Мы, древлеправославные християне, староверы, подчас гордимся тем, что сохранили во всей полноте не только Предание Святоцерковное, но и собственно старый "обряд", то есть богослужебный чин. О том, что это не всегда и не совсем так, мы попытаемся сейчас сказать малость.

Начнем же с "мелочей": например, "протопопские шапки" сиречь митры. Как известно, в древности шапки (митры) имели только епископы, да и то не все. На Руси все архиереи были митрофорными. Первым из архимандритов был увенчан шапкой на Руси в 1624 году преп. Дионисий, тогдашний настоятель Троице-Сергиевой лавры. Причем, наградил его митрой не патриарх Филарет, Московский и всея Русии, а иеросалимский патриарх Феофан, бывший тогда за милостыней в Москве. То есть, для русских тогда сей обычай был еще внове…

Первым попом, награжденным шапкой, оказался некто протопоп Иоанн Панфилов[1], личный духовник императрицы Екатерины II. И только к царствованию императора Павла Iэтот обычай стал употребительным, появилось немало "митрофорных протоиереев", да и то, исключительно у никониян. Некоторые считают, что первый, кто надел на себя шапку у старообрядцев, был о. Павел Тульский (ему надо было показать, что он "первый среди равных" из всех "беглых попов"). Даже если это и так, то, стало быть, первая поповская шапка у старообрядцев появилась лишь где-то в середине XIX века.

До сих пор на фелонях старообрядческих попов есть пуговицы, да только многие ли ими пользуются? Они, как правило, стали "пришитыми", бутафорскими. А ведь отстегивается передняя часть фелоня, в частности, и для того, чтоб взять под него (фелонь) Святое Евангелие. Обратите внимание, святитель Никола на многочисленных своих иконах никогда не держит Евангелие просто руками – всегда или под фелонь, или, реже, под рушник (плат)!

Вызывает недоумение и желание некоторых наших священников, не награжденных правом ношения наперсного креста, щеголять с таковым, очевидно, подражая никониянским попам (с 1896 года, когда все они были награждены так называемыми "коронационными крестами", и с тех пор у них все попы с крестами наперсными).

Никониянский обычай белого духовенства иметь длинные волосы давненько уже (в том же XIX веке) распространился и в нашей Церкви, под влиянием беглых ли попов или страсти подражательства, поди теперь разберись?

Теперь от таких "мелочей" попробуем перейти к более "духовным вопросам".

Давно уже обращается внимание на то, что древний обычай помазания маслом за Всенощной, на первом часе, давно уже (по крайней-то мере с XVIII века) старообрядцами оставлен, утерян. В тех приходах Русской Древлеправославной Церкви (РДЦ), где сей обряд попытались восстановить, помазуют, как слыхал, так же и тогда же, как у никониян, а не двумя перстами и не на первом часе.

Чтение за богослужением Апостола и Евангелия совершается не соответственной богослужебной погласицей, как это, впрочем, до сих пор принято у безпоповцев, и встречается еще в наших Русской Православной старообрядческой Церкви (РПСЦ) приходах на юге, например, в Молдавии, а на никониянский манер, иногда даже с использованием характерного бурсацкого метода "чтения самолетом", т.е. с искусственным завышением голоса в конце зачала.

В манере пения иногда заметны (неестественно высокие женские голоса, например, на Рогожском крылосе) реверансы в сторону музыкального "драмтеатра", чуть ли не партесной "итальянщины". При всем своем глубоком уважении к классической опере (Моцарт, Пуччини, Вагнер, Мурсоргский, Римский-Корсаков…), могу лишь констатировать тот очевидный факт, что самые принципы музыкальной драмы совершенно иные, нежели у хорового пения, тем более традиционного церковного, и покоятся на совсем иных основаниях. Попытки совместить то и другое порождали только уродливые гибриды типа музыки Бортнянского или Березовского. Народные мотивы, звучащие в гениальной музыке Мусоргского, тем и сильны, что были адаптированы для оперы, а не выдавались за аутентичный "фолк". Ведь всему свое место!

