Вы знаете, что теперь у нас Четыредесятница. Она требует от нас духовных подвигов гораздо больше, чем обычное время, а именно: рвения, душевной крепости, напряжения, твердости, терпения, достигающей Неба молитвы, слезного умиления, благовременного молчания, сдержанных разговоров, беспрекословного послушания,  проникнутого сердечным сокрушением смирения, воздержания и отложения не только различных вещественных яств и питий, но также и зависти, ненависти, гнева, соперничества, недоброжелательства, ропота, гордости и всех других гнусных страстей.

Взгляните же, прошу вас, чада, и обратите внимание на самих себя. Очиститесь от этих страстей и сделайте из себя сосуды избранные, органы богогласные, гусли сладчайшие, для принятия Святаго Духа. Ибо к этому зовет нас настоящее время и в этом состоит пост.

Пусть мне не говорят: я, мол, вот, сколько пою и стихословлю, вот, сколько молюсь, ем и пью очень мало, сплю сидя, делаю столько-то поклонов, часто поднимаю к Небу руки. Бесспорно, нужно и это приобретать. Но, вот, на что ответьте мне: повержен ли у вас долу помысл, сокрушен ли дух, отсечена ли воля настолько, чтобы всегда покорно слушаться, ни в чем не противоречить, совсем не роптать, никогда не препираться, не завидовать брату, не питать недоброжелательства к ближнему, не заниматься праздными думами и разговорами о том, да о другом — «почему такой-то делает это, да к чему это так?» — и вследствие этого не сердиться, не принимать свирепого вида и не выносить (не от благого, а) от лукавого (Матф. 12, 35) сокровища своей души, речи и пустые слова, полные неверия и безбоязненности, которые влекут к падению не только самого говорящего, но также и слушающих?

Дела поста и подвиги воздержания, братия, не таковы, но, как сказано, проникнуты смирением и послушанием: на этих двух добродетелях послушливый, как бы на крыльях, возлетает на Небо и становится Божиим собеседником.

Нет ничего удивительного в том, что, несмотря на мои оглашения и на ваше внимание к ним, в вас все-таки проникает кое-что неподобающее. Ибо и поле, если оно на некоторое время останется без ухода, покрывается плевелами. Какие же это у нас плевелы? А вот какие: некоторые из вас, не совсем разумные (потому что воздержные и совершенные того делать не станут) просят, требуют, препираются, умоляют, возвращают назад, переменяют, высматривают у других, сравнивают, бросаются туда и сюда, словно дети, юноши, или лучше щеголи, — и все по какому такому делу? — из-за верхней одежды, башмаков и других таких обыкновенных вещей.

К чему же все это делать, чада? Разве это служит к нашей славе, или в этом состоит ваш пост? Напротив, не падение ли это скорее и не пресыщение ли? Почему вы не довольны тем, что вам дают? Зачем вы не потерпите до дня, указанного для раздачи? Почему вы не дожидаетесь подходящего времени? Ведь у меня, грешного, с отцом нашим нарочно поставлены не один, два, три, но несколько человек, которые усердно, со страхом Божиим, любовью и милосердием смотрят за этим делом, ведут эту часть хозяйства и выдают каждому, что ему нужно и что следует. Да и сами вы не всегда должны непременно получать все, или такое же самое, что и раньше, например, одежду, одеяла, обувь, пищу, напитки, но — только то, что действительно нужно и как распорядятся заведующие хозяйством.

Быть может, ты, требуя себе другой одежды, на самом деле не достоин даже той, которая на тебе сейчас, быть может, также, в какой одежде тебе бы нужно было, как недостойному, сокрушаться, ты из-за нее ропщешь и вместо нее требуешь другой. Смотри, какой суд ты собираешь на свою голову. Ведь разве настоящие монахи или лучшие послушники так делают? Никогда. Это свойственно лишь наемникам и рабам. Они только всего требуют, одни потому, что живут под игом рабства, а другие потому, что они работают за плату.

Истинный же сын, так как он знает, что все отцовское достояние вместе с тем принадлежит и ему, и так как он любит своего родителя и, в свою очередь, любим им, то он и живет спокойно, ибо постоянно находится у отца на глазах и обращается к отцу со сладкой, благовременной, проникнутой к нему любовью, просьбой.

Так вот, обратите внимание на то, о чем я говорю, и нe указывайте мне в ответ, что сам я теперь, несмотря на такие дни, по болезни, допускаю себе разнообразие в пище и питье, а также и некоторые другие послабления (ибо это будет несправедливо с вашей стороны, потому что вы сами настаивали на этом ввиду моей болезни, происшедшей вследствие, именно, воздержания, чтобы я не причинял вам скорби), и помните, что истинные признаки святых и подлинное послушание состоят в том, чтобы всем быть довольным и все терпеть.  Бросьте вы все эти скверные и гнусные домогательства, от которых отвращаются и Бог, и все благочестивые люди. И помня того раба, который не просит того, что ему нужно, но ожидает, пока сам его господин не соблаговолит выдать ему следуемое, хотя мы и не беремся послужить Господу и Владыке всего, в качестве Его верных рабов, — послужим Ему, братия мои истиннейшие, как было указано выше, в качестве истинных сынов.

И не пустословьте над моими ничтожными речами (ибо такие дошутятся до вечной муки), но слагайте это в своих праведных душах, и те из вас, кои не замечены в указанных провинностях, радуйтесь и берегитесь этого дальше; кто замечен, пусть да исцелится от моего увещания, а кто замечен будет дальше, тот подвергнется наказанию.

Увы, увы! Как плохо люди ревнуют о добре и как  трудно в них его найти. Как, напротив, они любят зло,  и как оно легко дается. Никто не смотрит на того, кто терпелив, одет в рубище, кто терпит холод, кого все I презирают, кто ест мало, кем пренебрегают, кто отличается смирением и старается уподобиться Богу. Напротив, можно сказать, почти все стараются брать пример с самых негодных людей, кто требователен, кто любит прекословить, или обижать, кто ропотлив, кто  щеголяет, кто ведет изнеженную жизнь, кто ленится и кто, сделавшись сыном противления, изливает на себя всякую скверну. Но пощади, пощади нас, Господи, и стяжав Своею милостию наши души, дай нам творить волю Твою и исполнять повеления Твои, да во всем и всяким образом ведя свою жизнь по правильному пути, достигнем обещанных нам благ в Царстве  Небесном, ибо Тебе подобает всякая слава, честь, держава, поклонение, ныне и присно и во веки веком. Аминь.