Как отмечалось выше, одним из главных условий формирования вероисповедной политики, является достаточная информированность правительственных структур об истории, особенностях вероисповедания, и нынешнем состоянии конфессии.

Отношение к расколу как к временному явлению, имеющему яркую отрицательную окраску, предопределяло и тот факт, что правителъственные органы занимались не изучением его для того, чтобы выстроить цивилизованную систему существования на взаимовыгодных условиях, а лишь выработкой тех или иных методов подавления. Только к середине столетия со всей очевидностью была определена потребность государства в компетентной информации о положении старообрядчества.

В сентябре 1841 г. министром внутренних дел становится граф Лев Алексеевич Перовский, который поставил исследования по части раскола на достаточно высокий уровень и сделал их систематическими. Уже с 1842 г. работа МВД по изучению раскола велась в трех направлениях:

1. Ведомости из губерний о числе раскольников и старообрядческих моленных зданий доставляли Начальники губерний и полицейские органы.

2. Совещательные Комитеты, действующие практически во всех губерниях, где был распространен раскол, осуществляли не только полицейские функции, но и знакомились с местными условиями распространения раскола

3. Регулярные сведения о тенденциях развития старообрядчества доставляли чиновники Министерства.

В начале 50-х годов XIX в. МВД организовал научно-статистическую экспедицию в губернии, где раскол был распространен особенно сильно: Нижегородскую, Ярославскую, Костромскую, которая работала в 1852 г.

В условиях, когда изученность самого явления староверия находилась на низком уровне, большое значение приобретала деятельность официальных лиц, которые, занимаясь изучением раскола, в то же время определяли характер развития вероисповедной политики. Немаловажную роль здесь играет также личностный фактор. Те официальные лица, которые разрабатывают политическую линию, собирают информацию для ее обоснования, отслеживают происходящие изменения и реакцию на происходящее со стороны участвующих в процессе слоев, имеют «убеждения, взгляды, которые не могут не оказывать влияние на то или состояние проблемы Вот почему представляется необходимым обратиться к такой важной проблеме, как отношение к расколу официальных лиц. Необходимость анализа того отношения, которое сложилось у представителей официальных структур к расколу, диктуется тем, что политика в области старообрядчества формировалась именно в этих органах, в соответствии с теми материалами и теоретическими выкладками, которые были предоставлены сотрудниками. Значение личностного фактора в изучаемый нами период было чрезвычайно велико, а число людей, допущенных к секретным материалам, — ограничено. Плоскость, в которой подавался материал о состоянии раскола, его лидерах и тенденциях развития, определяла вектор политических устремлений правительства, а, следовательно, и формирование вероисповедной политики.

Как отмечалось в первой главе, особенность исследования состояния раскола в России и за ее пределами состоит в том, что одним из направлений этого исследования является деятельность официальных правительственных органов. Связано это было с тем положением, которое староверие занимало в конфессиональной политике внутри государства и во внешней политике, т.к. после бегства из центральной части России, староверческие общины в большом количестве расселились в приграничных областях или на территориях соседних государств. Тем самым они выполняли очень важную функцию проводника политики России в том или ином регионе или стабилизирующего фактора в определенные критические ситуации.

Сведения, собранные чиновниками министерства, в общих чертах согласовывались с теми, что доставляли Начальники Губерний, но включали некоторые местные особенности и взгляд, более соответствующий видам Правительства. Дело в том, что Начальники губерний поручали это дело местным чиновникам, которые были недостаточно знакомы с видами Правительства, или недостаточно готовы к исполнению поручения, или потому что занимались сбором сведений, исполняя и прямые свои обязанности. Секретность и осторожность — большое препятствие для сбора достоверных сведений. Донесения Начальников губерний часто основывались на слухах и домыслах. Чиновники Министерства действовали решительнее; зная виды Правительства, прежние дела, проходившие в Министерстве, посвящая все время выполнению данного поручения, получали лучший результат. "Хотя и в их донесениях больше сведений, касавшихся случайных проявлений раскола, чем представлявших полную его картину в данной местности"46.

