Книжница Самарского староверия Воскресенье, 2024-Окт-06, 22:06
Приветствую Вас Гость | RSS
Меню сайта

Категории каталога
Белая Криница [4]
Выго-Лексинское общежительство [46]
Ветка [8]
Иргиз [11]
Керженец [6]
Преображенское кладбище [3]
Рогожское кладбище [8]
Стародубье [5]
Черемшан [6]

Главная » Статьи » Старообрядческие центры » Иргиз

Полозов С.П. Из истории Прииргизского старообрядчества XVIII - XIX вв. Часть 1

Иргиз - широко известное место в старообрядческом мире. Он переживал разные времена. Были в его истории как невероятные подъемы, так и стремительные падения. До сих пор здесь живут приверженцы старой веры, сохраняя традиции своих предков.

Главным оплотом саратовского старообрядчества долгое время служили Иргизские монастыри, влияние и значение которых распространялось далеко за пределы региона. Поэтому именно на них, в первую очередь, было обращено внимание властей. Сохранилось множество документов и свидетельств, позволяющих составить более или менее объективную картину истории монастырей, однако окружающие их селения оста­вались в тени. Последние вели скрытный образ жизни и по характеру действий не вы­зывали особого беспокойства у властей. Поэтому здесь имеются лишь отдельные, раз­розненные, отрывочные сведения. Проводя исследования по гранту РГНФ (01-04-5003а/В), мы попытались обобщить, суммировать сведения по истории прииргизского старообрядчества.

Иргиз - это местность в степном левобережье Волги, расположенная вдоль реки Большой Иргиз (от устья до верховьев) в пределах Саратовской области. Первоначально эти места были глухие и дикие, сплошь покрытые лесами и постоянно посещаемые кочевыми племенами. Одними из первых здесь поселились старообрядцы. В это время в России их повсюду притесняли, преследовали, поэтому пустынный прииргизский край стал для них весьма привлекательным прибежищем. Но это были лишь отдельные поселенцы. Начало систематической колонизации прииргизского края положили правительственные указы 1716, 1718 и 1727 гг. В одном из них упоминается, что здесь уже поселились более 1000 староверов. Среди поселенцев было большое число скитников, отшельников, которых скрывали землянки, вырытые в лесах и крутых берегах Большого Иргиза. Об их существовании в верховьях Иргиза часто упоминается в донесениях 1724 - 1727 гг., и правительство не раз организовывало походы для их поиска. В один из таких походов было поймано 243 беглецов [15, с. 8 - 9].

Решительный шаг в массовом заселении прииргизского края сделала императрица Екатерина П. Манифестом от 4 декабря 1762 г. она призывала всех старообрядцев, бе­жавших из России в Польшу от преследования правительства за религиозные убежде­ния во время гонений XVII и первой половины XVIII вв., вернуться на родину и посе­литься на вольных русских землях. Указ от 14 декабря 1762 г. развивал положения ма­нифеста о беспрепятственном возвращении старообрядцев из-за границы. Им проща­лись все прегрешения за бегство из отечества, разрешалось строить церкви, свободно отправлять богослужение по старому обряду, учреждать общины и пр. Прежние крутые петровские меры преследования за веру отменялись, а гражданские права староверов расширялись. Для поселения им отводились обширные плодородные земли.

Этот манифест произвел невероятно сильное впечатление на старообрядцев. На призыв Екатерины II откликнулись прежде всего старообрядцы с Ветки. Из всех пред­ложенных в манифесте мест, отведенных для расселения возвращавшихся из-за грани­цы, они преимущественно выбирали превосходные земли по берегам Большого Иргиза. Это связано с тем, что гонимое старообрядчество давно облюбовало это место, слава о котором уже в то время получила широкое распространение. Теперь же начинается период открытого заселения Иргиза старообрядцами.

