Верхняя Пышма встречала меня неприветливо: жаркое дневное солнце к вечеру сменилось дождевыми тучами, которые напоминали о себе глухими раскатами грома, неторопливо обволакивая небосвод. Автобус медленно ехал деревенскими улочками, когда разразилась первая в этом году, по-настоящему летняя, июльская гроза.

«И разверзлись хляби небесные» - вспомнились слова из библейского повествования о Всемирном потопе. Стало темно, как ночью. Лишь яркие молнии и сопровождавший их гром напоминали о себе ежеминутно. Старообрядцы считают гром свидетельством того, что Господь даёт жизни всему живому на Земле. Ловко заскочившая на одной из остановок старушка проговорила: «Слава Богу, дождик пошёл. На огородах-то всё почитай посохло»...

После дождя необычайно посвежело, а в воздухе витал самый чудесный запах – печёного хлеба. Спускаюсь вниз по узкой улочке и сразу вижу: вон он – домик старовера – красивый, ухоженный.

Дверь была не заперта. На пороге встретил супругу Феодора Дмитрича, - бабушку Лизу, которая пригласила меня в дом.

Феодор Дмитрич сидел пил чай. Над его головой висел старообрядческий календарь с указанием всех праздников и трапез на каждый день. Добродушно улыбнувшись, Феодор Дмитрич сказал жене: «Лиза, ставь чайник. Гостя надо попоить с дороги». Я отказался и, дождавшись, пока хозяин перекрестится и отодвинет большую кружку, начал разговор: хотелось узнать о его жизни.

Выяснилось: Феодор родился в 1934 году в Шалинском районе в семье старообрядцев: отец – железнодорожник, мать – домохозяйка. Время было трудное. В школу ходил ежедневно за 8 километров в соседнюю деревню. Однако, вспоминая сегодня своё детство, дедушка Феодор называет его «сверхсчастливым»: «Потому что жили хорошо, интересно, дружно»...

Откуда-то со двора послышался истошный писк. «Это, - улыбается Феодор Дмитрич, - мой новый жилец. Козлёнок. Купил вот давеча, в сумке его принёс, чтобы козочка одна не скучала. У меня и козёл есть, но уже старый». Елизавета Васильевна кормила коз. Из загона долетал её голос: «Козя, кушай».

…Осенью 53-го Феодора призвали в армию. Прослужил 3 года, - сначала в Баку, потом в Дербенте в частях ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи). Отслужил, вернулся домой. Пошёл работать на «железку» стрелочником.

- В 58-м году мы с Елизаветой поженились. Лиза у меня была не староверка. Мы с ней долго разговаривали, поняла она меня и решила принять нашу веру. Окрестилась. Возможности венчаться в церкви не было, батюшка приехал к нам на станцию Глухарь, где я работал. Свершил все требы, - вспоминает Феодор Дмитрич.

В 1970 году перебрался Феодор с семьёй (к тому моменту уже родили сына и дочку) в Верхнюю Пышму, поближе к брату и тётке. Купил домик. Так до пенсии и дожили. В 1994 году узнал, что в Екатеринбурге открывается церковь. Поехал искать.

- Что такое община? Община - это общение, - отвечает на мой вопрос Феодор. - Приезжаешь в храм: всё благопристойно. Послушаешь, какое моление совершается, и на душе легко. «Слава Тебе, Господи!» Пение красивое, настоящее, русское.

Правда, вот на прошлой неделе ездил в церковь на Рожество Иоанна Крестителя. И священник приехал, и певчие есть, а народу-то мало. Вряд ли даже 30 человек было...

- Чего там у тебя ревело здорово? - поворачиваясь к вошедшей жене, спросил Фёдор.

- Дак она опять его это... У козлёнка копытце-то попало в решётку, а коза-то боднула.

- А нога у козлика хоть целая?

- Пока целая, но надо что-то делать.

- Вместе им никак нельзя, коза малыша сразу прибьёт. Вроде и одна жить не хочет, а обижает. Скотинка же не понимает. Лиза, там, наверное, надо доску заложить или чего ещё...

- По сравнению с тем, что было в детстве, сейчас добираться в храм - одна благодать, - возвращается к прерванной беседе Фёдор. - Три часа - и я на месте. Хотя каждое воскресенье тяжеловато ездить. Сложно с транспортом. Лето, жара, в автобусе дети ревут. Стою и думаю: уступит вот та девушка место, али нет. А она отвернулась к окошку. Попросить я стесняюсь. Такое воспитание, - говорит старовер и продолжает: - От этого мира нам сейчас никуда не удалиться. Другой раз есть желание, кажется, уйти бы в такое место, где быть в одиночестве, не слышать и не видеть того, что сегодня творится в городе.

Молодёжь стала одеваться так, прямо всякие мысли при их виде... Я сегодня утром там вот косить ходил, везу воз сена, вижу: идёт деваха. Сама толстоватенькая, а платьице размеров на пять помене. Ну что это? Не удивительно, что у ребят и рождаются пагубные мысли. А если бы я где-то жил...

На той же станции Глухарь, например, там таких модниц нет... Собственно, деревенская молодёжь гораздо скромнее, и характером проще, немножко и наивная. Да как тут уединишься? Это ведь всё хозяйство-то бросать надо, где-то начинать обживать места. Теперь ужо время ушло.

Я думаю, истые старообрядцы живут в лесах, в тайге. Ну а мы берём с них пример. Слава Богу, нам ещё и привилегии власти дают: пенсион платят, пособий выделяют, протезы бесплатно, лечение. Если ж уходить, так вместе с семьёй. А жена-то моя не пойдёт, ей и тут тяжело. Да и опасно.

