При этом есть еще один источник, позволяющий анализировать статистические данные в отношении староверов, — это миссионерские ис­следования.

Отношение к старообрядцам со стороны православных миссионеров было традиционно враждебное. Собственно и создавались миссионерские общества с целью борьбы с расколом и сектантами. Заведомо пред­взятое отношение к староверию предопределило тот факт, что данные о численности старообрядцев давались более или менее приближенные к реальности, т.к. миссионеры, ставя перед собою цель борьбы с этим явлением, должны были иметь представление о действительном, а не приук­рашенном положении дел. Такая относительная реальность определялась также и тем, что миссии имели некоторую независимость и люди здесь работали преданные идее.  

Сведения по Саратовской губернии из книги «Современный раскол» (Повременные выпуски) представлены местным миссионером.

По отчету Обер-Прокурора Святейшего Синода за 1883 г. вданной ме­стности была определена цифра староверов в 100 тыс. человек. Однако миссионер считал, что она сильно занижена, т.к. не учитывает ту часть населения, которая на бумаге числится приверженцами официальной церкви, но живет и мыслит по-старообрядчески, соблюдая все обряды и традиции22.

В 1886 г. духовенство составило списки с показаниями, какие приходы губернии имеют старообрядцев, в каком количестве, указав при этом толки.

В итоге получилось, что всех городских и сельских приходов в Саратовской губернии числилось 653, из них в 293, т.е. немногим менее, чем в половине, преобладали староверы или представители сект.

Из них приверженцев австрийской иерархии было 26.261;

беглопоповцев - 26.959;

поморцев - 32.025;

федосеевцев - 5.915;

филипповцев-235;

спасовцев - 23.578;

странников - 629.

В итоге с представителями других сект, по епархии числилось 126.036 раскольников обоего пола. Столь внушительная цифра, однако, также была занижена, о чем можно сделать вывод на основании докладной записки, поданной Саратовскому Преосвященному Павлу епархиальными миссионерами. Хотя цифр они приводят немного, но характеристика состояния раскола в епархии такова, что не вызывает сомнений степень его распространенности.

Например, в городе Хвалынске из 17 тыс. населения, только 5 тыс. показали себя православными, но и они придерживаются обрядов и обычаев старообрядчества, лишь внешне приписываясь православию.

В Вольске 34 тыс. жителей были в подавляющем большинстве староверами; из всех гласных только 6 православных. В руках старообрядцев находилось все правление города: они являлись членами городской управы, заведовали городским банком и ведали всем хозяйством.

По Ярославской губернии статистика была составлена преподавателем Ярославской Духовной Семинарии В. Дмитриевским.21

Приходов, зараженных расколом, в Ярославской губернии насчитыва­лось около 300. Даже по заниженным представленным данным, общее число раскольников — 8184 души обоего пола; из них беспоповцев — 6273 и поповцев — 146224. Незначительность числа раскольников объясняется тем, что здесь не учтены представители других толков.

Преподаватель Симбирской духовной семинарии Серафим Введенский представил сведения по Симбирской губернии".

Согласно его исследованиям, в Симбирской епархии в 1897 г. прожи­вало около 34500 человек, принадлежащих к расколу и сектантству20.

При этом в Симбирском уезде проживало 3217 раскольников обоего пола (М.-1579 и ж. - 1738). Они распределяются по 8 городским (Симбирским) и 27 сельским приходам. К упорнейшим относились последователи австрийского согласия, а затем «раскольничьих начетчиков наставников, ко­торые чем более получают от раскольников средств, тем ожесточеннее выступают на защиту раскола.»

Большинство раскольников Симбирского уезда придерживались беспоповщинского толка спасова согласия, разделяющегося на последовате­лей глухой нетовщины, принимающих крещение и брак от пастырей Пра­вославной Церкви, и последователей поющей нетовщины (или новоспасова согласия), дозволявших крестить детей своим наставникам и сводив­ших браки по благославению наставников. Была небольшая часть помор­цев и федосеевцев. Существовали последователи австрийского лжесвящен­ства и беглопоповства. Приемлющие австрийское священство в Симбирске имели свою моленную-церковь и лжепопа Т. Дубова.

В Алатырском уезде при меньшем числе приходов (26) раскольников было больше, чем в Симбирском: 3703 душ муж.пола и 4176 душ жен. пола, т.е. всего - 7879 душ. Значительную часть составляли поповцы-окружни -ки; противоокружники; беспоповцы федосеевского толка, ново-поморского; спасово согласие.

В Корсунском уезде преобладали беглопоповщина и спасово согласие. Общее количество раскольников -5926 чел., из них-2703 муж. и 3253 женского пола.

В Сенгилеевском уезде приходов было за 31; раскольников 1722 муж. пола, 2272 - женского; итого: 3994.

Сызранский уезд - 5564 муж. пола и 7270 - жен.; итого - 11 834; 59 прихо­дов. Представлено австрийское согласие, беглопоповшина, поморское согласие, спасово согласие.