Обычно считается, что старообрядцы, в отличие от никониян, не допускают в божественной службе сокращений. Но и это не всегда справедливо. Так, например, стали опускать каждение архиереем храма, некоторые стихеры на водосвятии…

Посмотрим теперь на богословие. В XVIII веке многие новолюбцы разделяли латинское учение о непорочном зачатии Богородицы. Среди таковых были передовые архипастыри того времени митрополит Ростовский Димитрий (Туптало) и архиепископ Лазарь (Баранович). Восхищался этим учением и Феофан (Говоров).

Вполне вероятно, что популярность этого вероучения привела к тому, что в новообрядческой среде большое распространение получило так называемое Богородичное правило, в католицизме известное как "розарий". По новообрядческой легенде Богородичное правило заповедано старцем Серафимом Саровским, который нашел его в "одной старинной книге". На самом деле составителем Богородичного правила является католический святой "преподобный" Доминик (XII в.) (Из книги: "Ответы старца Дистифея Верхотурского некоему отроку вопрошающему") Деятельность Доминика, в основном, относят все же к началу XIII века, в остальном же можно согласиться с этим суждением. Беда же в том, что эту папежскую ересь протащил в староверие в конце XVIII века старец Никодим, духовный основатель единоверия, стоявший у его истоков. К сожалению, духовная опасность сей ереси в Древлеправославии далеко не сразу была по достоинству осознана и оценена. Отголоски всего этого, случается, доносятся и до наших дней. И как относится к сему "Богородичная лестовка"?

Теперь о самом сложном. В русской духовной традиции достаточно распространено было убеждение, что мирянам необходимо причащаться исключительно постами, особенно Великим постом; но никак не вне больших постов, разве что "в случае смертном". Примерно такое же, в общем-то, мнение до 50-60 гг. XX века в средней России царило и среди новообрядцев, пока оно под влиянием малоросской практики и "колливадского богословия" (митрополита Никодима, о. А. Шмемана) оно не было вытеснено "частым причащением". Среди никониян в порядке вещей отныне стало поститься перед причащением в течение всего двух-трех дней (в наиболее "продвинутых" приходах где-то до недели…), а в отдельных случаях и не поститься вовсе!

Печально только, что некоторые и старообрядцев пытаются толкнуть на сей широкий, но прискорбный и порочный путь. Причастие все больше воспринимается как некое "духовное лекарство" (чем больше, по весу, его принимают, тем сильнее воздействие сего средства!), а не как таинственноевоссоединение с Царем Христом! Таким образом, происходит "магизация" Великого Таинства Церкви! Другое дело – что святые Отцы назидают к регулярному Причащению, но их времена были иными, а в нынешнее время едва ли стоит, например, раздавать причастие в руки християнам, чтобы те несли его в свой дом.

Нелегко, право, говорить о канонизациях. С одной стороны, после того, как у никоновцев были канонизированы такие мрачные персонажи, как униат Петр Могила, Димитрий (Туптало) - "обличитель раскола", латынник и звездочетец, латынник Арсений (Мациевич), архиерей примерной нравственности и к тому же незаконно властию обиженный, поклонник англиканских богословов… В том же ряду - харизмат Филарет (Дроздов), табашник Макарий Оптинский, пророчествовавший, что "через пять лет" после его смерти "грядет антихрист", известный "прозорливый" старец Амвросий Оптинский, писавший (до Соловьева и Флоренского!) о "душе мира" - "посреднице" между Богом и человеком, епископ Феофан (Говоров), гробокопатель и содомит Исидор (Колоколов) и целый ряд им подобных, любая старообрядческая канонизация на таком фоне кажется нормальной, вполне обоснованной и приемлемой. Вроде, покритиковали "житие" Матронушки, благо легко там изыскать действительно курьезные эпизоды, и давай "канонизировать" преставившегося в 1960 году Ф.Е. Мельникова, чтоб доказать, что де, и мы не лыком шиты. Подражание в таком благом деле, как прославление и почитание святых никониянам (канонизация списком недавно почивших людей и т.п.), уверен, нам не надобно, не полезно. Трудно не увидеть в этом бессмысленной "погони за никонианством".

