В апреле 1910 г. на столы многих российских фирм и товариществ легло следующее обращение: «Милостивые государи! Московские фабриканты-промышленники решили в первых числах мая сего года отправить торговую экспедицию для изучения торгового рынка Монголии...» Программа,  прилагаемая к письму, отличалась фундаментальностью и размахом задач, которые призвана была решить экспедиция:

«1) Исследование путей, ведущих из России в Монголию. Сравнение их. Меры к их улучшению. Водные пути - Селенга, Енисей, Черный Иртыш.

2) Исследование путей, ведущих из Монголии к китайским портам, - вообще путей, которыми проникают в Монголию японские, американские и европейские товары и уходит местное сырье.

3) Оценка торгового значения Урги, Улясутая, Кобдо и других центров. Разделение Монголии на торговые области по тяготению к тому или иному центру.  

4)   Формы  торговли -   меновая,   процесс  замены   ее  денежной.

5) Банковые, кредитные, денежные вопросы.

6) Значение китайцев в оптовой и розничной торговле в Монголии. Причины и условия их быстрых успехов там.

7) Изучение экономического положения монголов, всего их жизненного обихода и связанных с ним потребностей. Что такое монгол как покупатель? Какие результаты влечет за собой растущий ежегодно экспорт из Монголии  сырья   при  значительном   превосходстве   вывоза  над  ввозом?

8) Выяснение условий, при которых Россия могла бы вывоз сырья из Монголии оплачивать не деньгами, а товаром.

9) Выяснение достоинств существующих русских товаров с точки зрения монгольского покупателя. Каких изменений требует монгольский вкус? Сбор образцов иностранных товаров. Определение фирм,  китайских,  японских,  американских и  европейских, торгующих с Монголией.

10) Русско-китайский договор и определение изменений, желательных в нем, с точки зрения а) русских торговых и б) интересов местного монгольского  населения.  Изменения,  которые  намерен внести в русско-китайский договор китайские купцы и центральное китайское правительство.

11) Распространение земледелия в Монголии. Изучение китайской колонизации. Выяснение отношения к русским со стороны монгольского населения (народа, князей, духовенства) и китайцев (купцов и  властей). Правовое (на основании договоров) и фактическое положение  русских в Монголии.

12) Исследование положения скотоводства в Монголии, в частности овцеводства, и связанных с ним вопросов.

13) Изучение монгольского мехового рынка».

В обращении также высказывалось пожелание, «чтобы каждая фирма, принимающая участие в экспедиции, сообщила интересующие ее по ее специальности вопросы, которые должна будет выяснить и разрешить на месте экспедиция. Для ознакомления покупателя с русскими фабриками решено, чтобы каждая фирма подобрала образцы товаров, могущих быть, по ее мнению, предметом сбыта, и препроводила таковые в Русское экспертное товарищество, которое составит из них общую коллекцию. Кроме образцов, желательно иметь целые куски товаров и вообще небольшой подбор их для продажи и раздачи местному населению в целях рекламы русских изделий.

В свою очередь, экспедиция должна вывести в большом количестве образцы обращающихся в Монголии иностранных товаров и местного сырья». Организаторы экспедиции в заключение напоминали: «Покорнейше просим до 1 мая образцы товаров направить в экспертное товарищество, а все вопросы и сведения, интересующие фирмы, сообщить П. П. Рябушинскому (Пречистенский бульвар, собственный дом)»1.

Действительно, одним из главных вдохновителей и двигателей этой экспедиции был представитель знаменитой старообрядческой династии Рябушинских. Среди жертвователей на это дело было также немало известных семей староверов - Кузнецовы, Морозовы, Бутиковы. Важно и то, что оригинал отчета экспедиции сохранился среди бумаг Товарищества фарфоровых изделий М. С. Кузнецова2. Потому эту экспедицию, проведенную отчасти и на благотворительных началах, можно по праву назвать старообрядческой.

Следует заметить, что интерес к экспедиционным исследованиям разного рода, в том числе и к поиску новых торговых путей, разведке полезных ископаемых сформировался у староверов давно, поскольку к этому понуждала их сама жизнь, но только в конце XIX — начале XX в. разносторонние изыскания обретают научный характер. Наибольшую известность получили две экспедиции:   1888—1889 гг. Товарищества Никольской мануфактуры Саввы Морозова от Кобдо до Ланьчжеуфу3 и Камчатская экспедиция 1908- 1909 гг. по изучению природных богатств и населения, организованная на средства безвременно ушедшего из жизни Ф. П. Рябушинского4.

Инициатор монгольской экспедиции 1910 г. П. П. Рябушинский - могучая и деятельная фигура русского предпринимательства и политики; так же, как и его единомышленники, в круг которых входили и братья - представители семейного бизнеса, отчетливо понимал необходимость освоения новых территорий в качестве рынков сбыта, насущность активных поисков сфер приложения отечественного производства.

