По мнению современных учёных, китежская легенда, возникшая в глубокой древности, во времена татаро-монгольских набегов, в течение веков претерпевала определённые изменения. Особая роль в оформлении легенды в том виде, в каком она дошла до нас, отводится заволжским старообрядцам, которые, как полагает В.Н.Морохин, и ввели в неё религиозные мотивы (1). «...Довольно сложным по составу произведением, — пишет учёный, — впитавшим в себя факты, связанные с татаро-монгольским нашествием на Русь и стихийными бедствиями, происходившими в тех или иных местах, а также элементы древнеязыческих поверий и раскольнических вероучений, и предстала Китежская легенда перед теми, кто знакомился с её содержанием по публикациям прошлого века» (2).

Китежская легенда не только приоткрывает завесу над историческим прошлым Руси, но и своеобразно демонстрирует великую силу молитвы приобщившегося к христианству русского народа, верного православным традициям.

Согласно легенде, в начале XIII в. полчища хана Батыя, разорив многие русские селения ныне нижегородского Заволжья, подступили к Малому Китежу (современному Городцу).  Великий   князь Георгий Всеволодович встал со своим войском на защиту города. В кровопролитном сражении погибло много «храброго русского воинства». Георгий же, потерпев поражение, скрылся в незадолго до этого построенном Великом Китеже на озере Светлояре. Батый, заняв и разорив Малый Китеж, подвергая пытке его людей, пытается узнать, где находится великий князь. Не выдержав пыток, некий Гришка Кутерьма ведёт Батыя к стенам Великого Китежа. Вступив во второе сражение с бесчисленным ордынским войском, русский князь, несмотря на храбрость, был побеждён. Но Батый не смог покорить город. Пресвятая Богородица услышала страстные мольбы о защите жителей Большого Китежа, и город вместе со златоглавыми церквами и честными монастырями вдруг «для всех стал невидимым».

С той поры, пишет Меледин, впервые в 1843 г. опубликовавший легенду в журнале «Москвитянин», «люди благочестивые» будто бы могут услышать звон китежских колоколов, увидеть в озере тени церковных крестов, а наиболее достойные — даже найти путь к святому граду. До настоящего времени место это считается в среде верующих святыней и «благовение» людей перед ним «не ослабевает, а усиливается».

Серьёзное значение исследованию легенды придавал П.И.Мельников-Печерский. Он хорошо понимал, что «Батыева тропа» - путь из Малого в Большой Китеж - для его земляков была живой реальностью. В «Отчёте о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии» он писал: «...в лесах Семёновского уезда около д.Олонихи ... есть довольно широкая запустелая дорога, которую народ зовет "Батыевой тропой"; раскольники говорят, что здесь шли татары на Китеж» (3).

Ещё в 1840 г. он в рапорте директору училищ Нижегородской губернии писал, что «занимался исследованием тропы Батыевой и некоторых урочищ в Семёновском уезде» (4). Предметом особого внимания писателя стал «Китежский летописец», письменно закрепивший легенду в том виде, в каком она стала известна его современникам, и какой её знаем мы. Мельников сравнил «Летописец» с местными летописями и сделал заключение, что он получил распространение из заволжских старообрядческих скитов. Об этом свидетельствовал и известный нижегородский краевед А.С.Гацисский (5).

Рассказывая о жизни старообрядцев в романе «В лесах», Мельников ещё раз подчёркивает, что своим появлением китежская легенда обязана заволжским старообрядцам. Её значение в композиции романа и раскрытии мировоззренческих представлений заволжских ревнителей древлего благочестия подчёркивается уже лирическим зачином романа. Если учесть то обстоятельство, что зачин в художественном произведении обычно придаёт всему последующему повествованию определённую окраску и настроение, то станет понятно, какую роль отводил писатель легенде в художественно-этнографической характеристике старообрядческого Заволжья.

Веяние древности вносит легенда уже в зачин, характеризующий лесное Заволжье: «Предания о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и "тропу Батыеву", и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор - с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, срубленными из кондового, негниющего леса домами» (6).

Китежская легенда стала композиционным центром романа «В лесах», рассказывающего о том, как жили заволжские старообрядцы полтора столетия назад. Мировоззрение народа, его взгляды на прошлое, настоящее и будущее, его верования, надежды и устремления — всё это нашло отражение во включённой в роман легенде о невидимом граде Китеже. Герои Мельникова не только свято верят в существование чудесного града, но и стремятся найти путь к нему, услышать звон его колоколов.

Китежская легенда в аллегорической форме отражает веру писателя в возможность торжества правды и справедливости при условии возобновления исконно национальных форм русской жизни. Кроме того, такой комплекс идей, заключённый в легенде, представляется Мельникову-Печерскому типичным проявлением мировоззрения народной старообрядческой среды, настроенной патриотично, но непреклонной в преданности «старой вере» и старинным обычаям. Вместе с тем, легендарный Китеж явился символом, воплощавшим идеал сохранения старинного быта в его неприкосновенности, замкнутость «святой старины».