Наверное, пионерами в этом были активисты РДЦ, добившиеся канонизации списка святых в связи с Тысячелетием Крещения Руси. В этом списке оказался (надо же подражать РПЦ МП) и благоверный великий князь Димитрий Донской, гонитель святителей Дионисия Суздальского и Нижегородского, нижегородского чудотворца и победителя стригольнического раздора, Киприяна, митрополита Киевского, Московского чудотворца. Любопытно, что в отличие от своей супруги и политического соперника – Великого Рязанского князя Олега, благоверный Великий князь Дмитрий никогда не почитался даже как местночтимый святой. Так что, быть может, и не стоит горячиться, а лучше проявлять разумную осторожность. При том, что в Староверии оказались забыты некогда почитавшиеся им святые: например, благоверный князь Серпуховской, Боровский и Малоярославецкий Владимир Храбрый, покровитель старообрядческих Ржева и Малоярославца. Может, для начала вспомнить их: преп. Леонтия Беливского, Гуслицкого чудотворца и др., а потом уж новыми канонизациями заняться? Неужели уже имеющийся духовный опыт Церкви в почитании Керженских, Ветковских, Уральских отцов, того же Владимира Храброго, того же преп. Леонтия для нас ничто? Разве возможно ими пренебречь?

Только в календарь сего года, наконец, "вошел" св. муч. Иоанн Чеполосов, Угличский чудотворец, всегда чтившийся староверами, а теперь (в ХХ в.) даже и никоновцами! Это уточнение должно стать для нас благим примером. Кроме того, мы не должны забывать, что у нас есть такие величайшие святые, как всегда истово чтимые великорусами Пресвятая Госпожа Богородица, Иоанн Креститель, апостолы, святитель Никола чудотворец, великомученики Георгий Победоносец и Димитрий Солунский, преп. Сергий чудотворец и Александр Невский, за молитвы коих Господь и по сей день творит бесчисленные чудеса!

Великомученик Трифон всегда почитался как "московский чудотворец" (Трифоновская улица, Сокольники), а в Покровском соборе чтится его образ, прославленный исцелениями и чудесами. В прошлый год захожу на его память в собор, и вдруг оказывается, что ему не стали служить молебен, что при о. Леониде и представить было невозможно. Почитая память "новых" святых нам не следует пренебрегать древлими святыми и чудотворцами.

Теперь уже и к иконописи обратимся. Например, того же прп. Александра Невского в старообрядческой, да и старорусской традиции было принято изображать не в воинском снаряжении, а в схиме, а ныне этоне всегда соблюдается у староверов. Прп. Сергий над боковым входом в Покровский собор на Рогожке и вовсе как никониянин – "на коленочках"!

Теперь у староверов можно даже увидеть софринские "штамповки", пластмаски вместо канонических писанных или литых икон. По местам перенимается харизматско-никониянское отношение к мироточению и другим подобного рода явлениям. И это при том, что у самих никониян ажиотаж начинает, кажется, понемногу спадать, а публика, насытившись "чудесами последнего времени", становится несколько поспокойнее. Стыдно!

Спору нет, Господь может отметить или прославить некую святыню (хотя известны "мироточения" шкафов, дверей и прочих предметов, далеких от понятия "святыня" и "мироточение"), но только зачем устраивать из таких, не всегда понятных и однозначных, явлений пропагандистские или рекламные акции? Трезвение ли это?

Есть ли сие грозный знак обникониянивания староверия? Кажется, все-таки, что это лишь результат одичания староверов, порастрясших на ухабах истории свое веками бережно хранимое достояние. Поэтому-то нам представляется, что необходимо возвратиться к специфически старообрядческим формам православной духовности.

[1] "Екатерина дерзнула и "пожаловала" митрой о. Памфилова. Это была (в 1786 г.) первая митра на голове белого священника. И с тех пор, постепенно разрастаясь до крайностей, этот обычай сделался, не к чести русской Церкв , ее отличием от других ее восточных сестер" (с. 494. А. Карташев "Очерки по истории русской Церкви", т.2)