Уже в конце 1860-х гг. в составе Самарской епархиальной миссии появились своего рода «штатные» миссионеры, которых руководство епархии периодически направляло для собеседований со старообрядцами в селения, «наиболее зараженные расколом».

Решением Консистории первым «штатным» миссионером был назначен отставной матрос 31-го флотского экипажа Дмитрий Русанов, заявивший о себе как опытный полемист в диспутах со старообрядцами. Ежегодно, с сентября текущего и по май очередного года Русанов без устали «колесил» по деревням и селам родного, Николаевского и, по поручению епископа, других  уездов, смело и находчиво отстаивал «истины православия» в спорах с самыми авторитетными учителями местных поповцев, беглопоповцев, поморцев и спасовцев. Так, в январе-марте 1871 г. Русанов  встречался со староверами сел Большая Глушица, Малая Глушица, Аннин верх, Камаевка, Богдановка, Красный Яр, Балаково и г. Николаевска. А в мае он встречается со старообрядцами Ставропольского уезда сел Никольское - на Черемшане, Ягодное, Хрящевка, Крестовые городищи, Борма, пригорода Ерыклинск и др. В сентября он снова в Николаевском уезде вместе со священником И.Соковниным проводит собеседования со старообрядцами сел Андросовка, Марлевка, Березовка, Наумовка; со священником единоверческой церкви с.Криволучье Ф.Таганцевым  в селах по р.Малый Иргиз. Малообразованный, но даровитый от природы, начитанный в религиозных вопросах, Русанов обычно добивался успеха в острых спорах со старообрядческими начетчиками. Родившийся и воспитывавшийся в старообрядческой семье, в ответ на упреки бывших единоверцев, он в духе христианского миролюбия и прощения отвечал, что Иудой себя не считает, и как блудный сын возвратился к своей матери - православной церкви . 

А.Кургаев, другой комитетский миссионер, так убедительно отвечал на «каверзные» вопросы старообрядческого начетчика в с. Кашпирские Хутора И.П. Маслова, специально приглашенного из г.Сызрани, что тот, по словам самого Кургаева, «пристыженный, собрал свои списки и ушел с беседы» . В феврале 1881 г. состоялась его встреча в с.Озинки с Самарским епископом Белокриницкой церкви Пафнутием, после которой Пафнутий запретил вступать с Кургаевым в прения о вере» . В 1881 г. Кургаев провел в селах Николаевского уезда 57 собеседований, из них – 31 публичное. В итоге присоединились к православной церкви в с.Озинки – 8 старообрядцев, в с.Теликовка – 7. В с.Марьевка – 4, а всего 26 человек .

В этом  же году в г.Николаевске и окрестных селах провёл двадцать две беседы, большую часть публичные, миссионер М. Муравьев. М. Корнеев посетил шестнадцать сел и деревень Николаевского и Новоузенского уездов. В отчете за 1886 г. Комитет особо отмечал глубокое содержание и умелое построение им бесед по одному из самых важных и теоретически сложных вопросов – вопросу о сущности Церкви, ее непреоборимости и вечности . 

В отчетах самарского Комитета Православного Миссионерского общества весьма положительно оценивалась деятельность его «штатных» миссионеров. Все они, кроме А. Вратского, не принадлежали к духовному сословию и вышли из старообрядческой среды, а М. Корнев был даже священником Белокриницкой церкви.  

Рост «квалификации» миссионеров, хорошо владевших материалом для бесед и методами их проведения, создавал возможности для организации во все большем числе публичных собеседований со старообрядцами. Первые такие собеседования были проведены в 1871 г. в Самаре, Николаевске, Новоузенске, а позднее практически во всех селениях, где проживало значительное число старообрядцев и сектантов. В 1890-е годы в Самаре публичные встречи с «иноверцами» проводились почти каждое воскресение в Троицкой и Ильинской церквах. Публичные собеседования имели преимущество перед частными беседами: открытый характер собеседований, стимулировавший интерес верующих к ним; широкий круг участников, включая православных; возможность публичной критики, развенчания старообрядческих «учителей»; эмоциональное воздействие на участников и др. «Опыт полугодичного собеседования в Самаре показал, − говорилось в отчете о деятельности миссии Самарской епархии, − что в борьбе православия с расколом беседы эти едва ли не самое лучшее и верное средство, если не к религиозно-обрядовому примирению, то, по крайней мере, к нравственному, христианскому и человеческому обхождению между собой» . 