Одним из чиновников Министерства Внутренних дел был Павел Иванович Мельников. Человек неординарный, богатых дарований, писатель, чиновник, общественный деятель, он открыл новую страницу в изучении феномена отечественной истории и современности - старообрядчества. Наверное, первым из исследователей, он обратился к старообрядчеству, не просто наблюдая его со стороны, а непосредственно общаясь со староверами, вникая в их проблемы, входя с ними в близкие неформальные отношения. При этом П.И. Мельников не оставил монографического исследования; им написаны литературные произведения о староверах, получившие мировое признание, такие как "В лесах", "Письма о расколе". Кроме того, он является автором так называемых "Записок", которые подавались Министру внутренних дел и составлялись по его поручению и представляли собою статистические и иные исследования современного Мельникову состояния раскола или его мысли и рассуждения. Тем не менее и современники, и сегодняшние исследователи признают П.И. Мельникова одним из основателей изучения раскола и состояния старообрядческого общества.

В XIX в. на территории России и за ее пределами существовало несколько центров, в которых процент старообрядческого населения, как тайного, так и явного был настолько велик, что в официальных документах они получили название "зараженных расколом", а в действительности влияние старообрядцев здесь было настолько значительно, что именно они определяли порядок вещей. Одним из таких центров и была Нижегородская губерния. Можно с уверенностью сказать, что П.И. Мельников был первым и, наверное, единственным исследователем, давшим наиболее объективную картину состояния раскола в этой области. Кроме того, его наблюдения, выводы и прогнозы имели настолько глубокий смысл, что были применимы не только к среде старообрядцев Нижегородского края, но приобретали общероссийское значение.

В 1850 г. он был причислен к Министерству Внутренних Дел в качестве чиновника по особым поручениям при Нижегородском военном генерал-губернаторе.

Он, ревностный деятель правительственной политики, будучи незначительным губернским чиновником, известность приобретает в деле, считавшимся тогда первостепенной важности, борьбы с расколом, который в то время представлял совершенно темную неведомую область народной жизни. "При полном незнании раскола как нравственного бытового явления, на него смотрели в ту пору, как на что-то весьма опасное для государственного строя, как на что-то противоправительственное, особенно скитничество вызывало сильные подозрения и, пожалуй, на этот раз не без некоторого основания. Скиты основывались беглецами и с самого начала приобретали характер тайных убежищ, открытых для преследуемых правительством беглецов, сначала "гонимых за веру", а затем вообще преследуемых законом. Однако ни скиты, ни вообще раскол не представляли собою ничего настолько страшного и опасного, как то виделось правительству. Если чем и были вредны скиты, то не противоправительственными и противогосударственными элементами, а тем, что это "притоны сконцентрированного мрака, самоуверенного невежества, обличенного во внешность мнимой изуверческой учености, проповедуемой всеми этими малограмотными начетчиками и учителями". П.И. Мельников был первым, кто изучил староверов и их скитскую жизнь непосредственно на месте и сумел в МВД представить убедительные сведения.

Когда он в достаточной степени изучил эту среду, проник в ее тайники и освободился из-под влияния взглядов тогдашнего епископа Нижегородского Иакова, по указанию и под руководством которого делал первые шаги по изучению раскола, он открыл в этом явлении много ценного и светлого, что могло бы поучить и православное население. Достаточно резко он меняет свои взгляды на сущность раскола и из "гонителя" и "зорителя" превращается в защитника староверов. Уже в 1856 г. в поданной Министру записке он выступает сторонником широкой терпимости, а позже в комиссии, созванной наследником престола, будущим императором Александром II, выступает в защиту не только раскола вообще, но и так называемых "вредных сект".

Однако прежде чем П.И. Мельников, со всей присущей ему энергией, стал выступать защитником староверов, он прошел достаточно длительный путь ревностного чиновника, честно выполняющего порученные ему предписания, даже если эти предписания предусматривали действия, направленные против староверов. Здесь интересные сведения нам может предоставить служебный список П.И. Мельникова.