Буинский уезд - 4 прихода; 142 человека (66 муж. и 76 ж.). Курмышский уезд - три прихода (38 муж. и 27 жен.; всего 65 душ).

Сведения о состоянии раскола и сектантства в Симбирской губерним за 1905 г. содержатся в отчете миссионера Головкина27.

Общая численность в Симбирской губернии по сведениям, доставим емым настоятелями приходов - 34916 д.о.п. В Симбирской губернии все сим рообрядцы делятся на нетовцев -14567; поморцев - 10779; австрийское священство - 4221; федосеевцев - 3203; беглопоповцев - 1022.

Секта, именуемая Австрийской, представляет собой полное подобие Православной церкви: трехчинная иерархия, все таинства, полный богослужебный чин.

Вместе с тем, по целому ряду причин не представляется возможным говорить об объективности статистических данных в отношении старообрядчества. Прежде всего, это связано с тем, что до определенного момента исследования в данной области не велись, факт существования старообрядцев признавался как явление болезненное для государства, а потому временное.

Кроме того, староверие, являясь религией гонимой и преследуемой, по логике высших властей и согласно проводимой ими политике, должно было неуклонно сокращаться.

Поэтому те сведения, которые подавались с мест по требованию раз­личных высших инстанций, искажались таким образом, чтобы показать хотя бы незначительное, но сокращение числа старообрядцев в данной местности.

Неразбериха и путаница в области статистики объясняется еще и тем, что вопросами раскола занимались разные ведомства, как светские, так и духовные. В архивах к настоящему моменту осели документы, содержа­щие самые противоречивые сведения, относящиеся к одной и той же мес­тности, датируемые одним периодом. Это обстоятельство так же затруд­няет выявление истинного положения дел.

Секретность, сопутствующая всем делам о расколе, отсутствие официальной информации в печати, позволяло подтасовывать данные.

Таким образом, статистические данные по староверам представляют лишь весьма относительно верную картину. При этом для исследователя интерес представляют статистические данные любого характера при критическом анализе источника. Кроме того, необходимо отметить, что достоверных сведений по статистике раскола нет и по объективным причинам их быть не может. Даже внутри официальной статистики, исходящей из таких ведомств, как Святейший Синод, канцелярии Начальников Губерний, полицейские управления, разница определяется в десятки, а иног­да и сотни раз. Это объясняется стремлением занизить данные по количеству староверов для создания более благоприятной картины развития борьбы с расколом.

Вместе с тем, конкретные сведения по отдельным городам, местное-: тям и т.п. представляются волне правдоподобными. К их числу относятся описания относительно независимых экспертов. Относительно независимых потому, что такого понятия вообще в то время существовать не могло. Среди таких экспертов были чиновники МВД (Мельников, Арнольди и др.), миссионеры, исследователи-любители (Пругавин). Согласно их данным, к концу XIX в. в России насчитывалось до 20 млн. староверов. Следует, однако, иметь в виду, что методика проведения подобного рода исследований отсутствует, совершенно непонятно, откуда появились данные и их правдоподобность настолько же вызывает сомнения, насколько обоснованность официальных цифр.

 С полной уверенностью мы можем утверждать лишь то, что в России во второй половине XIX - начале XX веков было достаточно большое количество приверженцев старого обряда. Это количество делало необходи­мым выделение особого направления во внутренней и отчасти во внешней политике России. Кроме этого, можно определить губернии, где рас­кол был распространен в большей степени, чем в остальных: Нижегородская, Пермская, Костромская, Ярославская, Московская и другие.

Статистика подтверждает и тот факт, что окраины Российской империи в значительной степени были заселены староверами, как на запад­ных, северных, так и на южных рубежах. Связано это было с тем процессом миграции, который начал развиваться еще с конца XVI1 века, когда, спасаясь от преследований, староверы переселялись в отдаленные от цен­тра районы.

Статистика, даже официальная, позволяет утверждать, что среди ста­роверов женщин было значительно больше, чем мужчин и это относится ко всем согласиям.

И самое главное: какие бы усилия ни предпринимали всевозможные ведомства, занимающиеся сбором статистических сведений для того, что­бы создать более благоприятную картину, невозможно было утаить тот факт, что на протяжении всего существования раскола количество староверов постоянно увеличивалось.

Сложность развития процесса взаимоотношений раскола с государственными структурами, а также запутанность тех указов и положений, которые выходили из официальных источников, объясняется еще и тем фактом, что являясь элементом конфессиональной политики, раскол находился в ведении как светских, так и духовных властей. В то же время, церковь в России не была отделена от государства, следовательно, политика церкви должна развиваться в рамках государственной, совпадать с ней, имея одно направление. Однако и в отношениях самой Церкви с государством имелись проблемы, что еще более усугубляло непростой процесс формирования взаимоотношений на разных уровнях