы были связаны родством с несколькими старообрядческими кланами. Н.И. Прохоров позже рассказывал, что кольцо баррикад доходило до «наших фабричных спален, домов и фабрик». В течение всех дней осады, с 9 до 17 декабря, он оставался на фабрике с повстанцами, не стал сотрудничать с «освободившими» фабрику карателями, а потом принимал на работу повстанцев, временно нашедших убежище в родных деревнях. Бастовавшие в 1905 г. рабочие-староверы не только не тронули фабричной кассы Прохоровской мануфактуры и других ценностей, но и покидали баррикады, чтобы тушить пожар на складе, когда загорелась крыша после артиллерийского обстрела баррикад 35. У староверов формировалось правосознание, позволявшее им считать формально частную фабрику общинным достоянием. Лозунг «Фабрики — рабочим!» был лаконично сформулированным отражением мировоззрения рабочих-староверов. У них были на то основания. В знак общинной признательности героизма рабочих Прохоровской мануфактуры Зинаидой Морозовой в 1913—1915 гг. был выстроен для них дом «дешевых квартир».

После революции 1905—1907 гг. в старообрядческую рабочую среду стали проникать идеи марксизма. Важную роль в их распространении еще в конце XIX в. внесли появившиеся в 1897 г. «Пречистинские курсы». Созданные в общеобразовательных целях, они быстро превратились в рассадник социалистических теорий в рабочем Замоскворечье. Пока купцы-староверы не обращали серьезного внимания на курсы, они ютились в случайных, временных помещениях. Но они делом доказали свою полезность. Летом 1905 г. когда контингент обучающихся на курсах вырос с 400 человек до 1500, началось строительство отдельного каменного трехэтажного здания на старообрядческие пожертвования (85 тыс. руб.), собранные В.А. Морозовой, урожденной Хлудовой, сделавшей самый большой взнос. Землю выделила Городская Дума, которую возглавлял старовер Гучков, и в которой староверы составляли боль-

67

шинство до 1917 г. включительно. В 1907 г. строительство было закончено. В 1908 г., вопреки протестам: «Они всяких социалистов читают, и за что им деньги будем давать?», Дума приняла решение выделить 2000 руб. на покрытие текущих расходов, а впоследствии, «признавая несомненную пользу Пречистинских курсов в деле искоренения невежества и распространения света знаний» утвердила ежегодную субсидию в 3000 рублей 36. Увлеченные противоборством с вековечным противником староверы были готовы взять в союзники любого, кто своими действиями способствовал их целям.

Распространение социал-демократических воззрений в старообрядческой среде имело свое обоснование в сохранении прочного общинного начала в этой конфессиональной общности. Проблема русской общины во второй половине XIX в. была в центре идейной борьбы различных общественных течений в России. Народники считали русскую общину и артель готовой ячейкой социализма. Бакунин, нашедший в Сибири практическое подтверждение теории самоуправления, стремился свои взгляды на общину утвердить и в Интернационале. Заинтересовался проблемой русской общины и Маркс. Не в последнюю очередь потому что в I Интернационале дискутировалась аграрная проблема. Базельский конгресс Интернационала высказался за упразднение частной собственности на землю. Возникала мысль: не является ли община конкретной формой общественного землепользования? Он ознакомился с работами по этому вопросу Герцена, Чернышевского, Чичерина, Беляева, Ковалевского, Щапова и других, в том числе историков-архангелогородцев. Особый интерес, судя по пометкам на полях, у него вызвала статья А. Я. Ефименко «Артели Архангельской губернии», помещенная в «Сборнике материалов об артелях в России» (вып. 1. СПб. 1873). Маркс, справедливо считавший артель явлением не только русским, увидел, что русская артель имеет важную отличительную черту — она возникла в борьбе с суровой природой, что требовало массового использования человеческого труда. Иначе говоря, он признал русскую артель не столько исторически, сколько географически обусловленной реальностью. Это важная мысль, ибо из «исторического» и «естественно-географического» первое — преходяще, второе — нет.

«Может ли русская община... непосредственно перейти в высшую, коммунистическую форму общего владения?» — задавались вопросом К. Маркс и Ф. Энгельс в предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии». Маркс склонялся к мысли, что может и что если этого не произойдет, то (Россия) «упустит наилучший случай, который история когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые злоключения капиталистического строя» 37.