В Формулярном списке о службе47, составленном 3 января 1870 г., говорится, что П.И. Мельников, будучи чиновником особых поручений, при Нижегородском губернаторе выполнил по предписанию последнего 87 «поручений, большею частью секретных. Из них можно выделить те, что связаны с расколом: 1). Произведение следствия о раскольническом иноке Варлааме, оказавшемся крестьянином Калужской губернии, бежавшем , в 1813 г. 2). Будучи прикомандирован к Чиновнику особых поручений МВД, Действительному статскому советнику Алябьеву, составил подробное описание раскольничьих скитов Нижегородской губернии. 3). В 1848 г. при отыскивании бежавшего раскольничьего попа, в Городецкой часовне открыл колокола, отыскиваемые вследствие Высочайшего повеления с 1826 г. 4). Произвел следствие об открытых беспорядках в раскольническом Керженском ските. 5). При знании канонического права и раскольнических сочинений, содействовал своими убеждениями к обращению в единоверие раскольнических скитов Керженского и Осиновского. 6). Произвел следствие об оглашении раскольниками бывшей в Шарпанской деревне иконы Казанской Богородицы. 7). При появлении раскола в Сергачском уезде, будучи командирован туда, раскрыл существование там ереси и начальника обратил увещеваниями в единоверие.

Деятельность Мельникова, таким образом, была направлена не только на исследования состояния раскола, но и на активные действия в отношении староверия. 142 Письмо, адресованное П. И. Мельниковым к военному генерал-губернатору М.А. Урусову от 9 июля 1849 г., может свидетельствовать о том, с каким усердием молодой чиновник выполнял поручения. Здесь речь идет о попытке закрытия старообрядческой часовни в селе Городец. Судя по тону письма, П.И. Мельников вел себя здесь очень решительно: призвав попечителей часовни, убеждал их, что не запечатает часовню только потому, что на это нет предписания Начальства.

Характеризуя поведение рядовых староверов, он не скупился на самые красочные эпитеты: "Вообще этот Войлоковский, семеновский купец Тряпкин, крестьяне Груздков, Богданов и Староверов поддерживают упорство народа из собственных, может быть, выгод. Я узнал, что во время сборищ 5 числа были раскольники только из села Городца, когда же попечители послали за народом в деревни, то почти никто не пошел в Городец, говоря, что если попечители за них сено станут косить, то они пойдут. Женщины составили три четверти сборища, некоторые насильно прогоняли своих мужей на выручку часовни. Мужчины средних лет и молодые, даже во время самых сборищ, острили над часовней по-своему, называя ее берлогой и проч. Старики за это сердились, но все-таки дружный хохот молодежи был ответом на выходки остряков, шутивших над своей часовней и своими верованиями. Считаю, это добрым признаком: публично (высказанная и публично одобренная насмешка, над каким бы то ни было верованием показывает близкий конец этого верования..."48.

В этом письме перед нами - чиновник, выполняющий свои обязанности, не имеющий никакого сочувствия к старообрядцам.

Тем не менее, многие современники П.И. Мельникова были о нем очень высокого мнения, именно как об исследователе: "Таким образом, Павел Иванович стоял, так сказать, у первоисточника по расколу, чем и объясняется то обилие материала, те живые, мастерски очерченные типы, то, наконец, близкое, наглядное знакомство с предметом, которое мы видим в изображении Павлом Ивановичем жизни русского раскола и русского быта"49.

В 1855 г. авторитет Мельникова в МВД был настолько велик, что по предписанию Министра внутренних дел, он собирает в Нижегородской Губернии "секретнейшим образом и совершенно негласно" сведения какие распоряжения делаются местным Губернским Начальством в отношении раскольников.В 1856 п.по случаю беспорядков в Ржевской Думе во время совещаний об устройстве моста через реку Волга, происходивших от усилившихся «конфликтов между местными раскольниками и гражданским населением, Мельников командируется в Ржев, для того, чтобы проконтролировать, как губернское начальство ведет дело о выяснении причин конфликта и что делает для недопущения подобной ситуации в будущем. Таким образом, деятельность П.И. Мельникова ни в коем случае не подлежит идеализации как борца за справедливое отношение к староверам. Человек своего времени, он подчинялся тем правилам, в которых существовал. И потребовалось достаточно много времени и опыта, для того чтобы исследователь мог противопоставить свою позицию официально признанной.

