Завершившийся Освященный Собор Русской Православной Старообрядческой Церкви выявил многие до сей поры скрытые (или скрываемые) проблемы как общецерковной, так и приходской жизни. Для осмысления этих проблем потребуется значительное время, поэтому, наверное, не стоит по горячим следам делать скороспелые выводы о наиболее скандальных эпизодах Собора и последовавших прещениях и извержениях.

Было бы желательно для начала попытаться оценить сам институт Освященного Собора как механизм, способный разрешать возникающие проблемы (или созидать новые). Такая оценка требует долгого и широкого обсуждения. Но еще до начала обсуждения следует сказать о том, что вызывает наибольшие опасения.

На прошедшем Соборе просто бросался в глаза воинствующий антиинтеллектуализм многих выступавших (и простых делегатов, и самых высокопоставленных). Слово «антиинтеллектуализм», конечно, звучит неестественно и претенциозно, но, к сожалению, иные, более привычные для русского слуха и подходящие в данном случае слова нельзя употреблять в открытой печати.

В такой «антиинтеллектуальной» атмосфере было чрезвычайно сложно обсуждать принципиальные вопросы по существу. Любая проблема сразу выливалась в обсуждение персоналий с неизбежными «а ты кто такой?», «а я про него самого вот что знаю», «да он сам агент и провокатор» и т.д. Отнюдь не всех волновало содержание выступлений. Многие старались прежде всего вычислить, к какой группировке принадлежит выступающий. Лидеры же «вычисленных» группировок часто оценивались исключительно по критериям «нравится – не нравится», «люблю – не люблю».

Напоминания о самых простых вероучительных положениях (например, о таинстве священства и важности апостольской преемственности) и общеизвестных канонических правилах нередко вызывали гул недовольных голосов, показывающий в том числе и то, что некоторые из присутствующих обо всем этом слышат впервые.

«Антиинтеллектуализм» никогда в прошлом старообрядчеству свойствен не был. Опасность, исходящая от него, весьма серьезна.

Все это, конечно, возникло не вчера. Незнание основ православного вероучения и канонических правил, а также демонстративное пренебрежение простейшей логикой рассуждений нередко проявляют не только неграмотные бабки, но и весьма высокопоставленные священнослужители. Не каждый из них воспользовался временем религиозных свобод для повышения своего богословского уровня.

Кстати, о свободе. Не так давно одно из самых уважаемых лиц нашей иерархии прочло о ней лекцию. В ходе лекции выяснилось, что это лицо понятия не имеет о достаточно разработанном Святыми отцами православном учении о свободе воли (и связанными с этой свободой предопределением и благодатью). Даже упоминания об этих основных понятиях не прозвучало! На лекции можно было услышать лишь невнятное изложение, более приемлемое для какой-нибудь либеральной тусовки. Хуже того, весьма продвинутая старообрядческая аудитория ничего этого не заметила и рассыпалась в благодарностях за полезную и познавательную лекцию.

Сейчас три из четырех опор отсутствуют. Не хочется уподоблять современную Церковь трости, ветром колеблемой, но приходится признать, что крайности, в которые многих из нас заносит в последние годы, имеют очень серьезные предпосылки.

В таких условиях разумный порядок формирования состава делегатов Собора становится не просто важным, а жизненно необходимым. Не должны попадать на Собор делегаты, личность которых определяется лишь одним словом – «простота». Просто потому, что в наших условиях «простота хуже воровства»!

Когда при митрополите Алимпии (Гусеве) возрождался институт ежегодных Освященных Соборов, был принят весьма упрощенный вариант выдвижения выборных делегатов: один делегат от общины (более крупные общины могли выбирать до пяти делегатов). До какого-то времени этот порядок успешно работал. Слабые общины либо вообще делегатов не присылали, либо выбирали кого-нибудь из известных всей Церкви лиц из других общин.

Сейчас делегатов присылают практически все общины. Да еще на последнем Соборе запретили выбирать делегатами лиц из других общин. В результате представительность Собора оказалась искаженной. Один делегат мог представлять и двадцать человек, и пятьсот. Ничего страшного не было бы и в этом, если бы некоторые делегаты не оказались слишком «просты». Эти люди оказались наиболее податливы на всякого рода манипуляции, сопровождавшие соборные заседания.

Сейчас остро необходимо неторопливое общецерковное обсуждение возникших проблем. Не следует идти на поводу у людей, которые утверждают, что никаких дискуссий не требуется, что Церкви потребна некая благостная тишина. Утверждающие такие вещи особенно боятся того, что некая нехорошая информация просочится наружу и смутит неких «внешних». Все эти люди (иногда даже несознательно) исповедуют, что Церковь – это собственность корпорации священнослужителей, а миряне должны сидеть и помалкивать. Такой взгляд противоречит всей истории русского старообрядчества и никогда не будет принят православными христианами.

После прошедшего Собора многие наши собратья (и это отнюдь не представители крайних мнений, столкнувшихся на Соборе) впали в уныние. Не надо отчаиваться. Сотрясающие сейчас Церковь конфликты суть свидетельство жизни. Полная тишина бывает только на кладбище.

Столкновение разных мнений в Церкви всегда было и всегда будет. Здесь уместно вспомнить борьбу «иосифлян» и «нестяжателей». Более того, эта борьба есть необходимое условие нормальной жизни Церкви. Полная победа какого-то одного подхода может надолго обессилить православие на Руси.

НГ-Религии,  07.11.2007