Особенности крестьянского стола во многом определяла она, печь каменная. Да, хорошая печь в кержацкой избе была только каменной. Ее складывали из больших булыжников, скрепленных глиной на яйцах. Такая печь замечательно держала тепло и хорошо пекла. В этом смысле мы теперь сделали шаг назад и готовим, в сущности, на костре. Поэтому очень сложно воспроизвести, например, кашу из репы или знаменитые «толстые» щи (с крупой и квашеной капустой). В городских условиях для приготовления этих блюд требуются большие затраты времени (4, а то и все 6 часов!).

А крестьянская печь - автомат. Утром ранехонько хозяйка раскла­дывает все продукты по чугункам и ставит их в вытопленную печь. За­крыла печь заслонкой - и все. Еда готова к обеду - и щи, и каша, и тво­рог. И все до вечера так в печи и стоит: горячее, готовое к употреблению. Опыт, навык, точная рецептура. Тут не до фантазий. Есть в этом и отри­цательный момент - однообразие вкуса. Приедается одно и то же!

Может, поэтому и были столь необходимы регулярные посты с пол­ной сменой стола. В христианстве существует четыре больших много­дневных поста. О том, как питались в пост на Руси, написано много, нет смысла пересказывать, я отмечу только наши местные особинки.

Великий пост - весной, когда продовольственные запасы на ис­ходе. Все знают, что весной как-то и аппетита нет. Весной очень хочет­ся свежей зелени, и крестьяне активно ее использовали. В деревнях ели листики (побеги полевого хвоща), горькую редьку (сурепку), квасили сныть. Это только кажется, что на Урале растительный мир бедноват, но, уверяю, тут есть чем полакомиться.

Знаете ли вы, что весной на елках бывают ягоды, размером, фор­мой и цветом похожие на землянику, сладковатого вкуса, с тонким хвойным ароматом? Когда-то я про еловые ягоды рассказывала своим однокурсницам, городским девочкам, и они очень смеялись. Не верили. Как не верили и в то, что у колхозников нет ни паспортов, ни пенсий: «Да ну, ты что-то путаешь, это рабство какое-то, у нас же социализм!»  Город и деревня были (да и ныне так!) как разные страны...

Очень интересные и нужные книжки написал пермский ученый доктор медицинских наук, профессор А. К. Кощеев. Его «Путешествие в мир полезных растений» (Пермь, Кн. изд-во, 1983) уже, конечно, биб­лиографическая редкость. К сожалению, ни одно из местных растений не введено в культуру, не облагорожено. Проблема еще и в том, что многие съедобные растения имеют местное название. Так, в дерев­нях под Лысьвой любят квасить «пиканы» (никто и не слыхал о научном названии этого растения. Более того, в разных районах оно называется по-разному).

Летом, в Петров пост, начинается сенокос. Тут основное дело - запастись квасом, тем самым ржаным квасом. На квасе делали редьку, зеленую окрошку, квас пили с ягодами и просто так.

В Успенский пост урожай собирать пора, поспело много разных овощей.

Зимой, в Рождественский пост, на постном столе крестьянина стояла квашеная капуста, продукт широко известный и заслуженно любимый. Русские эмигранты растащили его по всему миру, квашеную капусту уже можно купить расфасованной в супермаркетах Америки. Но те же эмигранты такой «магазинный» продукт ругают и квасить ка­пусту стараются сами.

Очень вкусны квашеные грибы. Да-да, не соленые, а именно ква­шеные. Мало кто сейчас умеет делать это старинное блюдо. Я не буду давать рецепта; все, что касается грибов, лучше перенимать у знающего человека из рук в руки. Нина Федотовна Хренова научилась у своей прабабушки и мне рецепт передала.

В пост пекли рыбный пирог. Вроде бы дело известное, но приведу один  любопытный вариант такого снадобья - пирог из цельной, непотрошенной (!) рыбы. Очень свежего среднего леща, граммов на 400-500 аккуратно чистят, натирают солью. Не потрошат! На противень для  нижней корки пирога раскладывают тесто (обычное, на дрожжах), сверху рыбу, порезанный кольцами репчатый лук, можно добавить укроп, горошинки черного перца, листик лаврушки. Сверху кладут для верхней корки еще один слой теста, защипывают его, приподнимая нижний пласт, причем кромочка идет по верхнему краю. Выпекают в ду­ховке, как обычно. Готовый пирог не разрезают на куски. Это блюдо се­мейное, есть его нужно всей семьей. Делают круговой надрез, верхнюю крышку снимают, разламывают на куски, а рыбу едят вилками прямо из пирога. Верхнюю часть съели — хозяйка ухватывает рыбу за голо­ву, слегка ее закручивая, убирает скелет. Легко! Внутренности у рыбы заключены в прочный мешочек, они удаляются вместе с ребрами. Вот такой ритуал. Проверено. Очень вкусный сочный пирог!

