На примере материала предыдущих глав было показано, что процесс развития старообрядчества на протяжении второй половины XIX века шел настолько интенсивно, что к началу XX века это было уже сложившееся общество, объединенное конфессиональной базой, ведущее сложную экономическую, политическую и иного рода виды деятельности. Однако общество это было лишено как религиозных, так и гражданских прав. Подобного рода ситуация не могла быть оправдана, но имела возможность существовать в середине XIX в., но к концу столетия стала недопустимой из-за буржуазно-демократических перемен, в политической и общественной жизни России.
В данной главе нам предстоит рассмотреть вопрос развития государственной политики в отношении старообрядчества, формирования вероисповедной политики, а также попытаться выяснить, насколько она была эффективной и отвечала требованиям времени.
Отношение правительства к старообрядчеству строилось на непризнании последнего особым вероисповеданием. Исходная посылка состоя в том, что Россия есть единое православное государство, русские - неразделимы с православием. В целом присущая православию и духовному складу русских людей веротерпимость, применимая к другим религиям, не пространялась на старообрядцев.
Развитие законодательства в отношении раскола во второй половине XIX - начале XX вв.
Положение граждан в государстве, их взаимоотношения, права и обязанности регулируются законом. Однако в России правовая система была развита крайне слабо: после Соборного Уложения 1649 г. до первой половины XIX в. российское законодательство не подвергалось общей систематизации. Хотя при Екатерине II и Александре I кодификационная работа велась достаточно активно (было создано последовательно 10 комиссий), но результатов она не имела.
К началу XIX века неразбериха в законодательстве дошла до предела1. Для того, чтобы завершить дело составления Свода отечественных законов, по указу Николая I в 1826 г. было создано Второе Отделение Собственной Е.И.В. Канцелярии2. Работу по систематизации законодательства возглавил видный государственный деятель, недавно возвращенный из ссылки, М.М. Сперанский. Николай I, понимая, что это единственный человек, способный довести труд до конца, не доверил ему, однако, официальное руководство Вторым Отделением, которое было возложено на М.А. Балугьянского3.
Свод законов был издан в 1832 г. в 15-ти томах. Сюда вошли законы, принятые после создания Соборного Уложения 1649 г., но не позднее 1 января 1832 г.
Официально Свод законов Российской империи вступил в действие 1 января 1835 г., и подчинение ему было обязательным для всех подданных, проживающих на территории страны. Законоположения, принятые после 1 января 1832 г., помещались в Приложениях, которые издавались ежегодно. Второе издание Свода было осуществлено в 1842 г., и последнее, третье, - в 1857 г. Соответственно с момента выхода в свет, Своды законов 1842 и 1857 гг. вступали в силу, официально отменяя действие предшествующих Сводов. В дальнейшем осуществлялись официальные и неофициальные издания, но уже не полного Свода Российской империи, а отдельных его частей.
Составной частью кодификационной работы первой половины XIX в. вилось приведение в соответствие законодательства о старообрядцах, необходимость в систематизации которого была очевидна: с XVII в. в этой части накопился значительный актовый материал. Основная часть законов данного направления вошла в третий раздел Устава о предупреждении и пресечении преступлений (XIV т. Свода), который назывался так: "О предупреждении и пресечении распространения расколов и ересей между православными4.
Данный раздел законодательства относился к уголовному праву. Основой взаимоотношений старообрядцев с государством должна была стать первая статья раздела, которая гласит, что раскольники не преследуются за мнение их о вере, но им запрещается совращать или склонять кого-либо в раскол, "чинить какие-либо дерзости противу православной церкви или священнослужителей и вообще уклоняться от законных правил.
Впервые данный закон был принят 17 июня 1667 г. Это часть без изменений вошла во все три Свода: за 1832 г. - ст.46; за 1842 г. - ст.60; за 1857 г. - ст.605. Положение, сформулированное таким образом, являясь основой взаимоотношений государства и старообрядцев, синтезирует в себе всю ту двойственность и неопределенность, которая была свойственна в целом политике государства в данном вопросе. В законе не раскрыто, какой смысл вкладывается в понятие "совращать и склонять в раскол" (любая беседа может трактоваться как попытка склонить собеседника в свою веру) или "чинить дерзости противу православной церкви", а тем более "уклоняться от общих правил благоустройства", что не только предоставляло возможность трактовать достаточно широко закон, но и лишало его практического значения: право придерживаться своего мнения о вере сводилось к тому, что человек не имел возможности каким-либо образом проявлять свою приверженность этой вере, что само по себе является абсурдом.