И все-таки в сознании большинства староверов представления об отношениях собственности вплоть до 1917 г. не были связаны с марксистскими понятиями «эксплуататорских» или «неэксплуататорских». Соединение марксистской теории с практикой старообрядческих общин произошло, что называется, явочным порядком 38.

Раскол в русском православии в XVII в. начался с противоречий между старообрядческой и православной частями русского общества, а к концу XIX в. дополнился еще и противоречиями в обособившемся старообрядческом ареале российской экономики.

Борьба с домом Романовых и Русской Православной Церковью затрагивала интересы всех староверов. Это противоборство завершилось достижением старообрядчеством своих целей в период с 1905 г. по февраль 1917 г., после чего на первое место в повестке дня выдвинулся конфликт отношений собственности внутри старообрядчества. Путь для его разрешения расчистил октябрь 1917 года. Численность и влияние старообрядчества придали процессу общероссийский масштаб.

68

Примечания

 1. ЛЯЩЕНКО П.И. История народного хозяйства СССР. В 3-х т. Т. 2. Капитализм. М. 1956, с. 460.

2. МИХАЙЛОВ Г. Старообрядческая Церковь: падчерица государства? — Духовные ответы. РПСЦ. Вып. 15. 2001, с. 105; СЕДОВ А. Политические пристрастия Н.А. Бугрова. — Старообрядец (Нижний Новгород), 2001, № 23, с. 11.

3. ПОЗДЕЕВА И.В. Личность и община в истории русского старообрядчества. — Мир старообрядчества. История и современность. Вып.5. М. 1999, с. 7; ПОКРОВСКИЙ Н.Н., ЗОЛЬ-НИКОВА Н.Д. Староверы часовенные на Востоке России в XVIII—XX вв.: проблемы творчества и общественного сознания. Памятники исторической мысли. М. 2002, с. 103.

4. МЕЛЬНИКОВ П.И. В лесах. М. 1989, с. 551.

5. Родная Старина, № 4, 17\30 сентября 1928 г. — Переиздание. Родная Старина. Сборник, посвященный вопросам религиозного и национального просвещения. 1927. М.Третий Рим. 1997, с. 145.

6. КОЗЛОВА Н.В. Купцы-старообрядцы в городах европейской России в середине XVIII века. — Отечественная история, 1994, № 4, с. 11.

7. МЕЛЬНИКОВ П.И. Ук. соч., с. 212.

8. ШЕЛЕСТОВ Д. Время Алексея Рыкова: эскиз политического портрета. М. 1990; ЧУЕВ Ф.И. Молотов: полудержавный властелин. М. 2000, с. 179; СЕДОВ А. Восемь басен о бугровских капиталах.— Старообрядец, 2001, № 4, с. 5.

9. ПЕТРОВ Ю.А. Династия Рябушинских. М. 1997, с. 8; МОРОЗОВА Т.П., ПОТКИНА И.В. Савва Морозов. М. 1998, с. 4—5.

10. История рода Зиминых (по материалам архива рода Зиминых). Церковный календарь на 2001 год. М. 2000, с. 93-94.

И. АНТРОПОВ И., СМИРНЫХ А. Город бога Меркурия. - Былое, 1996, № 8, с. 4.

12. ПОКРОВСКИЙ Н.Н., ЗОЛЬНИКОВА Н.Д. Ук. соч., с. 64-65.

13. СЕМЕНОВА А.В. Национально-православные традиции в менталитете купечества в период становления российского предпринимательства. — Старообрядчество. История, культура, современность. Тезисы. М. 1997, с. 54; СТАДНИКОВ А.В. Купеческий род как структурная единица старообрядческой общины (на примере рода Романовых и московской Рогожской общины). Там же, с. 64; Протоирей ВЛ. ФАРМАКОВСКИЙ. Замечания об организации и сношениях раскольничьих общин. — Вятские епархиальные ведомости, 1867, № 16, с. 492; КЕРОВ В.В. Община и хозяин. — Старообрядец, 2001, № 23, с. 6; РАСКОВ Д.Е. Купцы-староверы в экономике Санкт-Петербурга. — Старообрядчество. История, культура, современность. М. 2000, № 8, с. 56.

14. ТУГАН-БАРАНОВСКИЙ М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Историко-экономическое исследование. Т. 1. Историческое развитие фабрики в XIX веке. СПб. 1898, с. 50-51.

15. ЛИВАНОВ Ф.В. Раскольники и острожники. СПб. 1868, с. 43—47.

