Духовная, церковно-общественная и культурная деятельность старообрядцев в начале XX века в последние годы становится одной из основных тем научных работ по истории старообрядчества. В частности, этому вопросу посвящены последние публикации И.В. Поздеевой (сборник Старообрядческая Москва"), а также ряд статей в 4-м выпуске сборника "Старообрядчество", изданного трудами устроителей данной конференции.

Однако следует отметить довольно общий характер публикаций по названной теме. Так, ещё не стали предметом полномасштабного исторического и искусствоведческого изучения старообрядческие храмы, воздвигнутые после провозглашения веротерпимости в 1905 году, тогда как среди них есть оригинальные произведения архитектуры, хранившие в своих стенах (или хранящие доныне) немало интересных памятников искусства и старины. Это сообщение является попыткой внести скромный вклад в научное освещение затронутого вопроса.

Речь пойдет о старообрядческом храме белокриницкого согласия во имя святого Николы Чудотворца, который рас­положен в селе Устьяново Московской области. Географи­чески это поселение является почти центром Гуслицы - знаменитого в прошлом района компактного проживания старообрядцев на юго-востоке Московской губернии. Дере­вянная моленная существовала здесь весьма давно, во вся­ком случае, она упоминается в одном из архивных дел 1826 года, в связи с произведённым без надлежащего разреше­ния ремонтом здания.(1) В 1906 году вместо моленной возво­дится деревянный храм. Ещё позднее, в 1908-1909 годах, к этой церкви с западной стороны пристраивается двухэтаж­ная трапезная с колокольней по проекту архитектора Н.Г.Мартьянова. А в 1914 году деревянное здание разбира­ется совершенно, и вместо него возводится каменный храм по проекту того же зодчего.2) Все работы по строительству, внутренней отделке церкви и написанию икон осуществля­лись на средства известной старообрядческой благотвори­тельницы Феодосии Ермиловны Морозовой, а также мест­ных старообрядцев. С 1914 года по настоящее время внеш­ний вид устьяновской церкви не претерпел существенных изменений. Несмотря на своеобразную строительную историю, зданиe внешне выглядит весьма цельно. Как и все церковные постройки архитектора-старообрядца Мартьянова (а среди них, помимо устьяновской церкви, - соборный храм старообрядцев на Громовском кладбище в Санкт-Петербурге, 1911 года, и Никольская церковь в Лефортовском переулке Москве 1912 года), рассматриваемый храм решён в духе эклектичного сочетания древнерусских форм и объёмов с упрощённой ордерной декорацией и отдельными элементами стиля "модерн".

В частности, устьяновская колокольня украшена ордерными карнизами, её общая форма, особенно в верхнем ярусе, который имеет форму четверика со скошенными угловыми плоскостями, весьма характерна для эклектики вто­рой половины прошлого века. Собственно же храм, возве­дённый, как уже говорилось, позднее, в большей степени соответствует древним формам. За основу здесь взят типич­ный псковско-новгородский храм XIV-XV веков - одно­главый, с восьмискатным покрытием "на четыре лица" и декорацией фасадов в виде лопаток, образующих три вер­тикально вытянутых углубления, которые венчаются по бо­кам полуарочными формами, а в центре - трёхлопастной фигурой. Ордерные украшения здесь крайне скромны: это лишь неширокие ступенчатые карнизы под свесами кровли, а также лепные обрамления оконных проёмов. Крупный по   размеру  трёхапсидный   алтарь   храма   в   элементах  декора вновь обнаруживает черты эклектики. Так, киот в центре карниза главной апсиды почти повторяет аналогичное решение на западном фасаде колокольни, над входом в церковь.

Таким образом, данный храм является оригинальной, интересной постройкой, во-первых, благодаря своей строительной истории, а во-вторых, потому что представляет со­бой вариацию на древнерусские темы архитектора-старо­обрядца, прошедшего светскую профессиональную подго­товку. Стиль здания можно определить как эклектичный: налицо смешение ордерных и древнерусских форм с преобладанием последних.

Переходя к описанию внутреннего убранства храма, сделаем небольшое отступление, затронув вынесенное в заглавие понятие "храм-музей". Как известно, это не новое словосочетание. Оно возникло в начале XX столетия в сре­де искусствоведов, таких, например, как П.П.Муратов и И.Э.Грабарь, и употреблялось по отношению к только что построенным тогда старообрядческим храмам, преимущест­венно московским, в архитектуре и внутренней отделке ко­торых был достигнут высокий, фактически,  научный уро­вень воссоздания обстановки и атмосферы древнерусского храма XV-XVII веков. Таким храмом-музеем был собор Успения Богородицы Белокриницкого согласия в Москве, на Апухтинке, близ Покровской (Абельмановской) заставы. В этом ряду также стоят церкви Воскресения Христова, что под колокольней   на   Рогожском   кладбище,   Покровско-Успенская в Гавриковом переулке, Покровская близ Остоженки (все - белокриницкого согласия) и ещё несколько храмов. Общей характерной чертой их внутреннего убранства была почти археологическая точность воспроизведения древнерусской формы иконостасов. Они устраивались, как правило, тябловыми, украшались металлической басмой. В них почти всегда помещали подлинные иконы дониконовского времени,  которые дополнялись новыми образами в старинном стиле, так что зачастую лишь искушённый спе­циалист мог отличить древнюю икону от новодела. Так из разрозненных   древних   образов   создавался   законченный, злостный иконостас в древнерусском стиле, сам по себе бывший зачастую выдающимся художественным произведе­нием.   В   наиболее   известных   и   обеспеченных   "храмах-музеях"  данный принцип соблюдался и  в  отношении заклиросных киотов, киотов у стен и столбов, а также других деталей внутреннего убранства.

