Творческое наследие Киевской митрополии не только исполь­зовалось противниками церковной реформы при отстаивании права оставаться в оппозиции, но и прочно вошло в систему книжных ав­торитетов старообрядчества. Это вполне соответствовало духу цер­ковной политики середины XVII столетия, когда Русская Церковь с целью преодоления кризисных явлений в обществе обратила вни­мание на достижения родственной митрополии в сфере защиты пра­вославия от иноверных влияний и переиздала в Москве тексты не­которых «литовских» книг. Были также напечатаны несколько сбор­ников, составленных из сочинений украинских и белорусских авто ров. При этом Русская Церковь настороженно относилась к Киев­ской митрополии. Подобное сочетание, с одной стороны, уважитель­ного отношения к творческому наследию, а с другой — обвинения киевлян в «уклонении» от истинного православия наблюдалось и в среде противников церковной реформы. Спиридон Потемкин, Ни­кита Добрынин, Герасим Фирсов, дьякон Федор, протопоп Аввакум и др. в своих произведениях апеллировали к текстам южно-русского происхождения как к вполне авторитетным. В то же время они по понятным причинам отрицательно относились к выходцам из Киев­ской митрополии и сомневались в «чистоте» их православия.

Двойственное отношение к родственной митрополии было уна­следовано выговцами от идеологов раннего этапа старообрядческо­го движения. Особенно четко и определенно подобное настроение выразил Геронтий Соловецкий в сочинении «Собрание от Божествен­ных преданий, от апостольского предания и правил святых отец про-тиву новых книг». В большинстве глав этого сочинения в качестве основных аргументов приведены цитаты из московских изданий Ка­техизиса Лаврентия Зизания, сборников «Кириллова книга», «Книга о вере» (или ссылки на них), которые можно определить как твор­ческое наследие Киевской митрополии. Не менее авторитетны были для автора и «литовские» книги. Н.Ю. Бубнов в списке источников, использованных Геронтием Соловецким при написании сочинений, указывает следующие издания: «Толкование на Апокалипсис» Анд­рея Кесарийского (Киев, 1625), «Беседы на 14 посланий апостола Павла» Иоанна Златоуста (Киев, 1623), «Грамматика славянская» Лаврентия Зизания, Стефана Зизания (Вильна, 1596); «Маргарит» (Острог, 1595), «Лексикон славянорусский» П. Берынды (Киев, 1627), «Патерик печерский» (Киев, 1661)174.

Анализ сборников подготовительных материалов к Дьяконовским и Поморским ответам показал, что в начале XVIII в. положительное от­ношение к творческому наследию Киевской митрополии позволило ста­рообрядцам расширить круг книг и рукописей, к которым они апелли­ровали с целью защитить свое право оставаться в оппозиции к офици­альной Церкви, и «литовские» книги, сочинения украинских и белорус­ских авторов заняли еще более важное место в системе книжных авто­ритетов старообрядчества. Это вызвало негативную реакцию церков­ных иерархов, вынужденных бороться с все шире распространяющим­ся и крепнущим оппозиционным движением. Сложность ситуации за­ключалась в том, что старообрядцы воспользовались текстами, которые стали уже неотъемлемой частью русской культуры благодаря соответ­ствующей церковной политике, поддерживаемой верховной властью.

В вопросах, заданных представителями официальной Церкви защитникам старого обряда, проявилась явная озабоченность по по­воду их пиететного отношения к московским изданиям, составлен­ным из переводов на русский язык украинских и белорусских со­чинений. Эти тексты поддерживали точку зрения старообрядцев по спорным вопросам, касающимся изменений, внесенных в церков­ный обряд и богослужебную практику в результате реформы. Впол­не понятно желание представителей официальной Церкви поколе­бать уверенность оппонентов в авторитетности таких изданий. Во­просы епископа Питирима и иеромонаха Неофита позволяют про­следить, каким образом постепенно миссионеры все более четко осознавали важность дискредитации этих текстов перед лицом ста­роверов.

