«Пришли и мытари креститься, и сказали Ему: Учитель! что нам делать? Он отвечал им: ничего не требуйте более определенного вам. Спрашивали Его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем» (Лк., 3, 12-14).

«Имеешь ли служение, пребывай в служении; учитель ли, — в учении; увещатель ли, увещевай; раздаватель ли, раздавай в простоте; начальник ли, начальствуй с усердием» (Рим., 12, 7-8).

«Мы не святые... Мы живем в миру. Где нам спасаться. Разве спасешься в такой суете... Только бы прожить как-нибудь»...

Не раз мне приходилось слышать такие речи. Дурные, не христианские речи.

Эти речи — всегда самооправдание ленивых, которые хотят убежать от обязанности делать свое дело на ниве Божией и выдумывают отговорки, чтобы обмануть и людей, и Бога, и самого   себя.

И как будто именно для них житейские сказания полны рассказами о людях, которые спаслись среди той же житейской суеты — около своего крошечного житейского дела.

Вот, например, один из самых почитаемых подвижников русской Церкви.

Он был настолько неведом миру, что, когда Бог явил его мощи, не знали, как зовут уже прославленного   Богом   святого.

И его жизнь была такой же незаметной, «безымянной», серенькой.

Что делал этот святой без имени?

Он был деревенский портной. Всю жизнь бродил он по избам инородцев, большею частью бедняков. Поживет неделю в бедной семье, обласкает детишек и потом потихоньку, не дожидаясь платы, уходит пораньше, пока хозяева спят.

А то так и сам еще оставит  что-нибудь из того, что заработает у зажиточных.   И  мимоходом   везде    сеет   слово    Божие, проповедует  о   Христе   и   Его   правде.

Это св.  Симеон   Верхотурский.

В Прологе рассказывается о другом святом, для которого ночью сами собой отворялись двери Софийской церкви, чтобы  он   мог  помолиться   в   уединении.

И кто это был? Простой сапожник-шорник. И угоден он стал Богу потому, что так располагал свою простую и скудную жизнь.

«Все, что заработано,— говорил он,— делю на три части: одну себе на пропитание, другую — на товар для работы, третью — нищим».

Так же распределяет свои доходы пастух Евхарист.

«Одну часть мне, другую Богу, третью — нищим».

Пастух, портной, шорник, сапожник — все люди мирских занятий, мирской профессии.

Если мало этих примеров, я назову и еще:  Конон  огородник.

Он часть своих овощей раскладывал просто по дороге, чтобы бедные, которым стыдно просить, приходили и брали.

И вот эта любовная чуткость ввела его в обители святых.

Кто не слышал повести Пролога «О богоугодном древоколе», который не только при жизни был неведом по имени, но и после смерти, обитая во областях святых, остается безымянным.

И этот неведомый дровосек был велик перед Господом.

Почему?

Чем он заслужил милость Господню?

Только тем, что среди упорного труда, не имея даже крова, умел молиться   и  любить.

У одного светского писателя рассказывается о фигляре, жонглере, цирковом артисте, который из любви к Матери Божией решил: «У меня нет ничего. Я ничего достойного Ее не могу принести Ей в дар. Принесу свое, может быть, грешное и ненужное искусство. Сделаю его праведным...»

И он играл блестящими шарами для детей бедняков, отучившихся улыбаться среди нужды, для несчастных людей, раздавленных заботой и искавших хоть какого-нибудь просвета. И когда он, усталый от «работы»,остановился — Сама Богоматерь отерла   пот  с   его  лица.

Это, конечно, притча, но хорошая притча.

Нет такого звания, в котором нельзя было бы угодить Богу...

Нет положения, в котором нельзя было бы найти для себя дело, угодное Богу.

Внеси свет Христова лика в свое маленькое житейское дело, и ты сделаешь его святым и богоугодным подвигом.

Когда св. Иоанн Креститель проповедовал в пустыне, он всегда повторял одно: покайтесь, перемените понимание жизни, перемените жизнь.

Когда к нему приходили мытари, воины, ремесленники, он не говорил им: идите за мной в пустыню. Воинам он говорил: не обижайте. Будьте довольны жалованьем. Мытарям: не берите больше должного.