Остальные статьи, касающиеся староверов, можно объединить в несколько групп, первая из которых посвящена организации старообрядческой церковной жизни. Закон, запрещающий старообрядцам основывать скиты, обители или что-либо подобное, был принят 13 мая 1745 г. (ст. 47 по Своду 1832 г., ст. 61 по Своду 1842 г. и ст. 61 по Своду 1857 г.). А 7 ноября 1817 г. было принято постановление, запрещающее старообрядцам строить для своих нужд церкви, часовни и молитвенные дома. Дополнено оно было 17 сентября 1826 г., когда разрешено было без изменений оставлять здания, построенные до этой даты, но впредь не разрешалось не только строительство, но и переделка или возобновление старых зданий (ст. 48 по Своду 1832 г., ст. 62 по Своду 1842 г. и ст. 62 по Своду 1857 г.).
К этой же группе следует отнести ст. 52 Свода законов 1832 г. (ст. 68 по Своду 1842 г. и 1857 г.), в которой речь шла о раскольнических священниках. Под угрозой обращения с ними как с бродягами, им запрещались какие-либо передвижения не только из губернии в губернию, но даже из уезда в уезд, с целью исправления треб. Этот закон был принят 24 мая 1827 г., и двойственность его также очевидна: передвижение старообрядческих священников способствовало распространению раскола, что и преследовалось. Но допускалось само их существование, следовательно, поповцам (речь шла, видимо, о них, т.к. у беспоповцев, отвергающих церковную иерархию, были наставники и учителя, выбранные из членов общины) необходимо было проявить некоторую проворность, переманить православного священника, что было непросто, но возможно, и находиться при этом под охраной закона.
Сходной была ситуация и в отношении книг: законом 1818 г. их не.; разрешалось печатать, продавать и ввозить.из-за границы6. Но допускалось печатать книги, сходные со старообрядческими, в специальной московской типографии. Однако закон не оговаривал признаки сходства. Можно предположить, что речь шла, вероятнее всего, о соответствующем оформлении и использовании шрифта, принятого на Руси до реформы патриарха Никона.
Тем самым, законом допускалось существование у староверов и специальной литературы, и священников, но делались оговорки, как правило, недостаточно определенные и логичные.
Вторая группа статей касалась уже не столько самих старообрядцев, сколько тех органов, которые занимались расколом на местах. Речь идет о ведении метрических книг и о действиях, которые предписывались духовным и гражданским властям в отношении старообрядцев.
До 1839 г. метрические книги вели старообрядческие священники, предоставляя ежегодно ведомости гражданскому начальству7. 9 мая 1839 г. был принят закон, согласно которому вести именные списки о рождающихся и умирающих раскольниках вменялось в обязанность местной полиции (соответственно городской, земской и местной). Она же занималась учетом численности раскольников, и ведомости подавались ежегодно гражданскому начальству8.
В марте 1841 г. становится законом система, призванная следить за состоянием раскола на местах9. В ней имеет смысл выделить две ступени: на нижней главная роль отводилась духовной власти, на верхней - гражданскому начальству. О состоянии раскола на местах священники доносили епархиальному Преосвященному, описывая свои действия и получая от Преосвященного наставления в "сем важном предмете служения его". Если же возникала угроза "к внешним оказательствам ереси и к действиям, могущим производить соблазн", а также оскорбления в адрес церкви, то в свои обязанности должны были вступать местные губернские власти. В статье, однако, не оговаривается, какой характер могут носить действия гражданского начальства, что и позволяло последним осуществлять мероприятия далеко не мирным путем.
В следующей за тем статье речь идет, по существу, об этом же предмете, разница лишь в том, что ст. 74 трактует о действиях в отношении староверов, а ст. 75 - в отношении православных, совратившихся в раскол10. К последним власти всегда относились с большим вниманием, т.к. существовала возможность возвратить их в лоно православной церкви. Схема действий была идентичной: вначале с наставлениями и увещеваниями выступали местные священники, если возникала необходимость, старообрядцев вызывали в духовное правление или консисторию. Вернувшиеся в православие не подвергались преследованиям, о тех же, для кого эти меры оказывались безрезультатными, сообщалось гражданскому начальству, т.е. они попадали под бдительное око полиции.
