Русское летописание, возникшее в XI в. как официальный жанр и пережившее грандиозный расцвет в XVI в., затем было вытеснено на периферию политического и литературного развития. С XVIII в существовало уже только местное - городское и монастырское - летописание, носившее преимущественно краеведческий характер.

В старообрядческой литературе летописный жанр не получил широкого распространения. В настоящее время известны и исследованы два пространных памятника - Выго-Лексинский и Дегуцкий летописцы. Последний из них был введен в научный оборот и опубликован Г. В. Маркеловым в 1990 г.(1) Предпринятое нами недавно исследование истории создания и текста Выго-Лексинского летописца (2) дает возможность провести сравнительный анализ этих двух крупнейших памятников старообрядческой историографической мысли и выявить их несомненные связи с духовной жизнью общин, в которых они возникли.

Изучение выговских рукописей XVIII-XIX вв. выявило первоначальное отсутствие в старообрядческой киновии летописания как самостоятельного жанра. Интерес к собственной истории и истории раннего старообрядчества, о существовании которого в выговской среде сомневаться не приходится, вплоть до середины XVIII в. удовлетворялся многочисленными памятниками других жанров: «Виноградом Российским» и «Историей об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова, «Историей Выговской пустыни» Ивана Филиппова, Дополнением к ней, надгробными словами первым выговским отцам, агиографическими сочинениями. Лишь в 60-70-е гг. XVIII в., когда ушли из жизни первые поколения выговских насельников, для которых детальная история раннего Выга была частью их собственной судьбы, появилась необходимость для памяти последующих поколений составить краткий летописец, без больших подробностей, но содержащий общий ретроспективный взгляд на выговскую историю.

Так появилась Первая редакция Выго-Лексинского летописца. Ее основу  составила выборка точно датированных известий из «Истории Выговской пустыни» Ивана Филиппова и Дополнения к ней, составленная одним из выговских книжников в 60-70-е гг. XVIII в. Повествование начиналось с 1663 г., даты смерти митрополита Новго-Кого Макария. Преимущественное внимание было уделено событиям ранней выговской истории, начальному строительству и дальнейшему обустройству старообрядческой киновии, происшествиям в обители, взаимоотношениям с властями. К этой исторической части  стали  присоединяться уже  новые  записи.  Таким образом, Летописец явился продолжением выговских историографических начинаний более раннего периода. Обращение к форме кратких погодных записей (а не к развернутому историческому повествованию) отразило общее состояние выговской литературы, после братьев Денисовых и их ближайших учеников переживавшей заметный упадок.

Новый этап летописной традиции Выга связан с подъемом духовной и культурной жизни старообрядческой киновии, начавшимся с 80-х гг. XVIII в. Около 1819 г. была создана вторая, Сводная редакция Выго-Лексинского летописца, объединившая в себе Первую редакцию летописца, существовавшие параллельно с ней синодичные записи и летописные заметки, которые с 1786 г. вела лексинская грамотница, а позже наставница женской обители Феодосия Герасимова. Как показывает обнаруженный нами черновой список этой редакции, Феодосия Герасимова была и составительницей данной редакции.

В Сводной редакции Выго-Лексинский летописец приобрел иной масштаб и характер. Автор стремился показать единую линию истории Выговской пустыни. Изложение событий начинается с 1420 г., года основания Соловецкой обители, что подчеркивало преемственность Выга по отношению к Соловкам как оплоту древнего православия.

История Выга предстает на фоне событий, значимых для всего староверия (проведение ревизий, отмена двойного налогообложения). Широту кругозора Феодосии Герасимовой как летописца, на наш взгляд, определила ее близость к семейству петербургских купцов Долгих. В летописце фиксируются важные общероссийские столичные события: вступления на престол и коронации, война 1812 г., первая русско-турецкая война 1828 г., восстание декабристов, наводнения в Петербурге в 1824 г., эпидемия холеры в 1831 г.

