В XVII в. Россия все теснее входит в соприкосновение с Западной Европой. В стране происходят значительные социально-экономические изменения. Они касаются и духовной традиции Московской Руси, затрагивают основы религиозно-нравственного мировоззрения людей. Однако данная работа посвящена не зарождению русского старообрядчества (хотя этот процесс напрямую связан с жизнью и деятельностью протопопа Аввакума), вернее не столько этому вопросу, сколько исследованию конкретной семьи, ее быта, уклада, взаимоотношений. Источником для такого исследования служит известное Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, которое дает уникальную возможность увидеть эту самую семью изнутри, сделав, конечно поправку на художественное, даже поэтическое изложение материала.

Житие произведение нового типа для русской литературы того периода. Это не жизнеописание святого (себя самого Аввакум святым и праведным не считал, что прекрасно видно из его творений). Мятежный протопоп лишь частично использовал житийную (агиографическую) схему для создания произведения, в центре которого его собственная личность. Субъективизм, присущий Аввакуму, здесь не является недостатком. Личность и личностные отношения, взгляды и понятия, имеющие конкретного автора ценнейшая особенность данного источника.

И Аввакум, и Настасья были родом, по свидетельству самого автора Жития, из одного нижегородского села Григорова. По достижении надлежащего возраста будущий протопоп женился, вернее ...изволила мати меня женить, как он сам выражается. Аввакум дает понять, что брак этот был заключен по взаимной склонности сам он бога молил о доброй жене, а Настасья Марковна так и прямо ...моляшеся Богу, да же сочетается за меня совокуплением брачным. Насколько именно такая ситуация была тогда правилом, судить трудно, однако и исключительность этого случая никак не оговаривается и не подчеркивается. Семьи супругов имели примерно равный социальный статус оба сироты, из относительно зажиточных, но обедневших семей (сын священника и дочь кузнеца). Несмотря на традиционный приоритет воли родителей (что есть и проявление воли Божией), который жестко предписывается еще Домостроем, все же дается некоторое место и взаимной симпатии.

С молодых лет Аввакум обнаружил дар вдохновенного проповедника и ревнителя о вере. Его горячность в отстаивании истинны и непримиримость ко всякого рода нарушениям правды Божией приводит к тому, что ему достаточно трудно ужиться в определенном обществе и он обречен на постоянные гонения. А вместе с ним и его жена, дети, которые следуют за ним во всех его злоключениях. Первый сын протопопа, Прокопий, даже крещен был в походном порядке, в дороге, так как отец его вскоре после рождения сына был согнан с прихода и вынужден был странствовать.

Часто вынуждаемый оставлять семью, Аввакум постоянно болеет сердцем за своих домочадцев: ...неведомо живы, неведомо прибиты! Тут паки горе. Всякое упоминание о жене и детях у протопопа проникнуто особой теплотой. Житие повествует о подвигах не только самого протопопа, но и всей семьи его, а прежде всего жены, которая неизменно следует за неистовым своим мужем. Во время скитаний по Сибири весь груз забот о семье, малолетних детях падает на плечи самого протопопа и его жены у них нет возможности содержать работников, как прежде, и кормиться приходится от собственных трудов. С присущей ему иронией Аввакум описывает свои мытарства, но всегда о своей протопопице говорит с уважением.

Однако, любовь к семье и ревность о вере не раз приходят в противоречие в сознании Аввакума. Ему реально был представлен выбор: отказ от своих убеждений и спокойная жизнь с одной стороны, и гонения, лишения и страдания собственные и близких при сохранении чистой (с его точки зрения) совести с другой. И приоритет остается за правдой Божией: А мать и братья (жена и дети А.К.) в земле закопаны сидят. Да што же делать? Быть тому так за Божиею помощию. На том положено, ино мучитца веры ради Христовой. Далее по тексту: ...на меня, бедная, пеняет, говоря: "долго ли муки сея, протопоп, будет?" И я говорю: "Марковна, до самыя смерти!" Она же, вздохня, отвещала: "добро Петровичь, ино еще побредем".

