Как известно, традиции, связанные с похоронно-поминальной обрядностью, являются наиболее консервативными и живучими. То, что для человека, пусть даже и живущего в начале XXI столетия, является потусторонним и непонятным, вызывает особый трепет. Подобная обрядность может сохраняться не только в относительно глухих и далёких от «цивилизации» районах, но и в непосредственной близости от крупных городов, в том числе и Москвы. Примером может служить современное состояние похоронно-поминальной обрядности у старообрядцев двух исторически сложившихся локусов — Гуслиц и Гжели, — находящихся в пределах 50-100 км от столицы.
Восток Подмосковья - край, традиционно связанный со старообрядчеством. Здесь, в прежде глухих лесных и болотистых местах, появилось несколько старообрядческих локусов: Патриаршина, помещавшаяся прежде в границах Кудыкинской волости Покровского уезда Владимирской губернии, а ныне практически полностью вошедшая в Орехово-Зуевский район Московской области, Вохна, локализовывавшаяся вокруг нынешнего Павловского Посада, Гжель, располагавшаяся в сопредельных районах Бронницкого и Богородского уездов, а ныне в Раменском районе, а также Гуслицы - бывший юго-восток Богородского уезда Московской губернии, а теперь южная часть Орехово-Зуевского района.
Чтобы было более понятно, о каком регионе идёт речь, хотелось бы, опираясь на опубликованные данные, показать границы Гуслиц и Гжели. Под Гжелью принято понимать куст селений, располагавшихся, как уже отмечалось, в приграничных районах двух уездов. К ним относятся сёла Карпово, Игнатьеве, Гжель, Речицы, деревни Новохаритоново, Турыгино, Меткомелино, Володино, Бахтеево, Аринино, Антоново, Кузяево, Фрязино, Каширово, Коняшино, Фенино, Глебово, Жирово, Минино (1). Прежде значительную часть населения Гжели составляли старообрядцы-неокружники. В гжельские деревни не входило Пласкинино, старообрядческая деревня, сохранившая доныне значительную часть своей самобытной культуры. Она находится рядом с Гжелью и всегда была тесно связана с последней, в том числе и брачными связями местных староверов. Ныне оставшиеся староверы Гжели являются прихожанами храма Георгия в Новохаритоново (новозыбковское согласие).
С Гуслицами ситуация намного сложнее. Если с границами Гжели, её определением как местности, в селениях которой «лепили посуду», всё ясно, то Гуслицы в более широком понимании выросли намного более той территории, которую занимала древняя Гуслицкая волость. Ордынский даёт нам следующие границы Гуслиц, совпадающие с границами волости: населённые пункты Алексеевская, Внуковская (Внуково), Горшково, Давыдовская, Круглая (Круглово), Костенево, Мосягино, Печурино, Поминово, Слободищи, Сенькино, Старая (Старово), Столбуново, Чичево, Чолохово (Челохово), Цаплино, Юрятино, Беззубово, Барышево, Панкратовская, Зевне-во, Игнатове, Ботогово, Иванищево, Шувоя, Нареево, Гридино, Устьяново, Абрамовка (образовавшаяся в XVIII столетии из деревень Чанниково и Андрееве), Степановка (из деревень Незденово и Ульянино), Богородское, Заполицы, Титово, Мисцево, Понарино, Петрушино, Селиваниха, Дорхово, Ащерино, Авсюнино, Беливо, Куровская, Заволинье, Новая. Итого 44 населённых пункта (2). Но старообрядческие Гуслицы намного больше волости, они простираются далеко на северо-запад. К Гуслицам относили территорию так называемого Захода, в которую в XIX—начале XX вв. входили селения Крестовоздвиженско-го и Запонорского приходов: Давыдово, Гора, Ляхово, Елизарово, Костино, Анциферово, Яковлевская, Запонорье, Коротково, Радованье, Глебово, Запруденье и Барская (3). К Заходу также относили и некоторые селения Гуслицкой волости, оказавшиеся в границах двух вышеупомянутых приходов: Куровская. Беливо, Новая, Заволинье. Помимо территории волости и Захода до 1917 г. относили к Гуслицам и ряд других населённых пунктов, где, согласно проведённым исследованиям, население также считало себя «гусляками»: Хотеичи, Молоково, Смолево (не путать с другим гуслицким Смолевом к северу от Куровского) и другие населённые пункты, расположенные рядом с вышеупомянутыми. Таким образом, Гуслицы на западе граничили с землями и селениями Гжели. Население Гуслиц, особенно Захода, в значительной степени держалось старой веры. Но полный список как гуслицких, так и гжельских селений вышеупомянутыми населёнными пунктами не ограничивается. Он несколько больше.
В основу данного доклада легли полевые материалы автора, собранные во время сезона 2003 г. (июнь—ноябрь) в населённых пунктах Гжели: Новохаритоново, Меткомелино, Речи-цы, Пласкинино, — а также Гуслиц: Ильинский погост, Понарино, Степановка, Абрамов-ка, Устьяново, Цаплино, Старово, Сенькино, Столбуново, Максимовская, Давыдовская, Че-лохово, Куровское, Костино, Анциферово, Зевнево и др. Поскольку в местах проживания значительного старообрядческого населения последнее оказывало немалое влияние и на приверженцев официального православия, то материал также собирался и среди представителей господствующей Церкви, к примеру, в приходе Спасо-Гуслицкого монастыря в г. Куровское Орехово-Зуевского района, что также дало немало интереснейшей информации.
