В середине 1860-х годов поселился в Боровске "близ обществен­ных конюшен" медынский мещанин Иван Матвеевич Шувалов. Родом был он из маленькой деревушки Таракановки Медынского уезда, населённой одними старообрядцами. Лет ему было в ту пору около 25. В конце 1867 г. Шуваловым серьёзно заинтересовалась боровская полиция.

Сведения, что в городе существует подпольная старообрядчес­кая типография, имелись у властей давно. Московский обер-по­лицмейстер сообщал секретным письмом Калужскому губернато­ру, что некий житель Боровска по фамилии Воробьёв и купец Меш­ков печатают якобы книги, которые потом "рассылаются по раз­ным местам". Боровский уездный исправник выяснил, что в доме Воробьёва лет 5 тому назад действительно была типография, но сейчас она перенесена в какое-то другое место. За домом Воробь­ёва установили наблюдение. Наконец полиция вышла на Шувалова.

16 декабря 1869 г. дом, где жил Шувалов, оцепили солдаты расквартированной в городе артиллерийской бригады. Им разъяс­нили, что предстоит обыск, а искать нужно машину для печатания фальшивых денег или книг. Хозяина не оказалось дома. В ходе обыска нашли клей, сухие краски, а во дворе - мешок с книга­ми, завёрнутый в рогожу. Когда стали рыть землю в подвале, на­ткнулись на доски. Решили было их ломать. Но, понимая, что типография обнаружена, жена Шувалова сама указала вход в под­земелье. Он находился в кухне, где нужно было поднять одну дос­ку между лежанкой и стеной — открывался лаз, который вёл в землянку. Освещалась типография лампами. Её площадь составля­ла 4,5 на 5 аршин (примерно 3 на 3,5 метров). В .землянке был найден станок, буквы для набора, сухие краски, медные досточ­ки с узорами для украшения книг, смятые бракованные страницы с отпечатанным текстом молитв. Станок пришлось разобрать, чтобы вытащить. Обыск продолжался 8 часов.

На допросах, а позже на суде Иван Шувалов оправдывался: книги и даже бракованные листы он-де купил вместе со станком у неиз­вестного человека в Москве. Типографское дело у него не пошло. "Я думал сам печатать книги, но этого сделать не сумел, и станок стоял без действия. Я хотел его продать, но покупщиков не было". По заключению цензурного комитета московской духовной семи­нарии книги Шувалова оказались "обыкновенно раскольнического характера". Следствие проверило широкий круг лиц, подозревав­шихся в причастности к делу о типографии. 19 декабря был прове­дён обыск в доме боровчанина Анании Воробьёва, занимавшегося перепродажей единоверческих и синодальных книг. Полиция заста­ла у него Шувалова, который полчаса тому назад ушёл с допроса. Но этот обыск и прочие следственные действия не дали результатов...

В октябре 1869 г. суд вынес приговор Шувалову. К обвинению в содержании тайной типографии прибавили самовольную отлучку из города после подписки о невыезде. Шувалов оказался перед выбором: либо 3 месяца тюрьмы, либо 45 ударов розгами. Что он выбрал - неизвестно (1).

После суда Шувалов переехал в родную Таракановку. Прошло несколько лет, в полицию поступили сведения, что в некоторых деревнях таракановской округи, возможно, действуют подпольные типофафии. Из-за нехватки данных сложно оценить роль Шувало­ва в становлении старообрядческого книгопроизводства в губернии. Его имя в 1870-е годы в полицейских донесениях прямо связывает­ся с нелегальным типофафским делом. Но причастность к нему полиция на сей раз не доказала, и к суду Шувалов не привлекался.

В октябре 1875 г. Шувалов переехал в Медынь, открыл при доме лавку, где торговал молоком и овощами. Других сведений о нём выявить не удалось. Можно добавить, что в 1910-х годах в члены совета медынской старообрядческой общины входили братья Алек­сей и Афанасий Ивановичи Шуваловы - вероятно, его сыновья (2).

