Что такое пост?

Теперь особенно много и часто слышится возражений против поста. Зачем он? «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, а то, что выходит из уст», — сказал Господь.

Да, сказал.

Сказал Тот, Кто постился 40 дней и дал заповедь: «Когда поститесь, не будьте как лицемеры».

Но пусть мне позволено говорить сначала совсем не по-церковному,  по-мирскому. Много раз вопрос о посте обсуждается в медицине, и вот ее наблюдения представляют много интересного. Что делает пост в физическом организме человека? Оказывается, что здесь влияние поста огромно и оно простирается не только на чисто животную жизнь организма, на отправления пищеварения и т.д., но и на деятельность мозга, душевных сил.

«Укрепляя волю путем воздержания, пост, — пишет один врач, — укрепляет волю еще иным путем, путем улучшения функций головного мозга вообще; при этом действует просветляющим образом на наше разумение и представление, а сферу чувств делает более восприимчивой ко всему хорошему». А недавно другой врач, Гвельпа, выпустил целую книгу, очень интересную для данного вопроса, где доказывает, что воздержание от пищи — лучшее средство лечения болезней.

Основная причина болезней — чрезмерное увеличение в организме одряхлевших, отживших, клеток, разных продуктов горения и распада. Организм постоянно выкидывает эти злые продукты (через почки, через кожу и т. д.), но все же часто токсины скапливаются и служат причиной болезней. Одним из вредных элементов в организме является, между прочим, излишний жир. Благородные ткани организма, подавленные жиром, теряют свою способность защищать организм.

Что же делать? Лучшее средство повысить силу организма в борьбе с отравляющими элементами есть пост, воздержание от пищи. При помощи поста организм выбрасывает одряхлевшие клетки и заменяет их новыми. Результат поста — рост мысли, уничтожение болезненной слабости воли (абулии) и т. д.

Эти замечания врача интересны с двух сторон. С одной стороны, поучительно то, что пост повышает деятельность мысли и воли. Это значит, что он повышает деятельность души, делает се сильнее, энергичнее, более способной к борьбе со злом. Это говорит и предыдущий врач. С другой стороны, как известно, в посте христианском есть и другая сторона. С ним соединяется воздержание от страстей, борьба со злыми хотениями воли. Хотя бы воздержание от дела греховного. Грехи, злые стремления воли — тоже болезнь. Здесь тоже действуют своего рода духовные токсины. В душе отлагается отравляющий яд греха.

Воздержание, даже внешнее, внешнее бережение себя от страсти, гнева, блуда и т.д., очевидно, даст время и возможность выкинуть из себя самый яд страсти, справиться со злыми «токсинами» греха, победить.

И еще одна иллюстрация. Вспоминается одна иностранная повесть — «Четверо» («Четыре беса»). Здесь действуют четыре гимнаста удивительной ловкости и силы мускулов. И вот оказывается: главное условие их силы было воздержание, крайняя умеренность, пост, даже не в смысле только пищи. Они должны были не только мало есть, но и беречь себя даже от всякой мысли, ослабляющей, бунтующей тело. Достаточно было одному отдаться мысленно греху невоздержания, мысленного блуда, греховным любовным мечтам,— и его мускулы ослабевали. Цепь четверых сильных разорвалась, и концом их была гибель... Гимнасты разбились, потому что изменили закону воздержания, посту, укрепляющему силы. Это в области физической. Сила основывается на воздержании. Постом поддерживается энергия, движение, гибкость и напряженность мускулов.

Но мы видели, что с постом связана и сила мозга. Но если так, то понятно, как должен быть нужен пост в силе духа, в борьбе с грехом. Мы уже сказали, какое значение имеет пост для уничтожения силы греха.

Резюмируем и дополняем. Мускулы духа, если позволительно так выразиться, тесно связаны с мускулами тела. Расслаблено тело вином, чрезмерной пищей — и дух расслаблен тоже. Это раз. Здесь нужен пост в смысле воздержания от пищи.

Далее. Сила страсти всегда связана с привычкой. Грех живет в теле, как почти физическая сила. Положить временный предел греху, прервать течение греха — значит,  помочь душе вытолкнуть из себя привычку греха, микробы греха, поселившиеся в душу и властвующие над ней. Для этого нужен пост, как дисциплина, моральный подвиг.