К. Бестужев-Рюмин в Некрологе писал: "...я был свидетелем того уважения, с которым раскольники относились к Мельникову, отчасти, впрочем, вследствие его записки 1856 г. Результатом деятельности Мельникова был многотомный отчет, доселе еще не обнародованный, но известный в списках. Отчет этот дал первый толчок изучению раскола в связи с бытовыми явлениями и условиями"50.

Правда, были и другие мнения относительно значения деятельности Мельникова. "Как этнограф, Мельников примыкает к той школе, которую раньше его представлял Даль, - с таким же знанием внешнего народного быта и, в сущности, с тем же "чиновническим" отношением к существу народной жизни... Ту странную роль в отношении к расколу, какую занимал в 40-х годах в области раскольнических дел этнограф Надеждин, занимал и Мельников. В те годы отношение администрации к расколу не было особенно благоприятное, и соединение этнографических задач с исполнением секретных поручений не могло благоприятствовать не только научному беспристрастию, но даже просто и точности фактов.... Изучения Мельникова складывались в духе официальной народности, т.е. чиновничьего, канцелярского отношения к народу, не исключавшего, как и у других писателей этого рода, восторженных восхвалений народности..."51.

Д. Иловайский так отзывался о литературной деятельности П.И. Meльникова: "Литературные работы его, относящиеся к расколу, уже начали приносить свой плод. Они пролили много света в один из самых темных утло Русской жизни, ослабили то отчуждение, которое мы питали к этому углу, вызвали более сознательный интерес к нему в Русском обществе. Начинающаяся эпоха новых мероприятий по этой части находится в непосредственной связи с деятельностью Павла Ивановича, о чем прямо заявил ему в своей поздравительной телеграмме г. Министр Внутренних Дел"52.

В этом же духе отзывается и К. Бестужев-Рюмин: "Если в литературе Мельников оставил мало следов своих громадных знаний о расколе, то послужил ими официальному миру: известно, что в последних мерах, касающихся раскольников, Мельников принимал деятельное участие"53. Выдающийся русский писатель Н.С. Лесков считал себя учеником П.И.Мельникова в деле изучения раскола. "Взгляд на раскол - пишет он, по убеждению принял мельниковский, ибо взгляд покойного Павла Ивановича, по моим понятиям есть самый верный и справедливый. Раскол не на политике висит, а на вере и привычке"54.

Лесков, как сам он утверждает, писал о расколе под руководством Мельникова и никогда не смотрел на это явление как политическое. Это вызывало осуждение со стороны последователей А.П. Щапова, которые видели в расколе только "политико-драматический смысл, будто бы только прикрытый религиозным порывом". Лесков, в данном случае, выделяет две школы: "мельниковскую", которую считает исторической, научной, и "политиканскую".

Кстати, Лесков упоминает о том, что на него и Мельникова было тогда "ожесточенное гонение, которое долго было в большой моде и к этому ополчению охотно приставали многие, собственно никогда раскола не изучавшие"55.

Из Записки, составленной Мельниковым в 1866 г. на имя В.М. Лазаревского, бывшим в то время управляющим Департамента Общих Дел Министерства Внутренних Дел, видно, что Павел Иванович думал о создании полной истории раскола. Однако считал это возможным только тогда, когда будут собраны все материалы, "рассеянные по архивам едва ли не всех городов". Прежде полной истории, заявлял Мельников, необходимо иметь монографии. Эти монографии должны быть написаны на основе Архива Министерства Внутренних Дел, рукописей Публичной библиотеки, печатных книг и статей. Темы он предлагал следующие: история Иргизских монастырей, Стародубских монастырей с присовокуплений Могилевских, Рогожского кладбища, Керженских скитов, Екатеринбургской общины; история архиерейства; история Преображенского кладбища, история Покровской (Монинской) моленной, история Рижской общины, поморских монастырей, филипповщины и т.д. Мельников называет также людей, способных осуществить подобные исследование от Министерства Внутренних Дел: он сам, Статский советник Артемьев и Титулярный Советник Вишняков. Из неслужащих в Министерстве: профессор Московской Духовной Академии Субботин и магистрант Аристов56.