Таким образом, по смыслу его проповеди нужно честно, «по совести», делать свое мирское дело. И все.

Торговцам его проповедь внушала в их дела, в их меру и вес внести Христову правоту.

Ремесленникам — в своем ремесле идти по следам той семьи ремесленников, из которой вышел Плотник Назаретский, построивший «здание нашего спасения».

Всякий человек в своем ремесле, в своей торговле, на своей должности постоянно сталкивается с этим вопросом: «Как поступить в данном случае?»

По-Божьи или так, как мне подсказывает злая совесть? Идти за Христом или против Него?

Во всяком деле, даже тогда, когда он вешает пуд муки, когда он накладывает заплату на башмак, перед ним эти два пути: путь Божий и путь греха, и ему нужно только не колебаться между двумя этими путями, чтобы прийти к открытым воротам Иеросалима небесного.

Вы скажете, что случаи, какие я рассказал, исключительны.

Не по силам рядовому человеку отдать 1/3 того, что он заработает.

Пусть... Но ведь то люди, которые теперь стали известны всему миру своим маленьким делом.

Вы делайте не их маленькое дело (для вас оно огромно, как Гималаи), а свое «маленькое».

Я знал одного сапожника, который не мог отдать и не отдавал трети своего дохода.

Но я уверен, что он все же был велик перед Господом.

Чем? А вот чем: урвет он свободный час и, глядишь, чинит чьи-нибудь сапожишки. Кроит детские башмаки.

Это для какого-нибудь «голого» из соседнего дома.

Он обшивал почти всю бедноту в его сплошь убогой улице.

Знал я старушку, которая всю жизнь провела в том, что из выпрошенного у кого-нибудь старого «спорка» или платья шила кофтенку для какой-нибудь чужой Катьки или Маньки.

Они в своем звании делали великое Божье дело.

И больше этого.

Знал я одного нищего. Он не мог дать многого людям, и потому, что сам не имел ничего. Был болен и беспомощен. И однако он умел сеять добро, подавать свою подлинно Христову  милостыню. Принесет цветок больному ребенку. В одном месте кинет ласковое слово, в другом — просто «пожалеет». И всегда сеял ласковую улыбку, ласку.

Кто знает, какую боль причиняет иногда злое, обидное слово, сколько горечи отлагается в душе маленьких людей от этих маленьких уколов их самолюбию, на которые так щедры сильные люди. И прочее, и прочее, и прочее.

Одним словом, стоит осветить каждое маленькое дело маяком христианской совести, и окажется, что в нем богатейшие россыпи, миллионы случаев, где можно добыть «золото» христианской любви.

Я не говорю уже о семье, о жизни в семье, где среди будней жизни можно угодить Богу больше, чем угодил св. Макарий Великий в своей пустыне (смотрите в его «Житии» рассказ о двух женах; впрочем, я намерен поговорить о семье в особой, следующей беседе).

Мы призваны Господом Христом строить здание Царства Божия, и, если мы принесем хоть один кирпич, хоть один камешек в эту постройку, мы — Его ученики.

И может быть, не столько здесь будет иметь цену самое наше дело, сколько то, что оно будет проповедью о любви, исповеданием Христа Господа.

Маяки спасают от бури корабли — указывают путь в гавань. Эти маяки — святые подвижники Церкви, но иногда и простая свечка может сделать великое дело.

«Нужны фонарщики» — недавно я видел такое объявление на заборах своего родного города. Маленькие люди — фонарщики, но без них было бы темно в городах.

И такими фонарщиками могут и должны быть христиане. И делом, и словом они могут сеять учение Евангелия. Они должны торопиться всюду, где люди гибнут в темноте и паутине греха. И маленькими огоньками своей любви освещать путь.

Великие апостолы и подвижники, мученики, эти «факелы, горевшие в садах Нерона» освещали и освещают своим светом весь мир. Наш огонек мал, но и мы всегда можем осветить своей свечечкой свой маленький угол и внести своей любовью свет во многие темные души.

1909 г.