Кроме изучения «Китежского летописца» и китежской легенды в устной передаче, Мельников-Печерский, прежде чем использовать легенду в задуманном романе, не мог не посетить Светлояра, где можно было стать свидетелем многочисленного стечения паломников к берегам озера.

О верности изображения обычно происходивших сцен на Святом озере   в романах «В лесах» и «На горах» свидетельствует уже очерк А.С.Гацисского «У невидимого града Китежа». А.С.Гацисский совершил поездку на Светлояр летом 1876 г., результатом которой и стал вышеупомянутый очерк, напечатанный в №3 журнала «Древняя и новая Россия» за 1877 г.

Особенно много народу собиралось на Светлояре в ночь на 23 июня. Гацисский подробно описывает эту проведённую им ночь на озере: «Ночь окончательно спустилась на окрестности. В лесу, покрывающем горы, совсем темно, и тем очаровательнее красный свет от бесчисленного множества свечей, налепленные чуть не на каждое дерево ... К востоку между двух гигантских сосен импровизированный алтарь с бесчисленным множеством старинных икон, укреплённых на сучьях деревьев». Гацисский передаёт споры между собравшимися на озере об исторической достоверности изложенных в «Летописце» событий. «Один из молельщиков, — рассказывает он, — ведёт беседу с окружающей его толпой народа.

-          Вот брешет-то! — громко говорит мужчина с чёрной, как смоль, бородою, в меховой высокой шапке на голове...

-          Немоленый! — толкая в бок соседа, говорит рыжеватый мужичонка, указывая на него. - Летось так забил всех, что его в озеро опустить хотели. Кто кричит: "В озеро его", кто: "Озеро поганить!" Чуть до смертного греха дело не дошло» (7).

Во второй части дилогии Мельников-Печерский рисует подобную же картину. Одному из его героев, Василию Борисычу, усомнившемуся в читаемом на берегу озера «Китежском летописце», чуть было не пришлось поплатиться своими боками.

Мельников-романист излагает целый ряд вариантов легенды, приводит различные устные рассказы и предания о Батыевой тропе, по которой шли татары на Китеж, о видениях, которые якобы являлись верующим на берегах озера Светлояр. Легенды о невидимом граде Китеже касается    он и в своей статье «Очерки поповщины», где утверждает некоторые её реальные истоки, подчёркивая, что созданными в глубокой древности народной фантазией прекрасными поэтическими рассказами воспользовались заволжские старообрядцы, переделав их по-своему.

Особенно обострился интерес к китежской легенде в конце XIX в., о чём свидетельствуют появлявшиеся одна за другой публикации о невидимом граде на страницах «Исторического вестника», «Русского богатства», «Русского экскурсанта», в местной нижегородец печати.   В разных периодических изданиях и ныне рассказываются и пересказываются варианты   легенды о граде Китеже. На основе  старообрядческой «Книги, глаголемой Летописец» создаются новые варианты легенды.

Авторы путевых заметок рассказывают о слышанных в Заволжье из уст народа «чудесах», происходивших берегов Светлояра. Отзвуки легенды нашли отражение в творчестве В.Г.Короленко, М.Горького, А.Н.Толстого, несколько позднее - М.М.Пришвина, К.А.Федина и других писателей. К легенде о чудесном озере обращались и обращаются русские поэты А.Майков, М.Волошин, С.Городецкий и многие другие.

Китежская легенда привлекала внимание и мастеров музыкального искусства. Достаточно вспомнить оперы С.Василенко «Сказ о граде великом Китеже и тихом озере Светлояре» (1902 г.) и Н.Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии» (1904 г.).

К китежской легенде обращали свои взоры и известные художники прошлого и нашей современности: A.M.Васнецов, Н.К.Рерих, К.А.Коровин, М.П.Клодт, М.В.Нестеров, Ф.С.Богородский, И.С.Глазунов, Н.М.Ромадин.

В настоящее время Светлояр продолжает оставаться местом паломничества как старообрядцев, так и прихожан официальной церкви, ищущих спасения и духовного обновления. Озеро привлекает многочисленных экскурсантов, учёных историков, этнографов, фольклористов и гидрологов.

Примечания

1.         Морохин В.Н. Таинственный мир града Китежа // Град Китеж.Горький, 1985. С.11

2.         Там же. С. 12.

3.         Известия Нижегородской губернской учёной архивной комиссии.Н.-Новгород,1910. Т.Х. Ч.2. С. 191.

4 . Там же. С.272.

5.         См.: Гацисский А.С. У невидимого града Китежа // Древняя новая Россия.  1877. С.273.

6.         Мельников П.И. (Андрей Печерский). Собрание сочинений в 6-ти томах.  М.,1963. т.2, С.7.

7.         Гацисский А.С. Указ. соч.  С.273—274.

Соколова Валентина Фёдоровна — д.филолог.н., Могилевский государственный университет им.А.А.Кулешова