Таким образом, Мельников предполагал, что изучение истории раскола должно идти по пути изучения отдельных его толков и центров. В этом вписке нет проблемных монографий, хотя, это обосновано: прежде чем переходить к аналитическим работам, необходим значительный фактический материал.

Обратимся теперь к самому значительному сочинению П.И. Мельникова, посвященному расколу, - его Отчету "О современном состоянии раскола в Нижегородской губернии за 1853 г."57, который появился в результате экспедиции, организованной в 1853 г. Министерством внутренних дел. Мельников исследовал состояние раскола в Нижегородской губернии, в то время как другие чиновники отправились в смежные губернии. Собственно произведение, появившееся из-под пера Павла Ивановича, выходит далеко за рамки обычного отчета: и по объему, и по изысканности языка, и по насы (нет стр. 146-147_

Таким образом, П.И. Мельникову удается не только создать картины жизни города, преобладающую часть населения которого составляли староверы, но и проанализировать причины распространения здесь раскола. Столь же подробно и достоверно он описывал жизнь и других городов и населенных пунктов, находящихся на судоходных реках.

Следует отметить, что подобным образом - влияние рек и дорог, о которых речь будет идти ниже, - ни до, ни после Мельникова никто не рассматривал. Во-первых, никому не удавалось собрать такого количества этнографического материала, который послужил базой для анализа сложившейся ситуации. Во-вторых, никто не смог сделать столько тонких и глубоких наблюдений.

Следующий аспект его исследования — отношение раскола к торговым сухопутным дорогам. Он выделил основные дороги и рассматривал их роль в развитии староверия. Прежде всего, речь шла о дороге Костромской и Ярославской, по которой осуществляются зимние сношения со всеми нижневосточными и восточными местностями России. Особенно сильное движение здесь осуществлялось зимой, когда до 180 раскольников идут в Костромскую губернию для вырубки Унженского леса, чтобы весной по Волге сплавлять строевой и дровяной лес. В декабре и январе раскольники везли соленую рыбу из Саратова, пшено из Сызрани, а из Городца ехали с ведрами и точеной деревянной посудой в Жадовну и другие места Симбирской губернии. "В конце зимы артели раскольников-каменщиков (до 500 человек) отправляются по ней работать в восточных губерниях Сибири, полной раскольниками. Всю зиму снуют по дороге взад и вперед, рассыпаясь и по окрестностям, хлебные торговцы, скупщики хлеба, масла, холста, пряжи, деревянной посуды и проч. В январе, феврале и марта особенно сильно движение по этой дороге, по случаю ростовской ярмарки, в это время раскольники из Самары, Казани, Саратова и Симбирску едут в Ростов и возвращаются оттуда в Ростов, который представляет пункт общей зимней встречи раскольников, почти всей Империи, также точны как Нижний Новгород представляет пункт общей летней встречи раскольников всей России"61. На 108 верстах продолжения этих дорог, отмечает автор, находится до 100 постоялых дворов и из числа содержателей нет ни одного православного. При дорогах, по подсчетам Мельникова, проживало 11474 раскольника, преимущественно поповской секты. Четвертая часть раскольников (2774) по своим торговым надобностям то и дело разъезжала по разным местам России, населяемых их единомышленниками, дорогах этих общего числа населения 40.552, соответственно отношение раскольников к православным 28:100.