В третьей группе можно объединить статьи, которые носили откровенно дискриминационный характер. Статья 78 содержит требование, чтобы выбранные к общественным должностям лица предварительно давали подписки в том, что они не принадлежат ни к одной из раскольнических сект. Закон был принят 31 декабря 1842 г.11
Согласно 81-й статье запрещалось приписываться к городским обществам в Бессарабской области и пограничных Западных губерниях раскольникам всех сект и согласий12.
Российская законодательная система предусматривала не только предупреждение и пресечение преступлений, но и наказание за них. Более
того, исследователи считают, что систематизация законов в области уголовного права пошла дальше, чем в других областях13. Итогом этой работы явилось издание 15 августа 1845 г. Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Проект Уложения был утвержден указом императора и введен в действие 1 мая 1846 г. В 1857 г. Уложение
было внесено в XV том Свода законов.
Отделение о "ересях и раскола" вошло во второй отдел Уложения, который назывался "О преступлениях против веры и о нарушениях ограждающих оную постановлений". По существу, статьи Уложения о наказаниях, касающиеся староверов, явились продолжением тех, которые составляли Устав о предупреждении и пресечении преступлений. Разница лишь в том, что одни носили запретительный характер, а другие определяли меру наказания за совершенное преступление.
Самое строгое наказание налагала статья 206, согласно которой, виновных в распространении существующих старообрядческих и сектантских учений, а также в заведении новых сект приговаривали к лишению всех прав состояния и ссылке на поселение. В отношении совратившихся предусматривалось только увещание и вразумление духовным начальством14. Так как сам факт совращения в раскол не считался по закону преступлением, преследовались лишь его распространители, то о действиях в отношении православных, перешедших в старообрядчество или секты, речь шла в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений. Ссылка в Закавказский край или отдаленные места Сибири становилась безвозвратной, если совращение в раскол было повторным15.
Денежному взысканию подвергались лица, изобличенные в печатании старопечатных книг не в московской синодальной или единоверческой типографии, а также изобличенные в продаже, распространении или приобретении раскольничьих книг. Штраф возрастал по мере количества изобличений. Изобличенные три раза подвергались заключению в тюрьме на время от трех до шести месяцев ( ст. 214)16.
Тюремному заключению на срок от одного года до двух лет подвергались староверы, уличенные в заведении скитов, в построении новых и починке старых зданий для службы и моления по своим обрядам, за устройство престолов в существующих уже часовнях и за обращение крестьянских изб в публичные молельни17. Таким образом, законодательство в отношении старообрядцев являлось отражением той позиции официальных органов, которая доминировала в указанный период. Раскол рассматривался правительством как временное зло в государстве, подлежащее уничтожению. Соответственно и правовая система носила ограничительно-запретительный и карающий характер. Сам факт вхождения данных юридических норм в уголовное законодательство явился следствием того, что старообрядчество в России было гонимой религией.
В этом, видимо, состояла основная слабость правовой системы: она была оторвана от реальности, рассматривая староверов, главным образом, как преступников. Хотя согласно первой статье раздела раскольники и не преследовались за свои убеждения, но ей противоречили остальные статьи, ограничивающие тем или иным образом деятельность староверов.
Если сравнить три Свода законов (1832, 1842 и 1957 годов), последовательно имевших законодательную силу в России, то станет очевидным, что государство со второй четверти XIX в. постепенно, но неуклонно пыталось взять этот вопрос под свой контроль, усиливая полицейскую функцию. В связи с этим были отменены права, дарованные старообрядцам Екатериной II (это касается строительства молитвенных домов, запретов в отношении старообрядческой литературы, передвижения старообрядческих священников и т.д.). Однако неэффективность вновь принимаемых законов была, видимо, предопределена тем, что они не учитывали сложившейся к тому времени ситуации. На протяжении нескольких десятилетий, пока раскольники пользовались определенными правами, выросло поколение, воспитанное на терпимом к себе отношении. За этот период было построено значительное количество старообрядческих скитов, часовен, молитвенных домов, которые невозможно было ликвидировать единовременным актом. Несмотря на запрет строительства моленных зданий подобного типа, старые продолжали удовлетворять потребности старообрядческого общества.
Анализ законодательной системы России в отношении староверов подтверждает мысль о том, что властные структуры относились к этому явлению как к потенциальной опасности стабильности.
Первый раздел посвящен вопросам предупреждения и пресечения преступлений против веры; второй - общественного порядка и учреждений строительства; третий - беспорядков при публичных собраниях, увеселениях и т.д.; четвертый - личной безопасности. Приоритет вопросов, связанных с вероисповедальной политикой несомненен, ему подчинялись все остальные, касающиеся общественной жизни. Однако, несмотря на то, что государство придавало столь большое знание вопросам веры, законодательство в отношении старообрядцев продолжало оставаться слабо разработанным, противоречивым, не отражающим существующего положения, с расплывчатыми формулировками.
