Именной Высочайший Указ от 17 октября 1906 г.135 о порядке образова­ния и действия старообрядческих и сектантских общин и о правах и обязан­ностях входящих в состав общин последователей старообрядчеких согласий и отделившихся от православия сектантов. 

Согласно этому указу старообрядцам предоставляется свободное ис­поведание их веры, отправление обрядов и образование религиозных об­щин. Здесь же определяется, что такое старообрядческая община и какие необходимо предпринять шаги, для того чтобы общину эту создать, а также кто может стать членами этой общины. Оговаривался также и порядок закрытия общины, в случае если в ее деятельности обнаруживаются действия, противные закону. Губернатор или градоначальник могли приоста­новить действие собственной властью, но вопрос о закрытии решался на уровне губернского или областного правления. 

В.К. Пинкевич"116 отмечает, что первые шаги в деле расширения веро­исповедных свобод император и правительство предпринимают  в 1903-1905 гг. Однако содержание этих шагов соответствовало скорее принци­пам широкой веротерпимости и свободы вероисповеданий. В это же вре­мя основные политические партии выдвигали в своих программах требо­вание вероисповедных реформ, имея в виду не просто расширение границ веротерпимости, а утверждение свободы совести как принципа буржуаз­но-демократического, ориентируясь на передовые страны Европы и США. 

Анализируя положение по вероисповедному вопросу в III и IV Госу­дарственной Думах, неудачу в решении этого вопроса, автор отмечает: "Вершителям судеб тогдашней России мешала действовать адекватно си­туация в стране, косность взглядов и психология XIX века, политическая близорукость. Они никак не хотели предвосхитить, предупредить собы­тия, всегда отставали от них и, цепляясь за старое, предпочитали репрес­сии и силу реформам117. 

На 2-ой Сессии Государственной Думы 12 мая 1909 г. обсуждался зако­нопроект о старообрядческих общинах118. Представлял его председатель старообрядческой комиссии, сибирский депутат В.А. Караулов. Собственно законопроект представлял собою уже действующий закон, но в переработанном виде. Закон был принят в 1906 г. по 87 ст. осн. Зак. Суть этого закона: старообрядцам предоставляется сво­бодное исповедание их веры, публичное отправление богослужения; для целей религиозных, культа, просветительных и благотворительных, они могли образовывать общины. Общины - самоуправляющиеся единицы, с правом юридического лица, имеют право на приобретение и отчуждение собственности, на иск и ответ на суде, образование капиталов и т.д. Зако­нодательный орган общины — общее собрание; исполнительный орган -избираемый общим собранием совет. Община ведет хозяйственные дела и избирает духовных лиц. В обязанность общины входит ведение актов граж­данского состояния. Община образовывается подачей заявления, подпи­санного 50 полноправными и совершеннолетними лицами, а затем зано­сится в списки губернским правлением. 

Дополнения, которые внесла Комиссия:  

1. Наряду с правом исповедания, право проповедания. 

2.  Для регистрации общины надо не 50 подписей, а лишь 12. 

3.  Для регистрации установить порядок явочный, безоговорочный, а не разрешительный, как это было. Регистрацию общин перенести из губернских правлений в особое присутствие по обществам и союзам. 

4.  Избранные духовные лица и старосты общин не утверждаются, а регистрируются губернским правлением. 

Представленный проект вызвал чрезвычайно бурное обсуждение в Госу­дарственной Думе: в прениях выступило 87 человек. В основном протесто­вали против права проповедывания, расценивая его как пропаганду в ущерб Православной церкви, явочный порядок регистрации, 12 заявлений. 

Львов В.Н., член партии 17 Октября, председатель думской комиссии по делам православной церкви : "Я приветствую тот законопроект, кото­рый наконец откроет широко старообрядцам двери для законного суще­ствования, потому что, я должен сознаться, как и многие другие, что пра­вительственная политика в отношении старообрядцев во все предшеству­ющие годы, конечно, ложилась тяжелым камнем на русское государство. Безусловно, вся эта политика страдала несоответствием с жизненными потребностями государства русского и того населения старообрядческо­го, которое искони хранило исторические устои русского государства: пре­следовать их было совершенно нецелесообразно, — поэтому я высказыва­юсь за законопроект119. Но и Львов выступил против тех пунктов о кото­рых сказано выше. 