16. Протоирей ВЛ. ФАРМАКОВСКИЙ. Ук. соч. — Вятские епархиальные ведомости, 1867, № 17, с. 582, 584; 1867, № 16, с. 492—493; Вопрос о расколе и мерах против него в начале царствования Императора Александра II. — Церковный вестник, 1884, № 47, с. 4. Цит. по: Старообрядчество. История, культура, современность. М. 1995, № 4, с. 10.

17. Сказание о Московском Преображенском Монастыре. Из истории монастыря в свидетельствах и документах XVIII—XX вв. Издание Московской Преображенской Старообрядческой общины. М. 2000, с. 119.

18. ЛИВАНОВ Ф.В. Раскольники и острожники. Очерки и рассказы. Т. 2. СПб. 1870, с. 474— 478.

19. С переходом казначейства на бумажные деньги в России возник двойной стандарт. Во-первых, они стоили меньше чем их серебряный эквивалент и, во-вторых, были в большей степени подвержены инфляции. Поэтому одна и та же сумма в рублях с уточнением «ассигнациями» или «серебром» означала разную покупательную способность.

20. ЛИВАНОВ Ф.В. Раскольники и острожники. СПб. 1868, с. 386.

21. Протоирей ВЛ. ФАРМАКОВСКИЙ. Ук. соч. — Вятские епархиальные ведомости. 1867, № 16, с. 490.

22. ПЕТРОВ Ю. Первый банковский крах. — Былое, 1996, № 6, с. 6.

23. ЦЫГАНКОВ Д.А. Студенты старообрядцы в Московском университете. — Мир старообрядчества. История и современность. Вып. 5, с. 109; БУРЫШКИН П.А. Москва купеческая. Воспоминания. М. 2002, с. 85.

24. ЛЯЩЕНКО П.И. Ук. соч. Т. 2, с. 458; БУРЫШКИН П.А. Ук. соч., с. 170-171.

25. Государственный архив Харьковской области, ф. 71, оп. 1, д. 399, л. 1—8.

26. Протоирей ВЛ. ФАРМАКОВСКИЙ. Ук. соч. — Вятские епархиальные ведомости, 1867, № 16, с. 489.

69

27. ЖИЛКИН И. Старообрядцы на Волге. Саратов. 1905, с.63.

28. ВОРОНОВА Л., ФИЛАТОВ С. Церковь достоинства. — Старообрядец, 2001, № 22, с. 6; ТУГАН-БАРАНОВСКИЙ М.И. Ук. соч. Т. 1, с. 363.

29. БУРЫШКИН П.А. Ук. соч., с. 83; ГАРФ, ф. 102, 3-делопроизводство, 1885 г., д. 59, ч. 45, л. 15; ДРОЗДОВ М. Морозовский шедевр. - Былое, 1997, № 5, с. 6; БЫКОВСКИЙ И.К. Преображенский приход старообрядцев-феодосиевцев старопоморского благочестия в Москве. М. 1907, с. 15.

30. БЕНЕДИКТОВА Т. Балины. - Былое, 1996, № 8, с. 8.

31. ОЛЬ П.В. Иностранный капитал в России. Институт экономических исследований. Пг. 1922, с. 8, 31-33, 59-62, 87-91.

32. РЯБУШИНСКИЙ ВЛ.П. Русский хозяин. М. 1998, с. 37-38.

33. Обуховская оборона в 1901 году (К 25-летию обуховской обороны). Сборник. Отдел ленинградского губернского комитета ВКП(б) по изучению истории Октябрьской революции и ВКП(б). М.-Л. 1926, с. 36-70.

34. КОРОБЕЙНИКОВ П.Ф. Краткий обзор взаимоотношений государства и Старообрядческой Церкви (историко-правовой аспект). — Старообрядчество. История, культура, современность. М. 2000, с. 10; МАШКОВЦЕВ А.А. Старообрядцы-странники Сарапульского уезда Вятской губернии в конце XIX—начале XX вв. Там же, с. 133, 135.

35. Народная газета (М), №4, 19.1.1906, с. 3.

36. К 25-летию Пречистинских Рабочих Курсов (Пречистинский рабфак и Пречистенский институт) 1897-1922. М. 1922, с. 17.

37. МАРКС К., ЭНГЕЛЬС Ф. Соч. Т. 19. М. 1967, с. 116-121, 250-251, 400, 401, 406, 408.