Причина сложившейся ситуации заключена, видимо, в том, что при действующей в России политической системе, законодательство было не в состоянии в полной мере осуществлять предписанную ему функцию.
Положение усугублялось наличием разветвленной бюрократии, позволяющей себе достаточно вольное обращение с законами. В 1854 г., когда готовилось продолжение Свода законов, главноуправляющий II Отделением собственной Е.И.В. Канцелярии сделал запрос в Особый Секретный Комитет по делам раскола относительно постановлений по данному ведомству. Был дан ответ, что нет надобности вносить их в Свод законов, так как принятая система в отношении к раскольникам должна оставаться "до времени Государственною тайною". Кроме того, Комитет, вдохновленный переходом части раскольников в православие, надеялся, что "может быть надобность в некоторых мерах прекратиться, таким образом, сама собой"18.
Законодательство, сложившееся в основном в 50-е годы XIX в., не оставалось неизменным. В большей или меньшей степени новые законы изменяли всю систему. Последнее издание Свода законов Российской империи было подготовлено и осуществлено в 1857 г. Законы, принятые в более позднее время, служили дополнением к сложившейся системе.
В 60-е годы принятие законодательных актов, касающихся положения старообрядцев, было ограничено четырьмя годами - с 1863 по 1866 гг. Coздается впечатление, что в начале и в конце десятилетия вопрос о расколе вообще не поднимался. Можно предположить, что в начале 60-х годов внимание правительства было сосредоточено на решении крестьянского вопроса, на фоне которого проблема раскольников теряла свою актуальность. Однако все более активизирующееся общественное мнение, а также поведение старообрядцев во время событий 1863 г., когла они проявили верноподданические настроения, делали невозможным игнорирование бесправного положения в церковной и гражданской жизни столь значительной части подданных Российского государства. Поэтому правительство было вынуждено решать некоторые проблемы в этой области.
К 1866 г. возможности действовать в духе реформ были исчерпаны, чем способствовало наступление реакции во внутренней политике, и до сер дины 70-х годов XIX в. в отношении старообрядцев правительством: принимались какие-либо значительные решения.
В 60-е годы одним из главных стал вопрос упорядочивания деятельности административных органов. С этой целью в 1863 г. было принято постановление относительно освидетельствования тел умерших раскольников. Первое, от 26 апреля за № 39547 19 касалось староверов, проживающих в селениях крестьян временнообязанных и собственников; второе - от4 октября за № 4009420 - селений ведомства государственных имуществ. старообрядцев Суть дела состояла в том, что еще в 1838 г. было принято постановление, согласно которому хоронить раскольников можно было только после освидетельствования тел полициею городскою или сельскою. Нетрудно предположить, что сразу же появились злоупотребления со стороны полиции, и уже год спустя Высочайшим повелением было сделано разъяснение, что осведетельствование должно состоять в простом осмотре, нет ли следов насильственной смерти, в случае чего предписывалось проводить расследование. Однако ситуация для старообрядцев не улучшилась, потому что со временем право осведетельствования тел умерших раскольников (что было, видимо, весьма доходно) присвоила себе земская полиция. В результате этого возникли "многосторонние неудобства и злоупотребления"21. Постановления № 39547 и № 40094 предписывали волостным и сельским начальствам "разрешать собственною властью и без всякого промедления предание земле тел раскольников". Препятствием могли служить только признаки насильственной смерти, лишь в этом случае необходимо было привлекать полицию, что соответствовало общим законам.
Данные постановления распространяли упорядоченную систему на все крестьянские сословия, делали ее единообразной, приближая к законному течению дел. Часть административного контроля снималась со староверов, что имело положительное значение.
В этом же году староверам были дарованы некоторые гражданские права. 29 ноября было принято постановление № 40334 21, разрешающее им быть избранными в общественные должности волостного и сельского управления государственных крестьян. До 1863 г. раскольники вредных сект и вообще не приемлющие священства (т.е. все, кроме поповцев), этого права не имели, допустимо было только назначать.их в полесовщики, десятские и сторожа. Отныне староверы из государственных крестьян и временнообязанные могли быть избраны на общественные должности, за исключением городского головы и сельского старшины, хотя и оговаривалось, что предпочтение при выборах должно предоставляться православным. Это положение касалось Великороссийских и Западных губерний, где часть населения составляли православные, а другую - старообрядцы. Еще более расширились права старообрядцев в шести западных губерниях- Виленской, Витебской, Ковенской, Гродненской, Минской и Могилевской, где население состояло из раскольников и людей других вероисповеданий, кроме православного. Здесь крестьяне могли быть избраны во все сельские должности. В данном случае предпочтение отдавалось интересам государственной стабильности, даже в ущерб традиционной политике в области вероисповедания.