Заселение шло довольно стремительно. В короткие сроки старообрядцы основали многочисленные мирские и иноческие поселения. Из множества существовавших на Иргизе скитов в людской памяти сохранилось лишь пять, получивших историческое

значение. Первым из них появился Авраамиев скит, основанный иноком Авраамием, который вернулся из Польши с 12 товарищами. Они поселились в землянках, вырытых в лесной глуши в Медвежьем гае на левом берегу Б. Иргиза около Монастырского озе­ра (близ с. Криволучья). Несколько выше по Б. Иргизу (напротив с. Каменки) чуть позже обосновался скит иеромонаха Пахомия, который привел с собой из Польши 17 инков. Они разбили свои кельи на берегу реки около озера Старичье в непосредственной близости от непроходимого леса. Недалеко от них поселился инок Филарет, основаший собственный скит. Еще выше по Б. Иргизу (против слободы Мечетной) на Старицком юру на острове лесного озера Калач возник Исаакиев скит, основанный священноиноком Исаакием. Из-за границы с ним пришли 11 иноков и 14 бельцов. Скит со всех сторон был окружен дремучим лесом.

Многие исследователи возникновение указанных мужских скитов относят к 1762 г. [1, с. 125; 3, с. 6; 10, с. 223; 16, с. 36]. Однако если учесть, что их обитатели главным образом пришли на Иргиз из Польши по манифесту Екатерины II, то для их построения отводится невероятно малое время. Дело в том, что путь переселенцев был долгим и нелегким. Пройдя пол-России сухопутным путем или по Волге, они останавливались на некоторое время в Вольске, служившим своеобразным пересыльным пунктом, и, дож­давшись распоряжения о предоставлении им места для жительства, наконец-то переби­рались на Иргиз. Поэтому либо вновь прибывшая иноческая братия вливалась в уже существующие скитские общества, устанавливая в них свой порядок и занимая главные посты управления, либо возникновение скитов имеет несколько более позднюю дату.

За 2 года после выхода манифеста из Польши на Иргиз прибыло более 1000 старообрядцев. Несколько позже здесь появилось много переселенцев из разных мест России: большинство из Саратовской губернии, но немало и из-под Москвы, Нижнего Новгорода, Петербурга, Перми, Казани, с Дона, Урала, из Сибири и Молдавии, Воронежской и Симбирской губерний. Так на берегах Иргиза появились старообрядческие селения Мечетная слобода (теперь г. Пугачёв), Журавлиха, Камелик, Каменка, Криво-лучье, Порубежка, Пузаниха (Преображенка) и др.

Закрепившись на новом месте, скитники стали возводить в своих обителях часовни. В 1764 г. в Исаакиевом ските построена Покровская часовня, в Пахомиевом срублена из дубовых бревен часовня во имя Николая Чудотворца, аналогичная часовня появи­лась в Авраамиевом ските. Жизнь скитов, несмотря на их малочисленный состав (по переписи 1762 - 1765 гг. в Авраамиевом ските было 17, в Пахомиевом и Филаретовом -29, в Исаакиевском - 37 человек [16, с. 40]), постепенно стала приобретать все больший авторитет у старообрядцев. О них стало известно даже в правительстве в Санкт-Петербурге.

Тихая жизнь скитников продолжалась 10 лет, пока не появился здесь Е. Пугачёв. Его личность была уже хорошо известна властям, и он искал возможность укрыться от них. Он прибыл на Иргиз в 1772 г. по фальшивым документам как выходец из Польши, желающий поселиться среди местных старообрядцев [13, с. 23]. Здесь он нашел духовную поддержку своим свободолюбивым идеям. В последнее время он жил в Филаретовом ските, где искал и получил советы и одобрение своих планов. Когда же он решил привести свои замыслы в действие, Филарет благословил его идти на царство [4, с. 112].

Пребывание Е. Пугачёва на Иргизе не осталось без последствий для жизни старообрядческих скитов. Если до сих пор они развивались беспрепятственно, то теперь, ко­гда Е. Пугачёв, уйдя с Иргиза, организовал бунт, власти стали обращать на них более пристальное внимание, считая их главным духовным и нравственным двигателем сму­ты. В 1773 г. в них были проведены розыскные мероприятия и найдены укрывавшиеся здесь 44 беглеца [16, с. 48].

