Книжница Самарского староверия Четверг, 2024-Мар-28, 16:28
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта

Категории каталога
Законодательство о старообрядчестве [15]
Староверы и власть [75]
Участие в официальных мероприятиях [10]
Староверы и политика [34]
Староверы и цензура [1]

Главная » Статьи » Старообрядчество и власть » Староверы и власть

Фейгмане Т.Д. Депутаты-старообрядцы в Латвийском Сейме

Старообрядцы, имея глубокие исторические корни на латвийской земле, сумели сравнительно быстро принять новые реалии, связанные с возникновением в 1918 г. Латвийского государства, и включиться в его политическую жизнь. Уже в Народном совете, первом пред­ставительном органе Латвийской Республики, старообрядцы были представлены в лице Ф.С.Павлова, Е.С.Колосова и В.В.Формакова. В Учредительном собрании (1920-1922 гг.) их вновь представлял Ф.С.Павлов, а также П.И.Мельников.

 

На выборах в 1-й Сейм, в октябре 1922 г., старообрядцам (составлявшим около 45% русского населения) удалось завоевать одно депутатское место из ста. Неожиданно для многих оно досталось 26-летнему учителю Мелетию Архиповичу Каллистратову (1896-1941). Всего в 1-м Сейме было три русских депутата, которым, однако, не удалось объединиться в единую фракцию - каждый из них действовал отдельно, представляя лишь самого себя. К сожалению, подобный разброс русских сил был характерен для всего периода существования Довоенной Латвии парламентской республики.
 
 
Мелетий Архипович Каллистратов (1896-1941)

 

Хотя в  «Старообрядческом  списке»  М.А.Каллистратов  занимал лишь вторую ступень после Ф.С.Павлова, по числу поданных за него голосов он уверенно вышел на первое место. Между тем Ф.С.Павлов, известный своим консерватизмом, голосами избирателей был оттеснен на пятое место и вынужден был отойти от активной политики. Поначалу восхождение М.А.Каллистратова могло показаться случайным, но уже первые шаги в политике молодого депутата из Даугавпилса рассеяли подобные  предположения.  Особенно выигрышно он смотрелся на фоне двух других русских депутатов - А.С.Бочагова и П.А.Корецкого, политическая карьера которых бесславно завершилась по окончании 1-го Сейма.

 

М.А.Каллистратову     почти     сразу     удалось     проявить целеустремленным политиком, умело разбирающимся  не только проблемах близкого ему старообрядчества, но и русского населен в целом. Не случайно, что свое первое выступление в Сейме он в основном  посвятил  положению  своих  единоверцев.   В  частности он   высказался   против   административного   вмешательства  в  дела старообрядческих общин и осудил увольнения служащих-староверои под предлогом незнания ими латышского языка. Одновременно он счел нужным подчеркнуть лояльность старообрядцев к Латвийскому государству, а  также   свою приверженность    идее    мирного сосуществования   народов1.  
 
Как   и   следовало   ожидать,   одним из основных для М.А.Каллистратова стал аграрный вопрос. Ведь основу его   электората   составляли   латгальские   крестьяне-старообрядцы, многие из которых чувствовали себя обделенными в ходе аграрной реформы и страдали под тяжестью непомерных налогов. Не менее важными для М.А.Каллистратова были и вопросы образования. Низкий уровень  грамотности   русского   населения   не   мог   не  тревожить русского депутата. Он с горечью отмечал, что в Латгале лишь половина русских  детей  посещает  школу,   а  многие   школьные   помещения находятся в плохом состоянии. Поэтому на заседаниях Сейма он не раз ставил вопрос о расширении сети русских школ в Латгале; резко выступал против попыток пересмотра закона о школьной автономии, гарантировавшего   национальным   меньшинствам   право   получения образования, включая среднее, на родном языке. Неоднократно в 1-м Сейме М.А.Каллистратов поднимал и больной вопрос об увольнениях железнодорожных служащих из-за незнания ими латышского языка. При участии М.А.Каллистратова и двух других русских депутатов был разработан и передан на рассмотрение комиссии Сейма законопроект о   русской   культурно-национальной   автономии3,   не   получивший, однако, дальнейшего хода.

