Особенностью писателя П.И. Мельникова (А. Печерского) была склонность использовать в своих художественных произведениях личные наблюдения, реальные события, прибегать к прототипам при работе над образом. Таким примером может служить литературный герой Василий Борисыч из дилогии П.И. Мельникова (А. Печерского) "В лесах" и "На горах".

В 1866 году П.И. Мельников, чиновник особых поручений при московском генерал-губернаторе, автор объемного труда "Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии", получил очередное задание - негласно составить подробный отчет о московском старообрядчестве, в частности о Рогожском кладбище, принявшем Белокриницкую "австрийскую" митрополию.

В письмах к министру внутренних дел П.И. Мельников, докладывая о ходе выполнения задания, не раз ссылался на "рассказы" Василия Васильевича Борисова, участника и свидетеля тех событий, но к 1860-м годам уже усердного единоверца. Мельников-писатель был покорен яркой и колоритной фигурой Борисова и уже в первых набросках романа "В лесах" уделяет большое внимание образу Василия Борисыча.

Литературный герой, как и его прототип, относился к тем редким старообрядцам-начетчикам, которых считали опорой древлего благочестия. По характеристике Мельникова (Печерского), он был круглый сирота, безродный, удивлявший обширной начитанностью, знанием церковного устава и пения, обративший на себя внимание рогожских попов, которые стали считать его одним из "великих начетчиков". Главное - он с людьми уживаться умел: "то затейник, то балагур, то скромник и строгий постник, то бабий прихвостень и девичий угодник"[1] .

Однако не безродным сиротой был Василий Борисов, а состоял в близком родстве с такими именитыми старообрядцами Рогожского кладбища, как Мартыновы и Досужевы, чьи фамилии неоднократно встречаются на страницах дилогии.

Именно Борисова влиятельные рогожцы Рахмановы рекомендовали от московского старообрядческого общества присутствовать на празднествах в Белой Кринице (Австрия) по случаю приезда митрополита Амвросия.

Реальный герой в это время был на богомолье в Чернобыльском монастыре. Отцу Геронтию, настоятелю Белокриницкого монастыря, приехавшему в Москву для сбора денег, церковной утвари и икон для митрополии, было велено заехать в Чернобыль за Борисовым, объявить ему желание московского общества и вместе отправиться за границу. Их совместное путешествие подробно описано в романе "В лесах", а также в воспоминаниях В.В. Борисова, опубликованных в 1862 году в журнале "Русский вестник".

 Рассказы отца Геронтия о трудностях и опасностях секретной переправы напугали Борисова, но он подчинился московскому обществу и отправился в Белую Криницу вместе со старообрядцем Рогожского кладбища Федором Жигаревым. Федор Васильевич Жигарев в 30-х-40-х годах служил певчим при храмах Рогожского кладбища, славился сильным и красивым голосом, имел представительную внешность и большую окладистую бороду. О нем вспоминали, как о человеке смелом, расторопном, решительном, находчивом в трудных обстоятельствах. Характерный факт: во время холеры в 1830-1831 гг. в Москве Жигарев активно участвовал в борьбе с эпидемией. Ему была выражена письменная благодарность от московского военного генерал-губернатора князя Д.В. Голицына.

Путешествие было рискованным, так как они не имели официального разрешения на выезд из России и должны были переправляться через границу тайно. Главным препятствием являлась река Днестр, которая оказалась в разливе, по всей ширине ее неслись громадные льдины. Впечатления Федора Жигарева об их походе за границу отличаются от "проскинитария" Василия Борисыча из романа "В лесах". Например, переход границы: "Чрез настоящий проход нас не пустили, но я решился жертвовать собою и переправился чрез узкий и прискорбный водяной путь, и решился донага раздеваться и идти босыми ногами, ночью, по морозу две или три версты. Но прибыл благополучно в назначенное мне место. А сотоварищ мой был на той стороне реки. Но прибывши, в тот же час и назначены были и отправлены надежные с того места люди"[2] , - писал Жигарев в Москву. В романе же при описании этой сложной переправы Василий Борисыч отводит себе более положительную роль.

Два месяца пробыли реальные герои в Белой Кринице. Борисов стал крестным отцом новорожденного внука митрополита Амвросия. Все путешествие продлилось с февраля по июнь 1847 года.

Правительство узнало об основании митрополии и было встревожено возможностью духовного влияния "австрийской" иерархии на российских подданных. Расследованием руководил сам царь Николай I. По его требованию австрийское правительство арестовало митрополита Амвросия и заточило его в крепость. В России инициаторы "отыскания архиерейства" были найдены и арестованы, в том числе уставщик Жигарев, отец Геронтий и Борисов.

По мнению старообрядцев, Жигарев проявил пример мужества и стойкости. В 1856 году, после нескольких лет заточения в Шлиссельбургской крепости, он был сослан в Суздаль. Крепкое здоровье его, подорванное тюрьмой, не выдержало сырого и холодного каземата. Он прожил там всего 25 дней.

Отношение же рогожцев к сотоварищу Жигарева было противоположным. Они считали, что робкий и изнеженный Борисов являлся помехой в предпринятом путешествии. А вернувшись в Москву, "трусливый" начетчик изменил старообрядчеству и присоединился к господствующей церкви.

В романе Мельникова (Печерского), как нам известно, старообрядческое общество отвернулось от Василия Борисыча по иной причине - из-за его женитьбы "уходом", с венчанием в православной церкви: "Кинулся он в один скит, кинулся в другой, нигде не принимают. Тогда поехал на старое пепелище в Москву. Там была такая же встреча от рогожских. Кланяться даже никто с ним не кланялся. Иудой-предателем все обзывали... Отвернулся Василий Борисыч от рогожских и с другими людьми знакомство повел. Мало-помалу перестал он думать об архиереях, хотя так недавно еще служил им верой и правдой. Как человек, много видавший и много из старообрядческой жизни знающий, он для многих был занимателен. И скоро нашел немало близких приятелей, добрых людей из православных. А на Рогожское ни шага"[3] .