Такой пирог пекли на Урале все: и русские, и удмурты, и коми. Вот только рыбу зачастую потрошили. Причем я выявила такую любопыт­ную закономерность. В деревнях северной части Пермского края рыбу не потрошили, а в оханских краях и возле Кунгура потрошили. Архан­гелогородец Геннадий Хабаров сообщил мне, что в его родном краю такой пирог тоже знали и тоже рыбу не потрошили! Видимо, на Урал этот рецепт принесли пришельцы с Севера, но способ его приготовле­ния постепенно изменялся.

Исторически судьба кержаков складывалась так, что многим из них пришлось покинуть Пермскую землю, жить в Сибири, а то и да­лее. Сибирские ученые-этнографы выявили, что в XIX веке кержаками называли себя все-таки выходцы из Пермской и Вятской губерний Отмечали они и высокую «адаптационную одаренность» кержаков, их способность обживаться и преуспевать в новых, даже самых суро­вых условиях.

Как рассказывает пермячка Любовь Прокопьевна Мацова (ее предки были алтайскими кержаками), в деревнях на Алтае успешно вы­ращивали все овощи, даже арбузы! Из блюд можно отметить «толстые щи» - кашу из ячменной крупы на воде, заправленную луком. Нa зиму там квасили дикий лук (черемшу) и ели ее с квасом, макая хлеб в полу­чившуюся похлебку. Любили конопляное семя, которое поджаривали, толкли в ступке, после чего разводили водой и, прибавив гула меда, ели с хлебом, называя это семечками.

Кстати, коноплю издавна знали и у нас на Урале, причем с самой лучшей стороны. Растение это совершенно неприхотливое и очень полезное. Из волокна делали мешковину, из семян добывали масло. (Сейчас коноплю повсеместно уничтожают, поскольку ею пользуются наркоманы. Интересно, если они наловчатся себе дурь из пихты делать, что - пихту сводить придется?!)

Дикие ягоды, например бруснику, мочили в кадушках, а потом ели с медом. С медом же делали варенье и в большом количестве заготавливали сушеные ягоды. Пчеловодство вообще играло большую роль в кержацком хозяйстве. В постные дни мед подавали в конце обеда. Мед в сотах или очищенный (маканный) подавали в тарелках, макали в него  куски хлеба и ели, запивая водой или квасом. Мед всюду употребляли вместо сахара и говорили: «Медок-голубчик все скрасит, что ни положи». Хранили мед в выдолбленных из ствола осины туесах - высокий узких сосудах с ушками.

Семья Блиновых, деда и бабушки Л. П. Маковой, занималась разведением маралов. Панты они продавали и по Сибири, и в Китай. Торговали и снадобьем, изготовленным особым способом. Для этого в определенное время года забивали марала и варили его целиком в глиняном котле. Съезжались больные люди, принимали ванны в этом отваре,  развозили его в бидонах тем, у кого суставы болят. Жили справно, 12 дойных коров было в хозяйстве. Конечно, кулаки, по понятиям тех времен. Семью Блиновых раскулачили, жить пришлось в собственной бане. Но даже в самых тяжелых условиях старались лучше питаться. Ба­бушка замечательно готовила. Хоть и жили в сараюшке, где печку сами сложили, а на Петров пост, бывало, на столе стояло восемь разных пи­рогов, четыре каши, два-три постных супа.

Пермячка Татьяна Титовна Городилова ныне работает врачом. Она появилась на свет, когда родители ее были в ссылке, в тюменской тайге. В их семье мужики все невысокие, но очень жилистые. Дядя Иван Федорович в Первую мировую войну в плен попал, но выпросился из лагеря в работники к местному крестьянину. Так тот... пахал на нем! Иван бежал и пешком из Австрии пришел домой! Вместе с братьями Иван построил мельницу, которую отобрали при коллективизации. Всех мужиков вывезли в тюменскую тайгу с женами и малолетними детьми. Работать им пришлось на местном рыбзаводе, где разделывали красную рыбу. При этом семьи рабочих сидели в бараках голодом.

Скажу для тех, кто еще помнит, как в витринах пермских магази­нов 1950-х годов стояли и крабы, и красная икра в баночках. Так вот от­туда и была эта самая красная рыба, ее закатывали в баночки те, кто сам от голода шатался, у кого дома были голодные дети...

А семья Татьяны Титовны выжила, все ее шесть сестер и брат. На кедровых орехах. Вся малышня ходила обколачивать шишки, потом их лущили, калили орехи и ели. Но даже этот скудный ужин при керо­синовой лампе, когда на столе лежала только горка орехов, проходил, как вспоминает Татьяна Титовна, тепло и задушевно.

Это, наверно, самое главное: богат ваш стол или волею судьбы бе­ден, пусть он объединяет семью.

Е.Турова