 

Пожалуй,   наиболее   ярко   способности   М.А.Каллистратова  в начале его политической карьеры проявились в двух эпизодах, первых, в 1924 г. в ходе жарких споров вокруг того, кто доля занять   кресло   начальника   Русского   отдела   при   Министерстве образования. Для русских это был немаловажный вопрос, ибо от Русского отдела зависела не только постановка русского образования, но  и   в   значительной   мере, культурная   жизнь.   Твердая   позиция М.А.Каллистратова, поддержавшего порядочного, хоть и несколько консервативного профессора И.Ф.Юпатова, снискала ему симпатии в кругах русской интеллигенции, дотоле почти не замечавшей его. Вторым   эпизодом,   заставившим  русское   общество   заговорить   о Каллистратове,   стало   его   участие   в   конфликте,  разгоревшемся вокруг Русского театра. Суть дела состояла в том, что в 1925 г. в Риге, наряду с театром Русской драмы, известной русской актрисой Н.Рощиной-Инсаровой был создан еще один - Камерный театр. Однако государственная субсидия выделялась лишь из расчета на один Национальный театр. Реально это означало, что выжить сможет лишь один из названных театров. Какой? В немалой степени это зависело Русского отдела и русских депутатов.  Мнения разделились.  И опять же, во многом благодаря твердости М.А.Каллистратова, чаша весов склонилась в пользу Русской драмы. И в последующие годы Каллистратов оставался верным другом этого театра, не раз еще приходя ему на помощь.

 

Мелетий Архипович принадлежал к числу людей, стремившихся идти в ногу со временем. Своим поведением он ломал стереотипы о старообрядцах   как   о   людях,   замкнувшихся   в   своем   кругу, не приемлющих  новаций. Каллистратов явно не соответствовал такому представлению. Он отказался от традиционной для старообрядцев бороды, за что не единожды был упрекаем своими единоверцами. Нельзя не приметить, что Каллистратов уже в начале 20-х годов перешел на   новую   орфографию,   чем   выделялся   среди   многих русский латвийцев,   упорно   продолжавших   пользоваться   «ятями» и «ижицами».  И еще одна деталь, которую хотелось бы отметить: Каллистратов, не отличаясь особой религиозностью, считал своим долгом  отстаивать  интересы   не  только   своей   конфессии,   но   и православной  церкви.  Депутат-старообрядец  не  мог  оставаться  в стороне, когда речь заходила, например, об изъятии у православных верующих Алексеевского монастыря в Риге или о сносе часовни на Привокзальной площади. На выборах во 2-й Сейм  М.А.Каллистратов выступал уже как бесспорный   лидер   «Старообрядческого   списка».   Проявив   больше активности,  чем  на предыдущих  выборах,  старообрядцам  удалось получить два места в Сейме. Всего же в Сейм прошло пять русских депутатов.
 
 
 
Коллегой Каллистратова по старообрядческой фракции стал  упоминавшийся   выше   И.Ф.Юпатов   (1865-1944),   выходец   из известной  в   Риге  старообрядческой  семьи.   «С  седой  бородой,   в очках с золотой оправой, человек старого закала, консерватор, но с практической стрункой, он старался, не входя в конфликт со своими убеждениями, идти в ногу с новыми требованиями... Ему приходилось немало бороться с господствующим латышским шовинизмом, который постепенно   сдавливал   меньшинственные   школы,   вытесняя   число русских предметов и заменяя их латышскими уроками истории и орфографии», - так, уже в послевоенные годы, в Швейцарии, вспоминал о нем известный в довоенной Риге журналист и педагог Г.И.Гроссен.