В первой половине 1870-х годов обер-прокурор Синода полу­чил сведения, что старообрядцы в большом количестве печатают книги, необходимые при богослужении и для духовного чтения. Из списка, который получил в 1874 г. из МВД Калужский губер­натор, можно сделать вывод, какая именно духовная литература пользовалась спросом среди старообрядцев. Там значатся Псалтырь, Видение Св. Григория, святцы, канонники, скитское покаяние, творения Иоанна Златоуста, жития Иоанна Богослова, Андрея Царефадского, общая минея. "На всех этих книгах в конце зна­чится, что они перепечатаны с подлинников времён патриарха Иосифа в Почаевской типографии, но по рассмотрении двух из них, святцев и часовника, действительный тайный советник фаф Толстой пришёл к заключению, что они не труды Почаевской ти­пофафии, которым приписаны, а изделие какой-то подпольной печатни, в которой нет ни знающих мастеров, ни порядочного корректора, ни даже приличного шрифта. Бумага взята фубая, подходящая к употреблявшейся в старое время, но печать прямо бросается в глаза: слова и буквы красного цвета стоят то выше, то ниже чёрных и наоборот; во многих местах тексты молитв пере­путаны и искажены, листы подклеены, оглавление выбрано не­верно" (3). Вряд ли такую книгу кто-то купил бы, вероятно, фаф Толстой рассматривал бракованный или пробный экземпляр. По сведениям Синода, книги печатали в Медынском уезде Калужской губернии, в частности — в Таракановке.

Чиновник особых поручений, проводивший расследование по этому письму, заключил: "Печатания книг духовного содержания в Медынском уезде раскольниками не производится и никаких под­польных печатней в уезде не существует, в чём я лично секретным путём, на месте убедился"(4). Спустя всего лишь несколько дней после того, как чиновник подал губернатору свой рапорт, медын­ский уездный исправник задержал в Таракановке двух крестьян с возом больших листов бумаги, "свежеотпечатанной церковными буквами". То были "Притчи Евангельские", "Описание жития Прекрасного Иосифа", "Описание страстей Господних", "Поуче­ние о покаянии", "Толкование о втором пришествии", "Проро­ческие речения" и ряд других текстов. Один из крестьян, Митро-фан Иванов, был из Таракановки, другой жил в д.Носово Верей­ского уезда Московской губернии. Оба объясняли, что воз им до­стался от неизвестных торговцев "с тем, чтобы доставить этот то­вар в г.Можайск" (5).

В январе 1875 г. калужские власти получают секретное письмо из Министерства внутренних дел. "В настоящее время действи­тельный тайный советник граф Толстой ... уведомляет, что по до­шедшим до попечителей Московской единоверческой типографии купцов Рыжкова, Чимарсова и Ленивова слухам, крестьянин Медынского уезда Д.Таракановой Иван Матвеев (Шувалов. — В.Б.) со­держит тайную типографию для печатания раскольнических книг" (6). Интересовались Шуваловым и раньше. Он якобы продал печат­ный станок в Мосоловку — старообрядческую деревню в Смолен­ской губернии. Потом, "по народной молве", станок вернулся назад, но обнаружить его тогда не удалось.

Полиция провела расследование. Выяснили, что сам Шувалов типографию не содержит, но часто бывает в Мосоловке, где яко­бы помогает печатать книги, организовывает их сбыт в Москве. Тем же самым занимается уже упоминавшийся Митрофан Иванов. В нелегальном производстве книг подозревались братья Тимофее­вы из пустоши Сосово Гжатского уезда Смоленской губернии и некто Алексей Иванов из Мосоловки, которого в документах называ­ют и зажиточным крестьянином, и старообрядческим священником.

В 1879 г. полиция опять обратила внимание на Таракановку. Поступили сведения, что здесь, в доме крестьянина Клычкова, действует типография, принадлежащая ... социалистам. Поводом к расследованию послужили анонимные письма в III отделение Его Императорского Величества канцелярии и прокурору Калужского окружного суда. Обыск у Клычкова ничего не дал (7).

Благодаря "исключительно энергичным" действиям1 медын­ского уездного исправника Журавлёва анонимщик был выявлен. Им оказался крестьянин д.Семёновской (располагается в 2 вер­стах от Таракановки) Пётр Петров. Занимался он тем, что пи­сал прошения и приговоры в волостном суде. Почерк одного из таких приговоров совпал с почерком анонимки, что потом под­твердила экспертиза.

