- Дмитрий, прежде чем начать нашу беседу, позвольте от имени самарской общины Русской Православной Старообрядческой Церкви (РПСЦ) поблагодарить Вас за помощь и поддержку. Благодаря Вам,  в НГР появились статьи о ситуации вокруг самарского белокриницкого храма, который городские власти собрались передать местной епархии Русской Православной Церкви (РПЦ). В том, что этого не произошло, есть и Ваша несомненная заслуга. Как самарцы могли убедиться, и местные власти, и местные журналисты, поддержавшие старообрядцев, внимательно читают НГР. Спаси Христос!

А теперь перейдем к вопросам. Вы очень разносторонний человек – религиовед, историк и в то же время автор житий, канонов, то есть, духовных сочинений. Вы являетесь одним из членов редколлегии журнала «Остров Веры» - издания конфессионального, и одновременно работаете редактором и автором светского издания - газеты НГР. Наверное, совмещать все это довольно сложно. Расскажите, пожалуйста, о себе.

Дорогая Ирина! Прежде всего, благодарю за теплые слова в мой адрес. Надеюсь, что вскоре самарский храм окончательно будет возвращен законным владельцам – старообрядческой общине, а под его сводами зазвучат слова литургии. Надеюсь также, что христиане, многие десятилетия лишенные храма и Божественной службы, а потому отпавшие от Истинной Церкви,  вернутся в спасительную церковную ограду.

А что касается меня, то биография моя не богата событиями. Как писал английский поэт Томас Грей: «Коротка и проста летопись бедных». Вот и моя «летопись» коротка – родился, учился, работал.

Родился я в 1975 году, в Москве. Мои родители (отец – Александр Владимирович и мать – Татьяна Терентьевна) – люди очень интересные, разносторонние, начитанные, одним словом – настоящая русская интеллигенция. Но, к сожалению, они далеки от веры.

Но именно родителям я обязан своим интересом к религии вообще и к старообрядчеству в частности. Мой отец был коммунистом и как многие коммунисты той поры постоянно повышал уровень своего «общественного сознания» - учился на каких-то «курсах молодого бойца». Среди отцовских учебных книг была «Настольная книга атеиста». Именно с этой книги, многократно перечитанной от корки до корки, началось мое знакомство с религией. Именно эта книга, как ни странно, в конце концов привела меня ко Христу.

Лет в 12-13 я заинтересовался религией вообще. В то же время состоялась моя первая историческая «любовь» - я увлекся индейцами Центральной Америки (ацтеками, майя, тольтеками, ольмеками). Это не было обычным мальчишеским увлечением «индейцами и ковбойцами», это была именно «любовь» - настоящая, сильная, захватывающая. Именно интерес к индейцам привел меня в знаменитую «Иностранку» - Библиотеку иностранной литературы, где я получил первые навыки работы с библиотечными каталогами, с источниками и справочниками.

Потом мой исторический и религиозный интерес сконцентрировался в основном на религиозной ситуации в России, а к 20 годам я уже интересовался старообрядчеством. Это и определило мой приход в Церковь в 1997 году.

Кстати, мое старообрядчество было, наверное, предопределено еще и обстоятельствами моего рождения. Я родился в городском роддоме № 1 имени Надежды Крупской. Этот роддом расположен в пяти минутах ходьбы от площади Белорусского вокзала. Из роддома меня привезли на нашу старую квартиру в Малом Тишинском переулке (попросту – на Тишинку), что также расположена в пяти минутах ходьбы от площади Белорусского вокзала, но с другой стороны. А на площади тогда стояло уродливое грязно-белое здание – бывшая старообрядческая церковь. Прошли годы, мы уехали с Тишинки на окраину, а бывшая церковь возродилась Никольским храмом, знаменитым на всю Россию. Наверное, есть что-то символическое в том, что я родился и провел первые годы своей жизни возле этого храма. А, может быть, я и ошибаюсь!

