"Рассматривая раскольников в гражданском отношении, можно очень ясно видеть, что они составляют собою особые общества, желающие приобрести себе свою самобытность и сопротивлениям государства; общества, кои при малейших внутренних беспорядках или распрях с соседственны-ми державами, могут иметь большое влияние на государство по тайным связям здешних раскольников с заграничными и по огромности находящихся в их руках капиталов, как частных, так и общественных... Следовательно, не должно ли на все эти скопища обращать особое внимание к принятию мер, если не к совершенному уничтожению, то по крайней мере к уменьшению как религиозного их значения, так и политической важно¬сти главнейших и могущественнейших их толков"77.

Правительству легче будет предпринимать меры против раскола, если оно будет заранее иметь информацию о "всяком с их стороны предприятии, затее, искательстве или домогательстве, ему будут известны лица, приводящие в движение умы единомысленной, невежественной ма всегда слепо следующей за своими путеводителями, подстрекающими наружною святостию и потому как бы правотою своего дела". От частых же насильственных действий правительство ничего не выиграет и раскол от этого не уменьшится.

Таким образом, И.П. Липранди считал, что раскол представлял несомненное зло в государстве, которое таит в себе значительную опасность для существующего строя, особенно в случае возникновения каких-либо международных конфликтов. Меры, принимаемые правитель по отношению к расколу, совершенно недостаточны. Главная ошибка государственных структур — в недостаточной осведомленности о cocтаве раскола. Ставку в политике в данной области он предлагает делать не на репрессивные меры, а на тайный надзор за староверами.

Подводя итоги исследовательской деятельности в области раскола чиновников Министерства Внутренних Дел, следует отметить, что уровень этих исследований соответствовал тогдашнему уровню изучение явления, а именно: отсутствие достаточных сведений делали расцвестным феноменом. Для того чтобы определить значение раскола в жизни России того времени, необходимо было прежде всего его познать. По­пытка познания более или менее удачно чиновниками была сделана. Глав­ное, что удалось сделать исследователям, — показать неоднозначность ста­рообрядческого общества, сложность его развития. Находясь в структуре Министерства Внутренних Дел, эти чиновники сумели отказаться от ка­зенных формулировок и предвзятых оценок.

Однако конкретным результатом деятельности чиновников по изуче­нию раскола стало учреждение Особого Комитета для пересмотра поста­новлений о раскольниках, который был создан 18 февраля 1853 г.78 Види­мо, переходу от программы изучения явления раскола к активным дей­ствиям по отношению к нему стал и тот факт, что в августе 1852 г. мини­стром внутренних дел становится граф Дмитрий Гаврилович Бибиков, из­вестный приверженностью к мерам жесткого характера. Членами вновь созданного Комитета стали Д. Н. Блудов, главноуправ­ляющий II Отделением Канцелярии; Н.А. Протасов, Обер-Прокурор Свя­тейшего Синода и Д. Г. Бибиков, министр внутренних дел.

В постановлении об учреждении Комитета говорится, что новому орга­ну надлежит заняться "пересмотром изготовленного уже Свода действую­щих ныне постановлений о раскольниках и составить основной проект правил, которые служили бы на будущее время руководством при всех ад­министративных распоряжениях и в судебных делах, до раскольников от­носящихся"79. Таким образом, к существующим уже органам, занимающимся изучением, контролем и пресечением раскола, добавлялся еще один, претендующий на координацию всей деятельности. 10 июня 1853 года проект системы мер, разработанный Особым Комитетом, был утвержден императором. Основная цель вновь созданной истемы, по мнению ее авторов, состояла в том, чтобы обратить всю строгость закона на тех, "кто под личиною раскола нарушают общественный порядок", подчинить раскольников общим государственным постанов­лениям80.

Структурно утвержденная система включала в себя две части. Первая была направлена на усиление "духовно-нравственного влияния церкви". Вторая носила характер полицейский, предусматривая меры для подчинения раскольников общим государственным постановлениям, подразумевая под им следующее:

1. "Привести по возможности в точную известность современное положение раскола во всех отношениях, дабы тем безошибочнее действовать в постепенном приложении мер.

2. В местах, где жительствуют раскольники, усилить полицию градс­кую, земскую, возложить на нее... ведение подворных записей о всех без изъятия жителях, с показанием своевременно случаев рождения, брака смерти и с внесением в те же описи местных раскольников, из чего они увидят, что из них не составляют какого-либо сословия, по подчиняют их общему порядку.

3. Предоставить министру внутренних дел право постепенно упразднять ски­ты, монастыри, кладбищенские заведения и другие противозаконные рас­кольнические сборища без всякого исключения: и об исполнительном ходе сего дела докладывать государю императору и для ускорения окончания оного, тех жителей скитов, кои имеют свыше 60 лет, переводить в бого­угодные заведения..."К1.

Анализируя принятую систему, можно сделать выводы о том, что в ней нашли отражение те исследования, которые проводили чиновники Ми­нистерства внутренних дел. Увидев в староверах угрозу государству, они почти все предлагали меры запретительного характера, не останавливаясь перед репрессиями. Все эти положения нашли отражение в принятой си­стеме. Вместе с тем этот документ — свидетельство полной растерянности властных структур перед староверием и незнания, какие еще возможные меры применить к данной конфессии. Основная характеристика системы - противоречивость. С одной стороны — стремление изучить раскол, по­нять его. С другой - сделать все, чтобы пресечь его существование. Предложение приравнять приверженцев конфессии к остальным членам общества, не выделять их из общей массы подданных, соседствует с мера­ми усиления полицейского надзора, контроля и репрессий.

