Эта фамилия известна мне с детских лет: в послевоенных Сольцах, по соседству через дом проживал Ванюков Иван Иванович. Слышала, что воевал он танкистом, вернувшись домой, долгое время носил темно-синий китель, галифе с сапогами — победители поначалу донашивали фронтовую форму, а потом по привычке заказывали портным подобную.

На городском кладбище в Сольцах по сей день сохранились могильные надгробия из черного мрамора. Когда-то золотыми буквами на них были выбиты фамилии Ванюковых. Золото сейчас поистерлось, но надписи прочесть можно. Была ли какая связь между нашим соседом и известной фамилией? В те годы такие вопросы не задавались. Но вот в последнее десятилетие в краеведческих статьях фамилия Ванюковых стала звучать все чаще, но информации при этом не прибавлялось — одни и те же сведения: известные купцы, барский дом в Горках, трехэтажный дворец в Сольцах, взорванный фашистами при отступлении…

А чем же занимались эти купцы? Сколько их было? Как складывались их судьбы? Ни у старожилов, ни в местном музее ответов найти не удалось. Пришлось заняться архивным поиском.

Пришельцы

В конце ХVIII века, с 1787 года началась массовая застройка когда-то колесной слободы Сольца Псковской губернии1. Она стала посадом, чему способствовала недавняя городская реформа. Сольцы получают плановую застройку: главные улицы направляются параллельно течению Шелони, остальные пересекают их под прямым углом.

Новое селение вошло в те 44,5% российских посадов, число жителей которых не превышало 500 человек. Кроме ремесленников, обитавших здесь с ХIV века, стали появляться новые горожане. Многие из них были еще крепостными крестьянами ближних и дальних помещиков, получившими разрешение от господ перейти на оброк. Они по-прежнему платили подушную подать своему барину и, практически, не имели гражданских свобод. Именно с оброчных крестьян помещики получали самые большие денежные выплаты. Брали они плату с оброчных крестьян и за выдачу отпускных писем или свидетельств для занятия торговым промыслом.

Удачливые и оборотистые торговцы со временем собирали необходимую сумму для собственного выкупа из крепостной зависимости. Приобретенная свобода становилась новой вехой в их дальнейшей судьбе.

…Летом 1803 года сольчане увидели в посаде новых людей. Откуда они прибыли? Толковали разное. Одни полагали, что это оброчные люди порховского помещика Лаврова, другие, отметив явную самоуверенность прибывших, считали, что они из более дальних краев и что зависимости от барина уже не имеют2.

«Широкоплечий, носатый человек шагал вдоль улицы твердо, как по своей земле: одет в синюю поддевку добротного сукна, в хорошие юфтевые сапоги, руки сунул в карманы, локти плотно прижимал к бокам», — так обрисовал Максим Горький своего героя Илью Артамонова. Знакомясь с уцелевшими архивными фактами, именно таким представляла я и Мануйлу Ванюкова, нового жителя посада Сольцы. Вся его дальнейшая жизнь походила на артамоновскую с одной большой разницей: Артамонов начал свое дело года через два после отмены крепостного права, а Ванюков — в те времена, когда о воле и помыслить не дерзали.

На первых порах Мануйла Ефимович деньгами располагал небольшими, поэтому, чтобы записаться хотя бы в 3-ю гильдию купечества, ему пришлось объединить свои капиталы с братом Федором и племянником Иваном. Полученная сумма в 2005 рублей позволила попасть в солецкое купеческое сословие, которое в начале века не насчитывало и 150 человек. Но какие фамилии! Жеребцовы, Замарины, Уховы, Прокофьевы, Калашниковы, Грудинны, Зуевы, Красиковы… Дело не в их звучании, а в том, что они до сих пор существуют в Сольцах. Вот к ним и присоединилась редкая для солецких краев фамилия Ванюковых. Вы представляете, когда это было (?!) — 1803 год! На российский престол недавно взошел молодой император Александр I, поэт Пушкин еще гулял с нянюшками и мамушками, жив был Гавриил Державин…

При деньгах у власти

Не прошло и трех лет, как новый человек Мануйла Ефимович Ванюков избирается посадским купеческим старостой3. Что здесь сыграло главную роль — деньги или характер, сказать трудно, но думаю — и то, и другое. Характер Ванюковы, судя по семейному положению, имели крутой, потому как все четверо сыновей Мануйлы пережили своих жен. Что касается их родного отца, то он свой норов не сдерживал и на людях.