Круг вопросов, по которым велись споры на публичных собеседованиях, обозначился, в основном, с момента раскола РПЦ. Одним из важнейших из них был вопрос о православной Церкви, ее сущности – этот «краеугольный камень, с признанием которого рушатся и остальные заблуждения раскольников» . Миссионеры старались доказать, что церковь, как общество верующих в Иисуса Христа, создана им самим навечно со всем священноначалием и таинствами. «Епископ есть голова, пресвитеры – руки, диаконы – ноги. Может ли быть церковь без головы, т.е. без епископа» - внушал старообрядцам-поморцам священник А.Бельский . Миссионер А.Вратский в беседах доказывал, что религиозное общество «не имея (…) епископа было и есть безголово, безжизненно, лишено благодати, дарования Св. Духа, а посему и неспасительно» .  

В опровержение подобных обвинений старообрядческие начетчики обычно ссылались на исторические прецеденты многолетнего существования некоторых поместных церквей без епископов: 17 лет «вдовствовала», т.е. была без митрополита, Русская православная церковь в XV веке, 24 года жила без епископа Карфагенская церковь в IV веке и др.; приводили 15-е правило Второго Константинопольского Собора, допускавшего отказ православных от подчинения епископу, впавшему в ересь; аппелировали к И.Златоусту, считавшему, что «овцы имеют право выбирать себе пастыря» . Так, поморцы считали, что истинно-христианская церковь «может быть только в одних простолюдинах, т.е. обходиться без епископов и священников» . Во время публичных состязаний с миссионерами старообрядческие начетчики и уставщики прибегали к аргументам и доводам тех времен, когда церковная реформа патриарха Никона вызвала крушение единства РПЦ. Поморский начетчик Тит в г.Николаевске заявил, что и у православных нет епископов, так как «…со времен Никона … запустение на месте святом» . «Нынче нет достойного священства  таинств. Антихрист все изменил» - говорили спасовцы пригорода Ерыклинска . «А у вас разве законное священство, - вторили им старообрядцы поморского согласия с. Криволучье. – Вы служите по Никоновым книгам, а тот все книги перепортил» . 

Судя по отчетам миссионеров, старообрядцы, особенно беспоповцы, довольно часто вообще отказывались обсуждать с ними вопросы о церкви, иерархии, таинствах; на собеседованиях отмалчивались, а, выслушав священника, говорили, что жили и жить будут, как отцы и деды завещали и истинной вере своей не изменят .

Не было, вероятно, ни одной встречи миссионеров со старообрядцами, на которых не поднимался бы вопрос об обрядах, и, прежде всего, о перстосложении для крестного знамения , а также о «клятвах Собора 1667 года», т.е. об анафеме, объявленной Собором всем, кто остался верен старым обрядам. Старообрядцев интересовали вопросы: почему надо было заменять двоеперстие троеперстием? Где и когда стали креститься тремя перстами? Крестился ли патриарх Никон двумя перстами? Почему Собор 1667 года проклял обряды, которые существовали в Русской Церкви со времен Св. Владимира, а всех несогласных объявил еретиками?  

Подобные вопросы даже спустя 200 лет после раскола РПЦ вызывали у миссионеров затруднения с ответами. Церковная реформа патриарха Никона имела одной из задач приведение обрядности в РПЦ в соответствие с утвердившейся к этому времени обрядностью в греческой и других восточных православных церквах. Но миссионеры не могли открыто говорить об этом старообрядцам, так как последние и выступали как раз против любых заимствований из греческой церкви, «зараженной латинством», утратившей истинное благочестие. Отсюда умолчания, экивоки, ссылки на «нестроения» в церкви и т.п. 