По мнению промышленников, крайне важным представлялись и сбыт промышленных продуктов, и привоз дешевого сырья. «...Обе эти операции представляют важность для русского народного хозяйства, но первая является более важной. И если она сокращается, это не может не внести тревоги в торгово-промышленные круги, заинтересованные в развитии экспорта произведений нашей промышленности», - отмечали в Отчете экспедиции ее участники5.

П. П. Рябушинский активно поддержал учреждение в 1907 г. Московским товариществом мануфактур Э. Циндлера Русского экспортного товарищества, которое и стало главным координатором Монгольской экспедиции, и хотя, как писали инициаторы этого дела, «важность монгольского рынка всегда сознавалась представителями Московского торгово-промышленного мира, за последние годы в виду усиления в Монголии китайского влияния, московские торговые и промышленные круги начали все более обращать взоры на эту далекую страну и задумываться над судьбами в ней русского торгового дела. Мысль об отправке в Монголию торговой экспедиции постепенно созревала...» (л. 128).

К активному участию в этом масштабном предприятии понуждала и общая ситуация со сбытом продукции в ситценабивной отрасли, поскольку, как отмечают исследователи, еще «в 90-е годы начало складываться противоречие между высоким уровнем развития хлопчатобумажного производства и низким платежеспособным спросом населения крестьянской России... Выход из сложившегося положения магнаты текстильной промышленности видели в освоении новых рынков на юге и востоке страны, а также за границей...»6.

События развивались следующим образом: в конце 1907 г. В. Л. Поповым, объехавшим ранее с Л. П. Шишмаревым всю Северную Монголию, была составлена «особая докладная записка» с проектом экспедиции в Монголию, в которой отмечалось неуклонное вытеснение русских торговцев китайскими. При энергичном содействии иркутского купца И. Г. Трапезникова весной 1908 г. послание было передано Н. Д. Морозову, которым спустя два года вопрос об экспедиции был поднят в Биржевом комитете и горячо поддержан П. П. Рябушинским. Незамедлительно сложился деятельный оргкомитет, душой которого стал П. П. Рябушинский; его ближайшими сотрудниками были А. И. Коновалов, Н. Д. Морозов и Н. Т. Каштанов. Как отмечается в дневнике экспедиции, «на квартире П. П. Рябушинского ежедневно вечером происходили частные (секционные совещания промышленников по группам: мануфактуристы, суконщики, экспортеры, транспортеры и т. д. На Пасхе были выработаны программа экспедиции и смета» (с. 21). Решено было собрать средства путем подписки среди крупных промышленных фирм Москвы и ряда банков и к 1910 г. удалось заручиться согласием на участие в расходах по экспедиции со стороны 73 фирм Московского региона7.

Одним из путей решения проблемы представлялось объединение фирм для реализации продукции за свой счет. Подобная промышленная группа уже существовала вокруг торгового дома «Л. Кноп», расцвет которого относится еще к середине XIX в. и во многом связан с судьбоносной встречей Л. Г. Кнопа с Саввой Васильевичем Морозовым, поручившим молодому предпринимателю, выходцу из Германии, оборудовать свою Никольскую мануфактуру. В то время в России налаживалось собственное производство пряжи, а потому нужен был ловкий предприимчивый посредник, который бы снабжал иностранным сырьем, поставлял новейшие машины и помогал с выгодными кредитами... Таким человеком стал Людвиг Кноп, по-разному оцениваемый современниками и исследователями, но достигший бесспорных результатов, поскольку к концу его жизни действовали 122 основанные им прядильные фабрики8. Причем завершение строительства фабрики и пуск ее были не концом сотрудничества, а лишь завершением определенного этапа и началом длительного многолетнего сотрудничества, как было, например, у Л. Кнопа с Морозовыми, Хлудовыми, Гарелиными, К. Т. Солдатенковым и другими.

Л. Кноп и его поверенные проводили политику «доброжелательной опеки»: следили за ходом дела на предприятиях, ставили там директоров или управляющих, иногда Кноп становился таковым сам или через своих поверенных владел большей частью паев, обеспечивал кредитами. Начатое дело после его смерти в 1894 г. продолжили сыновья, хотя и с меньшим размахом, тем не менее они владели значительными пакетами акций многих предприятий центрального региона, состояли членами Советов ряда банков. Группа предприятий «Л. Кноп» участвовала в организации сбыта «московских ситцев» ряда предприятий, испытывавших кризисные явления в работе с покупателями, внесла свой вклад в финансирование и комплектование московской торговой экспедиции в Монголию, а в дальнейшем в 1914 г. объединилась в Товарищество на паях для внутренней и вывозной торговли мануфактурными товарами9. Организаторы и жертвователи в значительном числе вошли и в основанный Рябушинским в 1912 г. Московский акционерный коммерческий банк10.