Говоря о праве пропаганды, он утверждает, что оно хотя и вытекает из права совести, но государство имеет право определить, в каких границах оно желает предоставить право религиозной пропаганды всем религиоз­ным сектам, которые находятся внутри российского государства; может вообще не предоставлять права религиозной пропаганды, не затрагивая при этом свободы каждого человека. Львов не считает себя сторонником неограниченной свободы, т.к. свобода неограниченная легко впадает в анархию, а религиозная анархия близка к политической. 

Далее слово предоставляется Товарищу Министра Внутренних Дел Крыжановскому. Высочайший указ о старообрядческих общинах 17 октября 1906 г. и законопроект, вынесенный на обсуждение, имеют своей задачей "во-первых, облегчить старообрядческим общинам возможность органи­зации и пользования гражданскими правами; во-вторых, определить от­ношение старообрядческих обществ к государству и третьим лицам в об­ласти гражданско-правовой и административно-полицейской". Эти документы не касались ни отношения старообрядчества к Православной Церкви, ни канонических вопросов. Однако среди тех поправок, которые внесла Комиссия, подобного рода предложения есть. "Правительство, гос­пода, всегда относилось и относится с величайшим вниманием к нуждам старообрядчества и поставило удовлетворение этих нужд на первое место, впереди многочисленного ряда, других вопросов государственного устро­ения". Поэтому при обсуждении законопроекта в комиссии правительство шло навстречу всем пожеланиям расширить и упрочить права И по­ложение старообрядцев и старообрядческих обшин. Но по соображениям отношения российского государства к православной церкви и высших интересов государственного и общественного устройства, на некоторые уступки правительство пойти не может. Препятствий два: наличие в ста­рообрядчестве свяшенства и предоставление права пропаганды. 

"Старообрядчество не есть какое-нибудь законченное вероучение, не­что замкнутое в кругу определенных идей, нечто имеющее центральную организацию, бдящую за чистотою тех догматов, которые в нем пропове­дуются. Старообрядчество есть весьма разнообразный сбор согласий и толков, чрезвычайно различных ...все многочисленные попытки дать оп­ределение тому, что такое старообрядчество, никогда не имели успеха, и можно с достоверностью сказать, что одной обшей обхватывающей ста­рообрядчество формы придумать нельзя"'40. Именно поэтому не может быть речи о праве проповеди. 

Милюков, представляющий партию народной свободы, говорит о том, что все выступающие — старообрядцы, миссионеры, представители пра­вославного духовенства, представитель правительства - становились на чью-либо сторону. Но постановка вопроса должна быть в корне иная, "...здесь вы должны говорить не как представители миссии той или дру­гой церкви, или того или другого иноверного или инославного исповеда­ния, а что здесь мы все присутствуем в одинаковом качестве — законода­телей ...и что на этот законопроект мы должны смотреть исключительно с законодательной и государственной точки зрения"141. Милюков считает, что все обсуждения заходят в тупик, как только подходят к границе взаи­моотношений с Православной Церковью. Главный вопрос, который важ­нее всех детальных обсуждений законопроекта, состоит в том, может ли в России существовать действительная свобода совести? Может ли она быть осуществлена в тех границах и рамках, в которых вынужден работать рус­ский законодатель. Милюков полностью поддержал старообрядческий законопроект и попытался показать, что господствующая церковь в на­стоящее время не в состоянии выполнять возложенные на нее заботы по духовному воспитанию паствы. 

Трактовка законов была неоднозначной и в 1910 г., о чем свидетель­ствует Циркуляр Министерства Внутренних Дел о религиозных процес­сиях и о иерархическом звании старообрядческих духовных лиц142. 

Циркуляр обращен к Управляющему Томской губернией, который пред­писал Томскому Полицмейстеру не допускать религиозной процессии ста­рообрядцев по поводу закладки храма старообрядческой общиной города Томска. Все распоряжения томского управляющего согласно Циркуляру, находились в противоречии с действующим законодательством. По силе ст. I разд. 1 Именного Высочайшего Указа 17 Октября 1906 г. старообряд­цам предоставляется свободное исповедание их веры и отправление рели­гиозных обрядов по правилам их веры.

