Среди художественных мастерских Выга важное место занимала "медница". Основанная в 1719 г., она бесперебойно работала на протяжении всей истории общежительства. По преданию, идущему "от отец", медное дело начиналось на Выгу с устроением самой обители в конце XVII в. Уставные правила, регламентирующие скитскую жизнь и включающие специальную главу "О меднице", тогда еще не были сформулированы. Существовала боязнь доносов, что подвигало первых мастеров-одиночек к тайному промыслу. 

 Икона "Св. Парасковия Пятница".                    Икона "Св. Георгий". Выг (?)

      Выг (?), Поморье (?), XIX в.                            Поморье (?), XIX в. 

Отливали миниатюрные образки и иконки, которые можно было в случае внезапной ревизии унести на себе,  спрятав  в   карманах. Позже, в 1730 - 1740-е годы, в числе выговских медников, которые "льют створы", будут названы новгородцы: посадский человек Василий Евстратов с племянником своим и посадский же человек Василий Петров сын Лобков, а также некто Горбун, мастера Мартынов, Михайлов. Имена же первых литейных художников остались нам неизвестны. Но значение их велико   -   они   заложили   базу   для   создания   в обители художественной традиции медного литья. В конце XVII — начале XVIII в. на Выгу появились литейные модели - матрицы для отливания икон и створ. Попадали они сюда разными путями. Братья Денисовы, разъезжая по хозяйственным нуждам, приобретали "обменом, покупкой, через подарки" старинные иконы, книги и множество напрестольных крестов.

Складень четырехстворчатый "Двунадесятые праздники и поклонение иконам Богоматери". Выг, вторая половина XVIII в.

О существовании у братии меднолитых крестов и створ узнаем из завещания Петра Прокопьева 1719 г.: "...Анастасии Даниловне створы медные мои... на Лексы крест медный с затворцами, на затворцах архангелы, то сестры моей Февронии". Все эти кресты, иконы, створы могли послужить образцами для первых собственных литых изделий. Часть матриц заказали московским профессиональным мастерам,   другие   сделали   сами.

Источники поступления металла тоже были весьма разнообразны. Казна пополнялась "большими сборами" от купцов  - сторонников "древлего благочестия", от покровителей и сочувствующих. Медь и железо в слитках   получали   от   А.Н.Демидова   с   Урала   и   от других горных промышленников. Кроме того, насельники пустыни были опытными рудознатцами. В отличие от большинства местных старателей, которые сохраняли в тайне месторождения, а при устройстве государственных заводов чинили препятствия налаживанию дела, выговцы поставили свои знания на службу государству. В 1705 г. они обратились к Петру I с предложением своих услуг по работе на Олонецких металлолитейных заводах, в обмен просили не тревожить их общежительство. Просьба была удовлетворена: "...Определены мы... быть у прииску железных руд. И находя оныя поднимать... За то радение написано: будете почтены от   царского   величества   честию".

Во главе всего металлургического производства Олонецких заводов стоял горный инженер Вилим Геннин, который высоко оценивал достижения выговцев-рудознатцев. Андрей Денисов поддерживал с ним деловые связи. Через посредничество Геннина можно было получать с заводов готовую медь. Надо думать, он же способствовал оборудованию медницы, профессиональному обучению поселенцев литейному мастерству. Не случайно особо тесные контакты с Генниным прослеживаются с 1714 по 1721 г., в период наиболее активного обустройства монастыря.

Так, в 1719 г. в пустыни были проведены значительные строительные работы, в том числе "поставиша мастерскую медную". Именно январем того же года датируется "ругательное" письмо-донос на Андрея Денисова, направленное Петру I анонимным автором с Олонецких заводов, о его якобы "злонамеренном" присутствии неотлучно при Вилиме Геннине. Не исключено, что столь подозрительная "неразлучность" инженера и киновиарха объясняется хлопотами Денисова по оснащению будущей медницы.

Мастерская продолжала действовать и в XIX в., но в иных условиях. Если в 1816 г. "медеплавильная о двух горнах фабрика с формовою избою для отлива-ния медных образов" еще фигурирует в описании строений Данилова монастыря, то в аналогичном описании 1854 г. она уже не упоминается.

С 1836 г. правительство начинает последовательно и систематически осуществлять комплекс мер по "искоренению раскола" на Выгу. Жизнь монастыря оказывается в тисках постоянного мелочного надзора. Медное литье, находившееся под запретом еще с указа 1722 г., тем более не могло производиться в условиях сыска и контроля. Выговцы вынуждены были искать другие способы продолжения доходного дела. Отливка "медных образов" из самой обители переходит во внеобщежительные села окрест и сосредоточивается в малодоступных скитах суземка. Например, известны Огорельский (или Огорелышский) и Кодозерский скиты, которые "в значительном количестве снабжали Данилов и Лексу медными иконами". Причем скитские мастерские, наряду с главной медницей, были устроены еще в XVIII в. В 1780-х годах медное производство в скитах носило уже вполне налаженный характер, а в 1840-х находилось в процветающем   состоянии.

Трудом многих поколений литейщиков на Выгу был достигнут высокий художественный уровень медного мастерства. Поморские художники восприняли традиции древнерусской медной пластики, сумев в то же время создать новые, отличные от древних, формы изделий, иные сюжетные композиции, особые иконографические типы. Они применяли оригинальные   приемы   декорировки,   орнаментики,   использовали  цветные   эмали,   золочение.   Все   это   придавало изделиям   особую   привлекательность   и   самобытность.

На Русском Севере именно Выг стал хранителем и продолжателем лучших художественных традиций древнерусской мелкой пластики. Литые иконы XVIII - XIX вв. - яркое и оригинальное явление в христианском искусстве России. Они органически связаны рядом композиционных и иконографических особенностей с прикладными изделиями новгородского круга XV - XVI вв. и московскими памятниками XVII столетия.

Выговское литье (помимо икон, крестов и складней здесь отливали чернильницы, пуговицы, застежки и накладки для книг) - составная часть более широкого явления  - поморского литья. (Определение "поморское" относилось к значительной территории и распространяется на произведения, созданные в регионе Беломорского побережья в XVIII - XIX вв.)

Необходимость обеспечения старообрядцев беспоповского поморского согласия "чистыми" образцами для моления вызвала к жизни массовое производство меднолитых икон. В первой половине XVIII в., с освоением залежей медных руд на Урале, медное дело в России переживало подъем, что в известной степени способствовало расцвету выговского промысла. Другие центры культового литья, находясь в тот период в состоянии упадка, ориентируются на произведения мастерской Выговского общежительства, копируя и сознательно стилизуя свои изделия "под Выг".

Контроль за работой медницы осуществляли настоятели обители — люди высокообразованные и обладавшие незаурядным художественным вкусом. Это не позволило выговскому литью выродиться в малопрофессиональное ремесленное производство, слиться с возникавшими в округе крестьянскими мастерскими, Источником вдохновения при выборе иконографических образцов и приемов декорировки служили литургическая литература и искусство дониконовского периода.

Изделия выговских мастеров отличают качественный материал и высокая технология. Устойчивые к механическим повреждениям, литые иконы были практичны в быту, разъездах и скитаниях. Литые иконы выговской медницы широко расходились по всей России. Помимо беспоповцев, они бытовали у старообрядцев других согласий, проникали в среду приверженцев ортодоксальной церкви, что способствовало   процветанию   промысла.