Яицкий казачий горо­док - Уральск осно­ван в 1584 году. Уральск старше своих со­седей, поволжских горо­дов. Самара появилась в 1586 году, Саратов основан в 1590 году. Гордиться бы уральцам своей историей да беречь священные ка­мушки-кирпичики, да, видно, некому.

Как уже отмечалось, эта проблема была для беспоповцев одной из самых сложных. Дело в том, что брак в православной церкви — таинство, совершать которое обязательно должен священник. Беспоповцы в силу вынужденного отказа от свя­щенства лишались, по каноническим правилам, возможности вступать в брак. 

Мы видим, таким образом, как постепенно естественные тре­бования жизни смягчали в поморском согласии прошлую стро­гость запрета на бессвященнословный брак, на супружескую жизнь «староженов» и «новоженов».

Семья - церковь! Как много сказано в этих двух словах. Какая широкая ответственность налагается на тех, кто призван хранить святость и чистоту этой домашней церкви. Муж, отец, жена, мать, свекровь, золовка... На каждого из них налагается свой круг обязанностей, своя «дорога», которой можно прийти ко спасению.

Алтайская старообрядческая семья отличалась противоречивостью. С одной стороны, в старообрядческих социумах Алтая к концу рассматриваемого времени в большей степени сохранились патриархальный строй и архаические пережитки, с другой, женщины и дети пользовались большей свободой. В целом, несмотря на патриархальность семейного строя, члены старообрядческой семьи на Алтае находились в состоянии большей свободы, в отличие от крестьян Центральной России.

Отеческое наставление освященного Собора древлеправославной (старообрядческой) христианской Церкви христианам-старообрядцам, вступающим в брак, и их родителям

Припоминаю время моего детства (а это было около 70 лет тому назадъ), какъ жили тогда старообрядцы, какъ веровали, какъ исполняли все правила и обряды Церкви Христовой. А между тем в то далекое время не было постоянных священников, бывали они только проездомъ для исполнения необходимыхъ треб: крещения детей (из которыхъ иные, за неприездом священника, оставались по году и более некрещенными) и совершения таинства брака, а остальное все совершалось без священника. Священникамъ нельзя было долго оставаться на одномъ месте, так какъ за ними зорко следила полиция: чтобы скрыть их, приходилось   нередко   увозить  их   с   навозомъ,   или   в соломе и сене.

Вроде бы все понятно - де­ти. Но какие? Их бабушки и дедушки, папы и мамы - старообрядцы во вто­ром и третьем поколениях - ходят в храмы, молятся и подают пример бла­гочестивой жизни окружающим их мирским товарищам, соседям. И пото­му  довольно   странно   было   слышать, как дети старообрядцев ссорились друг с другом, грубили старшим и, откроем тайну, своим поведением откровенно удивили некоторых священников.

XIX век стал переходным в истории старообрядчества Латвии, Литвы и Эстонии. В это время большинство федосеевских общин ввели у себя чин бракосочетания и постепенно стали (ново)поморскими. Это одно из самых важных событий в истории беспопов­цев Балтийских стран

События, описанные в «тетрадке», охватывают широкий пе­риод - 1934-1958 гг. По своему характеру они различны: от запи­санных норм обычного права и актов церковного суда до бытовых и поминальных. Изначальное авторство приписывают уставщику церкви Трифону Наумову. О нём немногое известно. Он родился где-то в России и приехал в Славу Черкезу в поисках древлего благочестия, скрываясь от революции, то есть не позднее 1920-х годов. Судя как по тексту, так и почерку, Т. Наумов получил церковное образование.

На широком церковном дворе в селе Старая Некрасовка высится большой кирпичный храм сравнительно недавней - 30-х годов - постройки. Рядом с ним - удивительной красоты здание новой келии.

Евдокия Турова – мой писательский псевдоним. Меня зовут Валентина Ивановна Овчинникова. Я окончила Пермский государственный университет, физик по образованию. Живу и работаю в Перми, преподаю в вузе прикладную математику. Замужем, дочь Екатерина – студентка Московского физико-технического университета.

Детство я провела в старообрядческой (кержацкой) деревне Малое Турово, дед мой когда-то был начетчиком, человеком очень уважаемым в своей деревне. Мама, подлинная Евдокия Турова, учительствовала всю жизнь. И она, и мой отец, Овчинников Иван Васильевич, в душе остались крестьянами. Они любили землю, и труд на ней считали самым интересным и достойным занятием. У нас были большой сад и двор, полный живности. Родители занимались всем этим не для извлечения средств (отец неплохо нас обеспечивал), а для удовольствия. Где-то за год до своей кончины отец посадил нас с братом на мотоцикл «Урал» (с огромной проходимостью машина!) и провез по родным своим деревням. Они уже были заброшены, но дома стояли целыми, все аккуратно прибрано, сохранился весь крестьянский инструмент. Отец водил нас по дворам, показывал, рассказывал… Родители с огромным уважением относились к своим предкам, считая их людьми высокой культуры. Честно говоря, тогда я многое воспринимала без должного внимания. Время оглянуться пришло не скоро… Но оно пришло, когда подросла собственная дочь, и я поняла, что у меня есть обязанность передать ей знания о тех, кто был до нас.

Сейчас мне пишут многие потомки крестьян-кержаков, задавая именно те вопросы, на которые я постаралась ответить в своей книге. Поэтому, думаю, что мой труд будет нужен многим. Мне бы хотелось, чтобы книга нашла своего читателя.

В 2007 году за цикл рассказов «Слезы лиственницы», который входит в книгу «Кержаки», мне вручили Всероссийскую литературную премию имени Павла Бажова.