Основную финансовую нагрузку взяли на себя крупнейшие и передовые производители текстиля, давние партнеры еще старшего Кнопа, своего рода эксклюзивные жертвователи, внесшие не только по 1000 рублей, но и выделившие особые суммы - Товарищество мануфактур П. М. Рябушинского - 3900 рублей11 и Богородско-Глуховская мануфактура12  - 3000 рублей.

В числе наиболее крупных благотворителей выделяются Товарищество братьев Носовых13, связанное родственными узами с Рябушинскими, И. Коновалова с сыном14 - единомышленником и другом П. П. Рябушинского, один из деятельных организаторов, а также фирмы, входившие в круг «Л. Кнопа», связанные деловыми контактами с Н.А. Второвым — Товарищества Даниловской мануфактуры15, мануфактур Эмиля Цинделя16, П. Н. Коншина", мануфактур Людвига Рабенека18, Вогау и К19, Альберта Гюбнера20. К ним примыкало и Товарищество Прохоровской трехгорной мануфактуры21; на следующей ступени по сумме пожертвований также можно выделить круг текстильных предприятий, связанных проблемами сбыта продукции с вышеназванной группой, — это Товарищество Никона Дербенева с сыном22, В. Е. и А. Ясюнинских23, Ивана Горелина с сыном24, Товарищество на паях мануфактур Барановых25.

Без сомнения, среди жертвователей преобладают Товарищества, производящие разнообразный текстиль, насущно заинтересованные в рекламе и распространении своих изделий. Помимо уже названных следует выделить ситценабивные, бумагопрядильные и аппретурные производства наследников Н. Бардыгина26, Переяславской мануфактуры27, Красилыциковой Анны с сыновьями28, Старо-Горкинской мануфактуры29, Ярославской Большой Maнуфактуры30, Куваевской мануфактуры31, братьев Г. и А. Горбуновых32, ма¬нуфактур наследников Н. Ф. Зубкова33, Косьмы Прохорова с сыновьями34, Тверской мануфактуры35, Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями36, Гандуриных37, Симоно и К038, а также Товарищества: шерстяных изделий «Торнтон»39, Я. Лабзина и Грязнова40, фабрично-торговое А. Я. По¬лякова41, Фрояновское шерстопрядильное42, Купавинской суконной фабрики братьев Бабкиных43, суконное производство Петров и Щеголев44, кожевенной и суконной фабрики Алексея Бахрушина и сыновей45, а также торговые дома А. Тюляева с сыновьями46, К. Г. Шен - хлопчатая бумага и шерстяная пряжа47, Пельтцер А. Н. - хлопок и шерсть48, Хутарева Демида с сыновьями - сукно и драп49.

Свой небольшой вклад внесло и товарищество мануфактур Каретниковой Александры с сыновьями, занимавшееся торфяным производством и разработкой копий в Луганском горном округе50.

Но также высокую лепту вносят и производители других товаров - Товарищество М. С. Кузнецова51, Товарищество П. И. Оловянишникова52, фабрично-торговое товарищество братьев Крестовниковых53, товарищество Кольчугина54, товарищество Асафа Баранова55, М. Попова с сыновьями56, А. И. Сапожниковых57, П. И. Грязнова58. В числе жертвователей можно найти производителей и торговцев самыми разнообразными товарами — И. Демина59, Шамшина60, уже упомянутую фирму Вогау и К061, А. Ашукина62, И. Г. Трапезникова63. Участвовали в подготовке экспедиции и Товарищество Окуловских писчебумажных фабрик В. И. Пасбург64, и И. А. Демин из г. Козлова65.

Важным этапом подготовки экспедиции была ее экипировка. Известные фирмы предлагали свои товары, необходимые в далеком путешествии, способствовавшем их продвижению к новым рынкам сбыта: Товарищество Реддавт и К° поставило брезент, Торговые дома Александрова с сыновьями — кровати, Щетинина — палатки (в отчете экспедиции отмечается, что палатки были разного типа, но наиболее удобные - офицерские из брезентового верха и суконной подкладки), А. А. Биткова - дорожные вещи и оружие (в дневнике сообщается, что «утварь: котлы, чашки, медные и алюминиевые стаканы, кружки, ложки, вилки и прочие дорожные принадлежности для кухни и сервировки стола приобретены были в Москве у Биткова и только часть в Кяхте»), Феттера и Гинкель вместе с Акционерным обществом «Александервернер» - посуду, Трындина сыновей - физические инструменты, Н. М. Михайлова - физические принадлежности, Р. Кенц - хозяйственные принадлежности, А. А. Коршунова и Ф. Иохим и Ко - фонари, К. А. Гросман - конторские принадлежности; типография П. П. Рябушинского предоставила географические карты и книги, С. И. Кораблев занимался поклейкой карт, в аптеках Товарищества Феррейн приобрели лекарства (аптека, как отмечается в отчете, была составлена в таком разнообразии медикаментов и количестве их, что экспедиция не только не чувствовала недостатка в медицинском и ветеринарном лечении, но постоянно оказывала помощь монгольскому населению), в Акционерной компании Кодак - фотоаппараты и фотопринадлежности. Парус и клеенку поставила фирма А. Г. Концеля.

