- Кто это? - спросил я у моего руководителя.

- Прочтите подпись под портретом.

«Се мудрый философ и правой веры член: Андрей Денисов сей ответами почтен».

-  Знаменитый основатель Поморской обители на реке Выге, составитель «Поморских» ответов на вопросы иеромонаха Неофита?

-  Так точно.   Обратившее на себя ваше внимание, изображение Андрея Денисова составляет точную копию  с  подобной же картины, полученной из одного поморскаго скита. Подлинник исполнен в восемнадцатом веке. Почти у каждаго поморца можно найти в доме подобное изображение, которое почитается ими как икона. Хотя поморцы пишут Андрея Денисова без венца, но имеют к нему особенное почтение, а некоторые из них почитают его даже за святаго и молятся на его изображение.

Краткия сведения об Андрее Денисове можно найдти в словаре митрополита Евгения (издания Погодина, 1845 г.), в «Историческом словаре староверческой школы Павла Онуфриева Любопытнаго» («собраннаго» им в Петербурге, в 1828—1829 г.) и в сделавшейся ныне довольно редкою книге, имеющей следующее длинное заглавие: «Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, о их учении, делах и разгласиях, собранное из потаенных старообрядческих преданий, записок и писем, церкви Сошествия Святаго Духа, что на Большой Охоте, протоиереем Андреем Иоанновым» 2). Сверх того, А. А. Титов дал мне, для пополнения биографических данных об Андрее Денисове, находящуюся в его собрании рукопись под № 2,489, автора-поморца, написавшаго «Житие и жизнь премудраго древняго благочестия учителя, блаженнаго отца Андрея Дионисиевича, иже тридо подвижне написа за древнее святое благочестие преславныя книги ответвенныя, едину против нижегородскаго епископа Питирима, другую же против вопросов присланнаго от синода иеромонаха Неофита» 3).

Андрей Денисов хотя и родился, по словам митрополита Евгения, в селе Повенце (ныне городе) Олонецкой губернии, от простолюдина Дионисия, однако последний происходил из рода князей Мышецких, как свидетельствуют: Павел Любопытный, протоиерей Иоаннов и неизвестный автор поморской рукописи. Во время смут, терзавших Россию в самом начале семнадцатаго столетия, особенно во времена самозванцев, многие достаточные, именитые люди побросали свои родныя места и скрывались, где только могли. В числе их оказался один из новгородских помещиков, князь Борис Александрович Мышецкий. который, при царе Василии Шуйском, оставив свои вотчины, ушел в Заонежскую поморскую область, вместе с сыном своим Иваном, скрылся там и умер в монашестве, в «лесожительном сельце, называемом Пудожская Гора». Главною причиною бегства князя Бориса Мышецкаго было нежелание его целовать «крест за чужеземных кралей». Сын его, князь Иван Борисович, был первоначально священником, а скончался иноком под именем Ионы. Дети его, Порфирий (священник) и Евстахий, поселились уже в селе Повенце, бывшем тогда убогим еще местом жительства. Сын Порфирия, Яков, не смотря на свое княжеское происхождение, воспитав своих детей Прокофия и Дионисия в невежестве, сделал из них как бы крестьян. У Прокофия был сын Петр, а у Дионисия сыновья Андрей и Семен. По воспитанию и образу жизни Дионисия, митрополит Евгений  и назвал отца Андрея Денисова простолюдином. В них выродилась одна отрасль стариннаго дома князей Мыщецких, потому что почти одновременно на Олонце был воеводою князь Терентий Васильевич Мышецкий. Вообще вымирание многочисленнаго рода князей Мышецких совершилось преимущественно переходом их в мелкопоместные дворяне, в однодворцы, крестьяне.

Выход князей Мышецких из новгородских своих вотчин и поселений их в пустынном, лесистом Олонецком крае, где они делались священниками и иноками, а потомки их учителями и распространителями раскола, не составляет единичнаго или исключительнаго факта в истории нашего дворянства. Из смоленских вотчин, например, бежали в заволжские леса нынешняго Семеновскаго уезда Салтыковы и Потемкины и основали там свой скит, от котораго ныне остались только двенадцать надгробных камней, на урочище, прозванном «Смольяны». В XVIII столетии, в Комаровском скиту, в том же уезде, княжною Болховскою была основана обитель Бояркина, названная так потому, что была основана боярынею и первоначально состояла только из боярышен. В Оленевском скиту одна обитель была основана родственницею св. Филиппа митрополита, Анфисою Колычевою. Галицкая помещица Акулина Степановна Свечина, со своею племянницею, Федосъею Федоровною Сухониною, в последних годах прошлаго столетия, основали на реке Козленец Улангерский скит 4). Все эти скиты были старообрядческие.