Около 1850 г. была составлена Сокращенная редакция Выго-Лексинского летописца. Ее автор - тоже насельница Лексинской обители - подвергла существенному сокращению текст предшествующей редакции, опустив почти все сведения общеисторического и общестарообрядческого характера, известия о Долгих, а также ряд фактов из истории общежительства. В то же время, очевидно, что текущие события вызывали у хроникера пристальный интерес: записи, начиная с 1834 г., заметно отличаются от предшествующих по свой пространности и полноте информации. Таким образом, в эти драматические для истории Выга времена основное внимание летописца сосредоточилось на событиях внутреннего характера, поэтому в новой редакции памятника, продолженной отдельными записями до 1871 г., выговская (а в большей степени уже лексинская) история замкнулась сама в себе.

Дегуцкий летописец, текстом которого пользовался И. Н. Заволоко,  и список которого хранится в Гребенщиковской общине, имел иную историю создания. Как установил Г. В. Маркелов, он был составлен в 40-е гг. XIX в. Василием Ивановичем Золотовым (записи доведены до 1850 г.).

На основе широкого круга рукописных, печатных и устных источников автор воссоздал историю русских старообрядческих общин в Курляндии и Литве, представив ее как часть общей старообрядческой истории.(3) В хронологическую канву включены знаменательные даты гражданской истории, события Соловецкого восстания и стрелецкого бунта, факты из истории таких признанных центров беспоповства, как Выговское поморское общежительство и московское Преображенское кладбище.

«Выгопустынная история» представлена в Дегуцком летописце ограниченным кругом событий: рассказом о подаче «Поморских ответов» и указанием дат кончины киновиархов Андрея Денисова, Даниила Викулина и Семена Денисова. (4). Трудно с уверенностью сказать, из какого конкретно источника В. И. Золотов почерпнул эти достаточно широко известные факты: это могла быть и «История» Ивана Филиппова, и «Краткая история о ответах», бытовавшая самостоятельно и в приложении к самим «Поморским ответам»; а мог быть Выго-Лексинский летописец Первой редакции и сопровождавший его в рукописях свод синодичных записей.

Предполагать использование Выго-Лексинского летописца позволяет то, что после рассказа (под 7229 г.) о передаче выговцам вопросов иеромонаха Неофита под следующим годом помещена краткая заметка: «В сем году 1722-м выгопустынныя ответы написаны и поданы чрез иеромонаха Неофита...». Именно под этим, на самом деле ошибочным, годом («Поморские ответы» были поданы в 1723 г.) подобная краткая информация входила в Выго-Лексинский летописец Первой редакции. Хотя данная статья сохранялась и в Сводной редакции памятника, но в ней был пропущен день кончины Андрея Денисова, а В. И. Золотов его указывает правильно, на основании свода синодичных записей (факт знакомства автора Летописца с этим сводом отмечен Г. В. Маркеловым (5).

И Выго-Лексинский, и Дегуцкий летописец свидетельствуют о том, что в старообрядческой среде сохранилась традиция ведения записей о важнейших событиях. В выговском случае отдельными самостоятельными записями дополнялась Первая редакция Летописца; составительницы последующих редакций сами вели погодные заметки. Пользовался записями местных преданий и В. И. Золотов, на основе собственных наблюдений он вел хронику 1840-х гг. Без сомнения, эти части летописцев, посвященные истории местного староверия, представляют исключительную ценность.

При всей традиционности формы - погодные записи - Дегуцкий летописец несет несомненный отпечаток авторского литературного творчества, о чем свидетельствует включение в его текст сведений историко-литературного характера, стихотворных текстов, вставных повестей и документов. По сути дела, хроника В. И. Золотова носит черты макрожанра, открытая структура которого позволяла автору объединять разноплановые сочинения.

Летописцам поморского общежительства не было нужды прибегать к такому приему: в рамках созданной на Выгу литературной школы все жанры существовали раздельно и в сборники объединялись лишь по функционально-тематическому принципу (например, Торжественник, сборник надгробных слов выговским наставникам и др.).

Различаются и историографические концепции двух памятников.

История текста Выго-Лексинского летописца, сохранившегося в  Редакциях, со всей очевидностью показывает, что ведущая идея этого сочинения заключалась в выявлении линии непосредстнной преемственности общежительства и изложении истории его становления и развития. Первые же записи указывали на Соловецкий монастырь и проповедь соловецких старцев в Поморье как источник н выговского благочестия. В Сводной редакции зависимость от Соловецкого монастыря была лишь подчеркнута введением (на Основании «Истории об отцах и страдальцах соловецких») даты основания обители - 1420 г.