Недавно вот передавали, бомжи где-то тут у нас в лесу построили дом. А леса тут тёмные. Раньше у них землянка была, я её обходил. Одного бомжа как-то увидел, страшный такой, весь чумазый. Я там часто пиканы летом собираю. Сейчас вот боюсь идти...

Пиканы – это трава такая съедобная. Часто с дедом вместе и я ходил в лес, «по пиканы». Растение это приметное. Дед Никифор мне рассказывал, что в голод, когда есть было нечего, приходилось пробовать разные суррогаты. Особенно любили пиканы и саранки. Пиканы – это трава, а у саранки – корень ели. Копаешь его – копаешь, потом протрёшь, разделишь на дольки, и жуёшь. В голодные годы их варили. Жизнь такая была, тяжёлая. Сейчас всё есть, а привычка так и осталась...

…»А детей воспитывать в нашей вере стало сложно. Соблазнов у них много. Старики напутствуют своих детей и внуков, а уйдут в другой мир, и всё на этом может закончиться. Не каждый молодой человек идёт по дедовским стопам. Но я знаю, вера наша не прекратится», - уверенно говорит дедушка Феодор.

Будни у старовера Феодора проходят, как положено, в трудах и молитве. Вечером, около девяти, чета староверов садиться обсудить прожитый день, поделиться мыслями (По признанию самого добряка-деда, жена часто даёт ему и внучатам напутствия какие-то, советы...). За чашечкой чая подводят итоги уходящего дня и ложатся спать.

Ночью, около двух часов, Феодор Дмитрич встаёт помолиться: «Лучше солнцу не зайти, а помолиться надо», - говорит. Зажигает лампадку и читает утреннюю молитву. Если прочесть ночью не успевает, считает, что церковное правило не исполнил.

Утром в шесть часов начинается работа: приготовит завтрак, корм для живности. Летом – сенокос, по грибы да ягоды, зимой – убрать снег, наколоть дров. Вскоре после полудня наступает время дневной молитвы: читается павечерница, канон. «Сегодня прочитал канон Пресвятой Богородице Тихвинской, - говорит старообрядец. - Зимой время-то побольше, так там бывает и несколько канонов помолюсь».

Часто читает Феодор канон ангелу Грозному, «на исход души». Староверы знают: на смертном одре, во время исхода души от тела, ангел Грозный принимает душу человека и препроводит её в уготованный небесный чертог. Перед сном каждый верующий обязан прочитать молитву «Да воскреснет Бог».

А недавно Феодор вспоминал родителей: «Сейчас я бы им много чего сказал, добавил, пообщался. Молились с папой часто: я стою и 12 псалмов пою, он уже старенький был, сидит тут вот на кровати, читает «Отче наш», лестовку перебирает»...

По праздникам, а также, когда появляется свободное время, читает дед Священное Писание. Книг у Феодора много: с благоговением показал он мне свою «библиотеку»: тут и Библия, и сочинения Иоанна Златоуста и много чего ещё, старого и мудрого, потемневшего от времени.

Остановились мы у божницы: несколько икон, лампады, крест. Издавна у православных христиан принято ставить иконы в «красном» углу избы. Импровизированная подставка для книг, книга – «Закон Божий», канонник – всё для молитвы. В комнате явственно чувствуется дух старины, чего-то таинственного, серьёзного и печального одновременно.

«Раньше, - говорит Феодор Дмитрич, - таился я своих соседей. А теперь подумал: чего мне бояться? Есть тут удмурты, татары, а я чем хуже? Знаю, что разговоры за моей спиной идут: поехал в церковь - сосед смотрит. И пусть его. А так - одни мы тут с Лизой. Старообрядцев в Верхней Пышме боле нет. Никого».

Под конец разговора дед Феодор всё-таки уговорил меня попить чаю. Шёл Петров пост, поэтому на столе появился лишь ароматный белый хлеб, варенье («Попробуй, - говорит, - Лизавета у меня варит из ревеня»). За чаем спросил я и о посте. Что меняется в жизни старовера с наступлением поста?

- Пост, это ведь не только воздержание в пище. Хотя и это не просто. Главное - это воздержание духа. Шибко хорошо летом: есть лук, укропчик. А в отношение моленья - разница только в том, что земные поклоны.

Вышли на улицу. В загоне жалобно «плакал» козлёнок. «Приезжай после говенья-то за молочком. Наше оно, чистое, без всяких добавок. Полезное» - с любовью приглашает хозяин.

На огороде постояли подольше: красота! Ровные ряды лука, чеснок, пышные вершки морковки. Окученная картошечка. Чувствуется: силы в трудах Феодору Дмитричу и Елизавете Васильевне Господь даёт. «Вчера вот поработал, и настроение такое славное. С большим желанием пошёл помолиться. Что мне ещё нужно?»

Соседи смотрят и удивляются: и чего это у Феодора так овощ растёт! Вся работа у него идёт «не так»: картошка растёт лучше, а за забором у соседки – хуже. И здоровье хорошее. А зрение в его годы просто отменное, дай Бог каждому!

У куста цветов остановились и долго стояли просто так, молча: уходить не хотелось. Когда ещё удастся побывать в таком благостном месте!

Впрочем, надо было ехать: автобусы к вечеру ходят редко. Старовер вышел провожать меня. Я поклонился деду Феодору: «Простите за всё, ради Христа!» - и медленно пошёл в гору. Шагов через сто остановился и оглянулся. Дедушка так и стоял у забора, скрестив на груди руки и улыбаясь...

Максим ГУСЕВ,

Екатеринбург.

Фото автора

«Областная газета», N 152-153 (2128-2129), 28 июля, 2002.