Подводя итоги анализа отношения раскольников к путям сообщен Мельников отмечал, что при судоходных реках и торговых дорогах 95.086 раскольников, что составляет гораздо более половины всех о торов в губернии. 148

Исследуя хозяйственную деятельность староверов и местах их расселения, Мельников подводит нас к мысли о том, что распространение раскола связано, прежде всего с традиционными промыслами и занятиями людей, сложившимися привычками быта.

Мельников анализирует также и проблемы сословного состава раскольников. Он дает статистические сведения, которые наглядно рисуют сословную картину.

Всего раскольников среди городского сословия: 7.789; из них 755 купцов и 7.034 мещан и цеховых. Среди сельского населения насчитывается 159.646 раскольников, из которых государственных крестьян 38.686; удельных — 13.380; помещичьих — 107.580. Кроме того, 3.071 раскольников — это солдаты, солдатки и их дочери. Всего в Нижегородской губернии проживает 170.506 человек62.

Очевидно, что преобладающее количество староверов проживаете сельской местности, и среди крестьян-старообрядцев значительную часть составляют помещичьи. Эта тенденция была характерна в целом по России, даже для тех районов, где приверженцев конфессии было не так много.

Одним из самых сложных вопросов истории раскола является мировоззренческий: он наиболее сложен для анализа, в то же время понимание мировоззренческой позиции староверов дает возможность анализировать и многие другие сложные вопросы, например, отношение к власти, политическая ориентация и т.д.

Современное состояние раскола и его значение в нынешней политической ситуации Мельников оценивал очень резко, здесь симпатии полностью отсутствовали, давались жесткие формулировки: "Русский раскол пережил пору фанатизма действий, миновалась для него пора и полемического направления, теперь он вступает в третью фазу своего развития и, освятив, так сказать, в глазах своих последователей недостатки народа русского, образует в нашем отечестве status in statu и превращается в язву государственную, которая для политической жизни России со временем может стать стократ опаснее всевозможных ополчений Запада и союзных ему поклонников Ислама. России не страшна Европа с Азией — страшна она сама, если не уврачуется явившаяся на теле ее язва"63. Таких резких оценок немногие решались давать даже в то время. П.И.Мельников выступает теперь как сторонник самых решительных действий против раскола, не останавливаясь перед открытыми репрессиями для того; чтобы искоренить это зло из жизни страны. Рассматривая нравственно-гражданское состояние раскольников64, П.И.Мельников утверждал, что в основе их заблуждений стоит признание правительства "действом дьявола". Все без исключения толки находились во враждебном отношении к правительству. Законная власть — явление несовместимое с совестью старовера. В то же время раскольники крайне редко нарушали законы. Как считал автор, даже сложилось ошибочное мнение, будто раскольники строгие исполнители законных постановлений, примерной нравственности. В действительности, и это подтверждается архивными материалами не только середины XIX в., но и более позднего времени, раскольниками были довольны все. Помещики, т.к. крестьяне-раскольники исправно платят оброк; полиция, т.к. получает от раскольников особый оброк; заведывающие податной частью, т.к. за раскольниками не бывает казенных недоимок; высшие лица Губернского Управления, т.к. между раскольниками редко оглашаются преступления, а, следовательно, меньше дел в Губернии. В результате в Нижегородской губернии установилось твердое мнение между высшими лицами, что преследовать раскол не только несправедливо, но и опасно: "...или крутыми мерами доведут раскол до явного сопротивления власти, или, истребив раскол, истребят лучшую часть народа, т.е. людей зажиточных, деятельных, образованных и нравственных".

Мельников не только не причисляет себя к этим лицам, но считает, что с расколом надо бороться самым решительным образом. Вся история раскола — подтверждение того, что староверы готовы принять участие во внутренних государственных потрясениях. И здесь Мельников вспоминает и "шайку Разина", и 10 лет, которые они "мятежничали" в Соловецком монастыре, и то, что они были "главнейшими участниками в Стрелецких бунтах", и "умышляли" на жизнь Петра Великого, и бунтовали с Булавиным, "убийцы митрополита Амвросия", и "Пугачев со своими сообщниками тоже был раскольник". Все толки, считал Мельников, сходятся в одном политическо-религиозном веровании: "В России правительство лишено благодати Божьей и творит волею дьявола". Исходя из этой пoсылки, он делил раскольников на четыре разряда "в отношении гражданского значения":