Вместе с тем прииргизское старообрядчество продолжало развиваться. Так, к концу 1774 г. недалеко от Исаакиева скита появился новый небольшой женский скит. Он был основан инокиней Маргаритой, которую его обитательницы выбрали первой настоя­тельницей, и получил название Маргаритин скит.

Хотя в четырех вышеуказанных скитах в это время жило не более 100 человек, Иргиз приобретал все более широкую известность и привлекал к себе новых отшельников. Количество иночествующих постоянно увеличивалось, в их числе в 1776 г. сюда при­был инок Сергий (Юршев), также вышедший из Польши. Он поселился в Исаакиевом ските.

Сергий принес с Ветки полотняную церковь и антиминс, что придало Иргизу еще большее значение, так как здесь до сих пор не было освященной церкви. Эта весть быстро разнеслась по России, и вскоре огромное количество паломников из Москвы, Санкт-Петербурга, Сибири, Поволжья и других мест направилось в Исаакиев скит. Летом, во время судоходства, сюда одновременно приходило по 5 - 6 тысяч богомольцев.

3 мая 1780 г. Сергий был избран настоятелем Исаакиева скита и сразу активно взялся за работу. В этом же году, во-первых, он принял участие в соборе на Рогожском кладбище, после чего его роль и значение в старообрядческом мире сильно возросли, во-вторых, ему удалось получить у властей формальное разрешение отправлять в своем ските богослужение по старым обрядам, наконец, к Покровской часовне был пристроен алтарь и новая церковь освящена во имя Введения Пресвятой Богородицы. 5 августа 1782 г. и 5 марта 1783 г. Сергий созывал собор при Введенской церкви с целью перене­сти привилегии Стародубья на Иргиз.

Вскоре тесная Введенская церковь перестала вмещать всех богомольцев, посещающих Исаакиев скит. Поэтому Сергий построил второй, новый, более обширный и красивый храм. Он был освящен 19 декабря 1783 г. во имя Успения Пресвятой Богородицы, и с этого времени скит получил название Верхне-Успенского монастыря.

В тот же день состоялся собор, где было принято решение наделить Иргиз исключительным правом исправлять священников, приходящих от господствующей церкви. Это право старообрядцы признали единодушно и повсеместно, и Иргиз приобрел ве­дущее значение во всем старообрядческом мире, ибо все старообрядческие общества неминуемо должны были обращаться сюда для получения священников. Поскольку в это время богослужение со всем благолепием отправлялось на Иргизе только в Верхне-Успенском монастыре (у Сергия было 4 священника, 1 иеромонах, 1 иеродиакон и 1 диакон, у настоятеля Авраамиева скита Адриана - 3 священника и ни одного диакона, у настоятеля Пахомиева скита Антония ни тех, ни других), данный собор по существу определил Сергия главой не только Иргиза, но и всего старообрядчества поповского толка.

В 1792 г. на Иргизе прошел собор, который, развивая соборные постановления 1783 г., подтвердил монополию Иргиза на право приема священников, приходящих из гос­подствующей церкви, и формально закрепил пост руководителя всех старообрядцев поповского толка за Сергием, а также утвердил форму исправы попов и мирян. 28 января 1793 г. Сергия переизбрали настоятелем Верхне-Успенского монастыря, но на вы­борах 1795 г., прошедших в Вольске с участием Вольских и хвалынских купцов, он был заменен на этом посту Исаакием.

Развивались и другие скиты. В 1786 г. настоятель Авраамиева скита Адриан вместо прежней часовни начал строить новый деревянный храм во имя Воскресения Христова, и скит получил название Нижне-Воскресенского монастыря. К 1787 - 1788 гг. число иночествующих в нем достигло 200 человек [16, с. 86]. Здесь же поселился инок Прохор, который с 10 старцами прибыл на Иргиз около 1788 г. Почти сразу он фактически стал исполнять обязанности настоятеля монастыря, хотя официально был избран на эту должность только в 1791 г.