Ну, что еще рассказать о себе? В 1996 – 2001 годах я учился в Российском Государственном Гуманитарном Университете по специальности «религиоведение». В настоящий момент пытаюсь учиться в аспирантуре Коломенского Педагогического Института, но, боюсь, с ней мне придется расстаться – не потяну. Вот, пожалуй, и вся моя «летопись».

- Вы окончили Университет по специальности «религиоведение». Трудно было Вам, человеку верующему, воспринимать светский, научный подход к религии, когда православие рассматривается как одна из форм религиозного сознания, наряду с буддизмом, исламом, и не более того?

- Ну, научный подход не обязательно должен быть светским. «Научный» и «светский» - это не синонимы. Всякий ученый, будь то историк, химик или биолог, может быть верующим человеком. Верующим человеком может быть и религиовед. И вера несколько не помешает ему, если он, конечно, настоящий ученый.

Все-таки, как мне кажется религиоведение ближе к истории, чем к теологии или философии. Религиоведение, в общем-то, это «история религий». Поэтому себя я считаю историком. Я могу назвать религиоведами таких замечательных русских историков, как Ключевский, Голубинский и Каптерев. А они были, безусловно, людьми верующими и вера нисколько не мешала им быть блестящими учеными. Повторюсь, вера не мешает настоящему ученому, а только дилетанту мешают его религиозные или политические взгляды.

Вы знаете, в Университет я пришел с твердым христианским самосознанием, поэтому многое из того, что нам преподавали, я воспринимал именно через христианскую призму. И хотя не все мне нравилось, я никогда не высказывал своих претензий. Университет – это светское учебное заведение, поэтому и преподавание там должно быть светским. Я и тогда так думал и сейчас в этом убежден.

- А как Вы, профессиональный религиовед, относитесь к открытию во многих вузах отделений религиоведения, теологии? Сейчас это стало довольно модным. Как Вы думаете, кто должен преподавать там: религиоведы, многие из которых – бывшие преподаватели научного атеизма, или представители тех или иных конфессий? Скажем, у нас в Самаре при одном из негосударственных вузов открыт факультет теологии, преподавание ведут преподаватели местной духовной семинарии. Читала, что в Казани преподавателями факультета теологии стали наставники местного медресе. Как все-таки должно быть организовано преподавание на таких факультетах, оно должно быть светским или конфессиональным?

- Религиоведение и теология – это совершенно разные предметы. Религиоведение – наука светская, а теология (богословие) – наука исключительно конфессиональная. Существует христианское богословие, мусульманское, иудейское. И люди тратят десятилетия на изучение творений святых отцов, комментариев к Корану или Талмуда. Не знаю, что понимают под словом «теология» ректоры светских вузов, но если они пичкают своих студентов богословием – то это просто преступление перед светкостью нашего образования и нашего государства.

Богословие всегда было интересно горстке людей. Не знаю, зачем учить ему студентов, да еще и приглашать для этого преподавателей местной духовной семинарии или наставников из медресе.

Другое дело – религиоведение. Оно рассказывает обо всех религиях, причем не только об их богословии, но и об истории, и о том, что можно назвать «внешней стороной веры» (праздники, ритуалы и прочее). Это необходимый и интересный предмет, преподавание которого можно только приветствовать. И, безусловно, преподавать религиоведение должны светские специалисты, пусть даже бывшие преподаватели научного атеизма. А представители тех или иных конфессий могут приглашаться к студентам для чтения каких-то ознакомительных лекций.

Видите, какой я последовательный поборник светского образования!

- Еще один вопрос, который занимает сейчас многих. Как известно, РПЦ настаивает на введении в школьные программы курса «Основы православной культуры». Недавно Министерство образования приняло решение ввести в школах курс «Истории мировых религий». Как Вы относитесь к возможному появлению в школах таких предметов? Нужны ли они, по-вашему? Кто должен преподавать их, в каком ключе?

- Это очень сложный вопрос. Грамотно на него может ответить только человек, имеющий детей школьного возраста. А я даже не знаю реалий современной школьной жизни.

