Я говорю о возобновлении почитания святых мощей Анны Кашинской. Ее один старообрядец удачно назвал «исповедницей после смерти». Да, она была «исповедницей», пострадавшей за хранение святого древнего обряда тогда, когда святые останки ее уже триста лет   почивали   в   гробу. С лишком через четверть века после того, как святость ее признана Церковью и ее мощи открыты для благоговейного поклонения.

В 1649 году святая канонизирована. Ей поются каноны, ей посвящаются храмы, - и в 1678 году волею патриарха Иоакима приказано молебнов Анне Кашинской не петь, храм в ее имя переименовать в храм всех святых, иконы святой княгини отбирать...  Мы знаем даже, со слов «православного» протоиерея г. Кашина, что иконы ее сжигались.

«Странное, доселе не уясненное событие», - говорит о событии 1678 года архиепископ Димитрий в «Тверском   патерике».

Увы, событие совершенно ясное, хотя  более чем странное.

Причина, по какой святая лишена Богом данного ей нимба, - двуперстное сложение перстов для крестного знамения. На это указал еще проф. Голубинский в своей «Истории канонизации». И потому-то акт  1678 года особенно характерен.

Известно, как настойчиво и упорно утверждает государственная церковь, что проклятия налагались не на обряды, а только на людей, «противящихся церкви», непокорников.

Но вот - «оказательство» неприятного церкви обряда проявилось не у живого «раскольника», а у почившей уже слишком 300 лет женщины, уже признанной за святую судом Церкви. И она потерпела наказание: она оказалась подпавшей под клятву, - лишена святого «нимба», Господом данного.

За что? За противление Церкви? За непокорность? А не за самый обряд? Что скажете, господа миссионеры?

Важно для нас то, что синод, внутренне сознавший неладность акта 1678 года, однако, не хочет и теперь сознаться в исторической ошибке. Не хочет сказать: «Иоаким и его собор совершили злое дело, кощунственно отменили суд Божий, признавший многоскорбную княгиню святой. Мы теперь, «отменяя» этот суд, просим прощения у тех, чьи убеждения и верования оскорбило дело Иоакима».

Вместо такого «покаяния» государственная церковь пытается доказать,что Иоаким добросовестно сомневался в том,что в Кашине священные останки - святой княгини; уверяет, что дело 1678 года - акт благоразумной осторожности. Синод даже официально заявляет, что почитание мощей восстановлено потому, что за последнее время выяснились новые доказательства святости княгини и подлинности се мощей, в силу которых синод будто бы по смыслу самого акта 1678 года, т.е. во исполнение намерений самого патриарха Иоакима, обязан был «возобновить почитание св. Анны».

Итак, старая ложь защищается, и вместо покаянного дара святой княгине приносят явно недобросовестное оправдание.

Достаточно прочесть акт собора 1678 года, чтобы увидеть, как мало в деянии Иоакима не только добросовестности, но даже и декоративного приличия. По словам соборного деяния, почитание св. Анны отменено ради больших ошибок, несогласий и несообразностей в ее «Житии». И  какие же ошибки указываются?  Мелкие ошибки в  годах, именах,подробностях тогдашних удельных смут и т.п.,- в мелочах, даже не имеющих прямого отношения к самой святой.

Положим, «Житие» ошибается, когда говорит, что в орде был с князем Михаилом сын его Димитрий, а в действительности был Константин. Почему эта ошибка опорочивает святую? Пусть бы даже ошибки были не так смешно мелочны, тогда нужно исправить «Житие», а не выгонять из «небесных обителей» святую угодницу.

Димитрий Ростовский, живший во время разжалования святой (немного позже), в своих «Житиях святых» житие одного мученика (Ореста), по собственным словам, дополнил от  собственного сонного видения.  Однако из-за этого не вычеркнули из святцев мученика (даже оставили и вымыслы Димитрия).

Патриарх Иоаким, чувствуя неладность своей аргументации, утверждает, будто «явленнейшая лжа», - что сын св. Анны, Василий, жил в Кашине, и что княгиня Анна переселилась в Кашин и здесь умерла. Будто бы и считать кашинский гроб ее гробом нет оснований.

Синод теперь признает, что Иоаким ошибся. Увы, синод знает, что здесь не ошибка, а «явленнейшая лжа». Мог ли собор Иоакима, по его словам, справлявшийся с летописцами, ие знать хотя бы лицевого - царственного летописца, где ясно указано, что князь Василий умер именно в Кашине. Мог ли Иоаким не видеть на лицевом изображении этого популярного «летописца», что князь Василий, он  и его мать - отпеваются   в   одной   церкви? Да кроме этого, разве не было достаточно предания тверяп с одной стороны,и кашинцев - с другой?

Очевидно, ошибки быть не могло. И причина деяния выступает слишком ясно в акте 1678 года и следующего большого собора, когда они налагают тяжкие наказания тем, кто осмелился говорить о двуперстном сложении у св. княгини (дьячку Никифору, попу Василию и т.д.).

И эта причина раскрылась еще больше в гонении на иконы св. княгини - с тем же ненавистным Иоакиму крестным знамением. Недаром не одна св. Анна подверглась гонению Иоакима. Другим изверженным (хотя и не вполне) оказался св. Евфросин Псковский за «сугубую аллилуйю».

И синод в эти дни великого торжества скрыл истину - не принес покаяния. Значит, не может он принести и даров своих к могиле преподобной. Не может с чистой совестью совершать литургию около ее мощей. Вперед должен быть смыт грех иконоборчества и лжи.

И праздник 12 июня (по старому стилю - прим."Самарского староверия") может с чистой совестью праздновать только старообрядчество, за предания которого пострадала княгиня. Старообрядчество, которое не закрашивало икон святой, а благоговейно поклонялось им и лобызало их.

1909 г.