 

Во 2-м Сейме М.А.Каллистратов, имея за плечами определенный практический опыт, стал действовать еще более смело и уверенно. Тем не   менее   среди   русских   депутатов   он   уже   не   являлся бесспорным лидером. На фоне архиепископа Иоанна Поммера образ Каллистратова несколько поблек, однако в старообрядческих кругах он по-прежнему задавал тон.  Наряду с  социальными  проблема Каллистратова особенно беспокоили вопросы, связанные с правовым положением   национальных  меньшинств.   Он   был   среди  тех, активно, но, увы, безуспешно добивался принятия закона о культурно-национальной автономии. Каллистратов не мог не замечать растущего национализма как в обществе в целом, так и среди своих коллег депутатов.   Выступая  с  трибуны  Сейма,  Каллистратов  критиковал латышские правые партии за их лозунг «Без меньшинств», полагая, что следование лозунгу ставит меньшинства в положение граждан второго сорта и тем самым препятствует развитию демократии в стране.  Вновь и вновь поднимал Каллистратов больной вопрос о положении русских крестьян, о допускаемых по отношению к ним несправедливостях. Пользуясь трибуной Сейма, депутат не забывал покритиковать и чиновничество за то, что многочисленные прошения о принятии в подданство от лиц, имеющих на то законное право, длительное время остаются безответными5.

 

Однако единую позицию двум депутатам от старообрядцев выработать не удалось. И.Ф.Юпатов, в отличие от М.А.Каллистратова, придерживался более консервативных взглядов, что, однако, не мешало ему активно работать в Сейме. Несомненно, его как депутата, ученого и начальника Русского отдела более всего волновали проблемы образования. В частности, он полагал, что экзамены при поступлении в университет не нужны, что они являются проявлением недоверия к школьным педагогам. Негативным было и его отношение к вступительному экзамену по государственному языку, из-за которого, как он полагал, многие способные нелатыши уезжают получать образование за границу или же остаются без высшего образования вообще. Юпатов был сторонником более широкого доступа в Латвийский университет лиц, желающих учиться, обосновывал пропагандировал эту идею с трибуны Сейма6.

 

Пожалуй, наиболее отчетливо расхождения во взглядах русских депутатов обнаружились при обсуждении в Сейме, в октябре 1927 года Торгового договора с СССР. И.Ф.Юпатов, в отличие от своего коллеги по   фракции,   оказался  в  числе   противников  ратификации договора. Выступая в Сейме, он обосновывал его нецелесообразность. На его взгляд, советский заказ для Латвии проблематичен и опасен, так как потребует расширения заводов и фабрик, для чего нет необходимого капитала, технических средств, рабочих, а также постоянного рынка, в то время как в России имеются все возможности я развития промышленности. К тому же он был обеспокоен и тем, что поощрение промышленности со стороны Банка Латвии может привести к сокращению помощи крестьянам и ухудшить положение в сельском хозяйстве в целом7. Вопрос   о   целесообразности   Торгового   договора   с   СССР, заключенного   так   называемым   левым   правительством   Маргерса Скуениекса,   был   поставлен   и   в   ходе   прений   о  доверии   этому правительству. Выступая на этот раз, профессор Юпатов заметил, что договор с СССР может создать базу для расширения коммунистической пропаганды   в   Латвии,   для   которой,    по   его   словам,   имелась благодатная   почва.    Недовольство   народных   масс,   значительное число   безработных,   в   особенности   среди   русских,    чрезмерно высокие налоги,  несправедливое  распределение  фондовых земель и т.п. все это было очевидным8. В свою очередь, М.А.Каллистратов подчеркивал, что правительству не следует повторять неразумную политику   по   отношению   к   окраинам,   проводившуюся   царской Россией. Он вновь заметил, что малоземельное русское крестьянство Латгале оказалось жертвой чиновничьего произвола. При этом град упреков был адресован по большей части в адрес «Крестьянского союза».   По   мнению   депутата,   исключительно   по   национальному признаку многим русским служащим пришлось оставить свои места и заполнить городские биржи труда. Однако Каллистратов вынужден был признать, что левое правительство не оправдало возлагавшихся на него надежд. Но если перед ним те, кто всегда противодействует осуществлению элементарных требований русского населения, и те, кто обязуется не делить людей по национальностям и при известном давлении идет на некоторые уступки, то русские депутаты должны поддерживать последних. Между тем Каллистратов никогда не был близок к социал-демократам, тем более к коммунистам, в чем его любили упрекать противники. Русское население не хочет видеть Латвии  коммунистических экспериментов,  подчеркивал депутат, отмечая   при   этом,   что   правые   политические   партии,   любящие кричать о коммунистической опасности, ничего не делают для тог0 чтобы предупредить нарастание недовольства в среде обездоленного русского населения9.