«Чтобы стремиться к какому бы ни было идеалу, — пишет врач Песковский,— необходимо научиться побеждать те низшие желания и страсти, которые мешают его достижению, т.е. укрепить, закалить свою волю. Вот этой цели и служит пост. Пост есть воздержание от известной пищи; уже из самого определения следует, что он связан с известным упражнением воли. Как мускул слабеет от недеятельности, так в большей еще степени слабеет воля, если человек не упражняет ее; жизнь человека, живущего в довольстве, вьшолняющего каждое свое плотское желание и хотение, обыкновенно приводит к тому, что человек такой с трудом уже потом может устоять от различных соблазнов: воля его слабеет; и наоборот, нужда, постоянное отказывание себе в своих плотских желаниях делают человека более сильным, закаляют волю. Отказ от известного рода пищи — пост в узком смысле этого слова — является подобным же стимулом».

Пост сам по себе, по своему существу нужен для нравственного усовершенствования. Это — первая ступень спасения. Сущность всей нравственной борьбы в человеке в том, «чтобы освободить дух» от порабощения физической стихией — плотью. В человеке нарушено грехом равновесие между двумя половинами его природы. Нужно восстановить это равновесие; одно из средств для этого — пост, он не дает перевеса животной жизни над духом. Отсюда последовательно и необходимо вытекает заповедь поста: «кто хочет уйти из рабства плоти, должен принять закон воздержания».

Кто хочет стать сильным, должен укрепить себя постом, недаром ко всякому великому делу святые люди готовились постом... 40 дней постился Моисей, прежде чем принять «скрижали Завета». Даже сам Всесвятой 46 дней постился перед тем, как выступить в мир с благовестием спасения.

Однако, допустим, воздержание нужно, но причем тут род пищи? Значит, нужно меньше есть, а не заменять мясо икрой и сладкими пирогами... Само собой разумеется, если пост состоит только в замене мясного стола другим, изобильным и сытным, то это — только издевательство над постом, насмешка над Господом. Как, например, смотреть на то, что считают скоромной рыбу и постной водку? Рыба скоромна, потому что она возбуждает тело, вредна для целомудрия духа. Но разве не скоромно и все, что вредно отражается на деятельности души?

«Скоромно все то, что толкает на грех, и в этом смысле выпитая бутылка водки есть непременное нарушение поста. То, что делает человека пьяным, невменяемым, что толкает на грех, все это должно считаться недопустимым в пост. Разве не пьяный более склонен к блуду, к ссорам, к дракам и даже к преступлениям? Масса преступлений совершается в пьяном виде». И потому водка — самое скоромное из питий.

Но здесь нужно оговориться. Старообрядчество, во-первых, слава Богу, кажется, не дошло до той фальсификации поста, при которой мясо заменяется изысканным и богатым, только более вкусным «безмясиым» меню. А потом еще нужно помнить, что именно потому и названы скоромными мясо и рыба, что они способны ненормально и греховно повышать деятельность плоти.

Не каприз и не произвольная выдумка то, что пост   есть не только уменьшение пищи, но и изъятие некоторых видов ее, «Мясо легче и полнее претворяется в кровь, скорее и сильнее повышает энергию  плотской жизни».   Поэтому  «воздержание  от   мяса, — категорически настаивает   В.С.Соловьев, — без сомнения может утверждаться как общее нравственное требование».   Не говорю уже о том, что употребление животной пищи соединяется с пролитием крови, хотя бы животного, а это всегда будет   считаться несовершенством в порядке христианской жизни.

Часто говорят: «Но все-таки что же пост? Это дело неважное. Мы так повинны перед Богом в великом, что рядом с нашими грехами это уже мелочь». Пусть, но подумаем, не потому ли мы повинны и в великом, что разрешили себе согрешить в малом? С этой именно мелочи начал первый человек. По святому Златоусту,  заповедь о невкушении от «древа познания» была именно заповедью поста. Она дана была, чтобы воспитать волю человека. Он нарушил ее, разорвал союз с Богом, объявил Господу, что не хочет быть с Ним, в Его воле, считает мелочью «повиновение ему».

Напомню то, что я говорил года четыре назад. Важно, что это сказано именно четыре года назад: «Повиновение Церкви во всех ее заповедях имеет огромное воспитывающее значение: человек, привыкший исполнять в «малом» волю Церкви, более надежен и в великом, и уже почти всегда человек, сознательно «неверный в малом»,склонен идти на компромиссы и в большом».