…В воскресный день 30 июля 1807 года посадский староста Мануйла Ванюков прислал посыльного за Яковом Петровичем Зуевым, солецким мещанином. Не успел тот появиться в ратуше, как послышался грозный окрик:

— Кто тебе позволил покупать у помещика Лаврова в пустоши Гари в нынешнее лето траву?

— Купил в должном порядке, для своей надобности…

А далее Ванюков и разбираться не стал — занялся рассейским рукоприкладством. Избитого Зуева выкинули на улицу. Тысяцкий Жеребцов попытался заступиться за пострадавшего, но и ему досталось от ванюковской палки. Зуева отвезли на съезжую (полицейский участок), посадили под арест. Родственники поспешили к бургомистру Логину Питунову. Тот без промедления явился к месту происшествия и освободил несчастного из-под стражи. Во время разборки дела Ванюков не побоялся оскорбить и бургомистра.

Пыталась Татьяна Осиповна, жена избитого Зуева, жаловаться губернатору: «Ванюков присвоил себе власть полицейского ратмана», — но дело как-то затихло. А вот за другую провинность Ванюкову пришлось-таки ответить. В 1810 году староста растратил 3363 руб. 62 коп. подушных денег (подать с крестьян). Наказание было скорым и строгим: выдержать на хлебе и воде месяц, а деньги взыскать.

В более поздние годы сведения о Мануйле Ванюкове уже не встречаются. Возраст его к тому времени мог быть солидным — ведь выкупиться на волю крепостным удавалось не раньше 50—60 лет, вот и считайте. Что касается его племянника и брата, то их имена ни в каких последующих документах не упоминаются. Видимо, Мануйла Ефимович, увеличив капитал, выплатил компаньонам их долю, и они отправились пытать счастья в других краях, подалее от грозного родственника.

Было у отца четыре сына

В гильдейском списке солецких купцов, датированном 1844 годом, во 2-ю гильдию записаны Михаил, Иван, Тимофей и Федор Ванюковы. В Сольцах на тот год проживало уже 230 купеческих и 1720 мещанских семейств. Ванюковы имели по 6000 рублей капитала и вели свои дела, но вели их по-разному, так как удача в торговом занятии улыбается не каждому брату.

Тимофей и Тимофеевичи

Шестерых детей послал Бог старшему сыну Мануйлы. Дочь Агафья, выданная за купца Гурьянова, вскоре овдовела и детей Ивана и Анну растила в отцовском доме. Сестра ее Авдотья в июне 1858 года была выдана замуж за псковского мещанина и покинула родные края. Сын Никифор умер молодым и бездетным, у Ерофея росло четверо. Семья занималась мелкой торговлей в лавке, расположенной в первом этаже дома. В 1866 году Ерофей Ванюков значился во второй гильдии. Старшего сына Ивана в 1857 году отец выделил с личным капиталом, позволившим состоять во 2-й гильдии. Но в Сольцах Иван не остался — куда-то уехал устраивать свое дело.

Из шести детей больше всех досталось отцу от Савелия4. Малый был горяч (в деда), не раз затевал ссоры и драки во время Ильинской ярмарки, с годами и совсем «потерял голову».

В марте 1847 года Савелий занял у титулярной советницы Д.Т. Львовой 300 рублей серебром с процентами на три года5. Уплатил он только сто рублей и в течение семи лет не рассчитался до конца. В феврале 1852 года уже «порховская мещанская девица Авдотья Полякова» доверила Савелию на сохранение 1000 рублей, чтобы вернул по первому требованию. Через месяц купеческий сын вернул только 180 руб., а об остальном долге и думать забыл. Пострадавшие обратились за помощью в полицию. Молодой Ванюков выдал расписку, в которой признал долги и сообщил, что у него нет собственного имущества, а живет он в доме отца. Пришлось дать подписку о невыезде. К этим искам прибавились и другие долги.

Судебные власти описали домашнее имущество Савелия, но жена Авдотья обратилась в посадскую ратушу с протестом — за долги мужа переписали ее личное имущество, полученное в приданое: иконы, серебряную посуду, мебель. Женщина даже не сомневалась в поддержке свекра, который был согласен подтвердить ее показания6.

Бедный её свекор, Тимофей Мануйлович, принялся выручать из беды своего непутевого сына. Видя бесконечность тяжбы, он в декабре 1854 года заложил в Порховский общественный банк собственный двухэтажный каменный дом, стоявший в начале центральной улицы Сольцов - Большой Псковской. Вырученных трех тысяч на все судебные расходы не хватило, поэтому через три года он снова перезаложил этот дом7.