Прохор стремился, чтобы Нижне-Воскресенский монастырь ничем не уступал Верхне-Успенскому. В 1789 г. он освятил Воскресенскую церковь. Следом он принялся за строительство нового храма во имя Рождества Пресвятой Богородицы, освящение которого состоялось только в 1795 г. При храме сооружена колокольня с 12 колокола­ми. Затем началось строительство новых келий, число которых достигло 46. Кроме то­го, стараниями Прохора в монастыре появились библиотека, где хранилось около 500 книг, и больница, на противоположном берегу Б. Иргиза - особый хутор, а сам мона­стырь обнесен высокой деревянной оградой с одними каменными воротами.

Одновременно с Нижне-Воскресенским монастырем обустраивался и Пахомиев скит. В 1788 г. настоятель Антоний, приняв под свое покровительство иноков Филаре-това скита, взамен старой часовни заложил церковь во имя Николая Чудотворца. Через 2 года объединенными усилиями она (вместе с колокольней) была построена и освяще­на, а слившиеся скиты получили название Средне-Никольского монастыря. В нем было 40 келий. Его окружала деревянная ограда.

По реестру 1797 г. в трех мужских монастырях числилось 108 монахов [10, с. 294], но всех обитателей в них было гораздо больше.

За 8 лет своего существования значительно преобразился и Маргаритин скит. В 1782 г. в нем была построена и освящена деревянная часовня во имя Покрова Пресвя­той Богородицы, и он стал называться Верхне-Покровским монастырем.

1783 г. образовался еще один женский скит, названный Анфисиным скитом. Его основательница инокиня Анфиса вместе с сестрами также прибыла на Иргиз из Поль­ши, они поселились на окраине Мечетной слободы отдельными кельями. Позже, в 1786 г., скит был перенесен на Горшенину Луку - небольшое урочище на берегу Б. Иргиза в 1,5 км от Мечетной слободы. К 1796 г. в нем построена часовня во имя Успения Пре­святой Богородицы, и он получил название Средне-Успенского монастыря.

Итак, к концу XVIII в. большая часть жителей прииргизского края придерживалось староверия. Им принадлежало большинство селений, среди них Красный Яр, Наумовка, Кормежка, Криволучье, Каменка, Давыдовка, Мечетная, Пузаниха, Таволожка, Пору-бежка, Журавлиха. Численный перевес старообрядцев поповского толка как над беспо­повцами, так и над новообрядцами объясняется мощным влиянием Иргизских мона­стырей. Открытие в монастырях часовен, а потом и церквей укрепляло их веру. Не­смотря на близость монастырских храмов, сельские общины стали обзаводиться собст­венными часовнями (в Мечетной, Каменке и Криволучьи) и моленными.

Иргизские монастыри сделались центром старообрядчества. Только здесь могли принимать священников, приходящих от господствующей церкви, только на Иргизе дозволено было их иметь и только отсюда они совершенно свободно и открыто рассы­лались по разным старообрядческим общинам, где была в них нужда и где они жили временно или даже постоянно. Считаясь иргизскими, они всюду освобождались от пре­следований. Они не только беспрепятственно разъезжали по Саратовской губернии и всей центральной России, но и не раз посещали Алтай, Урал и Сибирь [12, с. 23, 196]. Такая свобода иметь старообрядческих священников придавала Иргизу огромное зна­чение в среде старообрядцев.

Иргизские монастыри стали стимулом быстрого роста всего саратовского старооб­рядчества. Официально дозволенное властями открытое богослужение по старому об­ряду привлекало сюда тысячи богомольцев, часть из которых оставалась жить на Ирги­зе. Благоприятствовало росту иргизского старообрядчества и малое количество новооб-рядческих храмов и священников. Последние не только не могли препятствовать этому, но и, более того, за определенную плату разрешали своим прихожанам отправлять тре­бы у старообрядческих попов и принимать пострижение в Иргизских монастырях, как

это произошло в 1792 г. в с. Перекопной Луке [16, с. 99].

