Осень 1881 года была очень дождливая. Воды прибыло в Волге небывало - все пески потопило, а на них были большие сотни пятериков Что такое пятерик? Это дрова, напиленные и сложенные, в длину 5 сот, в высоту одна сажень, и назывались пятерик. И вот когда вода затопила пески, все дрова и поплыли. Богатые люди охают да руками разводят, посылают приказчиков, чтобы нанимали дрова ловить за плату. А бедные люди радуются чужой беде по-пролетарски, ловят дрова и прячут их по огородам и по погребам. Строевой материал по cyшилам и кто где сумеет.

 

Далее затопило луга, и сено в стогах поплыло. Очень большой ущерб принесла эта осень. По случаю наводнения очень долго не замерзал лед на Волге. А с первого ноября начались сильные морозы, и день ото дня все сильнее и сильнее.  К 8 ноября на Волге лед стянуло.

 

В ночь на 5 ноября в домике Парфенова Василия Васильевича теплится огонек от сальной свечи  "Отец! Смерть моя приходит... Прости меня Христа ради... Видимо, роды приходят. Потрудись, сходи на Плотцово за бабушкой Марфой... "

 

Бабушка Марфа была повитуха, жила она от Парфеновых недалеко, на тот час оказалась свободной и скоро по просьбе пришла и весь "инструмент " принесла, который заключался в ножницах и суровой нитке. Помолилась святым иконам. "Мир дому сему!" - поприветствовала живущих.

 

"Что, матушка Оленушка? Что с тобой, родная? -  А вот, бабушка, под старость лет родить вздумала. Господи! Господи! Смерть моя какова! Мороз! Дров! Ох!" Пауза. "Нужда страшная! Ох!"

 

Бабушка приступила растирать и успокаивать: "Ничего, Оленушка! Владычица наша, скорая помощница, поможет..." "Василий Васильевич! - Что, бабушка? - Ты грамотный? - Да, грамотный - Ну так прочти-ка канончик Феодоровской! - Да у меня, бабушка, канончик есть, а вот Феодоровскоq нет… - А вот я принесла, хоть он рукописный, но написан мастерски гусиным пером, и, вероятно, писец писал с наложенным постом." Вынимает из-за пазухи книжицу и подает Василию Васильевичу. "Я его ношу к каждой родильнице, но ведь мало грамотных-то ...»

 

Началось чтение канона... "Сколько времени?" - спрашивает бабушка. «Да часов у нас нет».  Вдруг заорал басистый гудок на заводе Курбатова. Ну вот, значит, 4 часа утра. Отец дочитал канон: «Ну прости, мать, я пойду в кузницу». Уходит.

 

Время идет медленно... Пять часов - на монастырской колокольне зазвонили к утрени.  " Ну, 0ленушка, пожилься разок!.. Ну вот, все готово, Владычица Матушка помогла, Слава Тебе Господи!" Бабушка приступила завязывать пуповину, и ножницы в ход пошли. Наконец, мать вздохнула свободно, спросила: «Кого принесла? — Парнишка!»

 

Мать перекрестилась. «Родился под звон колоколов - вероятно, служитель Церкви будет». Рассветало…  Бабушка ушла домой. Дочь Мария Васильевна пошла в город купить что-нибудь из съестного. Затопила печь и приготовила трапезу.  Когда был готов обед, сходили за бабушкой, и все вместе пообедали, поздравляя друг друга с новорожденным.

 

Бабушка выпила рюмочки три лиссабонского белого вина, на старческих щеках выступил румянец. И здесь она заговорила по-евангельски: "Вот Олена Васильевна! Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее. Но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир."  (Из Евангелия от Иоанна, 16,21).

 

Таким образом, 5 ноября 1881 года с 6 часов утра появился новый человек на земле.

 

Василий Васильевич был озабочен, как покрестить младенца. Нужно идти в Елесино, но Волга еще не встала, лед не замерз. Но к 8 ноября лед окреп, и Василий Васильевич ранним утром отправился в Елесино, которое было от Печер в 17 верстах. С молитвой на устах перевохит он Волгу по льду напротив Сончинсксго затопа, в который заходят суда на зимовку, а по высокому мысу построены дома разных размеров, называемые зимовки, построенные пароходными хозяевами. В них живут люди, служащие на пароходах: машинисты, их помощники, масленщики и другие, называемые нижняя команда. А верхняя команда - капитаны, их помощники, боцманы, штурвальные и матросы - эти люди уезжали на зиму, кто куда захочет. Матросы - чаще всего по деревням, в свои дома, а капитаны, как люди интеллигентные - разъезжались по городам, или в свои дома, или по квартирам.