Поиски типографии продолжались. Спустя несколько месяцев в д.Басманово Гжатского уезда Смоленской губернии полиция аре­стовала нескольких крестьян, причастных к печатанию книг, изъяла станок и принадлежности к нему. Арестованные были из Мосо­ловки (8). Подробную информацию об этой типографии следует искать в Государственном архиве Смоленской области.

В рапорте медынского уездного исправника Калужскому губернатору от 7 марта 1880 г. по поводу дела о типографии в Басманове есть любопытные сведения о крестьянине Игнате Михайлове, ко­торый был родом из Медынского уезда и постоянно жил в Мосо­ловке при местной моленной. Его подозревали в соучастии, но аресту не подвергли. "Михайлов человек уже старый и, принадле­жа с давнего времени к расколу, пользуется общим к нему распо­ложением и уважением; за свои подвиги по вере произведён даже в монашество и именуется в среде раскольников иноком Ипатием. Ипатий даёт многим советы и старается предсказывать будущее; на днях к нему пришли две крестьянские женщины, и одна из них, желая узнать будущее, вступила в разговор, начиная так: "Вот, батюшка отец Ипатий, все нашего царя-то стараются убить, что же тогда будет, когда его не будет?" На это Ипатий ответил: "На Руси православной есть старообрядческий монастырь София, там под престолом находятся мощи Михаила Архангела, и вот когда Государя убьют, то на место его Бог пошлёт царём Михаила Архан­гела. Тут поднимется большое пьянство и Михаил Архангел отка­жется от управления делами, и тогда будет конец света и явится Антихрист" (9). Дочь одной из женщин донесла о разговоре при­ходскому священнику, тот сообщил обо всём в полицию. Женщи­ны отказались пересказать свой разговор становому приставу. Воз­можно, какие-то детали в письме исправника искажены, ведь раз­говор передавался по длинной цепочке людей: дочь — священник — смоленская полиция — медынский уездный исправник.

Причастность инока Ипатия к печатанию книг не подтверди­лась. По сведениям Смоленского жандармского управления, он занимался лишь чтением псалтыря по умершим, чем и жил, влия­ния на мосоловских старообрядцев не имел. И тем не менее, этого семидесятилетнего старика по предписанию Калужского губерна­тора выдворили из Мосоловки в его родную д.Станки Медынского уезда, установив за ним негласный надзор (10).

Итак, в 1870-е годы на территории Калужской губернии, в от­личие от Смоленской, не было раскрыто ни одной типографии, хотя слухи о них ходили всё десятилетие.

В 1881 г. гжатский уездный исправник вышел на нелегальную типографию в д.Солопы Медынского уезда. Здесь в овчарне был обнаружен станок и 5 тюков с книгами. Они принадлежали ме­дынскому мещанину Мартину Рогачёву и крестьянину из Мосоловки Иосифу Волкову. Рогачёв предлагал уряднику 50 рублей "за сокрытие дела", потом 100 и наконец, "сколько он хочет". Страж закона оказался неподкупным (11). В результате по приговору Ка­лужского окружного суда Рогачёв заплатил в государственную каз­ну 75 рублей штрафа. С Иосифа Волкова взыскали 100 рублей и подвергли на 5 недель аресту (12). Печатание книг в Солопах не производилось, станок был только-только привезён, не хватало каких-то деталей к нему. Так утверждали арестованные. Откуда у них оказался станок, сведений не обнаружено.

В 1885 г. полиция наконец рассекретила типографию в Таракановке. В избе уже упоминавшегося Тимофея Клычкова в чулане и под полом в сарае становой пристав отыскал 20 фунтов новых ли­тер, несколько старообрядческих книг, банки с краской. Когда в сарае переворошили сено, обнаружили 9 кип писчей бумаги весом в 20 пудов (320 килограммов). При дознании удалось выяснить, что Клычков поставляет книги московскому купцу Большакову, "торгующему книгами и образами на площади у Ильинских ворот" (13). Клычков придумал несколько наивных оправданий: литеры нужны ему как свинец в слесарном ремесле, краска — подновить экипаж, бумага — для оклейки. Экспертиза подтвердила типографское назначение бумаги (14). Месяца через 3 полиция повтори­ла обыск на усадьбе Клычкова, был найден ящик с разобранным станком, узоры для церковных книг, формы для литер, бывшие, судя по следам, в употреблении. Затем на улице, между сараями крестьян Митрофана Иванова, уже знакомого нам, и его брата Владимира Иванова (в ту пору в Таракановке жил старообрядчес­кий священник  с таким именем и фамилией), нашли детали ти­пографского станка. В декабре 1885 г. Калужский окружной суд приговорил Митрофана Иванова к аресту при полиции, а Клычко­ва — к тюремному заключению (15).