«Это особенно нужно бы помнить нам, русским. Несомненный факт, что у нас почти всегда отказ от исполнения таких предпи­саний Церкви, как заповедь о посте и т.п.,— начало уклона. В сущности,  здесь, как бы то ни было, уже разрыв с преданием Церкви, раскол,  отказ от полного соединения с Церковью во всем, а раз человек решил, что он может себе в этом, будто бы в малом, отойти от Церкви, что мешает ему через день счесть ма­лым что-нибудь большее? Он сам стал судьей над собой, а к себе человек всегда снисходителен».

«Почему старые русские люди так усердно отстаивали букву при Никоне?» — спрашивает профессор Ключевский. Кажется, главное было здесь в следующем: они инстинктивно чувствовали, что отказ от охраны предания будет первым шагом к «упадку» вящего, самой веры, что, нарушив мелочь, они пойдут под уклон.

Однако не возможен ли греховный пост? Нельзя ли, постясь, только «грешить», а не Божье дело делать? Конечно, возможно. О нем (ложном посте) нередко говорят и святые отцы. Пост во грех, а не во спасение, когда человек считает самый пост не средством к оздоровле­нию души, только подготовляющим к нравственному подвигу, а самодо­влеющим подвигом, .заслугой перед Господом. Такой взгляд на пост — ложь.

Люди, которые стоят за исполнение благочестивых постановле­ний как внешних заповедей и в этом полагают подвиг свой, не заботясь о внутренней перемене, по мнению св. Иоанна Кассиана, книжники, «стоящие под законом, а не под благодатию».

Пост — «вещь средняя», т.е. не имеющая ценности сама по себе, а получающая оценку по сво­им последствиям, как путь добродетели. Дни поста отделяются нами, это особые дни с особой пищей, пищевым режимом,— как говорят. Но разве суть поста в этом режиме? А духовный режим, общее течение жизни у нас изменилось или нет?

Вчера вы позволяли себе гнев, несдержанность, злое слово. От­казались вы от этого сегодня? Изменен вместе с пищей мораль­ный ход дня? Нет. Так не есть ли ваш пост отвод глаз, попытка обмануть Бога?

Я знаю людей, которые из поста и добрых дел делали злое ко­щунство. Они постились строго и серьезно, давали и десятину от своего имения бедным, но, сделав это, говорили себе:   «Все-таки, дескать, я не гол перед Богом. Есть на что опереться. Чем защи­титься. Если в другом и прегрешу, Бог простит».

И они спокойно забывали о вящем в законе, о Любви, Милости и Правде. Для них заповедь о посте была греховной ширмой, за которой они думают спрятаться от гнева Божия, пренебрегая заповедью любви и подвига. Человек постится «два краты в неде­лю», ставит свечи, дает десятину с тмина и аниса и успокаивается за этими маленькими делами. Они становятся для него убежищем от упреков совести, он забывает вящая в законе: любовь, службу ближнему,  и в то же время успокаивает себя: все же и я не без заслуг перед Господом, я пощусь. И он непременно думает, что сорок маленьких добрых дел будут защитой его, когда его спросят на суде: хранил ли ты любовь и веру? За пост он цепляется, как за последнюю соломинку, и тревожная совесть находит там успо­коение. Такое христианство обрядоверное, торгашеское, это обо­льщение; успокоение в заповедях закона — гибель.

Нужно всег­да, постясь, помнить слова хотя бы того же Иоанна Кассиана: «Любовь, милосердие должны приобретаться постом». В пост нужно обновлять душу: видя постное за трапезой своей, нужно видеть в этом напоминание о подвиге, о том, что нужно начать «пост Богу приятный», а не как суть подвига, не суть настоя­щего, церковного «времени приятного и дня спасительного».

Но еще одно слово. Почему 40 дней? Почему так много? Совсем не много.

40 лет  понадобилось для Израиля, чтобы он, блуждая по пустыне среди голода и лишений, отвык от  мяса еги­петского,   от греховного налета, какой наложил на него Египет. Мы в рабстве греха и, однако, даже хотим идти не в землю обе­тованную, а навстречу Воскресшему, к святым тайнам Его.

Неужели же много для приготовления к этому 40 дней?

Хорошо, даже если к концу поста мы сумеем выйти из угара греха хоть немного, собрать свою душу, отделаться от шума ули­цы, от порабощения мирским делам.

Чаще 40 дней оказывается вовсе не много, а мало. В конце 40 Дней люди так же мало готовы встретить Жениха, грядущего в полунощи, как и в начале поста.