Дионисий; женатый на Марье, жил у Повенца, на берегу Онежскаго озера и скончался в глубокой старости, девяноста лет от роду. Митрополит Евгений относит рождение его сына Андрея к 1675 году, а Павел Любопытный к 1674 году. Это было время скопления в архангельских и олонецких лесах непокорных раскольников (статья написана представителем господствующей церкви, поэтому к терминологии необходимо подходить критически - прим. "Самарского староверия"), которые скрывались в них отшельниками в пустынных местах, или соединялись вместе на жительство в скиты. Автор поморской рукописи называет родителей Андрей Денисова «честными», а самого Дионисия «благоразумным мужем». Родители и воспитали своего сына «не только бо млеком елико молитвами, не только хлебом, елико молебными прошениямм». Крестил Андрея отец Игнатий Соловецкий, подвизавшийся в то время близ Повенца. По словам поморскаго летописца, Игнатий Соловецкий крестил «первее блаженнаго Андрея, последи же и родителя его крести», так как «Господь Бог не допустил, чтобы такой светильник и церковный учитель, да и родители его были бы лишены древлеправославнаго благоверия». Велеумный Андрей, - повествует далее летописец - рос телом, преуспевал мудростью, имел нрав добрый и житие его было украшена добродетелью; воздерживался присно от детских глумлений, оставался благоразумным и в повиновении родителям. Андрей увлекался к книжному учению, почему родители и дали ему в поучение святыя книги. Действительно мальчик оказался разумным и острым не по летам. Он день и ночь проводил над данными ему книгами, так что пяти лет от роду знал «все книги до конца читать и писать»,

Под влиянием среды, окружавшей Андрея Денисова в его родительском доме, преисполненной ненависти и злобы к порядкам, исходившим из Москвы, под впечатлением разсказов о ссылке епископа Павла Коломенскаго в Палеостровский монастырь, о разгроме гнезда раскола в Соловецком монастыре, о добровольном самосожжении в Заонежском краю нескольких тысяч людей, не желавших покориться никоновским новшествам, - нет ничего удивительнаго, что, одаренный от природы недюжинными дарованиями, молодой Андрей Денисов, при своем меланхолическом и угрюмом характере, предпочел уйдти в олонецкие леса и посвятить себя отшельнической жизни. Намерение свое он исполнил, в декабре 1692 года, следовательно на восемнадцатом году жизни, для чего и ушел из дома отца с товарищем своим, Иваном Белоутовым. Всю зиму они бродили по лесам, а весною, избрав место между двумя озерами, Тагом и Белым, устроили себе там келию при одном ручье. Оставление Андреем Денисовым родительскаго дома и удаление его в пустынножительство еще более сблизило его с отшельниками, уединившимися в олонецких лесах. Особенно обратил на него внимание Даниил Викулич, бывший до тридцати-летняго своего возроста дьячком в Шунском и других новгородских погостах. После своего пребывания на Поморье, в Архангельской губернии, Даниил Викулич, по совету соловецких и иных старцев и отшельников, основал, в 1684 году, на реке Выге Боровскую пустынь. В эту пустынь Даниил Викулич и переманил Андрея Денисова. Их соединение имело последствием теснейшее сближение с другими пустынниками, жившими на Выге, Захарием и наиболее всеми уважаемым в то время отцом Корнилием, из Ниловой пустыни, который побудил их всех поселиться в одном месте для общежития. По словам поморскаго летописца, «отпуская их, святый старец (т. е. Корнилий) глаголал: к Даниилу, ты да будешь собранному тобою стаду щедрый отец и настоятель; Андрею же рече; ты буди им судия и учитель». Это общежитие учреждено было, в 1695 году, в осень после Покрова Богородицы. Таким образом 5) основался знаменитый у поморцев Выгорецкий скит для мужчин и женщин. Побывавши, между тем, в родительском доме. Андрей Денисов сманил к иноческой жизни двадцатилетнюю сестру свою, Соломонию, которая умерла в 1735 году настоятельницею женскаго скита на реке Лексе, основаннаго ея братом в 1705 году, в двадцати верстах от Выгорецкаго или Выговскаго скита, где мужския и женския кельи были разделены только деревянного стеною. Отец Андрея, Дионисий, узнав об уходе дочери, сильно разгневался на сына, но в 1697 году не только примирился с ним, но и переселился к нему, в монастырь, на жительство с женою и со всеми детьми. В этом же году, в Выговский скит пришел из Соловецкаго монастыря монах Пафнутий, который начал постригать мужчин и женщин в монашество, устроил надлежащим образом весь монастырский чин и завел школы для обучения, как мужчин, так и женщин, чтению. пению и письму. До отделения женскаго скита от мужскаго, в 1706 году 6), в Выговском монастыре жило до 150 иноков и инокинь, сверх других людей, поселившихся около отшельников.