Второй общей чертой многих старообрядческих храмов начала XX века было сочетание стилизованных под древ­ность внешних архитектурных форм с новейшими для сво­его времени железобетонными конструкциями внутренних перекрытий. Использование этих достижений строительной техники позволяло создать внутри храма единое пространство, в котором иконостас эффектно занимал доминирую­щее положение, не будучи заслонён какими-либо столбами или опорами.

Только что обозначенные черты в значительной мере проявляются во внутреннем убранстве устьяновской церк­ви. Её основное кубическое внутреннее пространство перекрыто полусферой бетонного свода, в центре которого рас­положено отверстие светового барабана. Вся восточная сте­на закрыта свободным для обзора высоким четырёхярусным иконостасом тябловой конструкции, который украшен позолоченой басмой.3) Состав иконостаса можно назвать классическим древнерусским. Центральное положение в местном ряду занимают царские врата древней формы, с "городчатым верхом", под сенью с коруной, опирающейся на столбики. На царских вратах помещены традиционные евангелисты и Благове­щение, на сени изображены Ветхозаветная Троица и Ев­харистия, а образ "Тайной Вечери", появившийся в хра­мах над царскими дверями, как известно, лишь во второй. половине XVII века, отсутствует. Справа и слева от цар­ских   врат   расположены   образа    Господа   Вседержителя (поясной) и Богородицы Одигитрии. За иконой Спасителя помещён храмовый образ святителя Николы, а на северной и южной алтарных дверях, - иконы Архангелов Михаила и Гавриила.

На одиннадцати иконах второго, деисусного чина фигу­ры святых даны в рост. Иконографический состав деисуса строго традиционен. Его центральную часть занимают семь икон с изображениями Спаса Вседержителя "в Силах" и предстоящих, с правой же и левой сторон добавлены образа  преп. Зосимы и Саватия Соловецких и свв. великомучени­ков Георгия и Димитрия. Пропорции изображений на деисусных иконах изящно вытянуты, колорит живописи мягкий, умеренный. Эти признаки позволяют назвать образцом,  которому подражали создатели устьяновского иконо­стаса, московскую иконопись XV-XVI веков, времён знаме­нитого изографа Дионисия 4).

Праздничный ряд расположен  над деисусным  -  эта особенность прослеживается в первых высоких иконостасах  XIV-XV   веков   (в   Благовещенском   соборе   Московского Кремля, в Троицком соборе Сергиеевой лавры и в Софии Новгородской). Этот факт свидетельствует о сознательной ориентации создателей рассматриваемого иконостаса на древнейшие образцы. Живопись праздничных икон выполнена в стиле рубежа XV-XVI веков и находится в гармоническом соответствии с образами деисусного ряда.

Завершается   иконостас   пророческим   чином,   с центральным образом Богоматери с младенцем на престоле, в рост,  с предстоящими, по типу Свенской-Печерской. По сторонам располагаются ростовые иконы святых пророков. Доски этих икон увенчаны живописными  "городчатыми" верхами, а письмо представляет собой подражание стилю середины XVII века. На первый взгляд, этот момент кажется нарушающим целостность стиля живописи иконостаса, ориентированного    преимущественно    на    дионисиевскую эпоху. Однако,  если вспомнить о том, что согласно историческим данным многие иконостасы Древней Руси, например, уже упоминавшийся иконостас кремлёвского Благовещенского собора, наращивались верхними ярусами (пророческим и праотеческим) порою спустя столетия после сло¬жения  своих  основных  частей,  то   возникает следующее предположение: создателями иконостаса в Устьянове была, возможно, сознательно воспроизведена разность стилей целью достижения более достоверного "впечатления древности". Отметим,  кстати, что данное стилистическое различие не   выглядит   резким,   оно   не   нарушает   целостной картины иконостаса".

В отличие от иконостасов многих старообрядческих храмов, в завершении устьяновского иконостаса отсутствует Восьмиконечный Крест, что также соответствует наиболее древней традиции, характерной, например, для вышеназванных кремлёвского, сергиевского и новгородского иконостасов.

И в завершение данного сообщения хотелось бы особо отметить тот факт, что храм в Устьянове, по-видимому, является   единственным   сохранившимся   в   такой   степени «храмом-музеем" начала XX столетия. Известно, что большинство из упоминавшихся выше московских старообрядческих церквей дошло до наших дней со значительными искажениями во внешнем облике и с практически полной утратой внутреннего убранства. В силу этого обстоятельства устьяновская церковь во имя св. Николы, по нашему убеждению, заслуживает к себе особо бережного отношения со стороны старообрядцев, так и научной общественности.

1.ЦИАМ, ф.  16, оп.  109, д. 4, лл.  149-158. Автор приносит искреннюю благодарность москвоведу С.Т.Жукову за данное сообщение.

2. Проектные чертежи находятся в ЦИАМ, ф. 54, оп. 168, д.68.

3. Приводимое ниже описание иконостаса соответствует его состоянию в  1996  году

4.  На  основе сведений из хранящихся в старообрядческой общине села Устьяново описей церковного убранства 1975 и 1983 годов, составляв­шимся при участии музейных специалистов, а также личных наблюдений, производившихся при участии сотрудника ВНИИРА, художника-реставратора высшей категории Н.Г.Брегмана, можно сделать вывод о создании большинства икон в начале XX века, при наличии незначительных фрагментов древней живописи на отдельных образах.

Доклад был прочитан на II научной конференции "Старообрядчество, история, культура, современность" в Российском Университете дружбы народов в 1997 году.