Более того, правительство в данном случае не просто доверяло старообрядцам, но и делало их проводниками своей политики в тех районах, где старообрядцы составляли единственный русскоязычный элемент. Это совершенно новый подход к проблеме старообрядчества со стороны властных структур, но распространялся он лишь на часть староверов, практически доказавших свою лояльность. Кроме того, очевидна и вынужденность такого подхода: западные области необходимо было укреплять.
60-е годы XIX в. - время, когда идеи просвещения народа приобретают все большую привлекательность среди интеллигенции. Тем более, что традиционно существовало мнение о том, что именно просвещение способно содействовать снижению привлекательности раскола в глазах народа.
Возможно, в связи с этим был принят ряд законов, которые должны были содействовать развитию народного просвещения. Закон от 27 февраля 1866 г. за № 43053 23 обязывал православное духовенство в проповедях и поучениях стараться располагать крестьян к грамотности и обучению. В семинариях отменялось преподавание медицины, сельского хозяйства, естественной истории и взамен вводилась педагогика, как предмет более необходимый при общении с прихожанами.
Закон № 43059 от 1 и 14 марта 1866 г.24 постановил увеличить средства из государственного казначейства для улучшения содержания духовно-учебных заведений, выделив пособие в 1 млн. 500 тыс. рублей.
Делу просвещения должны были служить и многочисленные братства, которые в это время создавались в крупных городах России. Светские власти встали на путь подчинения новых организаций своему контролю, и 8 мая 1864 г. было утверждено императором положение Комитета министров «О правилах для учреждения Православных церковных братств»25. Среди прочих целей, которые ставили перед собою братства, были: противодействие посягательствам на права Православной церкви со стороны раскольников, а также распространение и распространение духовного просвещения.
Каждому братству предписывалось иметь свой устав, в котором оговаривались цели его создания, условия деятельности, обязанности членов. При этом не допускалось расширять сферу действия этих организаций сверх очерченного регламента, а также использовать такие "взыскания" или принудительные меры, которые могли бы исполняться лишь с содействия Правительственной власти. Утверждали Устав и давали разрешение на учреждение братства епархиальный архиерей и начальник губернии
Очевидно, что этим постановлением правительство ограничивало деятельность новых организаций рамками благотворительности и просвещения среди раскольников, сразу же предотвратив возможность превращения братств в органы с полицейскими функциями.
Вполне соответствовало духу времени изменение, сделанное в Своде 3 конов постановлением № 40215 от 4 ноября 1863 г. Оно касалось статьи 75, в которой речь шла о порядке воздействия на православных, уклонившихся в раскол. Ст. 75 предусматривала многоступенчатые назидания и увещания вначале местными приходскими священниками, затем епархиальными начальством через тех же священников. Если меры оказывались безуспешными, то совратившихся вызывали в духовное правление или в консисторию, где, если это было необходимо, увещания проводил сам архиерей. Отдельно оговаривались меры воздействия в отношении совратителей.
Вся эта сложная система действия в 1863 г. была отменена и отныне статья 75 звучала следующим образом: "Православные, в случае совращения в раскол, назидаются, по усмотрению духовного начальства, в истинной вере и увещаются через местных священников, миссионеров или других лиц, назначаемых епархиальным начальством. Но такие увещания и назидания производятся без отвлечения от места жительства и обыкновенных трудов и занятий»27.
Вероятно, духовное воздействие со стороны православного духовенства на тех, кто переходил в раскол, было малоэффективным, хотя Синод провозглашал его основным методом борьбы с расколом. Более того, отвлечение от обычных крестьянских забот или вызов в город служили поводом для недовольства, озлобления староверов, способствуя усилению фанатизма. Цели, таким образом, достигались прямо противоположные тем, которые имелись в виду первоначально.
Совсем отказываться от системы воздействия на старообрядцев правительство не могло, но совершенно правомерно она упрощалась.