32 статья того же Указа духовным лицам, настоятелям и наставникам старообрядческим дозволяется употребление церковного облачения, а так­же монашеского и духовного одеяния. Поэтому старообрядцам и их ду­ховным лицам принадлежит право устройства религиозных процессий и потому всякое оказываемое им в этом отношении стиснение должно рас­цениваться как прямое нарушение закона. 

По поводу высказанного Томским управляющим мнения, что старооб­рядческий епископ Иоасаф мог бы пользоваться таким званием только при надлежащем утверждении его в нем, в Циркуляре говорится, что ста­рообрядческие духовные лица утверждаются, как таковые без отношения к тем наименованиям иерархическим, которые в их среде им присвоены. При этом нужно иметь в виду, что старообрядческая иерархия не призна­на законной, и потому никаким официальным признанием ни одна из сту­пеней ее признана быть не может. Однако согласно примечанию к статье 27 разд. I Высочайшего Указа 17 октября 1906 г., среди старообрядцев поповщинских согласий их духовные лица вправе пользоваться соответству­ющим старообрядческим наименованием. Поэтому нет законных обстоя­тельств запрещать старообрядческим духовным лицам именоваться тем или иным иерархическим званием среди своих единоверцев. 

Таким образом, изучаемый нами период формирования вероисповед­ной политики представляется правомерным разделить на два этапа, весь­ма существенно друг от друга отличающихся. 

Первый охватывает годы с 1850 до 1903. В это время продолжает разви­ваться та политика в отношении раскола, которая уже сложилась в пред­шествующее время: запретительно-карающая. Этот период неоднозначен, т.к. в правительственных кругах шла постоянная борьба идей, предложе­ний, искались новые варианты решения проблемы раскола. Принимались постановления и инструкции с целью облегчить положение староверов, хотя очень часто почти одновременно принимались и прямо противопо­ложные, ограничивающие их статус. Некоторые решения, казалось, вы­водят официальную политику на новый уровень и, уступая требованиям времени, изменившимся условиям исторического развития, эта политика приобретает новые, цивилизованные черты. Однако в целом отношение к расколу в это время со стороны государственных структур не выходило за рамки определения его как зла, с которым теми или иными средствами, но надо бороться. 

Этот этап мы можем разделить на два периода: первый продолжается с 1850 г. до 1875 г. — это время активных поисков решения проблемы взаи­моотношений со староверами. Эти активные действия были обречены на пропал, т.к. в основе их лежало устоявшееся мнение о том, что старооб­рядчество есть зло, которое должно прекратить свое существование. 

Второй этап начинается в 1903 г., принятием Высочайшего Манифес­та, который предоставил всем подданным инославных и иноверных испо­веданий свободное отправление веры и богослужений по их обрядам. Этот Манифест также имел спои ограничения, о которых мы говорили выше, но в этом документе была провозглашена свобода вероисповедания, а не тот принцип допускания существования староверия в силу определенных исторических причин. 

Таким образом, Манифест 1903 года открыл новую эпоху в становле­нии взаимоотношений между государством и старообрядчеством. Как мы видели, эти взаимоотношения развивались сложно, в постоянных дискус­сиях, разрешении противоречий, дебатах на заседаниях Государственной Думы. Однако этот процесс проходил в рамках нормального цивилизо­ванного развития событий: в такой многоконфессиональной стране как Россия, до начала XX века не было положительного опыта формирования вероисповедной политики, поэтому деятелям того времени приходилось многие параметры открывать заново. 

К сожалению, временной фактор сыграл в деле развития государствен­но-церковных отношений в России отрицательную роль. Процессы, про­исходящие в этой области не успели сформироваться и развиться таким образом, чтобы стать правовой базой в регулировании межконфессиональ­ных проблем. 

Наступившая Первая мировая война и последовавшие за ней револю­ционные события надолго заставили современников того времени отда­вать предпочтение решению проблем выживаемости, иногда физической, отодвигая на период более благополучный вопросы духовной религиоз­ной жизни.