В редкой книге по русской литературе XVIII века встретишь имя Симеона Денисова. Среди «просвещенных мужей» вроде пиитов Кантемира, Сумарокова или Хераскова, воспевавших на европейский лад «сердца скорби люты», не находится места северному пустыннику, повествовавшему древним слогом «не Ахиллесов гнев и не осаду Трои», а страдания и подвиги мучеников. Увы, ныне имя Денисова мало известно не только большинству ученых-литературоведов, но и многим староверам, посему добрым и благим делом будет напомнить христианам о прославленном церковном писателе…

Симеон Денисов родился в 1682 г. в Повенце на берегу Онежского озера. Происходил он из рода князей Мышецких, полностью захудавшего к концу XVII века. Отец, Дионисий Второй, воспитывал сына в строгом благочестии и верности святой старине. Огромное влияние на Симеона оказывал старший брат Андрей (1674–1730), покинувший в семнадцать лет отеческий дом ради жития пустынного. В 1694 г. Андрей вкупе с Даниилом Викулиным основал на реке Выг общежительную обитель, куда в 1697 г. перебралась вся семья Дионисия.

После того, как в 1702 г. Андрей Денисов сделался настоятелем Выгорецкого общежительства, Симеон стал «правою рукою» брата, сопровождая его в поездках по Руси. В декабре 1713 г. во время одной такой поездки по нуждам обители Симеон был арестован как «расколоучитель» новгородским митрополитом Иовом. Не смотря на все попытки брата освободить его, Симеон более четырех лет провел в заточении в архиерейском доме, сопротивляясь усилиям митрополита отвратить своего узника от старообрядчества. Иов возил Симеона даже в Санкт-Петербург для увещания в Синоде, но успеха не имел. В столице Денисова представили самому царю Петру I, который «взяв Симеона пред себе и испытав изтиха на словах, не повеле ни отпустити его, ни испытати жестоко – оставил его тако».

В темнице Симеон написал три послания в защиту старой веры к новгородскому митрополиту и более десяти писем на Выг. Отвечать на послания, адресованные Иову, было поручено ученейшему мужу того времени, греку Иоанникию Лихуду, находившемуся тогда в Великом Новгороде. Полемика с Лихудом подвигла Денисова к усиленным литературным упражнениям.

В ночь с 7 на 8 сентября 1717 г., Симеон, обратив в старообрядчество караульного солдата Тукачёва, бежал из тюрьмы. Но «бояся о себе взыскания», не сразу вернулся в общежительство, а около полугода прожил в Москве. В Поморье Симеон возвратился только в марте-феврале 1718 г. Вернувшись в обитель, он захотел уединиться и заняться словесными науками: «провел в келье шесть лет сидя, книги читая и риторики с Москвы получая, и в тех упражнялся самоукой, время оно препровождая в охоте и тщании книжном» (И. Филиппов). Первым литературным наставником Симеона стал старший брат, постигавший грамматическое учение и риторическое премудрость в Киеве. Вскоре Денисов-младший прославился в старообрядчестве, как «сладковещательная ластовица и немолчная богословия уста».

Вместе с братом он стоял у истоков той литературной школы, которую принято называть «поморскою» или «выговскою». Сочинения, написанные авторами этой школы, отличались не только красочным языком и стилем, но и особым историческим подходом: «В противовес мнению высшего общества, будто “Русские всегда были во всем невежды” поморские писатели того времени прямо или косвенно старались напомнить о том, что у Русского народа есть славное историческое прошлое» (Б. В. Шергин).

В 1730 г., когда умер Андрей Денисов, братия пожелала видеть своим настоятелем Симеона. И хотя тот «отрицашеся», «понудиша его неволею и избраша». Новый настоятель проявил себя не только как мудрый духовный вождь, но и как рачительный хозяин. Так, например, в неурожайном 1731 году Денисов умело организовал хозяйство обители, чем спас общину от голода…

В настоятельство Симеона продолжилось на Выгу «культурное строительство», начатое еще при Андрее: собирались рукописные и печатные книги, иконы и предметы древности церковной. В обительских мастерских с поистине промышленным размахом переписывались и украшались пышным «поморским» орнаментом книги, писались и отливались из меди образа, составлялись морские карты и лоции. По всей Руси можно было встретить выговцев: они разъезжали по стране, закупая хлеб, совершали миссионерские поездки, ходили на промыслы в студеные, северные моря.

