Андрей Борисов, наиболее яркий представитель третьего поколения выговских наставников, в возрождении духовной жизни Выговской обители видел главную задачу своего киновиаршества (1780-1791). Важной составляющей его плана, включавшего даже создание староверческой академии, было поднятие уровня грамотности и расширение книжного дела. В определенной степени как программное можно рассматривать адресованное лексинским грамотницам небольшое поучение Андрея Борисова, которое может быть названо «Похвала премудрости».

При сем же за премногую милость твою родительскую, государони моя матушка, всеусердную мою приношу ти благодарность, яко благоволил вам Бог по сердцу положить, что меня отпустить во обитель поморскую

Ярким примером агиографического творчества выговцев мо­жет быть названо  «Житие Ивана Филиппова», настоятеля Выговского общежительства, более всего известного как автора «Истории Выговской пустыни». Текст жития опубликован известным исследо­вателем Выга из Новосибирска Н.С. Гурьяновой.

Поморские ответы, или «Ответы пустынножителей на вопросы иеромонаха Неофита» были созданы в Выговской старообрядчес­кой пустыни в 1723 г. в ответ на 106 вопросов, присланных на Выг православным миссионером Неофитом.

Сущность старообрядчества нужно искать не в обряде и не в замене одного обряда другим, а в самом смысле народной веры, с одной стороны, и в византийско-государственном положении иерархии, с другой стороны. И в этом смысле старообрядчество является законным преемником древнейшей александрийской церкви и призвано возобновить и развить христианскую и общечеловеческую мысль этой церкви.

«История про древнее благочестие», написанная примерно в 50-е гг. XVIII в. организатором массовых протестов крестьян, видным писателем М. И. Галаниным, является  самым ранним из оригинальных историко-литературных сочинений, созданных в среде зауральских крестьян-старообрядцев.

Творческое наследие Киевской митрополии, в том числе и адап­тированное для русского читателя благодаря московским изданиям, активно использовалось в старообрядческих эсхатологических со­чинениях XVIII в., что вполне соответствовало традициям Русской Православной Церкви, успешно осваивавшей его в первой полови­не XVII столетия.

Важно подчеркнуть, что выговцы в первой половине XVIII в., как показывает использо­вание киевского и белорусского изданий Толкования на Апокалип­сис, считали «литовские» книги вполне авторитетным, способными помочь им сформулировать важную мысль о наступлении «послед­них времен».

В  состав интересного сборника-конволюта XVI—XVIII вв. из музея "Кижи" № 219/2 (в 4°, 283 л.) входит рукопись начала XVIII в. (филигрань - "Герб Амстердама"), писанная мелким полууставным письмом и содержащая уникальный корпус полемических материалов против самосожжений (л. 118—198). Центральное сочинение в этом корпусе - "Жалобница" поморских старцев (л. 118—135) - датируется 1691 г. Таким образом, этот текст был написан чуть ранее известного "Отразительного писания" инока Евфросина, сохранившегося в одном-единственном списке (РНБ. ОЛДП. О. СХХI. Л. 1—55), что делает "Жалобницу" и кижскую рукопись в целом весьма ценным новым источником для изучения полемической старообрядческой литературы 80—90-х годов XVII в.

Публикуемое послание Андрея Денисова было отправлено в декабре 1722 г., в самом начале составления «Поморских ответов», которые были завершены в июне 1723 г.

Монах некий, Феоктист именем, ночью выбравшись из обители за стену, к ратникам пришел. И оставляет свои обеты, и отеческую обитель, и древнее церковное благочестие, лобызает Никоново новое предание. И не только себе и одной душе своей неполезное и злое ходатайствует, но и подражает злобе Иуды, о предательстве обители помышляя. И так лукавый Феоктист стал для своей обители, как Эней и Антенор2 для троян, хотя и другим образом.