Важным событием в истории Выговскаго скита, упрочившим его существование, было посещение его императором Петром Великим, в 1702 году. Бывая на Петровских заводах в Олонецком крае, император заехал в Выговский скит, разрешил его жителям свободно исповедывать свою веру, но только приказал приписать их к работам на Повенецких железоделательных заводах, которые тогда им созидались. Почему же выговским поморцам император Петр оказал подобное снисхождение, когда с его же ведома епископ Питирим огнем и мечем уничтожал раскол в нижегородском Поволжье? Поморцы объясняют это недоумение связями Андрея Денисова не только с вельможами, бывшими близкими ко двору, но и покровительством, которое ему при дворе оказывали, по его происхождению от князей Мышецких. Сверх того, по их словам, Андрей Денисов был лично известен царевне Софии Алексеевне, которая вела с ним переписку, так что в Выгорецком монастыре 7) сохранялись ея собственноручныя к нему письма. Но такия сношения одного из настоятелей Выгорецкаго монастыря с царевною, бывшею уже в опале при его посещении императором Петром, скорее имели бы совершенно иной результат для монастыря, чем то благоволение или снисхождение, которое оказано ему было государем. Скорее можно предполагать, что Петр Великий, любивший умных русских людей, к какому сословию они ни принадлежали бы, увлечен был своими беседами с развитым и начитанным Андреем Денисовым 8).  Несомненен, однако, тот исторический факт, что Андрей Денисов толковал псалтирь царице Прасковье Федоровне, причем присутствовала обыкновенно ея дочь, Анна Иоанновна, которая и вспомнила об Андрее Денисове, когда сделалась императрицею. Митрополит Евгений следующим образом характеризует его нравственную сторону: «Одаренный от природы проницательным умом и способностью слова и приобрев прилежным чтением книг обширныя сведения в древностях российской церкви, он чувствовал, что ему недостает только знания правил грамматики, логики и риторики. Но в Москве и в Киеве он нашел себе учителей в этих науках и сам стал сочинять и говорить в скитах красноречивыя поучения, После чтения в собрании бесед св. отцов, он присовокуплял иногда и свои сладкоречивыя словоучения. Он выучил этим наукам брата своего Симеона, уставщика (экклесиарха) Петра Прокофьева и других, которые все помогали ему в сочинении расколоучительных тетрадок, разсылавшихся к единомышленникам по всей России».

Гораздо восторженнее отзывается об Андрее Денисове Павел Любопытный в своем словаре. Он говорит, что это был «поморской церкви знаменитый член, муж ученейший, высоких талантов, твердаго духа и дивной памяти, примерной добродетели, первый образователь Выгорецкой киновии и украситель церковнаго благолепия, славный писатель и строгий деятель нравственности, первый и единственный победитель бывшей бури и лютаго никониасма, твердый признатель вечности брачнаго бытия в Христовой 9) церкви. Он, будучи знатный политик, был собеседник царскаго двора и высоких особ иерархии и друг великих вельмож; писатель Диаконовых ответов против Питирима, нижегородскаго епископа. Славный муж во всех концах Христовой церкви и знаменитый в отличном круге внешних особ, просветивший благочестием многия страны и обезсмертившийся своими доблестями во всей пространной России, управляя славно своею киновиею непрерывно двадцать семь лет». Эльпидифор Васильевич Барсов, признавая Андрея Денисова глубоким знатоком археологии. намерен, как он мне сообщил, на следующем археологическом съезде, прочитать свой доклад «Об Андрее Денисове, первом археологе России».