В спорах с миссионерами о перстосложении старообрядцы выглядели более убедительно. Они утверждали, что сам Иисус Христос «знаменовался двумя перстами», имея в виду его изображение на старинных иконах, в старых богослужебных книгах, благословляющим христиан рукой с двумя (указательным и средним) вытянутыми плотно сложенными пальцами. Ссылались старообрядцы и на решение Стоглавого Собора 1551 года, вставшего на защиту двоеперстия против чуждого православной Руси троеперстия, распространявшегося униатами через Литву и Западную Украину.

Следует заметить, что на практике руководство РПЦ довольно рано стало отходить от категоричного осуждения двоеперстия. Уже в 1682 г. во время диспута со старообрядцами патриарх Иоаким говорил, что важно не то, как креститься – двумя или тремя перстами, а то, что за этим мыслится крестящимся, и повинуется ли он своей церкви . Еще более определенно высказался по этому вопросу Московский митрополит Платон: «Как православное, так и старообрядческое перстосложение одинаково выражают веру творящих крестное знамение в Святую Троицу и два естества в Иисусе Христе…» . Миссионеры придерживались этой аргументации. Так, протоирей Д. Александров в беседе со старообрядцами в с.Кошки говорил, что «православие узнается не по перстию, а по вере…» .  

Поднимались, преимущественно старообрядцами, и другие вопросы: об исправлении книг, о четырехконечном кресте, о символе веры и др. Но большую часть времени, (а публичные собеседования продолжались по пять-шесть  и более часов), занимали дискуссии по вопросам православного вероучения.  

За тридцать лет (1870 − 1890 - е гг.) православные миссионеры Самарской епархии, конечно, научились многому в проповеднической работе с «раскольниками». На поприще миссионерской деятельности выросли опытные мастера слова, знатоки Священного писания и богословской литературы, что подтверждают архивные документы. Вместе с тем, обнаружились и такие черты в их деятельности, которые принижают её значение и в определенной мере обесценивают результаты. Выступления миссионеров во время публичных диспутов со старообрядцами носили, как правило, заведомо обличительный характер. Неизменные упреки в невежестве, непонимании истин Священного писания, настойчивое стремление доказать беззаконность всего и вся, чем питались религиозные интересы старообрядцев – все это отнюдь не способствовало преодолению недоверия старообрядцев к представителям официальной церкви.  

Старообрядец видел в миссионере, как и в местном священнике, не столько поверенного Бога, сколько агента государства. Миссионеры и в самом деле были уполномочены собирать сведения о «вожаках раскола», о всякого рода нарушениях законодательства в расколе. По представленным ими сведениям было заведено не одно дело «о совращении в раскол», закрыта не одна старообрядческая моленная. Поэтому и отказывались старообрядцы от участия в собеседованиях, а участвуя в них, отмалчивались, ограничиваясь вопросами к миссионеру; а выслушав ответы на них, нередко просили его больше их «не беспокоить». На поведении старообрядцев сказывалось, безусловно, неравенство сил и прав участвовавших в дискуссиях сторон. Миссионер, руководствуясь специальной инструкцией, старался направить дискуссию в нужное ему русло, навязывал выгодные ему вопросы, мог остановить обсуждение вопроса; он обеспечен наставлениями, сборниками цитат и выписок из самых различных источников по всем дискуссионным вопросам. Преимуществом миссионеров духовного звания были знания, полученные в духовных учебных заведениях, в частности, по риторике и логике. Миссионерам оказывали поддержку в публичных дискуссиях со старообрядцами православные верующие, которые непосредственно участвовали в дискуссиях, задавая вопросы, выступая с критическими замечаниями, зачитывая из богослужебных книг и трудов православных богословов доказательства в защиту православного вероучения и т.д.

Публичные собеседования со старообрядцами, по словам их ведущих, проходили обычно с большим преобладанием православных в числе присутствующих. Об этом свидетельствуют многие документы, например, отчет о четвертом публичном собеседовании , отчеты священника г. Новоузенска П. Унгвицкого , священника пригорода Ерыклинска  и др. 