В Москве закупали и провизию: у Васенева - сухари (видимо, васеневских сухарей было недостаточно, поскольку в отчете отмечается, что «сухари черные и белые» заготовлены были в Кяхте, Урге, Улясутае, Кобдо), в Торговом доме П. Прохорова и К° - овощи; у А. Д. Белова - консервы. Участники экспедиции были довольны заготовкой провизии: «организаторы не поскупились в Москве на покупку всевозможных консервов и припасов в столь значительном количестве, что их хватило на все время экспедиции с излишком; и в смысле стола состав экспедиции был обставлен хорошо... Мясом служила баранина. Вина и коньяк, столь необходимые в путешествии, были взяты только частью из Москвы, частью покупались в Кяхте и Урге» (с. 134). Некоторые товары от фирм были присланы бесплатно.

На 534 руб. 44 коп. закупили подарков для монголов: граммофонов, «серебряных вещей и кустарных изделий»66.

Особое внимание уделили обмундированию: А. А. Петросов предоставил бурки, М. И. Мандив, И. М. Лурье, Ю. Тагелер и фирма Мюр и Мерелиз - костюмы; почти все члены экспедиции были одеты в однообразный костюм: куртки из легкой материи цвета хаки, укороченные шаровары, большие охотничьи сапоги... некоторые взяли английские гетры, но пользовались ими только при парадных выездах, как писали в отчете экспедиции.

У Товарищества Погребова и Егорова приобрели обувь. Существенной статьей расходов была покупка лошадей, экипажей и верблюдов. В дневнике отмечается, что «лошади монгольской породы к 15 мая были доставлены в Кяхту: сильные, крепкие и способные к дальнейшему путешествию. В первое время они волновались, сбивали всадников, но позднее на усиленных переходах по 50-60 верст в сутки по Гоби и степям Хан-Хурсея без корма отлично служили. Лошади сибирской породы отказывались служить при больших переходах. Верблюды - отличные вьючные животные, особенно при дальних переходах» (л. 134—134 об.).

Особое внимание было уделено подбору участников экспедиции.

Было решено привлечь лучших специалистов. Во главе стал статс-полковник В. Л. Попов, побывавший в Монголии в 1903 г. и следивший за ситуацией в этой стране. В качестве членов экспедиции были командированы представители крупнейших фирм Москвы: специалист по русскому экспорту Семен Леонтьевич Вильгуз; по русской мануфактурной промышленности - Василий Степанович Шкарин и Константин Петрович Колядов; по металлическому производству - Лев Иванович Дрейземейер; по суконному - Григорий Иванович Колчевский; по вывозу сырья и пушнины - Владимир Цезаревич Фланден. Для изучения особенностей монгольского скотоводства был приглашен агроном Харьковского сельскохозяйственного училища, знаток овцеводства и других областей животноводства Иона Михайлович Морозов.

Привлечены к экспедиции также были: чугуначский торговый старшина, торговавший в Монголии более 30 лет, хорошо владевший монгольским и китайским языками Арефий Петрович Соболев, штатный переводчик кяхтинского пограничного комиссара Яков Иванович Мальцев. Министерство торговли и промышленности направило своего представителя - Апполинария Петровича Лелькова. В Урге к экспедиции присоединился направленный военным министерством, выпускник Военного института, поручик 12-го Сибирского стрелкового полка Христиан Яковлевич Зеллис, хорошо владевший монгольским, китайским, немецким, французским и английским языками. То же министерство разрешило командировать 12 забайкальских и иркутских казаков, а в Кяхте были также наняты проводники и рабочие - буряты и монголы. Большинство казаков владели монгольским языком, среди них были медицинский и ветеринарный фельдшер и кузнец.

На подготовительном этапе выяснилось, что сибирское купечество при субсидиях от правительства также направляет небольшую экспедицию, состоящую из двух профессоров Томского университета — политэкономии (М. Н. Соболева) и финансового права (М. И. Боголепова). Первоначально планировалось работать совместно, но в дальнейшем обе экспедиции действовали самостоятельно.