Могу только предположить, что конфессиональное преподавание предмета в виде, например, «Основ православной культуры», скорее навредит ребенку. Ведь, представьте себе, ходит в школу ребенок из старообрядческой семьи. Родители надеются, что он вырастет настоящим христианином, регулярно посещают с ним в храм, молятся дома, соблюдают посты и прочее. Но вот приходит ребенок из школы и заявляет родителям, что старообрядчество – это «раскол», протопоп Аввакум – «мракобес», а боярыня Морозова – «изуверка». А все это, можете не сомневаться, расскажут ребенку преподаватели «Основ православной культуры». Нужно это староверам? Нет! Значит и предмет такой не нужен.

А то, что говорят, будто бы детям расскажут о Сергии Радонежском, Андрее Рублеве и храме Покрова на Нерли, то все это очень сомнительно. Ну, расскажет преподаватель детям о преподобном Сергии, а потом будет говорить о еще более «преподобном» Серафиме или «праведном» Иоанне Кронштадтском, а то расскажет про «невинно убиенного старца» Григория. И получится,  что ложка меда растворится в бочке никонианского дегтя.

Мы, староверы, не сумеем защитить своих детей от экспансии никониан. Ведь всем понятно, что коли в школьной программе появится такой предмет, как «Основы православной культуры», его отдадут на откуп РПЦ. И придет в класс поп из ближайшей никонианской церкви или заплаканная тетка с иступленным взором, и начнут они вещать про «царя-искупителя». Или «А медведь и говорит Серафиму Саровскому человеческим голосом: не ешь меня, батюшка Серафим, я тебе еще пригожусь». Тьфу!

Поэтому я против преподавания «Основ православной культуры». И вообще, религия – это частное дело каждого человека. Надеюсь, ни для кого не секрет, что 99 % населения нашей страны верят в прогноз погоды и курс доллара, а не в Бога. Так зачем принуждать детей этих людей изучать основы православия? Вырастут и либо сами придут к вере, либо станут такими же агностиками, как родители.

А «История мировых религий» может стать интересным курсом, если, конечно, ее будут преподавать светские специалисты (например, учителя истории). Учебники по такому предмету должны быть составлены беспристрастно и объективно. Это должна быть просто история, а не проповедь какой-либо религии.

- Митрополит Андриан затрагивал в ряде своих интервью тему возрождения монастырей и монашества. Кажется, Вам эта тема также близка. Более года назад в журнале «Остров Веры» Вы писали, что состояние иночества является важнейшим показателем внутреннего здоровья Церкви, пульсом Православия. Как Вы думаете, есть ли сейчас предпосылки для возрождения иночества в РПСЦ?

- Да, тема иночества очень близка мне. И все, что я писал более года назад, по-прежнему важно для меня. Надеюсь, что со временем Господь сподобит меня принять ангельский образ.

Возрождение иночества должно идти от людей, а не от церковных властей. Тут никакие предпосылки не нужны. Конечно, Митрополия может принять решение о создании монастыря, но пока не появятся ревностные люди, подобные Сергию Радонежскому, решение это будет оставаться пустым звуком.

Посмотрите на историю византийского и древнерусского иночества – монастыри основывались настоящими подвижниками, яркими личностями, привлекавшими к себе людей. Когда появлялся такой праведник, происходило настоящее чудо: к его убогой хижине отовсюду стекались искатели спасения, сыновья оставляли родителей, мужья – жен, вельможи – царей. Все стекались в обитель преподобного старца и обитель расцветала «яко шипок благоуханен». Где такой богоносный старец в современном старообрядчестве? К сожалению, он пока сокрыт от нас!