Последствия принятой системы были самыми тяжелыми: репрессиям и разгрому подвержены многие центры староверия, в том числе такие, как Выго-Лексинское общежительство, Рогожское и Преображенское клад­бища в Москве, нижегородские скиты и т.д. Однако конфессиональная ситуация не изменилась. Старообрядчество не только не прекратило сво­его существования, но даже не сократилось количественно.

Безрезультатность всех действий правительственных структур основы­валась на том, что не было понимания возможности допустить существо­вание наряду с официальной конфессией других, даже если приверженцы их не приносят вреда государственной системе, а, напротив, являются вер­ноподданными гражданами.

Официальные Записки и Доклады по поводу положения старообрядцев

В конце 50-х годов XIX в. правительство, в очередной раз потерпев не­удачу в своем стремлении решить многовековую проблему раскола с по­мощью притеснений, открытых репрессий всевозможных "систем", пре­кратило на время активные действия, пытаясь, видимо, осмыслить про­исходящее. В это время и появилось несколько официальных докумен­тов, представляющих мнения людей, занимающих определенное положе­ние в государственной иерархии. Это были люди известные, в той или иной степени знакомые с историей и современным положением старообрядчества. Мнения их стали востребованы, т.к. они, обладая государственным опытом, могли предложить некоторые пути решения проблемы раскола. В 1 857 г. Мельников составляет "Записку о русском расколе" по поруче­нию Министра Внутренних Дел Ланского и подает ее Великому Князю Константину Николаевичу82.

В этой Записке автор делил расколы и ереси, существующие в России на три разряда:

1.  Раскол поповшинский, возникший в сер. XVII в. в результате ре­форм патриарха Никона.

2.  Беспоповщина, начало которой относится к XIV столетию (стри­гольники), а нынешнее состояние берет начало также от исправлений пат­риарха Никона.

3.  Ереси, начало которых относится к принятию христианства, видо­изменяются до настоящего времени.

Мельников отмечал, что чисто русский самобытный раскол — только поповщинский, остальные в той или иной степени занесены извне. При этом поповщинский раскол в церковном отношении ничем не отличался от Православной церкви, и назвать его расколом можно лишь с большой натяжкой. Последователи его имеют тоже исповедание, те же каноны, ус­тавы, обряды и т.д.

Появление Поповщины Мельников связывал с эпохой европейских нововведений в государственном устройстве и народном быте, начавших­ся при царе Алексее Михайловиче. При Петре I раскол усиливался по мере уклонения от русской народности. "Раскольники, называющие себя ста­рообрядцами в церковном отношении, и в гражданском смысле старооб­рядцы".

Таким образом, по мнению Мельникова, поповщинский раскол — это оппозиция старины против нововведении правительства, которое, отошло от старых обычаев, ввиду естественного хода исторического развития. Рас­кольническая оппозиция действует во имя веры, что было на Руси тра­диционно.

Далее на раскольников стали смотреть как на заговорщиков, наруши­телей государственного спокойствия, но вина их состоит только в том, что они признают против совести подчиниться главенству епархиальных ар­хиереев, ибо все прочие обряды дозволены в церквах Единоверческих. "После сего, можно ли не признать истинного достоинства в многостра­дальном терпении русских людей, которое видно в наших раскольниках".

Рассматривая раскол со стороны политической, Мельников признает его как болезненное явление в отечестве, которое для других государств представляет довольно сильное орудие. Например, Австрия сыграла боль­шую роль в учреждении Белокриницкой митрополии, и теперь русские раскольники относятся к австрийскому правительству с большим уважением, чем к Российскому Императору. В Белой Кринице все надежды рас­кольников, в которых они обманулись на родной земле. В России 4 лже­епископа, а может быть и больше, множество лжепопов, и все они под­держивают у верующих Поповских раскольников сочувствие к иноземно­му правительству.

Мельников предупреждал, что в случае конфликта с Австрией со сто­роны раскольников для России может быть значительная угроза. Кроме того, значительная часть русского капитала также принадлежала расколь­никам.

"Не достаточно ли подобного рода воззрения на этот важный в госу­дарственном смысле предмет, чтобы убедиться, сколь необходимо успо­коить умы раскольников, уничтожить в них сочувствие к австрийскому правительству и восстановить в них доверие и преданность к правитель­ству отечественному"81. Раскольники, также как все русские люди, любят свое отечество, преследования должны были слишком ограничить их жизнь, чтобы они составили оппозицию ненациональности и возлагали надежды на чужие правительства.

Важная ошибка правительства, по мнению автора, состоит в том, что на всех раскольников, начиная с XVII века, смотрели одинаково.      

В заключении Мельников делает следующий вывод в отношении рас­кола поповщинского:

1. Он ничем не отличается от Православия, кроме обрядов, а от Еди­новерия вообще ничем не отличается.

2.       Другие расколы и ереси имеют более или менее противные государ­ственному порядку начала, но в учении старообрядцев их нет.

3.       Безвредные старообрядцы преследовались наравне с вреднейшими сектами, отчего образоватось средоточие старообрядцев за границей и с каждым годом увеличивалось их сочувствие иноземным правительствам, им покровительствующим.

4.       Таким образом, из безвредных людей, какими были старообрядцы, постоянное угнетение сделало огромное общество, чрезвычайно опасное и вредное в политическом отношении.