История говорит не только о датах или политических событиях, но и о взаимоотношениях между людьми, о восприятии обществом тех или иных поступков, поведения; о том, что относится к недозволенному, а что - к традициям. Отношение людей XVI-XVII веков к месту и роли женщины в русском обществе - одна из тем, с которой порой связан не только большой интерес у исследователей и читателей, но и большая путаница. Кем же они были, женщины-московитки: рабынями в дому деспота-мужа или самовластными хозяйками; безграмотными жертвами или советчицами, к мнению которых прислушивались?
В разное время разные исследователи доказывали либо полное бесправие, либо полную "эмансипированность" русских женщин в Средние века. В "Домострое", написанном попом Сильвестром в середине XVI века, женщина, жена, предстает во всем послушной своему мужу. Если читателей XIX века, настроенных на славянофильство, "Домострой" умилял как образец благолепия и идеал православной семьи, где добродетельная жена ведет домашнее хозяйство, то читателей XX века, склонных бороться за "ущемленные права" средневековых женщин, "Домострой" возмущал: ослушливую и нерадивую жену мужу рекомендовалось побить. Так возникали мифы: с одной стороны, о золотом средневековье, когда люди были по-настоящему православными: с другой - о забитом и униженном положении русской женщины.
Еще в одном источнике, в воспоминаниях и записках иностранцев, посещавших Московию в XVI-XVII веках, мы встречаем самые разные отзывы о русских женщинах. Здесь и женщины-пьяницы, скандалящие и ругающиеся (худеньких женщин, по сообщению С. Коллинза, в боярских семьях часто спаивали, потому что "лежа поили водкой, чтобы женщины толстели"): и боярыни, которые весь век проводят в теремах ("положение женщин весьма плачевное. Они не верят в честь ни одной женщины, если она не живет взаперти, <...> и не признают женщину целомудренной, если она дает на себя смотреть посторонним или иностранцам"); и рассказы о белилах и румянах ("в городах они все румянятся ц белятся, причем так грубо и заметно, что кажется, будто кто-нибудь пригоршнею муки провел по лицу их и кистью выкрасил щеки в красную краску") 1
Миниатюра из старообрядческой рукописи середины XVIII в., на которой изображена неправедная жизнь Марии Египетской (Марии-блудницы). БАН. 25.2. 14. Л. 58.
Но есть источники, дающие иное представление о положении женщины в России: канонические книги, жития святых, повести и сказания, исповедные вопросники, позже народные картинки и старообрядческие миниатюры по-своему описывают жизнь людей того времени.
Совокупность источников позволяет говорить о трех уровнях восприятия современниками положения и роли женщины в русском обществе в позднее Средневековье: церковно-канонический, бытовой и социальный. Рассмотрим их по очереди и попробуем понять, какие источники наиболее точно доносят до нас жизнь русских людей конца XV-XVII веков.
Начнем с церковно-канонического уровня восприятия. Восточное христианство, склонное к аскетизму, выработало достаточно жесткое отношение к женщине. В житиях святых женщина часто выступает как соблазн, порой как прямое орудие дьявола, который через женскую плоть уводит человека от Бога. Здесь мы встречаем рассказы и о том, как дьявол принимал образ женщины, искушая монаха-отшельника; и о том, как праведные юноши бежали в день свадьбы, предпочитая браку монашество и святость. Встречаем и повествования о женах. которые после бурной молодости покаянием и усмирением плоти достигали святости 2. Конечно, эти жития были написаны далеко от русских земель, задолго до того, как Русь получила крещение, но они ста ли любимейшими книгами для чтения. Пролог, Златая чепь, Измарагд - житийные и повествовательные переводные сборники - получили широчайшее распространение, и с полным правом можно считать, что они отражают культуру Московской Руси 3.