В похоронно-поминальной обрядности рассматриваемых регионов первостепенную роль играют так называемые «читалки» - женщины из своей деревни или из своего куста деревень, монополизировавшие всё, что связано с похоронами и поминками (мужчин ныне среди чтецов можно встретить крайне редко). Помимо термина «читалки» мне, преимущественно в районе Куровского, несколько раз доводилось слышать слово «молелки». Одновременно с этим существует термин «молящие», распространённый повсеместно. Если в районе Гжели, по словам священнослужителя старообрядческого храма Великомученика Георгия в Новохаритоново протоиерея Василия Пчелинцева (новозыбковское согласие), институт читалок как таковых уже отмирает, то в Гуслицах, особенно в районе Куровского, он процветает. Современные читалки являются непосредственными преемницами былых гуслицких и гжельских деревенских уставщиков и начётчиков — доморощенных грамотеев, больших знатоков книжности, старой веры, которые прежде контролировали духовную жизнь того или иного населённого пункта, выполняли ту часть треб и обрядов, которая не требовали обязательного участия священника. В результате того, что к 1970-1980-м годам последние начётчики ушли из жизни, а в неофициальных деревенских старообрядческих общинах остались преимущественно женшины, то они и взяли на себя начётнические функции, прежде всего в области того, что связано со смертью и загробным миром.
Е
сли раньше начётчик либо уставщик должен был быть человеком с безупречной репутацией, а женщина-начётчица обязательно сохраняла девство, то ныне ситуация в корне изменилась. Единственную начётчицу «старой закваски» мне довелось встретить в д. Пласкинино Раменского района - Стефаниду (1914 г.р.), которая никогда не выходила замуж, всю свою жизнь молилась и имела в связи с этим особый статус у односельчан. Других подобных ей начётчиц мне встретить не удалось. В с. Хотеичи Орехово-Зуевского района духовной жизнью большей части местных старообрядцев руководит начётчица Анфиса, являющаяся ныне фактически последней неокружной начётчицей Подмосковья в прямом смысле этого слова, но она стала таковой уже после выхода на пенсию, а до этого вела обычный светский образ жизни, что на каждом шагу припоминают ей некоторые оппозиционно настроенные односельчане. Большинство других читалок также стали выполнять свои нынешние функции только после выхода на пенсию. Не всегда современная читалка имеет и безупречную репутацию. К примеру, в д. Богородское Орехово-Зуевского района местная «молящая» увела чужого мужа, что, однако, не мешает ей выполнять духовные обязанности.
Настоятель православного Спасо-Гуслицкого монастыря, служащий в Гуслицах с 1994 г., рассказывая о православных читалках своего прихода, практически ничем не отличающихся от своих старообрядческих коллег, характеризовал их следующим образом: «Это бывшие ткачихи с комбината, которые прежде вели далеко не святую жизнь, а когда перестали пользоваться успехом у живых, тогда пошли по покойникам». Разумеется, к этим словам надо относиться осторожно, но доля правды в них есть. Многие старообрядческие священники Гуслиц рассказывали мне, что к ним частенько обращаются прихожанки с просьбой благословить их «ходить по покойникам». Настоятель единоверческого храма в г. Куровское, о. Димитрий Кузнецов, рассказал мне также и один недавний случай, когда вышедший на пенсию мужчина из д. Тереньково пришёл к нему в храм, долго рассматривал литературу, продающуюся за «ящиком», а потом спросил, что надо купить, чтобы «ходить по покойникам». В городе и его окрестностях «покойницкий бизнес» является довольно выгодным.
Раньше в каждой деревне были свои «молящие», которые выполняли все необходимые обряды в случае похорон, поминок и т.п. Ныне же, в результате постепенного ухода из жизни большинства из них, в ряде деревень некоторые читалки приглашаются на похороны и поминки в соседние деревни. В районе Куровского «трудятся» целые «бригады» (по словам одного из местных священников) читалок, старающиеся ревностно охранять свою «каноническую территорию». В среднем такая «бригада» и в Гуслицах, и в гжельских деревнях состоит из 3 читалок. Но иногда бывает, что столько «молящих» не набирается, как ныне часто случается в Гжели, а в большой гуслицкой д. Мисцево их число доходит до 6 человек.
Разумеется, регулярное выполнение обязанностей читалки, постоянно связанное с покойниками и т.п., не может не отличаться некоторым цинизмом. В районе Куровского мне рассказали несколько случаев, характеризующих местных читалок, весьма охочих до «калыма», как они именуют плату за выполнение своих обязанностей. Несколько лет назад в городе умирал один пожилой мужчина, умирал мучительно и долго. К его родственникам домой ежедневно в течение всей недели наведывалась главная местная читалка и интересовалась, не умер ли он. В другом случае во время поминок после похорон родственница умершей, оставшись в одной комнате с читалкой, стала причитать: «Какое горе! Какое горе!» На это последовал ответ: «Это у Вас горе. А у нас - калым».
|