Другой важный момент – материальная сторона. Иноки традиционно жили на пожертвования, которые им делали благочестивые христиане на «вечный поминок». Так было и в старообрядческих обителях: купцы жертвовали деньги и продукты для того, чтобы иноки молились, например, за их усопших родителей. Но сейчас, мне кажется, сознание людей несколько изменилось. Монастырю, если он и появится, грозит голодное вымирание. Ведь теперь инока воспринимают не как молитвенника, а как карьериста, отказавшегося от женитьбы ради епископской митры, или как ненормального «чудика». Пока не измениться такое отношение к иночеству, не будет его возрождения.

- Уже после того, как я познакомилась с Вами, с удивлением узнала, что Вы являетесь автором жития святителя Павла Коломенского, жития святителя Макария, канонов св. Макарию и св. Амвросию Белокриницкому. До этого представляла себе, что молитвословия составляли убеленные сединами старцы: Иоанн Дамаскин, Роман Сладкопевец. Вы – молодой человек. Как Вы пришли к этому? И потом, ведь для этого надо не просто хорошо знать церковно-славянский язык, надо чувствовать его, думать на нем. Это, наверное, дар Божий, но все же – как Вы взялись за это впервые? Работаете ли над чем-то сейчас?

- Первый канон, канон святителю Амвросию, я написал еще в 1997 году буквально за один вечер. Но сразу хочу заметить, что для написания канонов нужно определенное религиозное вдохновение, духовная восторженность. Надо дождаться того момента, когда «Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя». Тогда слова свободно изливаются из души и ложатся на бумагу. Но, к сожалению, такое чувство редко посещает меня. Поэтому остальные каноны, которые я писал по просьбе различных общин и частных лиц, уступают канону святителю Амвросию.

Пожалуй, только канон святому Макарию, Митрополиту Московскому, я бы мог сравнить с каноном Амвросию. Канон Макарию писался долго и очень тщательно. Я выверял все грамматические формы, подыскивал подходящие образы и эпитеты.

А сейчас я ничего не пишу, хотя и просят. Я не ощущаю в себе необходимый духовный потенциал, столь важный для написания богослужебного текста. Нет душевного настроя, поэтому я не хочу плодить «мертворожденные» тексты, вымученные и высосанные из пальца, хотя и стиль и язык этих текстов будут волне безупречны.

- Поговорим о Ваших научных занятиях. Ваш научный интерес связан, прежде всего, с именем Павла Коломенского, единственного русского епископа, который открыто выступил против реформ Никона. Статьи о нем выходили в различных научных сборниках. Вы учитесь в аспирантуре и, наверное, тема будущей диссертации также связана с этим святителем?

- Да, диссертация будет посвящена епископу Павлу Коломенскому, но я не уверен, что напишу ее. Разве только произойдет чудо. А чудес, связанных со святителем Павлом, я видел уже не мало.

Вот, например, одно из них. В 2001 году, когда в Университете я писал диплом, то постоянно занимался в Архиве древних актов. Однажды мне приснился сон, будто бы я нашел грамоту с епископской печатью святого Павла. Я проснулся и, нисколько не придав значения этому сну, поехал в Архив. Там, разбираясь в описях коллекции Федора Мазурина и разыскивая одну незначительную рукопись, я натолкнулся на запись «Грамота епископа Павла Коломенского и Каширского архимандриту Кирилло-Белозерского монастыря Митрофану с печатью черного воска». Чуть не лишившись чувств от волнения, я поспешил заказать эту грамоту.

Через несколько дней передо мной лежал уникальный документ – единственный подлинный текст, связанный с именем святого Павла. И на грамоте была печать черного воска! Точнее, ее обломок, на котором можно было прочесть фрагменты надписи «Божьею милостью смиренный Павел епископ Коломенский». Это было настоящее чудо!