Эти факты позволяют сделать вывод о том, что целью публичных собеседований было не столько возвращение старообрядцев в лоно православной церкви, сколько удержание православных верующих от «старообрядческого соблазна», от «уклонения в раскол». Об этом же свидетельствует то, что миссионеры позволяли подчас оскорбительные, уничижительные замечания в адрес старообрядцев: «плевелы, выросшие на теле церкви христовой», «мнимые старообрядцы»  и т.п. Так, А. Вратский заявил своему оппоненту: «Ваши епископы и пресвитеры суть мертвые члены истинной церкви Христовой …Суть трупы…» . Укрепить доверие старообрядцев к православным священникам, тем более вызвать у них желание возвратиться к православной церкви, такие порицания, конечно, не могли.

Организация специальной миссионерской службы, деятельность разъездных миссионеров весьма неоднозначно оценивалась приходским духовенством, что нашло, например, отражение в статье священника Н. Б-нского. Он считал неканоническим образование в рамках РПЦ особого института епархиальных миссионеров, которые только мешают приходским священникам, вступая в беседы с верующими, «как бы оттесняют священника в сторону, подчеркивая его неспособность для миссионерской работы, малограмотность, подменяют его в большом деле. Не удивительно, что священники вовсе не приветствуют приезд миссионеров» . Вывод автора статьи, написанной в н. 1890-х гг., спустя два десятилетия со времени организации Православного Миссионерского общества,  неутешителен: «…наше миссионерство так не богато успехами, а отпадают от Св. Церкви в явные и тайные секты сотнями. И польза от такого миссионерства «является доселе еще сомнительною» . 

Оценки итогов миссионерской деятельности в отчетах миссионеров и Самарского Комитета представляются противоречивыми. В некоторых из них отмечаются положительные сдвиги в отношениях между православными и старообрядцами, в отношениях последних к православной церкви. Но много в них и ссылок на трудности общения со старообрядцами, в основном, с беспоповцами. Сообщается об отказах под разными предлогами от участия в собеседовании, о грубости, пререканиях с миссионером и т.д. Так, старообрядцы с. Федоровки, по словам Д. Русанова, не только отказывались высказываться, но и ему не давали говорить, «старались криками, множеством вопросов заглушить беседу», а некоторые из них «только и знали, что подняв руку, сложенную двоеперстно, кричали: «Вот истый крест, вот где спасение!» . 

Скорее всего, если и происходили какие-то перемены в поведении старообрядцев – меньше фанатизма и религиозной нетерпимости и др.,  то в этом не миссионеры были «виноваты», а изменение общественных отношений, хозяйственного и бытового уклада жизни. 

Анализ статистических материалов за 1870-1890-е гг. показывает, что численность старообрядцев, присоединившихся к православной церкви, все эти годы возрастала, хотя и неравномерно – от 90 чел. В 1883 г. до 764 чел в 1894 г. Среднегодовое число «обращенных» в православие в 1890-е гг. примерно в 2,5 раза превысило аналогичные показатели за 1870-е гг. Трудно сказать, какую долю присоединившихся к православной церкви старообрядцев можно отнести на счет миссионеров. Надо иметь в виду, что в число старообрядцев, присоединившихся к православной церкви, включались признавшие единоверие, хотя это не совсем правильно. Какая-то часть старообрядцев отказывалась от «старой веры» под влиянием родственников – православных, преимущественно православных супруга или супруги. Многие присоединялись к православной церкви в результате «увещеваний» приходских священников. 

Нельзя не отметить и тот факт, что численность старообрядцев за рассматриваемый период возросла в Самарской епархии вдвое. И, несмотря на то, что епархиальное руководство в конце 1890-х гг. продолжало совершенствовать организацию миссионерской службы, шло на дополнительные расходы на ее содержание, очевидно, что затрачиваемые усилия не приносили ожидаемых результатов. 