 

Оценивая работу правительства М.Скуениекса (уже после его падения в декабре 1927 г.), Каллистратов отмечал, что при нем русским удалось добиться назначения своего представителя в состав Землеустроительного комитета, а также права на употребление русского языка в ряде самоуправлений Латгале. Поэтому падение «левого правительства» депутатом было воспринято с тревогой10. Что касается И.Ф.Юпатова, то он, не будучи сторонником правительства М.Скуениекса, посчитал нужным заметить, что всякое правительство будет сильно лишь в том случае, если поймет, что меньшинства в Латвии составляют четверть всего населения11.

 

К концу работы 2-го Сейма раскол в рядах старообрядчества стал очевидным. На состоявшемся в августе 1928 г. «Вселатвийском старообрядческом съезде» сторонники С.Р.Кириллова, увидев, что они оказались в меньшинстве, покинули съезд, продемонстрировав, что им не по пути с «левыми старообрядцами», возглавляемыми М.А.Каллистратовым12.

 

На выборах в 3-й Сейм «левые старообрядцы» выставили свой список не только в Латгале, но и Риге. В итоге Каллистратову вновь удалось занять депутатское место, а его коллегой по фракции стал его давний друг еще по службе в отряде князя А.ПЛивен; - Г.С.Елисеев (1896-1967). Между тем сторонники правого крыла вошли в «Блок православных и старообрядческих избирателей и общественных организаций».
 
 
Степан Родионович Кириллов (1877-1960)
 
От этого блока, от Земгале в Сейм прошел упоминавшийся выше известный в старообрядческих кругах деятель, бывший депутат 4-й Государственной думы - С.Р.Кириллов (1877-1960). Так что выборы в 3-й Сейм оказались наиболее плодотворными для старообрядцев.

 

Как и прежде, пальма первенства среди депутатов-старообрядцев принадлежала М.А.Каллистратову - легкому на подъем, готовому отправиться   в   самые   глухие   уголки   Латгале,   чтобы   терпеливо выслушать крестьянские жалобы, да и делом или советом помочь своим   избирателям.   Такое   поведение   депутата   далеко   не импонировало, особенно некоторым коллегам,  полагавшим, что в их обязанности входит лишь участие в заседаниях Сейма и работа в парламентских комиссиях. Отзывчивость же к нуждам отдельных избирателей, по их мнению, лишь развращала последних13. Но невзирая упреки в популизме, М.А.Каллистратов оставался верен избранной тактике.  В реальной обстановке тех лет,  при наличии широкого пласта малообразованного, неразбирающегося в политике населения, «популизм» помогал преодолевать пропасть, разделявшую народ и власть.

 

Каллистратову не раз приходилось слышать упреки как справа, так и слева: по-разному относились к нему современники. Нелестно отзывался о нем упомянутый Г.Гроссен. На его взгляд, то был «типичный митинговый оратор из провинциального городка», мнивший себя левым и старавшийся держаться поближе к социал-демократам. «Его политическая платформа, по мнению Г.Гроссена, выражалась одним словом «демократия», хотя он едва ли знал это понятие в широком европейском смысле. Все свободы, да побольше земли крестьянам, хотя последней неоткуда было взять, что он прекрасно понимал»14. Критиковали Каллистратова и социал-демократы, называвшие его истинным представителем своего времени, не имеющим никаких определенных политических взглядов и общественных идеалов, высшая премудрость которого заключается в своевременном уловлении требований данного момента15. В то же время газета «Сегодня», отмечая десятилетие работы Каллистратова в Сейме, подчеркивала, что он неизменно и активно выступал в защиту русских интересов во всех областях, и никакие левые или правые уклоны не могли увести его с этого пути 16. Несомненно одно - своя политическая ниша у Каллистратова была, и он ею умело пользовался.

