Обирать или просвещать? («Златоструй» 1990г.)

(Проблемы полевой археографии)*

 * Редакция предполагает публикацией этой статьи открыть дискуссию о современном состоянии изучения духовного наследия Староверия. Менее всего хотелось бы нанести какой-либо урон отечественной исторической науке, но, напротив, журнал приглашает представителей известных научных центров рассказать читателям о своих открытиях, находках, поделиться трудностями...

Последнее время перед исторической наукой, как, впрочем, и перед любой иной областью знания, остро возникла проблема поворота от абстрактных понятий и символов лицом к человеку, к его проблемам, нуждам, в конце концов, к простым человеческим отраслям. На протяжении долгого времени наша историография служила интересам «науки ради науки», т. е. выработала определенные смысловые термины, образцы, причем действуя с помощью релятивной логики — по принципу: сегодня хорошо то, что вчера было плоха, а завтра черное опять будет называться белым. В результате такая наука потеряла связь с реальной действительностью, превратив судьбу Отечества и народа в чудовищные мифы и абстрактные символы т. н. «чистой академической науки». Отсюда и появление новых теорий, не несущих ничего нового, и открытий, ничего не открывающих. В области Российской медиевистики иллюстрацией могут служить работы Кобрина о землевладении в средневековой Руси, компиляции Е. В. Анисимова о России в XVII веке, С. М. Троицкого о формировании Российского абсолютизма и другие «методологические» работы, и несть им числа. Но подобное происходит не только в сфере истории теоретической. И практические вспомогательные исторические дисциплины также разрабатывались с позиции «чистой науки». Для примера можно остановиться на полевой археографии, вернее, на тех методах, которые она использует в работе с населением.

Вкратце задачу полевой археографии можно охарактеризовать как выявление и приобретение у населения различных старопечатных и рукописных книг и архивных материалов. Для этой цели в стране действует 20 археографических экспедиций с центрами в Москве, Ленинграде, Новосибирске, Сыктывкаре, Ярославле, Свердловске и др. Сбором книжного и документального наследия занимаются самые различные организации: ГБЛ, Пушкинский Дом, МГУ, различные областные университеты и, например, даже... музей Н. А. Добролюбова в Горьком, куда Горьковский университет регулярно передает собранные в экспедициях памятники старинной письменности. Естественно, что столь разные учреждения руководствуются различными оценками и принципами сбора нашего письменного богатства. Хотя уже давно существует Археографическая Комиссия и давно работают археографические экспедиции, до сих пор не определены нравственная и юридическая оценка их деятельности.

Начнем с подхода к общим вопросам собирательства старопечатных и рукописных источников у русского старообрядческого населения, которое, в силу существования глубочайших духовных традиций, несмотря на наш апокалиптический век, сохраняет из последних сил заветы предков — хранить и переписывать книги, составляющие духовные основы русского христианства, книги богослужебного характера. Собирательство как деятельность в этой среде, несомненно, должно носить деликатный, хорошо обдуманный характер.

Ведь за десятилетия полного уничтожения русской религиозной книжности в 20-70-е годы в целенаправленном общегосударственном масштабе мы потеряли огромное количество ценнейших культурных источников, невосполнимых уже никогда. Причем все это проводилось под видом борьбы с религией. Современные публикации описывают почти неправдоподобные в своей изощренности жестокости события: костры из книг и икон, полное уничтожение церквей в городах (например, Павлово, Горьковской обл.), перемещение с места на место и репрессии против православного населения.

К этому надо прибавить Отечественную войну, а также «черных» собирателей предметов старины, действующих до сих пор и практически не привлекаемых к ответственности. А ведь подобные чистки затрагивают святая святых русского народа, они отнимают у него предметы священного почитания и поклонения, выпестованные нашей многострадальной судьбой. Сейчас уже ни для кого не секрет, что народный идеал на Руси был идеалом православным.

Оставшиеся, несмотря на эти катаклизмы книги, бережно сохраняемые в основном старообрядцами, подвергаются изощренному массированному изъятию и сейчас. Например, у археографической экспедиции Московского университета есть твердая установка, выработанная кандидатом исторических наук И. В. Поздеевой, — забирать, выпрашивать все имеющиеся в наличии книги, даже не представляющие большой исторической ценности, в частности перепечатки или факсимильные издания. Забираются книги и более древние, но уже имеющиеся в большом количестве экземпляров в различных книгохранилищах страны, в частности в университетской библиотеке им. М. Горького. Подобные издания, а среди них есть и книги XVII века, идут в кладовую, в подвал библиотеки, совершенно не приспособленный для их хранения. По этим книгам - как сие ни странно — часто ходят ногами или используют их в качестве стульчиков сами же участники археографических экспедиций: руководители, или набираемые на сезон студенты— будущие историки и филологи. А ведь эти книги были подарены от чистого сердца, и последней надеждой на сохранение в добрых руках. И вот каков результат, и каково отношение к нашему богатству профессионалов-историков.