В церковных книгах другого типа нет столь резко отрицательного отношения к женщине. В канонических и учительных книгах женщина как будто составляет фон для жизни мужчины; выступает скорее объектом, а не субъектом действия. Церковная жизнь на Руси должна была строиться в соответствии с Кормчими книгами - сборниками канонических текстов, в которые входили правила, принятые как Вселенскими соборами или крупнейшими церковными учителями (отцами Церкви), так и написанные анонимными авторами в Византии, на Балканах или на Руси. Отдельные правила и статьи из Кормчих книг заимствовались, выписывались в сборники смешанного содержания, редактировались и пополнялись местными правилами. В церковных текстах часто описываются ситуации, прямо или косвенно свидетельствующие об отношении к женщине. Так, на Руси широкое хождение получил текст, предназначенный для монахов: "Аще калугеръ преидеть съ женою два поприщи, да ся поклонить 12 вечер, 12 заутра" 4, т.е. монаху, отправившемуся в путь, нельзя идти вдвоем с женщиной даже два поприща (менее 400 м). Здесь выражено отношение, сходное с византийскими житиями: соседство с женщиной опасно для монаха.
В канонической и просто церковной литературе женщина в подавляющем большинстве случаев упоминается в связи с вопросами пола и брака. Интересные результаты дает сопоставление переводных канонических правил, распространенных на Руси, с оригинальным русским материалом. Например, в Кормчих книгах записывалось "Первое каноническое послание св. Василия Великого к Амфилохию Иконийскому", в котором, в числе прочих, приводилось правило о расставании супругов. В этом послании даются различные указания в зависимости от того, кто был виновником расставания: муж или жена. Муж обязан изгнать жену-прелюбодейку; жена же должна принимать мужа и сохранять семью, что бы ни происходило, даже если муж изменяет, бьет ее или продает вещи из дома. Более того, если жена все же расстается с мужем, и тот начинает жить с другой женщиной, то именно она, бывшая жена, объявляется виновницей прелюбодейного сожительства: "Женамъ же обычай повелеваетъ удерживати мужей своих, хотя они прелюбодействуютъ и въ блуде суть. <.. .> Ибо аще потому, яко биема была, и не стерпела ударовъ: то подобало паче претерпети, нежели разлучатися съ сожителемъ: аще потому, яко не стерпела утраты имения, и сей предлогъ не достоинъ уважения. Аще же и потому, яко мужъ ея живетъ въ блуде, наблюдения сего не имеемъ въ церковномъ обычае: но и от невернаго мужа не повелено разлучатися жене, а пребывати съ нимъ, по неизвестности, что последуетъ" 5.
Это и подобные ему правила получили на Руси интересное преломление. С одной стороны, по церковным законам XVI-XVII веков жена и муж равно имели право на церковный развод; однако в этот период не известно ни одного случая развода по инициативе женщины. Разводы же по инициативе мужчин не были редкостью. Поводом в большинстве случаев служило обвинение в измене, оправданное или огульное, после чего женщина с позором высылалась в родительский дом. Такие изгнанные жены получили особое название "пущенниц". Жениться на пущеннице считалось грехом.
Примечательна одна деталь в покаянных текстах - исповедных вопросниках, т.е. списках вопросов, задававшихся духовником на исповеди кающемуся и касавшихся всех сторон жизни человека. В вопросниках, предназначенных для исповеди женщин, часто встречаются вопросы об убийстве мужей; в то время как в текстах, обращенных к мужчинам, мы не находим ни одного подобного вопроса. Значит ли это, что в XVI-XVII веках мужу в неблагополучной семье было проще изгнать из дома жену, а жене - убить мужа, чтобы с ним расстаться? Такой вывод, пожалуй, можно назвать излишне смелым и парадоксальным; однако можно констатировать, что отношение к женщине как к пассивному участнику событий, характерное для церковно-канонической традиции, могло иметь самые плачевные для окружающих последствия.
Другие источники предлагают нам взглянуть на жизнь женщины с бытовой точки зрения. Здесь мы обнаруживаем совсем другой уровень восприятия, чем в описанных выше канонических текстах. В быту к простолюдинкам, крестьянкам и горожанкам относились в целом так же, как и к мужчинам тех же сословий. В упоминавшихся выше записках иностранцев, в исповедных вопросниках и повестях мы встречаем описания пьянства, скандального поведения, ругани и т.п. в равной мере и со стороны женщин, и со стороны мужчин. При описании быта зритель или рассказчик одинаково отзывался о женщинах и о мужчинах, не пытаясь возвысить или облагородить поведение представителей одного из полов; хотя можно выделить некоторые элементы поведения, характерные именно для женщин. В исповедных текстах говорится, что и мужчины и женщины порой издевались и зло смеялись над окружающими, но женщины при этом насмешничали, играя на мужском самолюбии: "Или укорела еси чюжаго мужа или своего его срамотою, опитемеи 20 недели, а поклонов 12 З-жды" 6.