Относительно благополучное существование обители омрачалось частыми конфликтами с духовною и светскою властью. Синодальное духовенство обвиняло Выг в «совращении в раскол» окрестного населения, а чиновники – в укрывательстве беглых помещичьих крестьян… В 1738–44 гг. общежительство в очередной раз находилось под следствием по доносу Ивана Круглого. В марте 1739 г. в обитель прибыла следственная комиссия во главе с асессором О. Т. Квашниным-Самариным. Настоятель Симеон по совету братии укрылся в одной из келий, но его нашли и, заковав в железо, взяли под стражу. На свободу настоятеля выпустили только в сентябре 1739 г. Пережитые волнения и тяжкое заключение подорвали его силы: «за караулом истомил себе великим постом, и всенощным стоянием, и великою печалью… В таковой тесноте вся внутренняя его повредишася, и едва жив на ногах своих хождаше». Симеон вышел из-под ареста полубольным, через некоторое время совсем слег и вскоре скончался (25 сентября 1740 г.).

После Симеона Денисова много было в старообрядчестве славных писателей, мужей начитанных и ученых, но такой «книгам сказатель, грамоты списатель» более не являлся. На века в книгах запечатленная слава златоустого Симеона остается неоспоримою по сию пору…

Перу Симеона Денисова принадлежит более ста сочинений, удивляющих своим разнообразием. Тут и произведения уставного характера, и многочисленные проповеди, и поздравления, и надгробные слова, и послания. Вместе с братом Симеон участвовал в написании прославленных «Поморских ответов» – своеобразного старообрядческого катехизиса (1722–23 гг.).

Крупным самостоятельным сочинением Симеона является знаменитый «Виноград Российский» – свод житий мучеников за святоотеческое Православие (1730–33 гг.). Собирая материал для жития того или иного страстотерпца, Денисов и последующие ему старообрядческие писатели обращались как к документам, так и к памяти народной. «Глубокая историческая память, отличавшая старообрядцев, получила на Выгу практическое преломление. Именно здесь был написан цикл произведений, посвященных старообрядческому движению второй половины XVII – первой половины XVIII вв. Для этой работы выговцы предприняли выявление не только письменных источников, созданных в среде поборников древнего благочестия, но также широкий сбор устных свидетельств о защитниках старой веры. Обнаруженные ныне документальные материалы подтверждают высокую степень достоверности исторических преданий, положенных выговскими авторами в основу своих сочинений» (Е. М. Юхименко). Если же сведений не хватало, то сочинитель вдохновенно заполнял пробелы пышным риторическим узорочьем.

Вершиною творчества Симеона Денисова бесспорно должна считаться «История об отцах и страдальцах соловецких», написанная «по умолению отец, паче же по принуждению брата Андрея». Это эпическое сочинение на протяжении почти трехсот лет оставалось одною из самых любимых книг староверов, о чем свидетельствуют многочисленные издания и рукописи «Истории», дошедшие до наших дней. Читая произведение Денисова, многие поколения русских людей получали великую пользу и верное наставление в христианской жизни. Имея перед собою пример подвига святых соловецких мучеников, они всегда были готовы к мужественному стоянию за древлее Православие и отеческое благочестие, всегда были готовы безбоязненно исповедать перед врагами Церкви свою веру, свое упование, не боясь никаких казней, никаких мучений.

Можно смело утверждать – произведения лучшего, чем «История об отцах и страдальцах соловецких» старообрядческая литература не создала до сих пор. Эта книга соединяет в себе две древние литературные традиции: православную церковную агиографию и северную народную словесность. Сочинение это сродни не только житиям святых, но и поморским былинам-старинам. Торжественный слог Денисова – дитя не только риторического художества, но и природного северного красноречия, ведь «у наших поморов слово слово родит, третье само бежит» (Б. В. Шергин). И пишет Симеон не просто условным литературным языком. Язык Денисова – явление первородной мощи. Он близок не только «плетению словес» Епифания Премудрого, но и речи поморов, потомков вольных новгородцев, заселивших пятьсот лет назад побережье Белого моря. Язык Денисова древен и чист по складу своему, по ритму, по выразительности. Остается лишь сожалеть о том, что такой язык остается непонятным и недоступным большинству наших современников!

Увы, но за годы безбожной советской власти среди старообрядцев в значительной мере снизилось знание церковно-славянского языка, да и сам круг чтения славянских книг сузился исключительно до книг богослужебных. Ныне и для нас стал очевидным печальный факт, что «славянские и вообще старинные книги могут быть предметом изучения, но отнюдь не наслаждения, что ими могут заниматься только ученые люди, а не общество» (В. Г. Белинский).

Но нам, староверам, ни в коем случае нельзя забывать, что православная культура всегда основывалась на книгах, что именно грамотность, книжность, начитанность всегда отличали нас от представителей «господствующей церкви». Без книг не может быть старообрядческой традиции, ибо тот, кто не читает книг, превращается в «Ивана, не помнящего родства». Наша вера и история кажутся необъяснимыми, если нет той умственной культуры, которую единственно сохраняют наши книги.

Посему и пребывают с нами писания Симеона Денисова, терпеливо ожидая современного читателя…

Д.Урушев (Москва)

Остров Веры, 2003. № 1

http://www.miass.ru/news/ostrov_very/index.php?id=7&text=82