Я бы мог рассказать еще несколько подобных историй, но боюсь, что из моих уст они прозвучат невыразительно. Для этого надо быть таким прекрасным рассказчиком, как Ираклий Андроников. Но скажу одно. В моей работе над биографией (если угодно, житием) святого Павла было так много таинственных случайностей, приводивших меня к удивительным находкам, что поневоле видишь за своей жалкой фигуркой фигуру более мудрую и более светлую. Не знаю, был ли то Сам Бог, или Его ангел, или святой Павел…

А вообще, Павел Коломенский – мой самый любимый святой. Я ощущаю с ним особую связь. Он близок мне, как друг или учитель. Его добрый, ласковый взор я ощущаю на себе сквозь толщу веков. Скажу попросту – я очень люблю святого Павла! Уверен, что когда на Страшном суде меня осудят на вечные муки в геенне огненной, святой Павел будет просить Бога помиловать меня, грешного.

- Недавно в Самару приезжал Алексей Безгодов, член Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви, историк, издатель, редактор газеты «Старообрядческие вести» и один из создателей сайта «Древлеправославие». Он был в гостях у нашего сайта и говорил о необходимости приступить к созданию Старообрядческой энциклопедии – многотомного капитального труда, авторами которого стали бы представители всех старообрядческих согласий. Как Вы относитесь к этой идее? Реально ли, с Вашей точки зрения, приступить к подготовке такого издания в ближайшее время?

- Нет, издать многотомную энциклопедию нереально. Для этого нужны деньги, а найти их под старообрядческий издательский проект очень сложно или невозможно вообще. Можно только издать небольшую книгу вроде знаменитого словаря «Старообрядчество» Сергея Вургафта и Ильи Ушакова.

Небольшой, хорошо иллюстрированный однотомник – это самая приемлемая форма. А капитальная энциклопедия – это просто какая-то гигантомания. Смотрите, католики и никониане замахнулись на такие издания (Католическая и Православная энциклопедии) и что? Они погрязли в собственной многотомности. А ведь у них и деньги, и ученые. Что же говорить о староверах!

Но самая идея издания нового справочника по старообрядчеству очень важна. Я бы с удовольствием принял участие в таком проекте!

- Сейчас Вы один из редакторов и активных авторов газеты НГР. Работа в церковных и светском изданиях, наверное, сильно отличаются? Где Вам сложнее, где интереснее?

- Конечно, в светском издании работать сложнее. НГР выходит два раза в месяц, значит надо постоянно самому писать статьи, править чужие тексты, искать авторов и пр. А религиозные журналы, с которыми я сотрудничаю, («Остров веры» и «Истина и жизнь») выходят в более щадящем режиме. Здесь от меня требуются только статьи, редактируют их уже другие. Я могу месяц и даже более писать статью для «Истины и жизни», править, давать ей «отлежаться» и пр. В общем, сам себе хозяин. А в газете не так, там я себе не хозяин и надо приноравливаться к ритму.

И это при том, что я пишу очень медленно, постоянно возвращаюсь к тексту, правлю, обкатываю, улучшаю.

Но в газете интереснее работать. И если бы моя редакторская работа в НГР не была такой нервной (постоянная спешка, опечатки и пр.) я бы был полностью счастлив. Добавлю, что в НГР работают люди очень далекие от религии, поэтому не всегда я, человек верующий, могу рассчитывать на понимание коллег.

- Информации о старообрядцах и старообрядчестве у современного человека, явно, недостаточно. Жители больших городов, зачастую и не подозревают, что рядом с ними живут староверы. Но самое обидное то, что и сами старообрядческие общины зачастую недостаточно знают друг о друге. Сужу об этом и по Самаре. Наша белокриницкая община имеет весьма смутное представление  о том, что происходит в других общинах, особенно за пределами области. В свою очередь, старообрядцы других городов не знают, что в Самаре есть община РПСЦ. Что нужно, чтобы исправить это положение? Какой должна быть информация о старообрядцах для внешних? Как нужно информировать самих старообрядцев о жизни их единоверцев? Какие СМИ здесь более уместны: конфессиональные или светские? Что более приемлемо: газеты, журналы, телевидение, Интернет?

- Интернет отпадает сразу, слишком мало людей пользуются им. Как говорится, «узок их круг, страшно далеки они от народа».