Рассмотренные законодательные акты, позволяют сделать вывод о том, что реформаторская деятельность правительства, осуществляемая им в некоторых областях жизни русского общества, коснулась положения староверов лишь в самой незначительной степени.
Несомненно, положительным фактом является то, что принятые постановления не имели запретительного, ограничительного или, тем более, карающего характера. Все они были направлены на то, чтобы в той или иной степени облегчить положение староверов. Однако значение их снижалось из-за того, что отсутствовала система, четкая линия в проводимой политике. Поэтому законодательные акты затрагивали частные вопросы, которые нельзя назвать самыми важными. Снижалось значение постановлений также и из-за условий, которые оговаривали их действие.
Влияние проводимой правительством крестьянской реформы сказалось в том, что основная часть законодательных актов касалась положения старообрядцев-крестьян.
Однако правовая система в России была развита весьма слабо. И хотя, по замыслу М.М. Сперанского, в Полное собрание законов Российской империи должны были входить все законодательные постановления, это было далеко не так, особенно в отношении тех дел, которые считались секретными.
Неэффективность законодательной системы в отношении старообрядцев подтверждается и тем, что ей в данном вопросе отводилась второстепенная (страницы 130-131 пропушены)
кольников, волостной старшина должен был быть из православных, а Сельские Старосты и Помощники Волостного Старшины могли быть выбраны и из раскольников. Если выборы по такому принципу не могли быть осуществлены, то Волостной Старшина назначался из православных по выбору Уездного по крестьянским делам Присутствия.
Раскольникам всех сект воспрещено было приписываться к городским обществам в Бессарабской губернии и ни в которую из приграничных западных губерний, а также перечисляться сюда из других губерний (ст. 530)33 В той же редакции эта статья впервые появилась в Своде законов 1857 г., о чем указывалось выше. В отношении городских обществ ситуация, следовательно, не менялась.
Лица, которые допускаются к выборам в общественные должности, в городах и посадах, дают вначале подписку о том, что они не принадлежат ни к какой из раскольничьих сект (Примеч. 3 к ст.586).
Дискриминационный характер имели и Законы о судопроизводстве и взысканиях гражданских, принятые в 1886 г.34 По статье 329 раскольники в делах правоверных в свидетели не принимались, в делах между собой и против не христиан раскольники поповщинской и беспоповщинской сект приводились к присяге на особом основании.
Ущемлялись права староверов и в разделе Законов гражданских. Согласно статье 33 брак православных с раскольниками допускался не иначе, как по принятии последним Церкви Святой соединения с присягою. Если же раскольники, вступая в брак, хотели венчаться в Православной церкви, то их необходимо обязать присягою "быть в правоверии твердым и с раскольниками согласия не иметь". Браки раскольников считались. законными только, если они записаны в метрические книги.
Как мы видим, законодательная система Российской империи, призванная регулировать взаимоотношения старообрядчества с властью светской и духовной, другими слоями населения, функции своей не выполняла. В развитии этой системы четко прослеживаются три этапа: с момента складывания Свода законов, т.е с 1832 г. до конца 50-х годов XIX в.; шестидесятые годы; 1870-е - 1903 гг.
На первом этапе шел процесс формирования законодательной системы, когда сложились основные принципы отношения со стороны властных структур. Законы носили характер ограничительный, запретительный и карающий. Выше мы рассмотрели причины противоречивости и малой эффективности системы.
Законодательные акты шестидесятых годов имели свою специфику. Они не носили характера глубинных изменений в отношении староверов, тай не менее, принятые в эпоху реформ, эти акты не могли не отражать общей атмосферы и формирующихся тенденций развития общественной жизни Вот почему в законах этого времени наблюдаются некоторые черты объективного отношения к староверам и попытки несколько ослабить сложность, их. положения. Однако эти послабления носили лишь поверхностный характер, не затрагивая принципиальных позиций в отношениях властных структур и старообрядчества.
Последний этап развития законодательной системы наглядно показывает неспособность регулирования взаимоотношений государства и одной из крупнейших конфессий России на юридической основе. В это время усиливается дискриминационный и карательный акцент принятых постановлений, что со всей очевидностью иллюстирирует отсутствие какой-либо конструктивной позиции власти.
В целом неразвитость законодательства Российской империи в отношении раскола, наличие разветвленной бюрократической системы, позволяющей различную трактовку существующих положений. а также секретность в отношении старообрядческих дел, выдвигали на первый план деятельность Министерства внутренних дел, которое и стало шлавным коордиинатором во взаимоотношениях властных структур и староверия.
|