 

Начало      работы      3-го      Сейма     ознаменовалось     довольно продолжительными дебатами о составе нового правительства. Лишь спустя почти два месяца после выборов Сейм выразил доверие новому кабинету министров во главе с Х.Целминынем. Однако Каллистратов голосовал   против,    обосновав   это   тем,   что   правительственная декларация - лишь звучные слова, не имеющие под собой серьезного вания. Прежнее правительство для русского населения ничего не ало... Прирезы, ранее полученные русскими крестьянами, отняты... Многие полагают, что если в правительстве имеется русский товарищ, министра земледелия (намек в адрес Л.В.Шполянского. -  Г.Ф) все нужды русского крестьянства удовлетворены.  На самом деле это не так17.

 

В 3-м Сейме Каллистратов неоднократно выступал по  проблемам  формирования  бюджета.   При  этом  его  особенно беспокоила  проблема  получения  ассигнований  русской  основной школой,  а также и средней,  которая, по его расчетам, получала значительно меньше  средств,  чем  ей  полагалось18.   Кстати,  после этого выступления произошла перепалка между двумя депутатами старообрядцами - М.А.Каллистратовым и С.Р.Кирилловым. Последний позволил себе иронически отозваться о коллеге как о защитнике интересов рабочих и крестьян, подчеркнув, что сумма, выделенная правительством для помощи нуждающимся, вполне достаточна19.

 

Да, позиции М.А.Каллистратова и Г.С.Елисеева были сходны, но последний заметно отставал в активности от своего более опытного товарища. За три года пребывания в Сейме Елисееву так и не удалось сформировать свое политическое кредо. И уж совсем особняком выступала фигура Кириллова. «Малоразговорчивый, вдумчивый и спокойный, казалось, что все страсти - как политические, так и общественные - шли мимо него»2",- вспоминая о нем Г.Гроссен. За три года пребывания в Сейме он лишь пару раз поднялся па трибуну, прослыв «великим молчальником». Одним из наиболее приметных событий в его депутатской практике стало участие в инциденте, когда депутаты социал-демократы, разъяренные очередным выступлением против них архиепископа Иоанна, набросились на него. А депутат Кириллов оказался в числе немногих вставших на защиту Владыки , с которым, не взирая на конфессиональные различия, поддерживал дружеские отношения. Но справедливости ради надо сказать, что упомянутые действия социал-демократов были М.А.Каллистратовым осуждены22.

 

Так что в 3-м Сейме не могло быть и речи о единстве действй не только русских депутатов в целом, но и депутатов-старообрядцев,  полагавших, что каждый из них может иметь отличную позицию по  обсуждаемым  вопросам.  Поэтому непросто  определить место русских депутатов  в  политическом  спектре,  хотя  в  большинстве случаев они тяготели к центру или располагались несколько левее него.   В   этой   связи   справедливым   представляется   утверждение С.Кузнецова, что «более-менее определенную политическую линию русских парламентариев сложно сформулировать ввиду их непоследовательности, но можно утверждать,  что М.Каллистратов находился несколько левее центра,  а его программа,  если проводить аналогиюс дореволюционными партиями, напоминала эсеровскую» 23 
 
                                         продолжение следует
 
Русские в Латвии. История и современность. Вып.2 - Рига, 1997
 
 
Категория: Староверы и власть | Добавил: samstar-biblio (2008-Май-21)
Просмотров: 1334

Форма входа

Поиск

Старообрядческие согласия

Статистика

Copyright MyCorp © 2024Бесплатный хостинг uCoz