 

Василий Васильевич Парфенов как человек очень набожный, глубоковерущий, богобоязненный, когда перешел Волгу и сравнялся с затонскнми постройками, снял шапку, ознаменовался истово двуперстным крестным знамением и Исусовой молитвой, дальше мысля вслух: «Слава Тебе Господи, пять верст осталось...» Далее дорога шла по лугам. Минут через сорок пять он был уже в дому священника, объясняя суть дела, по которому ему пришлось придти по такому еще опасному пути - едва-едва замерзшей Волге...

 

Выслушав его, матушка (жена священника) объяснила, что батюшки дома пока нет, он ушел пешком в дер. Сукино хоронить старушку. Но это недалеко, всего две версты, скоро вернется, придется подождать...

 

"Он ведь должен скоро придти, ушел-то с утра... Наверно после погребения помин справляет. Сядь, посиди, родимый, отдохни. Наверно устал, шутка ли отмерять верст двадцать. По первой-то стычке не приходится по-вороньи, а по заячьи - всё прыжком да обходом... Я помню, в прошлый год я ходила в город-то, сестра там заболела, просит приехать немедленно, а лед-то только встал. Вот я и рискнула. Мужики-то с досками да с шестами, а я - баба, баба и есть. Ну уж я всех святых перебрала, а Миколе Милостивому в фунт свечи-то обещала. Вот, Василий Васильевич, дела-то какие... Ну вот, я пою да пою, а есть пословица: "Соловья баснями не кормят. Ты, родной, наверное пошел ранехонько, натощак. Садись-ко... Я щец налью." 

Василий Васильевич в ответ словоохотливой матушке: "Покорми, матушка, промаялся, церемониться не буду". Ухват полез в печку и захватил чугун со щами, от которых пошел запах по всей избе. "Вот, Василий Васильевич, поминаю тебя, родимый, уж больно хорош ухват" (Василий Васильевич был кузнецом, и ухват был делом его рук). А Василий Васильевич думает в уме: "Да полно бахонить-то, щей скорее налей".

 

Наконец, не спеша, с молитвой, семеновская расписная чашка, полная замечательных поповских щей, очутилась на столе. А там дальше грешневая каша с молоком, потом жареная картошка с пирогом...

 

Только что закончили обед, приходит батюшка. Войдя в комнату, творит молитву. Василий Васильевич встает навстречу батюшке, кланяется вземь, прося благословения. Священник благословляет: "Благословение Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа на рабе Божием Василии, всегда и ныне и присно и во веки веком". – "Аминь" - отвечает просящий. Благословляющий батюшка продолжает: "Христос посреде нас". "Есть и будет" - отвечает благословляющийся.

 

После благословения начинается беседа. "Ну, как живешь?" - спрашивает батюшка. Василий Васильевич отвечает, что хвалиться нечем, но за все Господу слава. И далее поясняет: "Вот, батюшка, пришел за тобой, жена родила сына, нужно в Христову веру произвести. Сам Христос сказал: " Аще кто не родится от воды и духа, не внидет в царство небесное". - "Да, да, так, Василий Васильевич" - "Не откажитесь, батюшка, ради Христа, пойдем, покрести младенца, а то болит душа: вот уже пятый день лежит парнишка некрещеный, долго ли до греха..." "Помилуй Бог этого, - говорит батюшка, - когда же пойдем?" -"Я хоть бы и сейчас согласен." - "Нет уж, Василий Васильевич, день стал коротенький, вот нужно собраться, а вдруг завечереет, через Волгу жутко будет идти. А самое лучшее, завтра утром, в заутренние часы." - "Ну что же, будь посему" - согласился проситель.

 

"Да, Василий Васильевич, с дорожки отдохни, да и я тоже сегодня устал - служил обедню, потом погребение, свою духовную дщерь Марьюшку в неведомый путь провожал, не лиши ее Господи Своего бесконечного небесного царствия. Хорошая баба была, умница, смиренная, никогда никого не осудила… Только такому золоту муж достался железный, часто ни за что, ни про что начинал ее бить, только бедняжка слезами и утешалась. Жалко ребятишек - матери не будет. Он-то утешится, дур много найдется, согласных за него пойти - "Нет, отец, - вмешивается попадья в разговор, - вторая-то жена проучит этого пьяницу кундрюшку. Вон Семка Поршнев первую-то жену как мучал, только ведь на ней печь не была, а ухватов об нее переломал без счету, а вот на второй-то женился, эта его лупит вовсю..."

 

"Ну, хватит многлаголания, давайте, Бог благословит, спать, нам завтра рано вставать-то..." - " А ты, поп, сам начал болтать-то, ну спи..."

 

Ночь прошла благополучно. Утром Василий Васильевич взял батюшкин чемоданчик и попрощался с матушкой, которая пожелала счастливого пути с добавлением: " Дойдете до Волги, не забывайте Миколу-то Святителя."