Судя по содержанию, как оно представлено в описании Ника-нора175, «Ответы на присланные 130 вопросов», написанные после 1715 г., отражают начальный этап заочной дискуссии между пред­ставителями официальной Церкви и староверами. Это хорошо вид­но по вопросу, посвященному Большому и Малому катехизисам. В «Софонтиевых ответах» он сформулирован так: «Катихизис Бол-шей да Малой, печатаны в Москве; кто их творец?» Питирим явно попытался скомпрометировать в глазах старообрядцев тексты, акцен­тировав внимание на авторстве. Защитники старого обряда еще не вполне осознали сложность проблемы и не уклонились от прямых заявлений, как это будет с блеском продемонстрировано позже, а от­ветили так: «Катихизиса Болшаго творец корецкий протопоп Лав­рентий Зизония; а исправливал ту книгу Филарет патриарх. Малый же катихизис, мним, яко - преведеся с Катихизиса киевскаго митро­полита Могилы и исправися на Москве, повелением Иосифа патри­арха»176. Питирим попытался поставить старообрядцев в затрудни­тельное положение, справедливо считая, что имена авторов должны были поколебать уверенность в авторитетности изданий. В своем ответе защитники старого обряда проявили полную осведомленность относительно происхождения текстов. Они назвали в качестве авто­ров двух деятелей Киевской митрополии и отметили даже факт пе­ревода сочинения, связанного с именем Петра Могилы, который осу­ществил церковную реформу, подобную проведенной позже в Рос­сии патриархом Никоном. По их мнению, имя автора не могло ума­лить авторитетности издания, поскольку, прежде чем напечатать в Москве эти сочинения «повелением патриарха», в первом случае - Филарета, а во втором - Иосифа, в них были внесены соответствую­щие исправления, следовательно, речь шла уже об одобренном Рус­ской Церковью тексте. Таким образом, старообрядцы сумели отсто­ять свое право апеллировать к этим московским изданиям.

В Дьяконовских ответах практически на тот же вопрос (только дополнительно указана еще и «Книга о вере») старообрядцы уже от­ветили иначе. Они не назвали имен авторов, акцентировав внимание на том обстоятельстве, что указанные издания были «засвидетельство­ваны» Русской Церковью. Уже в начале ответа поповцы заявили, что в этом случае не имеет смысла искать имя «творца тем книгам»: «От­вет 99. Егда солнце светит, не треба тогда от звезды света искати. Егда православная Церковь, кия книги засвидетельствова, в пользу чадом своим предаде, не долженствует паче патриархов, по их же благосло­вению книги издашася, паче царей, по их же велению напечаташася, искати единаго творца тем книгам». Далее старообрядцы подтверди­ли авторитетность изданий следующим образом: «Ибо тия православ-ныя старопечатныя книги Катихисис Болшей и Малой и "Книга о вере" достоверни суть отсюду: Первое, яко за свидетелством и благослове­нием православных патриархов издашася. Второе, яко повелением великих государей напечаташася. Третие, яко от многих Божествен­ных писаний евангельских, апостольских, пророческих и святых бо-гословцев и от содержания древлеправославныя Церкве предания цер­ковная утверждают. Четвертая, яко восточныя Церкве православие обо­роняют, а латинскому новодогматствованию противятся. Убо досто­верни суть сия православныя книги»177. Здесь сформулированы основ­ные принципы, которыми будут руководствоваться выговцы, отвечая на вопросы иеромонаха Неофита. Питирим, как видно даже из приве­денного примера, постепенно усложнял вопросы, а старообрядцы учи­лись дипломатично выходить из затруднительных ситуаций.

Гурьянова Н.С. Старообрядцы и творческое наследие Киевской мит­рополии / Н.С. Гурьянова; отв. ред. Н.Н. Покровский; Рос. акад. наук, Сиб. отд-ние, Ин-т истории. — Новоси­бирск:   Изд-во  СО РАН,   2007.-379 с.