1.         Из миссионерской деятельности отставного матроса 31-го флотского экипажа Д.   Русанова .за прошлый  1871 год по Николаевскому  уезду // Самарские епархиальные ведомости (СЕВ). -1872. - № 8. -С. 115. 

2.         В 1881 году, например, в кассу Самарского Комитета поступило 3192 руб., в том числе 1436 руб. кружечного сбора от церквей. См.: Там же.// С ЕВ. -1882. -№5.-С. 150-151. 

3.         Там же. С. 111. 

4.         Краткие сведения о состоянии раскола противосектантской миссии и Самарской епархии эа 1896 год //СЕВ.-1898-№3. -С. 112. 

5.         Краткие сведения о состоянии раскола протнвосектантской миссии в Самарской епархии за 1896 год //СЕВ.-1898-№3. - СЕВ. 1898. №3. - С. 116 - 117.; 

6.         Государственное учреждение Самарской области центральный государственный архив Самарской области. (ГУСО ЦГАСО). Ф. 31. Он. 2. Д.378. Л. 8.

6.         Отчёт Самарского епархиального комитета православного миссионерского общества за 1892 год //СЕВ.- 1893.   №7.- С. 90.;

7.         Две беседы Самарского епархиального миссионера священника Дмитрия Александрова,   проведенные 9 и 10 мая 189Л года вд. Озерках Самарской губернии, Николаевского уезда с защитником раскола австрийского толка Климентом Перетрухниым // СЕВ.-1895.   №22. -С. 196. 

8.         Распоряжения но епархиальному ведомству//СЕВ.-1882.-.\»6.-C.15. 

9.         ГУСО ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 2. Д.364. Л. А. 

10.       О вечности трёх священных степеней: епископской, пресвитерской, диаконовской против беспоповцев //СЕВ.-1887.-№21.-С.9. 

11.       Отчёт Самарского епархиального комитета православного миссионерского общества за 1886 год //СЕВ.- 1887.-№6.-С.10. 

12. Разбор ответов данных безпоповцамн пригорода Белого Яра Ставропольского уезда на предложенные им вопросы и ответы на двенадцать их вопросов //СЕВ.-1893.-№ 7-С. 107. 

13. Гурий (епископ Самарский и Ставропольский) Воззвание к обитающим в пределах Самарской епархии раскольникам-поповцам, приемлющим австрийское священство, о воссоединении с православною церковью на правах единоверия / Гурий (епископ Самарский и Ставропольский) // С ЕВ. - 1893. - № 5. - СМ.

14 А. Александре Д. Дневник собеседований епархиального миссионера за первую половину 1895 года / Д.Александров // СЕВ. 1895. -№11- С. 729.: Из отчёта отставного матроса Дмитрия Русанова о миссионерской его деятельности с раскольниками в начале текущего года /,/ СЕВ. - 1870. - № 13.- С. 29. 

15. Из отчёта отставного матроса Дмитрия Русанова о миссионерской его деятельности с раскольниками в начале текущего года / СЕВ. - 1870. - № 4. - С. 156. 

16. Орлов Д. (протоиерей) Белокриницкие в связи  с устройством своей иерархии и сопоставлении последней с канонами церкви апостольской / Д. Орлов.// СЕВ. -1875. - № 5. - С. 12. 

17. Из отчёта отставного матроса Дмитрия Русанова о миссионерской его деятельности с раскольниками в начале текущего года // СЕВ. - 1870. - Кн А. - С.156.; 

18. Из миссионерской деятельности отставного матроса 31 - го флотского экипажа Д. Русанова за прошлый 1871 год по Николаевскому уезду // СЕВ.- 1872. - № 7- С. 132.; Открытые собеседования с сектантами в г. Новоузенске // СЕВ. - 1870. - №• 10. - С. 297. 

18. Разбор ответов, данных бесповцамн пригорода Белого Яра Ставропольского уезда на предложенные им вопросы и ответы на двенадцать их вопросов //СЕВ.-1893.-№7.-С. 118. 

19. О состоянии миссии в пределах Самарской епархии за 1871 год//СЕВ. -1871. -№ 24. - С. 49