И мужчины, и женщины порой дрались, но женщины, в отличие от мужчин, в драках часто кусались. Все без исключения любили развлечения: пляски, песни, пиры, переодевания, игру скоморохов и бродячих музыкантов. Женщины-простолюдинки наравне с мужчинами участвовали в развлечениях, наравне с мужчинами платили за зрелища. В данном случае четко прослеживается различие в положении женщин из разных слоев общества. Обычные крестьянки и горожанки часто плясали на праздниках, хотя это и осуждалось церковью, а некоторые танцы считались неприличными. Совсем иначе все выглядело в знатных домах. И. Корб, бывший секретарем австрийского посольства в Москве и присутствовавший на празднике 1 марта 1699 года, который Петр I устроил в честь Бранденбургского посла, писал, что тогда знатным дамам было впервые разрешено принять участие в танцах. Впрочем, наиболее высокопоставленные женщины, вроде царевны Натальи Алексеевны, лишь "смотрели на танцы и шумные забавы, раздвинув немного занавеси" 7.
Вавилонская блудница. Миниатюра из лицевого (иллюстрированного) толкового Апокалипсиса XVI века. Лицевой Апокалипсис рукописной традиции XVI в. С толкованиями святого Андрея архиепископа Кесарийского. М., 2000. Л. 237 об.
Женатый поп. Миниатюра из старообрядческой рукописи начала XX в., изображающая священника, который ради жены отказался от монашества, и после смерти жена уводит его в ад. Текст: "А сей отречеся жены ради Господня звания. Сего ради и связан бысть печалию о жене, и влеком бысть ею и дияволом пореваем на широкий и пространный путь, который ведет в муку вечную". БАН. Собрание Чуванова. № 244. Л. 26 об. Л. 27.
В покаянных текстах часто поднимаются вопросы, касающиеся рождения детей, материнства и воспитания. Проблема зачатия и рождения ребенка, как правило, решалась самой женщиной. Стремясь зачать или, наоборот, избавиться от нежеланного плода, женщина могла прибегнуть к помощи зелий и колдовства; таким же способом можно было помочь приятельнице или соседке или навести на нее порчу. Об этом, как и об убийстве матерями новорожденных младенцев, мы узнаем из исповедных вопросников. Однако решить избавиться от будущего ребенка мог и отец. У мужчин на исповеди спрашивали, не велел ли он рабе или жене выпить зелье, чтобы избавиться от плода; не приказывал ли тайком дать такое зелье беременной; не велел ли любовнице умертвить новорожденного; не бил ли он спьяну беременную жену так, что она выкинула. Но обычно именно женщина решала прибегнуть к каким-либо запретным средствам. Непосредственное воспитание маленьких детей также в основном было в руках матери. У женщин намного чаще, чем у мужчин, спрашивали на исповеди, не била ли она и не проклинала ли своих детей.
Страшный суд. Фрагмент печатного лубка "Образ Страшного Суда" XIX в. Текст: "Женски пол за чары и за безчиное убеление лица и за прелесное украшение риз и за протчия соблазн идут в муку вечную". БАН. Собрание Филимонова.
Трудности, связанные с семьей или браком, в Средние века часто решались женщинами или девушками с помощью колдовства. К магии прибегали не только в связи с рождением детей. Магия "помогала" и в любовных делах; женщины использовали заговоренные узелки, зелья, отравы, заклинания и т.п., чтобы добиться любви, отомстить, защитить детей, отбить соперницу, избавиться от мужа 8. Примитивная магия была частью повседневной жизни русских женщин в XIV-XVII веках.
Неверно, впрочем, говорить, будто быт русских женщин состоял только из драк, склок, ссор, абортов, попыток отомстить или навредить кому-либо, а семейная жизнь представляла собой лишь вражду и противостояние. От XVII века до нас дошло немало писем, написанных супругами, детьми или родителями, которые вынуждены были жить далеко друг от друга. В них слышна настоящая нежность, уважение и любовь, забота, трепетное и почтительное отношение друг к другу. Поскольку мы говорим о восприятии места и роли женщин современниками, а не просто об исторических событиях или конкретных людях, позволительно как источником воспользоваться и средневековой изящной словесностью.