1797 г. стал поворотным для жизни Иргиза: с этого времени начинается новый 30-летний период блеска и славы Иргиза. Его расцвету способствовали три обстоятельст­ва. Во-первых, Сергий, направивший свои усилия на пропаганду единоверия, был от­вергнут иргизскими старообрядцами, и его место главы Иргизских монастырей и вер­ховного руководителя старообрядцев-поповцев занял Прохор. Если Сергий, называв­ший себя иргизским строителем, положил начало расцвета Иргиза, то Прохор поднял его на самую высокую ступень величия. Во-вторых, стремительно росло материальное благосостояние Иргизских монастырей. Огромные деньги поступали сюда не только от хозяйственной деятельности, но и от многочисленных подношений купцов и паломни­ков, а также за счет поставки старообрядческих попов практически по всей России. На­конец, Иргизским монастырям покровительствовал император Павел I. Он вступил на престол 16 января 1797 г. и продолжил мягкую политику Екатерины II по отношению к старообрядцам.

Благодаря С. Руничу, Прохор и старец из Верхне-Успенского монастыря Иосиф по­сетили Санкт-Петербург, неоднократно встречались с Павлом I и говорили с ним о сво­их нуждах. Результатом этих аудиенций явился указ от 31 августа 1797 г., освобож­дающий иргизских иноков от рекрутской повинности и разрешающий построение на Иргизе новых церквей и келий. Этот указ был чрезвычайно важным для Иргиза, так как определил законность статуса Иргизских монастырей.

7 октября 1798 г. в Верхне-Успенском монастыре пожар уничтожил все постройки:
сгорели обе церкви и 47 келий. На возрождение монастыря государь пожаловал из сво­
ей казны 12000 рублей. Уже через месяц маленькая деревянная Введенская церковь
была восстановлена, а освящена 10 января 1799 г. Вместо сгоревших келий построено
около 60 новых. Кроме того, заложен еще один храм, каменный, во имя Преображения
Господня, но построен он был только в 1803 г. Его освящение состоялось 9 июня 1804
г., и Верхне-Успенский монастырь был переименован в Верхне-Спасопреображенский.

8  1816 г. произошел еще один пожар, в котором Средне-Успенский монастырь со
всеми часовнями и кельями выгорел полностью, дотла. И в этом случае власти оказали
помощь: саратовский губернатор Алексей Давидович Панчулидзев выделил деньги на
восстановление обители. После пожара инокини выбрали для поселения новое место,
на земле Средне-Никольского монастыря (в 2 км от него), и уже через год построили
здесь монастырь с Успенской часовней.

Вместе с тем Иргиз продолжал развиваться. Приведем несколько наиболее важных событий. В Средне-Никольском монастыре стараниями настоятеля Матвея Калмыка в 1798 г. строится вторая церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы. В апреле 1805 г. по инициативе настоятеля Верхне-Спасопреображенского монастыря Гавриила со­брался в его обители собор, который подтвердил монополию Иргиза принимать свя­щенников, приходящих от господствующей церкви, а также утвердил новую форму ис-правы попов и мирян. В 1820 г. в Нижне-Воскресенском монастыре состоялись пере­выборы настоятеля, и по требованию Вольского старообрядческого общества Прохор был смещен с этой должности, а на его место назначен Тарасий. Однако в сентябре 1825 г. Прохор вновь занял это место.

Во всех пяти монастырях по седьмой ревизии 1815 г. насчитывалось 203 мужчины и 152 женщины, по монастырским спискам числилось 1100 человек, но фактически их обитателей было гораздо больше [10, с. 224] . В это же время и в Мечетной, и в Криво лучье проживало до 1500 старообрядцев-поповцев [16, с. 235].