Трудно сказать, чем кончилась эта долгая тяжба Савелия (документы не все в сохранности), но точно известно, что в феврале 1862 года Тимофей продал один из своих домов — трехэтажный каменный — младшему своему брату Федору. Несколько лет спустя он умер. В переписном листе по купеческому сословию за 1880 год проходит Савелий Тимофеевич Ванюков 70 лет и жена Авдотья. Сыновья Прокофий, Семен, дочери Наталья и Настасья значатся умершими, не дожившими до 40. Дочь Татьяна в замужестве8.

Псковский шелк солецких купцов

В ХVII—ХVIII вв. в России энергично развивалась текстильная мануфактура. Она быстро поглощала ресурсы льна в центре страны, поэтому посевы его стали распространяться в более отдаленные районы. Во второй половине ХVIII века лучшим в России считался псковский лен, выращиваемый по местной агротехнологии, отличной от других. Растили лен и в Порховском уезде, в состав которого до 1927 года входили Сольцы.

Посад располагался на судоходной Шелони, и это позволяло использовать для сбыта продукции самый дешевый водный путь. В числе первых предпринимателей, занявшихся обработкой льна в Сольцах, можно назвать петербургского купца второй гильдии Гурия Ларионова, который в апреле 1787 года (вы только представьте, что это время правления Екатерины II!) купил в посаде землю для дворов и амбаров под лён. Не отстал от него солецкий мещанин Анисим Лаврентьев — он также пожелал приобрести землю на берегу Шелони, напротив 20-го квартала: под постройку амбаров, где можно будет складировать и обрабатывать лён9. С тех пор и до 80-х годов ХХ века на этом месте добросовестно трудился солецкий льнозавод. В числе первых он был восстановлен в послевоенные годы и выдавал продукцию до тех пор, когда над Шелонью задули ветры перемен. В конце концов здание осталось без хозяина и подверглось варварскому разгрому. А ведь оно могло стать музеемпамятником льноводческому делу.

Солецкие предприниматели с самого начала специализировались на первичной обработке льна — его трепании. Грязным облаком облетала костра — верхний, высохший слой стебля, затем волокна прочесывались, при этом очистки составляли паклю, а готовой продукций становилось серебристое льняное волокно. Полученную продукцию купцы на баржах сплавляли в Петербург, в специальный льняной порт, откуда она держала путь на полотняные заводы. Сырье закупалось в уезде непосредственно в помещичьих хозяйствах или же на торгу, куда съезжались крестьяне со всей округи. Вот этим-то льняным делом и занялись младшие Ванюковы - Иван и Федор Мануйловичи. Их вполне можно считать одними из первых основателей льнообработки в Сольцах. Наиболее удачливым оказался Федор.

Младший брат

Он родился уже в Сольцах и явно перенял у отца деловую хватку. Начал он с продажи обработанного льна, который закупал у потомков петербуржца Ларионова. Скопив необходимые средства, купил льнозавод на Набережной у наследников Лаврентьева, затем построил рядом второе здание и 16 кладовых. В 1866 году ратуша вписала Федора Ванюкова в первую купеческую гильдию10.

В 70-х годах на льнозаводах Федора Мануйловича действовало 500 станков (трепальных столов). Столько же имел лишь один его конкурент Тимофей Боговский. Родной брат Иван придерживался меньших масштабов: на его заводике стояло только 20 станков. Работали на этих предприятиях мещане посада и крестьяне из соседних деревень (к этому времени крепостное право было уже отменено).

Заводы Федора Ванюкова, несмотря на примитивность оборудования, обеспечивали высокую производительность. В 1875 году здесь было обработано 140 000 пудов льна-сырца, доход составил 380 000 рублей серебром. Чисто чесаной пакли получили 50 000 пудов на 95 000 рублей. Цена на льняную продукцию постоянно росла11.

Во всех делах Федору помогал старший сын его Яков, который и унаследовал отцовское дело. Два других брата, ничем себя особенно не проявили и проживали на проценты с капитала. Оба звались Иванами: 1-й и 2-й (между прочим, у Ивана Мануйловича оба сына тоже были тезками, только Яковами — какая-то семейная традиция…). В барском доме в Горках (в те годы имелось и определение — Корсаковы) проживал Федор Иванович, внук преуспевающего Федора Мануйловича. Ему же принадлежало имение в Каменке12.