 

Дошли благополучно.  Пришли в Печеры, в дом Василия Васильевича Парфенова, где уже с нетерпением ждали батюшку. Тут собрались будущий крестный р.Б, Феодор и крестная с Печерского поселка девица 17 лет Софья Ивановна Бочкарева, которая принесла на ризки 5 аршин белого с черными мелкими горошками ситца и два беленьких с каемочкой платочка. А кум принес I фунт свечей чистого воска, 1/4 фунта ладана-капанца греческого.

 

Батюшка спрашивает: "Ну, родильница, ты понесла труды и болезни, как младенцу имя нарекать?" - Родильница отвечает: "Как, батюшка ни наречешь, - всё святое имя". "Когда родился-то?" - "Да вот 5-го, вот бы Михаилом, да уж прошел". "Так… Пятого?, - говорит батюшка и считает по пальцам: Шестое, седьмое, восьмое, девятое, десятое, одиннадцатое, двенадцатое.  В аккурат восьмой день, память Иоанна Милостивого, Архиепископа Александрийского."

 

Батюшка кладет начал, читает молитвы, выходит в сени, там читает молитву, опять входит - читает молитву дому от скверны, наречение имени, бабушке повитухе, молитву колыбели. "Да, Василий Васильевич, в чем крестить?" - "Вот, батюшка, в этом маленькое затруднение… Хотя мы купили корчагу, она облитая глиняная, большая,в нее три ведра воды убирается. Конечно, нужно бы кадочку, да средства не позволяют. Корчага-то подешевле и разрушать-то ее не так жалко..." - "Вот и хорошо, - отвечает батюшка, - после святаго крещения в нее что-либо вливать нельзя, а самое лучшее, чтобы не хранить, весной разбить - и черепки в Волгу-матушку..."

 

Внесли корчагу, поставили на табуретку, налили воды. Батюшка прилепил 4 свечи, а три отложил восприемникам. Началось крещение.  "Василий Васильевич, пока я читаю молитвы, ты раздуй кадило. Сумеешь? - "Еще бы, - отвечает кум, - он каждый день в кузнице горн раздувает, а кадило не раздует, смешно..."

 

Прошло и кончилось крещение чинно и благообразно. Кума свертывает ризки и платочки и отдает батюшке, кум берет оставшиеся 10 свечей и ладан и отдает батюшке - вот это в храм Божий.  "А вот это, - вынимает серебряный рубль, - это батюшке за труды". Батюшка благодарит - "Спаси Христос!"

 

Василий Васильевич обращается ко всем: "А от меня всем скромная трапеза. Маша, ну-ка собирай на стол". И вот две девцы - кума и Маша - засуетились припасать. Поставили стол, на котором появились 2 бутылки вина, одна - белое смирновское, вторая - красное столовое, виноградное. Закуска малосольная: капуста, огурцы, маринованные грибы, красная икра 3 коп. фунт, селедка, свежие своего сада яблоки и хлеб аржаной и белый, по-печерски валенец.

 

Батюшка замолитствовал, кум сказал "аминь", хозяин прочитал молитву Господню "Отче наш". Батюшка благословил трапезу, и все сели за стол. Стали поздравлять с новокрощенным младенцем. Когда батюшка с кумом пропустили по штучки три, разговор пошел на все темы.

 

В это время входит к ним соседка Зиновия Евтихиевна поздравить с новорожденным и несет большой сладкий с вареньем пирог. Поздравила и далее говорит: "Пойдемте, девки, Маша и Соня со мной.  Те пошли и несут варенья, меду, грецких орехов, орехов володских, орехов кедровых... Они всем этим торговали. Хозяин ушел в город, а жена без него вот гостинцев и набрала и принесла.

 

Василий Васильевич несет самовар. Здесь и пошли в ход и варенье, и орехи...

 

При разговоре за чаем батюшка и говорит: " Василий Васильевич, как вы живете в такой холупе? Не поверишь, во время крещения у меня вся душа изболела, особенно в тот момент, когда ходили вокруг купели с пением "Елицы во Христа..." Так и казалось, что вот-вот обрушится на нас хибарка..." Василий Васильевич глубоко вздохнул: "Что сделаешь, батюшка? По за все Богу слава!"

 

Поели, попили, поблагодарили хозяина с хозяйкой, и каждый стал уходить, кому куда надо: кум - к себе, кума - на выселок. Батюшка пошел в город.  Василий Васильевич предложил его проводить, но тот отказался: "Я пойдя в город, зайду к Гущиной Марии Григорьевне (это купчиха, старообрядка, имеет 7 домов). А потом зайду к свояченице, там и ночую. А завтра, Бог даст, утром через Бор домой. Простите Христа ради". Всех благословил, также и младенца Иоанна: "Расти и будь кормильцем матери".