30-летний период (1797 - 1826 гг.) стал временем полнейшего расцвета Иргиза. Это была самая лучшая и благоприятная пора для прииргизского старообрядчества. Иргиз продолжал расти и греметь по всей России: здесь строились церкви, часовни и моленные; отсюда в разные края рассылались попы, уставщики и начетчики; сюда прибывали тысячи паломников с Дона, Урала, Волги, среди которых, кстати, женщин было более 80%. Сильным средством привлечения в старообрядчество являлось обучение детей. В монастырских школах всегда было много учеников, воспитание велось в духе старове-рия.

В этот период власти неоднократно предпринимали попытки наступления на Иргиз, который набирал опасную силу и выходил из-под контроля, но они оказались малоэффективны. В 1800, 1806 и 1818 - 1822 гг. правительство остро поднимало вопрос об ук­рывательстве в монастырях беглых и бродяг. По монастырям периодически проходили розыскные мероприятия (так, в 1818 г. при обыске в одном только Нижне-Воскресенском монастыре обнаружено 47 беглецов [16, с. 166]), но там умели надежно прятать всех скрывающихся. Осенью 1820 г. Иргизские монастыри посетил епископ Пензенский и Саратовский Амвросий. Его попытки убедить настоятелей не принимать беглых попов не дали никакого результата [11, с. 232]. Министерство внутренних дел в 1821 г. предписало Иргизским монастырям не дозволять духовным лицам отлучаться из обителей и не принимать вновь беглых священников. К тому же в 1826 г. в них был запрещен колокольный звон. Однако они продолжали жить по-старому, не выполняя ни то, ни другое, ни третье.

В то же время местная духовная власть мало интересовалась Иргизом, а гражданская - под впечатлением благосклонности престола относилась к нему предупреди­тельно. Так, саратовский губернатор Петр Ульянович Беляков не раз приглашал к себе в Саратов настоятелей Иргизских монастырей с целью посоветоваться с ними по раз­ным вопросам. Те, в свою очередь, охотно вступали с ним в диалог, зная, что смогут найти у него понимание и поддержку.

Иргизские монастыри продолжали оказывать огромное влияние на жизнь старообрядцев-поповцев всей России через своих священников, которые обслуживали множе­ство старообрядческих общин не только по Саратовской губернии, но и за ее предела­ми. Попов на Иргизе всегда было много: при каждом монастыре постоянно состояло от 3 до 7 священников. Но еще больше их было в разъездах или на постоянном жительстве по разным старообрядческим общинам. Всего же в начале XIX в. их насчитывалось бо­лее 200 [6, с. 353].

География пребывания иргизских священников весьма обширна. По просьбе старообрядцев Саратова Прохор посылал им священников в 1804 и 1807 гг. [16, с. 192, 194]. При Королёвской моленной в Санкт-Петербурге в 1811 г. служил священник из Нижне-Воскресенского монастыря [6, с. 476]. В 1814 г. послан с Иргиза священник в г. Куз­нецк, иргизские попы до 1815 г. ездили в старообрядческую общину в Ростов-на-Дону [6, с. 354]. Старообрядцы Вольска приняли к себе с Иргиза двух священников и дьяко­на, которые в 1817-1818 гг. открыто отправляли богослужения [1, с. 126 - 127]. В 1818 г. из Средне-Никольского монастыря был отправлен священник в Екатеринбург [1, с.

114]. На Иргиз с просьбой прислать священника обращались в 1811 г. старообрядцы Ярославской, в 1812 и 1816 гг. - Владимирской, в 1818 г. - Пермской, Оренбургской, Тобольской и Томской губерний. [16, с. 195]. В Комаровском ските в 1813 - 1823 гг. одновременно проживало до 5 иргизских попов, в ските Новый Уларгер до 1815 г. - до 12, в Екатеринбурге - не менее 5, а у казаков на Дону, на Урале и особенно на Кавказ­ской линии - еще больше [6, с. 353]. Просьбы прислать священника поступали на Иргиз постоянно. Поэтому в 1818 - 1819 гг. Нижне-Воскресенский монастырь устроил в Вольске монастырское подворье, выполнявшее роль первой сборной станции, откуда старообрядческие священники разъезжались во все стороны [16, с. 108, 199].