В контексте выбора между мирскими привязанностями и долгом веры показателен следующий эпизод Жития: Опечаляся, сидя, разсуждаю: что сотворю? проповедую ли слово Божие, или скрыюся где? Понеже жена и дети связали меня. И далее, ответ жены: Слыхала я, ты же читал, апостольскую речь: привязался еси жене, не ищи разрешения; егда отрешишися, тогда не ищи жены (Кор. гл. 7, ст.27). Аз тя и з детьми благословляю: дерзай проповедати слово Божие попрежнему!. Таким образом, протопоп, ссылаясь на слова Св. Писания, утверждает приоритет духовного над мирским, ответственности за души над ответственностью за плоть и жизнь. И эта ответственность за своих духовных чад заставляет его идти в мир со словом Божиим. Аввакум и других призывает претерпеть любые мучения ради того, что считает истиной. И собственная семья готова следовать за ним до конца. Конечно, невозможно определить, действительно ли имел место данный эпизод или это художественный прием Аввакума, но факт остается фактом семья следовала за протопопом до самого конца.

Кроме того, в этом случае показательна и сама возможность совета с женой, учета ее мнения, причем по жизненно важному вопросу, вопросу о будущем всей семьи. Здесь жена выступает с поддержкой упавшего духом мужа отклик домостроевских представлений о доброй жене. Однако сама возможность учета мнения жены не только в хозяйственных вопросах уже заметно отличает позицию Аввакума от идеала Домостроя.

По сути, конечно же, Житие сохраняет основную цель агиографии оно носит поучительный, назидательный характер. В этом смысле и семейные отношения преподносятся скорее как некий образец (образцом, идеалом были и формы отношений, предлагаемые Домостроем). В то же время, Аввакум использует не голые схемы, а реальные жизненные ситуации (возможно, и модели таких ситуаций), что также необходимо учитывать при работе с такого рода источником. В Житии наиболее четко прослеживаются представления, понятия о семейных отношениях, но эти представления и понятия имеют и свою конкретику, они облекаются в плоть и подтверждаются фактами из жизни самого протопопа.

Аввакум не упоминает о физическом воздействии как средстве наставления, наказания в отношении жены или детей. Это не значит, что подобные методы им полностью отрицаются. Возможно, они просто отходят на второй план, тогда как в понятиях Домостроя такого рода наказания, хоть и как крайнее средство, но все же необходимое и в ряде случаев обязательное. В Житии представлена немного иная ситуация: И я, пришед, бил их обеих (протопопицу и работницу А.К.) и оскорбил гораздо, от печали согрешил пред Богом и перед ними, то есть действия Аввакума причиной имели именно гнев. Вскоре последовало искреннее раскаяние: Воставше, жену свою сыскал и пред нею стал прощатца со слезами, а сам ей, в землю кланяясь говорю: "согрешил, Настасья Марковна, прости мя, грешнаго!". Данная ситуация представлена именно как исключительная и выходящая за рамки обыденного семейного обихода.

Среди духовных детей Аввакума также было немало женщин достаточно вспомнить известную боярыню Морозову. Вообще место и роль женщин в движении старообрядчества, особенно в начальный период, заслуживает отдельного исследования.

Быт семьи Аввакума во многом определялся его религиозными воззрениями, ежедневное молитвенное правило не подлежало сокращению ни при каких обстоятельствах. Достаток со временем постоянно изменялся от зажиточного дома соборного протопопа до полунищенского прозябания в сибирской ссылке, а позже и разлучения, заточения в монастырях и острогах. В благоприятные времена в доме жили и по несколько работников и работниц, которые входили в число домочадцев и традиционно являлись одними из составляющих семьи, по крайней мере протопоп проявляет о них едва ли меньшую заботу чем о жене и детях.

И все же второй по значимости фигурой в Житии является Настасья Марковна. Аввакум рисует образ доброй жены верной спутницы и помощницы мужу, не покидающей его в самые трудные моменты жизни. В целом, этот образ близок к христианскому, точнее православному идеалу женщины жены.