Как свидетельствует книга Медынского уездного полицейского управления о содержащихся в местном тюремном замке арестантах, Тимофей Клычков провёл в его стенах 2 месяца, с 11 мая по 11 июля 1886 г. (16). Его дальней­шая судьба не прослеживается, но известно, что Клычков, как и Митрофан Иванов, принимал в последующие годы активное учас­тие в жизни таракановской старообрядческой общины, ходатай­ствовал о распечатании местной моленной, закрытой властями.

Последняя из рассекреченных старообрядческих типографий была обнаружена в Калужской губернии в д.Филатово, в нескольких вер­стах от Таракановки. Она находилась у местного крестьянина Пантелея Степанова. Во дворе под омшаником, утеплённым сараем, где зимуют пчелиные ульи, он устроил "подземную комнату", где, возможно, успел напечатать какое-то количество книг. Ка­лужский окружной суд приговорил Пантелея Степанова к штрафу в 50 рублей. Такой штраф оказался Степанову не под силу. Тогда ему заменили денежное взыскание на 3 недели ареста при полиции (17).

Документы не сохранили сведений о тиражах печатавшихся в губернии книг. Известно лишь, что из старообрядческих деревень и сёл их вывозили возами. Так, в одном из рапортов чиновника особых поручений при Калужском губернаторе указано, что в гжат­ской д.Мосоловке владельцем типографии является местный ста­рообрядческий священник Алексей Иванов, который "целый воз книг отправил раскольникам в уезды: Верейский, Можайский и Боровский, и часть в д.Таракановку" (18).

Все типографии, выявленные в 1880-х годах на территории Ка­лужской губернии, находились в Медынском уезде, в том его рай­оне, который примыкал к Гжатскому уезду Смоленской губернии. Часть Медынского и Гжатского уездов представляла собою, таким образом, особый "типографский" регион — центр старообрядчес­кого книгопечатания. Несмотря на административно-территори­альные границы, разделявшие 2 губернии, старообрядцы обоих уез­дов поддерживали друг с другом тесные связи. Типографское обо­рудование переходило из рук в руки. Книгопроизводители имели каналы сбыта в разных городах, сёлах, деревнях. Импульсом к развитию книгопроизводства послужило бурное становление старообрядческих приходов во второй половине XIX в., связанное с восстановлением церковной иерархии, появлением старообрядчес­кого духовенства. Но почему типографское дело расцвело именно на границе Медынского и Гжатского уездов, объяснить сложно.

Установить точное число нелегальных старообрядческих типог­рафий не представляется возможным. До нас дошли сведения только о раскрытых типографиях. Это судебные и следственные дела, межведомственная переписка. Сведения и слухи о нелегальном производстве книг нередко заставляли полицию пускаться на ро­зыски, однако часто не подтверждались.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Боченков В.В. Подпольная старообрядческая типография Шува­лова в Боровске // Боровск: страницы истории. 1999. №1. С.12—14

2.      Там же. С. 14.

3.      ГАК.О. Ф.32. On.15. Д.114. Л.1-2.

4.      Там же. Л.З.

5.      Там же. Л.8—8об.

6.      Там же. Л.17— 17об.

7.      Там же. Оп.13. Д.3243. Л.25-25об

8.      Там же. Л.Зб-Збоб.

9.      Там же. Л.ЗОоб.

    10.    Там же. Л.44.

11.    Там же. Ф.56. Оп.2. Д.128. Л.1 —1об

12.    Там же. Л.15, 21, 25.

13.    Там же. Ф.32. Оп.13. Д.4492. Л.1.

14.    Там же. Л.боб.

15.    Там же. Л. 19.

16.    Там же. Ф.790. Оп.1. Д.346. Л.37об.

17.    Там же. Ф.32. Оп.13. Д.4602. Л.1,  14.

18.    Там же. Оп.15. Д.114. Л.Зоб.

В.В.Боченков

Старообрядчество: история. культура, современность - М.: 2000