Реальный герой в 60-е-70-е годы жил у московского купца-старообрядца А.И. Хлудова и служил хранителем его знаменитой библиотеки редких старопечатных книг и рукописей. По всей Москве гремели "хлудовские субботы". Из воспоминаний сына писателя А.П. Мельникова, опубликованных в IX томе Сборника Нижегородской губернской ученой архивной комиссии (НГУАК) в 1911 году, узнаем, что ни одной такой "субботы" не пропустил Павел Иванович в период своей жизни в Москве.

В 1892 году А.П. Мельников, как член НГУАК, был избран делегатом на юбилейный VIII Археологический съезд. В.В. Борисов, узнавший из газет о его приезде в Москву, посетил сына писателя в гостинице. При встрече Борисов подарил ему одно из писем Павла Ивановича к нему и свою фотографию, которые впоследствии были переданы в архивную комиссию. Письмо, датированное 2 сентября 1877 года, ныне хранится в ЦАНО.

Возвратившись в Нижний Новгород, А.П. Мельников в газете "Нижегородские губернские ведомости" поделился с читателями своими впечатлениями о московской встрече, отмечая, что Василий Васильевич уже в преклонных годах и перестал быть ловеласом, хотя свою поговорочку "ох, искушение!" не забыл.

После смерти А.И. Хлудова Борисов жил у одного из своих зажиточных рогожских родственников - Мартынова - "на покое", по словам бывшего старообрядческого начетчика. Известный нижегородский фотограф М.П. Дмитриев, задумав создать фотоцикл "Русь уходящая", при посредничестве А.П. Мельникова ездил в Москву для встречи с В.В. Борисовым и с его помощью смог не только проникнуть в заволжские скиты, но и получил разрешение на фотосъемку их обитателей. Первые фотографии раскольников появились в 1897 году. Полностью фотоцикл был показан 1 февраля 1908 года на заседании НГУАК, посвященном памяти П.И. Мельникова (А.Печерского) - 25 лет со дня смерти, а затем в виде особой выставки под названием "Из родной старины".

На заседании НГУАК М.П. Дмитриев доложил о своей встрече с Борисовым, который отзывался о П.И. Мельникове "с очень хорошей стороны", отмечая его гуманное отношение к старообрядцам. (Надо иметь в виду, конечно, что точка зрения Мельникова на раскол к 70-м годам существенно изменилась).

Фотография В.В. Борисова хранится в Государственном музее А.М. Горького. Это был человек невысокого роста, черноволосый, с редкой бородкой и быстро бегавшими черными глазками, одет в черный суконный кафтанчик старообрядческого покроя, стрижен в скобку, всегда сидел "во образе смирения", "очи долу обращены" - вот таким запомнился он писателю, таким его и изобразил Мельников (Печерский) в романе. А.П. Мельников отметил в своей газетной статье, что этой фотографией пользовался первый иллюстратор романа "В лесах", художник П.М. Боклевский при создании графического портрета Василия Борисыча.

Однако Боклевский и сам мог наблюдать прототипа в жизни. Известно, что художник был знаком со многими влиятельными рогожцами. Его кисти принадлежит, например, портрет книжного издателя, старообрядца Рогожского кладбища, К.Т. Солдатенкова, частого гостя "хлудовских суббот". Не исключено, что Павел Иванович Мельников мог познакомить Боклевского с Борисовым, зная о желании художника иллюстрировать его роман. Они часто встречались на собраниях редакции журнала "Москвитянин", членами которой оба были.

Роман П.И. Мельникова (А. Печерского) "В лесах" с иллюстрациями П.М. Боклевского был выпущен еще при жизни писателя - в 1882 году. По воспоминаниям первого биографа художника К. Кузьминского, автор дилогии признавал рисунки Боклевского не только передающими духовный облик каждого героя, но и верными с этнографической точки зрения.

Образ Василия Борисыча неожиданно привлек внимание В.Г. Короленко. В 1893 году писатель как корреспондент газеты "Русские ведомости" был направлен в Чикаго на Всемирную промышленную выставку. Будучи проездом в Лондоне и знакомясь с достопримечательностями города, на одной из улиц увидел отряд евангельской "армии спасения". Среди них он заметил "вояку", сильно напоминавшего "мельниковского Бориса". Результатом впечатлений стал очерк В.Г. Короленко "В борьбе с дьяволом". Таким образом, эпизоды из жизни Василия Васильевича Борисова, неординарного и самобытного человека, послужили исходным материалом для возникновения яркого художественного образа Василия Борисыча в дилогии П.И. Мельникова (А. Печерского) "В лесах" и "На горах". Литературный герой, в свою очередь, дал толчок для создания не менее интересных образов в творчестве других писателей и художников - В.Г. Короленко и П.М. Боклевского.

Примечания

1 П.И.Мельников (Андрей Печерский). Собр. соч. в 8 т. Т. З. В лесах. Кн.2. М.: Правда, 1976. С. 354.

2 Церковь (старообрядческий церковно-общественный журнал). 1909. N 22. С. 716.

3 П.И.Мельников (Андрей Печерский). Собр. соч. в 8 т. Т.7. На горах. Кн.2. М.: Правда, 1976. С. 156.

М.Г. Кутукова

"Нижегородский музей", N9-10