Телевидение тоже не подходит. Нет в нашей стране другого средства массовой информации, которое было бы столь далеко от Церкви, как телевидение. Там крутятся слишком большие деньги, и слишком большие люди стоят за все этим. Так просто староверов не пустят на «голубые экраны». И не будем забывать, что РПСЦ – это Вам не РПЦ, Митрополит Андриан – это не Патриарх Алексий. Наша Церковь лишена официоза и государственной поддержки, поэтому вряд ли в ближайшее будущее нас пустят на телевидение. Мы телевидению не интересны. А если и интересны, то исключительно, как какие-то инопланетяне, индейцы из резерваций или, прости Господи, сектанты.

Остаются журналы и газеты. Но наши церковные издания (прежде всего, имею в виду «Вестник Митрополии» и «Остров веры») выходят не регулярно и издаются микроскопическими тиражами. Наверное, не ошибусь, если предположу, что староверы из Самары даже не слышали об этих изданиях.

Что касается светских СМИ, то они так же мало доступны для Церкви, как и телевидение. И, честно говоря, я не уверен, что староверы читают газеты и журналы. Трудно представить себе христианина в той же Самаре, или во Владивостоке со свежим номером НГР в руках. Многие крупные газеты просто не доходят до провинции.

Самый приемлемый вариант – это некое межконфессиональное издание, вроде нижегородской газеты «Старообрядец». Прекрасная, интересная газета, но, к сожалению, выходящая крайне не регулярно. Нерегулярность – вот главная проблема старообрядческой прессы.

Подумать только, между вторым и третьим выпусками нашего журнала «Церковь» прошло восемь лет! Между третьим и четвертым – два года! Те же два года отделяют четвертый выпуск журнала от последнего! Кстати, так же обстоит дело у поморцев – третий выпуск их журнала «Златоструй» отделяют от второго то же восемь лет. Я понимаю, люди работают на вечность – пишут и печатают «нетленку», но все-таки надо и честь знать!

Но вернусь у межконфессиональному изданию. Газета «Старообрядец», как я уже сказал, очень хороша. Но газета – это газета, это менее солидно и представительно, чем журнал. А было бы здорово издавать именно межконфессиональный журнал, общий для староверов всех согласий России. Хороший журнал, на хорошей бумаге, с цветными иллюстрациями. И чтоб выходил каждый месяц или хотя бы раз в два месяца. Была бы в этом журнале и история, и современность, и новости, и фоторепортажи, и стихи, и проза, и серьезные научные изыскания. Я давно уже вынашиваю идею такого журнала, но прекрасно понимаю, что из-за отсутствия денег это останется просто мечтой, причем пустой. Так же, как и идея об организации старообрядческого издательства «Христианское чтение»…

Вообще, нехватка денег – это главнейшая проблема современного старообрядчества. Увы, у нас теперь нет ни Рябушинских, ни Кузнецовых, ни Морозовых, ни Солдатенковых. А если и есть, то редко помогают Церкви. Это, между прочим, свидетельствует о разобщенности среди староверов. Люди разучились помогать друг-другу. Раньше купец считал делом чести построить и украсить храм, а теперь, наверное, это покажется дикостью, блажью.

Невольно вспоминаю, как искал деньги на издание одной книжки. Нужна была небольшая сумма – значительно меньше 500 долларов. Тогда я вышел на одного состоятельного христианина, который сказал, что даст мне деньги, но только с непременным возвратом. Но книгоиздательская деятельность убыточна в принципе, а в нашей старообрядческой среде убыточна вдвойне. Заработать деньги на церковных книгах невозможно! Поэтому я отказался.

Вот сейчас хочу подготовить и издать сборник, посвященный истории старообрядчества. Ищу благородного благотворителя, готового пожертвовать деньги не для прибытка, а для славы Христа Спасителя и Его Святой Церкви. Пока никого не нашел. Может, правда, кто-нибудь откликнется, прочитав мое интервью…

Спаси Христос! Надеемся, что благотворители и у Ваших начинаний, и у старообрядчества вообще, найдутся!