Староверы с гордостью любят рассказывать, о том какими процветающими предпринимателями были их единоверцы до революции. В беспоповских согласиях наставники часто были крупными промышленниками, купцами, банкирами. Но сейчас ничего подобного нет, в лучшем случае бизнесмены, имеющие среди своих предков староверов, материально помогают общинам. Среди священнослужителей бизнесменов не бывает, да и среди прихожан старообрядческих церквей практикующих верующих- бизнесменов очень трудно встретить. Традиционная крестьянская (или городская, но по происхождению — сельские мигранты) паства вымирает и староверческие общины потихоньку становятся в основном интеллигентскими. По социальному составу старообрядческие общины во многом похожи на лютеранские и католические — патриархальные старики, сохранившие веру предков, и городская интеллигенция.

До 2003 года такой же была и ульяновская община. Поморцы даже в самые тяжкие годы гонений не прекращали собираться на богослужения. Сохранялась община в Ульяновске и нескольких селах и поселках в области. С конца 20-х годов делалось это тайно. Собирались на частных квартирах. Из соображений конспирации постоянно меняли адреса своих собраний. Богослужения обычно проводились по ночам.

В такой вот конспиративной атмосфере и вырос Павел Аринин. В интервью самарскому старообрядческому сайту www.samstar.ru он рассказал о своей семье: «Сам я из Красного Яра, это село в Ульяновской области, из семьи коренных старообрядцев. Там у меня корни, там родители, деды. Дед был наставником Красноярской поморской общины, отец был наставником, сейчас для меня настало время, и я буду наставником Ульяновской поморской общины. Наша семья была большая, крепкая. В годы советской власти предки мои претерпели гонения, лишения. Но вся семья все равно была верующей. Моего деда забрали прямо из моленной в 1937 году. Ему было 80 лет, полуслепой. Он сидел в тюрьме прямо в Красном Яре до решения. Потом посадили на поезд, отправили в Сибирь, без паспорта, без документов. Зимой ночью ссадили где-то в степи с поезда, в мороз. И он прислал письмо оттуда, писал: «Хожу от стога к стогу, никто в дом не пускает, документов нет, голодный, кто подаст кусок хлеба, а кто и нет, собаками травят», и тому подобное. А ему 80 лет. И все-таки сгиб человек. Конечно, он погиб, где-то замерз. И это только за то, что он молился Богу. Ну какой может быть вред от такого старика? У меня раскулачили одного деда, раскулачили другого деда, посадили отца. Забрали все имущество. Это уже в 1937-1938 годах. Одного деда расстреляли. Отца загнали в Сибирь на разработки. Потом он вернулся оттуда и сразу же умер. Семью выгнали из дома — раскулачили. С маленькими детьми, зимой, на улицу. Родственники пустили на ночь, так ночью пришли к ним, выгнали оттуда, и сказали родственникам, что раскулачат и их, если они еще раз пустят «кулаков». Но все равно, веру мы не потеряли, сейчас дети, внуки, — все верующие, соблюдают наши традиции, ходят в храм. Дочь живет здесь, в Самаре, преподает в академии культуры. Но она настоящая старообрядка, соблюдает посты, ходит на службы, все как положено. А я вот в Ульяновске возлавляю общину уже год. Так что у меня есть корни, я обязан это продолжать, и я буду продолжать, и моя дочь будет».

В советское время Аринин был на разных хозяйственных должностях и ему не трудно было начать своё дело. В 2000 году ульяновская поморская община в поисках кандидата в наставники сама вышла на него через знакомых в Красном Яре (сам он участвовал в богослужениях только в родном селе). После нескольких лет подготовки ульяновская община ему доверилась.

Приход нового наставника постепенно оживил ульяновскую общину. Дело не только в том, что община зарегистрировалась и приступила к капитальному ремонту и расширению молельни. Аринин начал эффективную работу по привлечению в общину молодежи. С 2004 года функционирует воскресная школа. Наставник ходит по старообрядческим семьям и распрашивает молодежь: почему не ходите в храм? Что Вам мешает, Вы же староверы? Чтобы разобраться в отношении молодежи к церкви распространяет в староверских семьях анкеты, которые потом внимательно анализирует.

И в общину стала прибывать молодежь и интеллигенция. Причем не только из традиционно старообрядческих семей, но и из “господствующей церкви”. Одна молодая неофитка, перешедшая из РПЦ, даже приняла постриг и сейчас монашествует в поморском монастыре под Лениногорском в Казахстане.

Отношение Аринина к “господствующей церкви”, другим вероисповеданиям и власти двойственно. В интервью нам он заявил, что “ я рад, когда открывается новая церковь никониан, католиков или протестантов,- все же атеизма будет меньше. Общественная атмосфера будет чище. Но сомневаюсь, что не в староверии можно спастись».

Аринин приветствует новый курс главы белокриницкого согласия митрополита Андриана на большую открытость, диалог с обществом, властью, РПЦ и другими вероисповеданиями. В интервью нам он сказал: « Андриан прав, его курс –сейчас единственно возможный. Нельзя ограждаться от мира, в котором живешь, мы обязаны быть открыты. Следует знакомить людей с истинной верой, не бояться диалога, искать компромисса. Мы способны повлиять на этот мир. Да и нет у нас сил на противостояние власти и РПЦ, нужно быть дипломатичными.

В то же время ульяновский наставник относится к РПЦ настороженно: “Я одобряю Андриана, но сам бы я разговаривать в РПЦ не пошел, не вижу для себя смысла в таких встречах. Разве что просить о мирном существовании, чтоб вежливо себя с нами вели…” . В уже цитированном интервью самарскому старообрядческому сайту Аринин сказал: “нужно самим служителям церкви никонианской повернуться лицом к нам. Посмотрите, еще в 1971 году они на своем Соборе признали, что клятвы на старые обряды были наложены неправедно. Но прошло уже сколько лет? А отношение к нам остается прежним: настороженным, не всегда добрым. Они переиздают книги, в которых нас называют раскольниками, темной забитой массой, врагами православия, чуть ли не изуверами. Если бы они действительно повернулись лицом, если бы от них исходила позитивная, да просто правдивая информация! Но пока… До сих пор с их стороны нет чистосердечного, христианского отношения к нам».

Аринин считает необходимым идти на контакты с властью, рассказывать о себе и отстаивать свои интересы и права. В то же время, он, что естественно для потомственного старовера, опасается власти и пессимистически смотрит в будущее: “хотя коммунизм и рухнул, но власти все равно далеки от идеала. Я сильно боюсь, что снова начнутся гонения”.

Но, хотя опасаться — то он — опасается, но планы у него далеко идущие и предполагающие свободную жизнь. Он с гордостью говорит о росте своей общины, о грядущем Всероссийском соборе поморцев, о своих выступлениях в университете и СМИ. И, особый, корпоративный, предмет гордости — о появлении в общине прихожан- бизнесменов. Традиция возрождается!