Кроме льняного дела было у Федора Мануйловича еще одно увлечение — покупать и строить дома, большей частью — каменные. К концу своей жизни ему принадлежало несколько зданий и пустопорожних мест на центральных улицах посада. На Сибирской (ныне Комсомола) улице по инвентарной описи за 1880 год за ним числились: пустопорожнее место, деревянный дом с участком, полукаменный с мезонином дом, при нем полукаменные и деревянные шофы и 8 каменных амбаров, двухэтажный деревянный дом (не считая около 20 складов и амбаров под лен), деревянный и каменный дом. На Большой Псковской Федору Ванюкову принадлежали три каменных дома и пустопорожнее место, где в любой момент можно было начинать строительство. Сам он, предположительно, жил на Сибирской улице, неподалеку от своих льнозаводов, конторы и сплавной пристани13.

Брат его Иван и племянники в избах не ютились — владели добротными каменными двухэтажными домами. Перечесть их даже трудно, но можно с уверенностью сказать, что большинству каменных построек на центральных улицах посад обязан своим именитым горожанам. Даже во время жестоких августовских боев 1941 года многие дома со встроенными в них магазинами уцелели от полного разрушения. Восстановленные после войны, они и сейчас украшают город.

Богатые тоже плачут

Не было счастья и еще у одного из братьев - Михаила Мануйловича Ванюкова. Судьба наградила его одной лишь дочерью, имени которой и в бумагах не обнаружилось. Думал купец упрочить свое дело удачным замужеством дочери и выдал ее за племянника состоятельного солецкого купца Ефима Козьминовича Линева — Григория. Но дочь как-то скоро сошла в могилу, а Михаил Мануйлович пустился в тяжбу с бывшими родственниками.

Вскоре после свадьбы Ефим Линев взял у Михаила Мануйловича взаимообразно «крутцов тройниковых» (особая мера обработанного льна) — 191 пуд 17 фунтов на 582 рубля 85 копеек. С отдачей родственник не торопился и год, и два. В 1843 году Ванюков обратился в совестной суд за поддержкой, но заседатели в просьбе отказали. Истец решил не отступать (отцовский норов) и стал добиваться правды во всех инстанциях, дошел до судебной части в Петербурге. Купеческий племянник не поддержал бывшего тестя и заявил в показаниях: «Я крутцов не брал, и дядя не брал…»

Почему он так поступил? Скорей всего, потому, что бывший тесть потребовал вернуть приданое умершей дочери. А кому-то захочется возвращать полученное богатство? Но тесть был истинным Ванюковым - он сам вывез сундук с вещами покойной дочери, которые Григорий оценил в 6000 рублей, прибавив сюда и свои. Проживали молодые Линевы уже в Петербурге в собственной квартире.

Дело закончилось в судебном порядке только в 1850 году. Развязка была весьма печальной для Михаила Ванюкова: он так поистратился на тяжбу, что потерял почти весь капитал и вынужден был перейти в мещанское сословие. Чтобы оплатить все расходы и появившиеся долги пришлось продать дом. По городской переписи семейств за 1874 год Михаил Мануйлович Ванюков в живых уже не значился14.

Что упало, то пропало

История русского купечества установила закономерность, свойственную многим династиям: первые два—три поколения до седьмого пота сколачивали свои капиталы, а их наследники, за малым исключением, не считали нужным продолжать дело. Одни становились покровителями художников и артистов, другие прожигали жизнь. Нечто похожее случилось и с Ванюковыми. Многие из них покинули Сольцы еще к началу века, другие умерли, третьи обеднели и стали мещанами,затерявшись среди простого люда.

Как вспоминают старожилы, Якова Федоровича уже старцем встречали на городских улицах в начале ХIX века. Вряд ли он дожил до октября 1917 года: тогда бы ему исполнилось уже 93 года. Младший сын его Константин, 1869 года рождения, пользовался уважением в своем огромном клане, потому что именно его выбрали в опекуны осиротевшие троюродные племянники Павел и Ольга, дети двоюродного брата его отца, тоже Якова. После смерти Якова Ивановича дети восемь лет прожили с матерью Александрой Поликарповной, но когда в 1890 году не стало и ее, сиротский суд определил опеку над имуществом малолетних Ванюковых15.

Привлекает внимание запись о том, что Федор Ванюков значится мещанином, а ведь его дед Иван состоял купцом первой гильдии. Наследниками Бог его обидел: один сын умер в молодые годы, не оставив детей, дочь Анна вышла замуж, получив свою долю, оставался сын Яков. У того родились три дочери и один сын Федор. Вот у него-то, судя по сохранившимся разрозненным фактам, жизнь и не заладилась.