Во второй половине XVI-XVII веках появляются новые произведения, рассказывающие о любви и верности супругов. Например, "Повесть о Петре и Февронии", в которой Феврония просит мужа подождать немного, не умирать без нее. Желание супругов быть вместе даже после смерти настолько велико, что тела их, разлученные при погребении, дважды переносятся по воздуху, чтобы лежать вместе 8. К тому же времени относится создание "Степенной книги", в которой с удивительной искренностью и лиричностью описывается плач Евдокии, жены Дмитрия Донского, по умершему мужу: "Где отходиши, сокровище живота моего? По чьто азъ преже тебе не умрохъ, да быхъ не видела смерти твоея и своея погибели? Где отходиши, сокровище живота моего? По чьто не промолвиши ко мне, цвете мой красный? <...> По чьто не взозриши на мя, ни промолвиши ко мне? Ужели мя еси забылъ?" 9.
Можно привести и другие примеры; но главное для нас то, что эти тексты написаны мирскими людьми. Они не ставили целью прочитать нравоучение, как должна вести себя женщина в той или иной ситуации (как это нередко бывало в церковно-канонической литературе); их описания, даже если сюжеты вымышлены, - это еще один взгляд на жизнь русской женщины.
Наконец, в ряде случаев женщина рассматривалась современниками, прежде всего, с социальной точки зрения. Уже упоминавшиеся выше источники позволяют познакомиться и с этим уровнем восприятия. Так, исповедные тексты с начала XVI века указывают не просто на финансовую независимость русских женщин, но на возможность женщине самой держать прибыльное дело. Женщины могли самостоятельно давать деньги в рост, держать корчму или иное доходное заведение. Часто жены вели хозяйство мужей, занимались землей и крестьянами, торговали, платили налоги, писали по инстанциям или ходатайствовали перед знакомыми. Об этом свидетельствует огромная переписка, сохранившаяся с XVII века в фондах учреждений и в личных фондах 10. Мнение жены могло иметь решающее значение в делах мужа; здесь женщины выступают в новой роли - в роли советчиц. Очень ярко подобная ситуация описывается в "Повести о Петре и Февронии", где Феврония наделена большей мудростью, чем муж, и ее знания и мудрый совет выручают Петра из беды: "Вижу тя, девице, мудру сущу", - говорит Февронии слуга князя.
О глупой жене. Раскрашенная гравюра на меди XVIII в. Картинка иллюстрирует стихотворный жарт (анекдот). Текст: "Жена некая зделала глупость такую: поставила в печь мяса часть жеркую. Когда она поставила, толь скоро оловянное блюдо и ростаила, а она не знает, как мужу сказать. Принуждена была солгать: «Батка мой, кошка в печь скочила и часть мяса утащила». Мушь стал просить обедать - жена от него стала бегать, будто с ума сошла, ис полат на двор ушла. Мушь тому дивился: «И отчего у ней ум повредился?... Жена моя любезная, что ти приключилась? Или ты от кошки взбесилась? Я кошку поймаю и за то ея разхлестаю!». Тотчас кошку поймал и к жене на спину привезал; начал кошку хлестать, а кошка начела нохтями спину драть. «Ах, батка мой, смерть моя! Сыми кошку с меня!» Глупую кошку за блудни биют, а жене потачки не дают". Из коллекции В.И. Даля (РНБ). "Русский лубок XVII-XIX вв." М.-Лг., 1962. Рис. 27.
Конечно, жена могла оказаться и плохой советчицей. В конце XVI века появляются особые покаянные тексты, предназначенные для исповеди жен вельмож. Именно жена могла подговорить мужа изменить государю, сдать город врагу во время войны, посоветовать ложно осудить виноватого за взятку или по чьей-то протекции 11. Занимаясь хозяйством мужа, жена могла жестоко обращаться с крестьянами и слугами: бить их или не давать довольно еды и одежды, доводя зависящих от нее людей до самоубийства.
Жены, как и их мужья, были честолюбивы и строго следили за соблюдением чинов. В той же "Повести о Петре и Февронии" жены бояр требуют изгнания Февронии, не в силах стерпеть, что простолюдинка оказалась выше их по положению: "Февронии боляре не любляху жен ради своих, яко бысть княгини не отечества ради ея" (т.е. не по рождению). Бояре открыто говорят об этом и князю, и его жене: "Тебе жены наши не хотяхуть, яко господствуеши над ними". Здесь мы видим если не рассказ о реальном происшествии. то свидетельство о восприятии современниками социальной роли женщин.