I. Раскольники, которые признают, что Русское правительство со времен царя Алексея Михайловича стало безблагодатным и будто Антихрист царствуете России духовно, присутствуя невидимо, поэтому Император и правительство правят "по тайным и бессознательным для них самих внушениям дьявола". К этому разряду относятся все поповцы и Спасово согласие Арсеньевщины

II. Раскольники этого разряда признают, что Русское правительство со времен царя Алексея Михайловича стало богопротивным и Антихрист царствует в России видимо в лице пастырей Православной церкви. Государь и правительство, поклоняясь Антихристу, сознательно творят волю дьявола. К этому разряду относятся поморцы, новожены, разные отрасли Спасова согласия.

III. Раскольники этого разряда признают, что русское правительство со времен Алексея Михайловича стало богоборным, Антихрист царствует России видимо олицетворяясь в Верховной власти. Это - федосеевцы, филипповцы, самокрещенцы, сопелковское согласие, глухая нетовщина и т.д.

IV. На характеристике этого раздела мы не останавливаемся специально, т.к. к этой группе Мельников отнес сектантов65.

Исходя из вышеизложенного, Мельников делал вывод о том, что среди раскольников нет тех, кто бы исполнял полностью постановления верховной власти, т.к. все законы есть порождение Антихриста. Могут быть только оттенки в одинаково отрицательном отношении к Императору и правительству.

Не менее резко Мельников оценивал нравственное состояние раскола. Это состояние держится на том, что недостатки, свойственные русскому народу, раскол возвел в степень своих религиозных убеждений. К недостаткам Мельников относит: I). Наклонность к бродяжничеству и самовольству; 2). Склонность к возмущениям без причины; 3). Суеверие; 4). Вера в самозванство.

"Русский раскол тем и отличается от всех расколов и ересей, являвшихся в церкви христианской, что он возник и поддерживается не вследствие размышлений о догматах веры, но вследствие суеверий, которым сектаторы придают значение догматов"66.

Характеризуя старообрядческое общество, Мельников не скупился на самые отрицательные характеристики и, используя весь свой писательский талант, рисовал весьма неприглядный образ этой части русского народа. Ненависть к Православию и правительству, с точки зрения автора, не только объединяет членов каждой общины, но и связывает в "одно общество все, по-видимому, столь разномысленные и противоречивые один другому толки раскольнические". Все разногласия носят лишь незначительный, временный характер и, если грянет государственное потрясение, все раскольники объединятся. "Пугачев же шел во главе раскольников поповских и беспоповских сект, которые на ту пору забыли свою мелочную вражду и диалектические споры"67.

Отвечая на вопрос, "что способствует к распространению этой язвы государственной", Мельников обращал внимание на то, что это, прежде всего, зажиточность членов раскольничьего братства. Новые сектаторы идут сюда не по убеждениям или размышлениям, а из-за выгод житейских. В Нижегородской губернии раскольники захватили многие отрасли торговли и промышленности. Интересно, что нижегородские раскольники "завладели не городскою торговлею, но торговлею местной промысловой производительности, отчего держат, так сказать, в своих руках около одной десятой местного народонаселения"68.

П.И. Мельников дал самый глубокий анализ современного ему старообрядческого общества. Он коснулся всех сторон его жизнедеятельности: т бытовых сторон до политических воззрений. Надо признать, что, если бы не было исследований Мельникова, наши знания о расколе были бы гораздо беднее. При этом в оценках автора полностью отсутствует однозначность, он показывает явление противоречивое, сложное.

На первый взгляд позиция автора в отношении политического направления раскола кажется конъюнктурной, подчиненной установкам Министерства Внутренних Дел. Однако чем больше мы узнаем о расколе, тем более очевидным становится тот факт, что здесь присутствовали различные элементы, и те тенденции, о которых говорит исследователь, в большей или меньшей мере, имели место быть.