Отец женил его совсем юным — 17 лет. Жену звали Александрой Поликарповной. Родились у них дети: в 1879 — году сын Павел, в 1880 —  дочь Ольга.

Скончался Федор 25 лет от роду, через восемь лет не стало и горемычной вдовы.

Наследство сиротам по ванюковским меркам досталось нищенское: несколько казначейских билетов, пустопорожнее место в городе, святые иконы. В сумме не набиралось и тысячи. Ольгу очень рано сосватали за солецкого мещанина Александра Беднягина, Павел несколько лет находился при опекуне, пока не женился, как и отец, в 17 лет. До 1902 года Константин Яковлевич опекал своих бедных родственников. Дальнейшую его судьбу проследить пока не удалось. Говорят что он писал стихи, публиковал в каких-то петербургских журналах, а расставшись с опекунством, сам уехал в столицу, где и затерялся.

Из рода удачливого Федора Ванюкова дожил до октябрьских перемен его внук Александр Яковлевич и жена его Варвара Павловна. В начале 1918 года они лишились всех своих льнозаводов и капиталов и уехали в Петроград, где имели квартиру. Последнее упоминание об Александре Ванюкове и его жене мне встретилось в документах Солецкого райисполкома за 1935 год. Оба они были лишены избирательных прав в самом начале советской власти и не были в них восстановлены16.

Трагически сложилась судьба юношей Ванюковых — Сергея и Николая. Они родились в Петербурге, но после революции, после того, как родители были лишены всех прав гражданства, они вынуждены были жить самостоятельно, не поддерживать с родителями никаких отношений, чтобы самим не оказаться в лишенцах — таковы были нормы новой жизни. Сейчас лишение избирательных прав в 20—30-е годы приравнено к политическим репрессиям.

Старший Сергей, 1908 г. р., с детства был инвалидом (сохла нога). Он проживал в Сольцах, на ул. Ленина (быв. Помелковская) у кого-то на квартире. С двадцати лет стал заниматься кустарным промыслом — фотографией, на эти доходы и жил.

Младший, Николай, с 16 лет, с 1927 г., стал учеником сапожника Моисея Пиля. Два года осваивал изготовление заготовок для пошива обуви, потом стал работать в артели «Гарантия». Как подчеркивает райисполкомовская справка, «материально от своих родителей не зависит». Как сложилась дальнейшая судьба этих братьев, пока не установлено17.

Попал в лишенцы еще один представитель Ванюковского рода — Александр Михайлович — внук Тимофея — сын бывшего купца сам самостоятельно занимался бакалейной торговлей до и после революции до 1925 года18.

Наиболее печально закончилась жизнь еще одного Ванюкова — Арсения Ивановича, потомка Тимофея. Он был священником старообрядческой общины, в которой состояли все Ванюковы. Сначала Арсения лишили избирательных прав, а в 1937 году тройка НКВД приговорила его к расстрелу19.

А жизнь продолжается. Недавно встретила свою приятельницу детских лет, преподавателя НовГУ.

— Слушай, Вера, помнишь, после войны ты с мамой и бабушкой жили у Ванюкова. Вы снимали у него квартиру?

— Зачем же? Моя бабушка, Агнея Михайловна, приходилась ему родной теткой, а мама — двоюродной сестрой…

Не рвется дней связующая нить…

Примечания

1 ГИАНО. Р-3701. Оп. 1. Д. 4.

2 ГИАНО. Ф-92. Оп. 1. Д. 61.

3 ГИАНО. Ф-92. Оп. 6. Д. 16.

4 ГИАНО. Ф-108. Оп. 1. Д. 9.

5 Там же. Ф-92. Оп. 1. Д. 742.

6 Там же.

7 Там же. Д. 821.

8 ГИАНО. Ф-108. Оп. 1. Д. 49.

9 ГИАНО. Ф-92. Оп. 1. Д. 530.

10 ГИАНО. Ф-92. Оп. 6. Д. 562.

11 ГИАНО. Ф-108. Оп. 1. Д. 13.

12 Там же. Д. 67.

13 Там же. Д. 45.

14 ГИАНО. Ф-92. Оп. 1. Д. 409, 530.

15 ГИАНО. Ф-108. Оп. 1. Д. 49.

16 ГИАНО. Р-327. Оп. 3. Д. 36, 37.

17 Там же. Д. 34.

18 Там же. Д. 37.

19 Там же. Д. 35.

И.Д. Савинова

Альманах "Чело"