Однако изложенную концепцию нельзя признать оригинальной идеей самого составителя летописца: она был изложена в «Истории Выговской пустыни» Ивана Филиппова, и поскольку это сочинение завершало собой выговский исторический цикл, то и она являлась лишь заключительной частью общих историографических построений Выга, начинавших историю истинного православия от времена св. князя Владимира («Виноград Российский» ).

Составительница Сводной редакции Выго-Лексинского летописца Феодосия Герасимова попыталась более широко представить современную ей панораму, внеся в текст известия о значительных гражданских событиях, этот пласт повествования был сравнительно невелик, но и его опустил позднейший редактор.

Таким образом, вторичный характер Выго-Лексинского летописца по отношению к ведущим историографическим сочинениям выговской школы очевиден.

Василий Иванович Золотов был первопроходцем. Он являлся не только автором текста, но и автором ведущей идеи Дегуцкого летописца - с одной стороны - показать историю староверия Курляндии и Литвы как продолжение деятельности первых поборников древнего благочестия и страдальцев за веру, а с другой - связать историю старообрядчества западных земель с гражданской историей России.

Руководствуясь сложившейся концепцией, В. И. Золотов вел сбор и отбор источников. Такой же широкий охват материала автор Дегуцкого летописца обнаружил в другом своем сочинении - «Алфавите духовном», обобщающем сведения по истории федосеевцев. (6)

Однако причина существенного расхождения историографических концепций Выго-Лексинского и Дегуцкого летописцев кроется, на наш взгляд, не столько в разных литературных позициях их авторов, столько в различных условиях существования двух общин.

Выговское общежительство, крупнейший и авторитетнейший центр староверов-беспоповцев, был самодостаточен; его история представляла интерес уже сама по себе. Место и роль Выга в сохранении древнего благочестия хорошо знали все, поэтому поздний памятник, каковым являлся Выго-Лексинский летописец, лишь дополнял уже  сформулированную  отцами-первооснователями и изложенную в исторических сочинениях других жанров концепцию.

Подобную замкнутость демонстрирует, к примеру, СоловецЙ летописец, составленный в начале XVIII в. на основе ранних сололовецких агиографических памятников; выбранные из житий сололовецких подвижников конкретные исторические сведения в XVIII в. дополнялись краткими погодными записями важнейших событий монастырской истории.

Дегуцкий летописец создавался в иной социальной среде. Староверы, силою исторических обстоятельств оказавшиеся вне пределов России, продолжали чувствовать и культивировать свою связь с исконной родиной, перед ними стояла задача сохранения старообрядческой общности в иноверной и инонациональной среде. Хотя В. И. Золотов и не был уроженцем Литвы (он приехал в Дегуци в 1841 г. и прожил здесь до 1853 г.(7), но верно понял особенности мировосприятия здешних староверов, и, благодаря своей эрудиции и литературному таланту, смог создать сочинение широкого исторического охвата, по сути дела, сочинение программное. По своей общественной роли этот памятник стоит выше Выго-Лексинского летописца.

В заключение следует сказать, что оба рассмотренных летописных сочинения при всем различии их содержания и формы указывают на глубину исторического сознания и исторической памяти, присущих старообрядческой среде вне зависимости от географического положения конкретной общины

1          Маркелов Г. В. Дегуцкий летописец // Древлехранилище Пушкинского Дома: Материалы и исследования. Л., 1990. с. 166-248.

2          Юхименко Е. М. Выго-Лексинский летописец: история создания и текста // ТОДРЛ. СПб. Т. 56 (в печати).

3          Маркелов Г. В. Дегуцкий летописец. с. 169-171.

4          Там же. с. 193-196.

5          Там же. с. 176.

6          Там же. с. 174-175.

7          См.: Панченко О. В. Соловецкий летописец // ТОДРЛ. СПб. Т. 56 (в печати)."

8           Маркелов Г .Я Дегуцкий летописец. с. 175.

Е.М.Юхименко (Москва)

Статья опубликована в сборнике "Староверие Латвии" - Рига: Старообрядческое общество Латвии, 2005