На наш взгляд, наиболее страшной является непосредственная методика сбора книг и работы со старообрядцами. При этом используются и стилизация одежды (платочки у девушек), и элементарное знание литургии и круга богослужебных книг, и чтение по-славянски, — все только ради того, чтобы войти в доверие и получить желаемое — книгу. Подобные вещи вошли в археографических экспедициях МГУ в устойчивую практику. Существует специальные вопросники, по которым расспрашивается о семье, браке, обрядах, родословной или просто о жизни, но главная цель — это не сбор информации, а получение паритета, когда растроганные вниманием московских ученых (умеющих бегло читать по-славянски, красиво рассуждать о христианской вере и разбираться во всех тонкостях полемики между старообрядческими согласиями),  верующие старики, на протяжении своей жизни не раз подвергавшиеся гонениям и осмеянию дарят пришельцам ценнейшие книги, перешедшие к ним по наследству. Да, да, книги в таких случаях не покупаются, их именно дарят, и в получении этих «даров» участники подобных экспедиций усматривают даже особый шик, особую лихость.

Эти взгляды на методы получения книг прививаются молодым людям, принимающим участие в экспедициях МГУ. Их кредо можно сформулировать так: заговорить, чтобы отдали сами. Причем, чем упорнее окажется полевой археограф, тем большее уважение он вызовет у руководителей экспедиции. Мне приходилось принимать участие в подобных поездках и видеть, что особой настырностью отличаются И. В. Поздеева, Е. А. Агеева, А. Паскаль, про которых в полевой археографии ходят легенды, что они не уйдут из дома, пока не получат своего.

В прежние времена, на заре археографии подобные поступки расценивались как вымогательство, а малейшие нарушения нравственности в этих вопросах сурово осуждалось обществом. Причем, подобные археографические метаморфозы проходят под лозунгами любви к русской истории и науке, изучения среды бытования русской богослужебной книги. Но какой прок от того, что книги навсегда увозятся от своего исконного читателя и неописанные, неизученные сваливаются в кладовых библиотек или же поступают на хранение в непрофильные учреждения вроде пресловутого музея Н. А. Добролюбова.

Какой смысл в изучении книжности и среды ее существования, если сама эта среда никак не оберегается и вымирает, и извлеченные из нее книги систематически уничтожаются учеными-историками и научными экспедициями. Забрав книги из дома, где они хранились веками, эта псевдонаука лишает наших людей «источника воды живой», лишает, а не разъясняет им смысл тех идеалов, о которых в тех книгах говорится.

Все это происходит именно из отношения к истории не как к жизни и судьбе живого человеческого организма, который растет и развивается, а" как к организму мертвому, ненужному. Именно поэтому нашей исторической науке и не нужна живая история. Ей больше подходят отвлеченные символы и понятия, не отражающие ничего, кроме самих себя. Отсюда и теория «чистой науки», поэтому и русская история уже рассматривается многими «историками» как этнографический элемент, не имеющий корней в современном мире, Если говорить иначе, на мой взгляд, подобные исследования ничем не отличаются от действий «общества воинствующих безбожников», во главе с Емельяном Ярославским. Только те действовали прямо, в лоб, ибо имели безраздельную класть, эти же действуют, вначале разлагая, а затем,  добирая остатки той культуры, которая еще теплится.

Здесь еще необходимо остановиться и на юридической стороне дела. На книги, собираемые МГУ, не составляются ни дарственные, ни, тем более, купчие. Приобретение книг и их судьба, следовательно, остаются без контроля. Книги просто сваливаются в автобус или грузовик и вывозятся в Москву. Такая бесконтрольность создает почву для злоупотреблений. И что интересно, Археографическая комиссия АН СССР во главе с С.О. Шмидтом поделила страну на археографические уделы, у каждого из которых свой «хозяин», а такой важный вопрос, как юридическое оформление акта приобретения книги, решить и не думала. Тем самым, при наличии в археографических группах нечестных сотрудников создаются благоприятные возможности для ухода наших национальных сокровищ в частные коллекции и за границу.

Я не хочу сказать, что полевая археография не нужна. Это лишь предмет, который можно использовать в добро или во зло. Важно содержание и отношение, вложенное в него. Важно сейчас не только собирать книги, но и оставлять, чтобы могло наступить возрождение, чтобы наши люди могли обратиться к той духовности, от которой их отгородили различными социальными и историческими мифами. А в том, что они вернутся к истокам национального самосознания, мы не сомневаемся. Только смогут ли найти они у себя эти кладовые духа — старопечатные и рукописные книги? Смогут ли им в этом помочь наши библиотеки и музеи, наша современная историческая наука? Сваленные теперь в кучу книги,  не перестанут ли существовать? Наиболее ценные из них уже доступны лишь узкому кругу специалистов, не видящих в книгах Животворящего Духа, а лишь механический набор мертвых символов.

Целью археографических экспедиций должен быть не только учет и собирание книг, но также разъяснение и популяризация идей, содержащихся в этих книгах. Желающему продать книгу или подарить ее музею или библиотеке обязательно надо оставлять купчую или копию дарственной. Но книгу, даже рукописную, ни в коем случае нельзя забирать из тех мест, где она живет, будь это церковь, моленная или просто небольшая община верующих людей. Надо разъяснить народу смысл того, что он хранит. Да, народ наш многое потерял, соблазнился, затуманен псевдокультурой, принявшей различные личины. Но он еще не потерял здравого смысла и в нем кроются огромные потенции для великого возрождения. Поэтому наша историческая наука и должна повернуться лицом к народу, его чаяниям и нуждам, помочь ему подняться, а не выбивать последнюю опору из-под его ног.

Андрей ЩЕГЛОВ, научный сотрудник отдела рукописей ГБЛ.