Итак, даже для современников их жены, матери и дочери продставали в самых разных ролях; удивительно ли, что в сочинениях позднейших писателей возникали самые разные мифы о положении и жизни женщин в Средние века? Какое же восприятие места и роли женщин наиболее верно? Думается, ответ ясен: ни одно; точнее - не одно, а совокупность их всех. Церковно-канонический, бытовой и социальный уровни восприятия затрагивают разные стороны жизни русских женщин XVI-XVII веков. В то же время необходимо учитывать отношение к сходным ситуациям разных людей; только таким способом мы можем узнать что-либо и о жизни русских женщин, и о жизни и образе мышления тех, кто о них писал.
Мучения блудницы. Старообрядческий настенный лист начала XX в., иллюстрирующий рассказ из "Великого Зерцала". Текст: "Повесть из Великаго зерцала. Глава 31. Некая девица таила на исповеди смертный блудный грех, в том гресе и умре. Отец ея духовный нача молитися о ней к Богу, да явит ему, молящуся ему. И явися та девица, седяще на огненном змию, и рече ему: «Аз есмь проклятая твоя дщерь Видиши, отче, на очах моих великия жабы за безстудный взор; во ушах - стрелы за слышание песней бесовских; изо уст огнь пышет за целование; руце пси адстии грызут за обнимание, сосцы зми ссут за любодеяние. А на сем змии cежу - се есть смертный блудный грех». Потом невидима бысть". БАН. 30. 2. 41.
1. Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 68-69, 243, 335-336 и др. (выдержки из записок С. Герберштейна, Дж. Горсея, Ж. Маржерета, А. Олеария и др.); Коллинз С. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне.М., 1846. С. 21; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало XIX в.) М., 1997. С. 45-59. Иностранцы, оказавшись в Московии, смотрели вокруг с недоумением, часто враждебным, и нередко превратно истолковывали смысл увиденного или услышанного. Все же порой о жизни московитов и до сих пор судят именно по описаниям иностранцев - описаниям, которые плодят мифы о грубых и варварских нравах русского средневековья В качестве примера достаточно процитировать название книги, изданной в Англии в 1968 г., где собраны записки англичан, побывавших в России в XVI - начале XVII веков: Rude and barbarous kingdom. Russia in the Accounts of Sixteenth Century English Voyagers / Edited by Lloyd E. Berry and Robert O. Crummey. Madison, Milwaukee and London. 1968.
2. Cм. Жития св. Антония, Марии египетской и др.
3. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 1 (XI -первая половина XIV в.). С. 184-187, 376-381; вып. 2 (вторая половина XIV-XVI в.). Ч. 1. С. 397-401.
4. Смирнов С.И. Материалы для истории древнерусской покаянной дисциплины. (Тексты и заметки.) М., 1912. С. 38.
5. Первое каноническое послание св. Василия Великого к Амфилохию Иконийскому. Правило 9 // Правила святых апостолов. М., 1894. С. 347-348.
6. Корогодина М.В. Русские исповедные вопросники XIV -первой половины XVII веков как исторический источник. Диссертация на соискание... к.и.н. СПб., 2003. С. 203-213.
7. Русский быт по воспоминаниям современников: XVIII в. М., 1914. С. 64; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало XIX в.) М., 1997. С. 143-144.
8. Корогодина М.В. Женская магия по исповедным вопросникам XIV-XVII вв. // Проблемы социально-политической и культурной истории и культуры Средних веков. С. 50-52.
8. Труды отдела древнерусской литературы. Т. VII.
9. Полное собрание русских летописей. СПб., 1913. Т. 21. Ч. 2. С. 404-405.
10. Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало XIX в.). М., 1997. С. 31-40.
11. Корогодина М.В. Исповедь вельмож // Российское государство в XIV-XVII вв. Сборник в честь семидесятилетия Ю.Г. Алексеева. СПб., 2002. С. 47-64.
Корогодина Мария Владимировна - кандидат исторических наук, сотрудник Научно-исследовательского отдела рукописей Библиотеки РАН.
Человек, 2003, № 6
|