Внутренняя жизнь Иргизских монастырей служила духовным, нравственным при­мером для старообрядцев. Они представляли собой замкнутый, обособленный мир и, находясь на самоуправлении, в политическом и хозяйственном отношении, духовно и материально существовали совершенно независимо. Они были центром религиозной жизни всего края, куда жители прииргизских сел несколько раз в год совершали па­ломничество. Во главе каждого монастыря стоял настоятель, часто выбираемый не только монастырской братией, но и всем монастырским сообществом, крестьянами ок­рестных сел, а также с участием Вольских и хвалынских купцов. Настоятели в граждан­ском отношении были наделены правами и обязанностями сельских старост и пред­ставляли интересы всего населения. Жизнь в Иргизских монастырях была устроена по принципу общежития: все имущество составляло общую собственность, хотя с начала XIX в. постепенно за иноками стало признаваться право личной собственности. Между собой монастыри имели дружеские отношения и при необходимости оказывали взаи­мопомощь.

Итак, целое столетие старообрядчество свободно развивалось в прииргизском крае. За это время оно окрепло и стало многочисленным, образовав огромные сельские об­щины, десятки скитов с отшельниками и пять богатых могущественных монастырей, являвшихся административным и духовным центром старообрядчества поповского толка. Иргиз стал сосредоточением духовных сил всего русского старообрядчества. В руках старообрядцев здесь оказались богатые земли, капиталы и даже власть. Такой нравственный и материальный подъем Иргиза казался уже опасным для государства, потому в конце 1820-х гг. началась систематическая борьба против него.

1827 г. считается началом гонений на иргизское старообрядчество, явным стесне­нием свобод, полученных им после манифеста 1762 г. Правивший в это время импера­тор Николай I существенно усилил давление на старообрядцев, предприняв против них ряд решительных мер. Первый удар был нанесен по старообрядческому священству: 10 мая комитет министров запретил священникам переезжать из одного уезда в другой; в том же году вышло высочайшее повеление старообрядцам не принимать беглых попов.

Вопреки запрету в течение 1827 г. монастыри продолжали рассылать по стране своих священников и обращать всех желающих в старообрядчество. В связи с этим гу­бернское правление приказало расследовать подобные случаи. Следствие, тянувшееся пять месяцев, закончилось к лету 1828 г.; виновных арестовали и отправили в Вольск для судебного разбирательства.

Во исполнение политики Николая I саратовский губернатор кн. Александр Борисо­вич Голицын начал борьбу с Иргизом. Прежде всего он потребовал собрать сведения об Иргизских монастырях. В октябре 1827 г. настоятели составили статистическое описа­ние всех пяти монастырей, а в 1828 г. кн. Голицын лично провел их ревизию. Оказа­лось, что в трех мужских монастырях числилось 40 священников [10, с. 222]: в Верхне-Спасопреображенском монастыре их было 8, в других двух монастырях - по 11, ос­тальные священники находились в разъездах. Нижне-Воскресенский монастырь имел 2 церкви и 47 келий [5, с. 127; 10, с. 226], Средне-Никольский - 2 церкви и 61 келью [14,с. 303], Верхне-Спасопреображенский - 3 церкви [5, с. 121]. Все мужские монастыри обнесены оградою. В них проживало свыше 500 человек. Оба женских монастыря име­ли по одной часовне, состояли из простых крестьянских изб, не были огорожены и на­поминали села. В Средне-Успенском монастыре проживало 302 человека, в Верхне-Покровском - 520 [10, с. 244; 16, с. 305]1.

Категория: Иргиз | Добавил: samstar-biblio (2007-Ноя-17)
Просмотров: 4771

Форма входа

Поиск

Старообрядческие согласия

Статистика

Copyright MyCorp © 2024Бесплатный хостинг uCoz