По отделении женскаго скита от мужскаго, главным начальником и наставником над обоими скитами стал Даниил Викулич, а помощником его был Андрей Денисов, который преимущественно занимался хозяйственными делами монастыря. Их обоих, впрочем, было принято называть настоятелями. Забот о хозяйственных делах монастыря, об его устройстве и снабжении всем необходимым, было в первые годы немало. Инокам и инокиням приходилось жить очень скудно. Икон и книг в часовне скита было мало, колоколов вовсе не было, так что к службам звонили, или, вернее, били в доску. Дороги в скит не было, так что ходили в него на лыжах с карежами. Годами хлеба на монастырских пашнях не поспевали от ранних заморозков, так что в пропитании самом необходимом нуждались. В иной день,   пообедав, монашествующие   не знали, будут ли ужинать, и часто действительно  оставались без ужина.

В один из таких недородных годов, для устранения угрожавшаго голода, монахи устроили на реке Выге, в шести верстах от своей обители, мельницу с толчеею, на которой стали сечь ржаную солому и толочь ее на муку. Из подобной соломенной муки, примешивая ее к ржаному раствору, они пекли себе хлеб, но как он не держался в каравае, то помелом его пахали из печи в бураки и короба. Такая нужда заставила искать себе хлеба по другим местам. Вследствие того Андрей Денисов послан был с людьми на Волгу, в Нижний, на промысел хлеба, потому что там в то время ржаной хлеб был до того дешев, что за четверть платили две гривны. Добрые люди помогли Андрею Денисову; часть хлеба была им куплена для монастыря, а частью он был пожертвован ему доброхотами. По словам поморскаго летописца, в конце семнадцатаго и начале восемнадцатаго столетий, путь для перевозки хлеба с Волги на северный берег Онежскаго озера был следующий: водою хлеб привезен был в Бадоги, оттуда на Вытегру 10), из Вытегры в Пигматку, причем летом хлеб шел водою на судне. Из Пигматки в монастырь монахи переносили рожь на своих спинах.

Неоднократныя поездки Андрея Денисова по главным городам России, по делам своего монастыря, увеличили количество пожертвований, доставили ему знакомство и связи, и послужили к обогащению его ума новыми знаниями. На этих поездках он и выучился в Москве и Киеве грамматике, логике и риторике. Он покупал чрез своих монахов хлеб на данныя ему купцами деньги в низовых городах, по Волге, доставлял его в Петербург, и барышами от этого торгового оборота обогащал свой монастырь. Честность его операций внушала к нему всеобщее доверие. Посещая разные города для сбора подаяний, Андрей Денисов покупал старинныя книги, рукописи, иконы, осматривал старопечатныя книги, если не мог их приобрести, а также осматривал кресты, чудотворныя иконы, мощи и их перстосложения, собирая таким образом как можно более материала для доказательства правоты своего учения. Ездил он также по разным монастырям. От подобных поездок Выгорецкий монастырь богател и усиливался. Прежней скудости в нем уже не было. Монахи и монахини не только не питались хлебом из соломенной муки, но уже располагали в своих обителях скотными и конными дворами. В скиту находились искусные иконописцы, книгописцы, певцы, знатоки древняго устава церковнаго и богатое собрание старых письменных и печатных, церковных, учительских и исторических книг, летописей, церковных утварей и прочих древностей 11). Естественным последствием такой обстановки Выгорецкаго скита было то, что он сделался могущественным центром раскола не для одного Олонецкаго и Поморскаго края, но и для остальной России.

Так как Петр I неоднократно приезжал на Олонецкие заводы, для осмотра производившагося там изготовления разнаго оружия и снарядов. то настоятели Выгорецкаго монастыря, Даниил и Андрей, по совету с остальною братиею, а равно с выборными и с Суземским старостою, каждый раз отправляли к царю своих посланных с письмами и разными подношениями. Эти подношения состояли в живых оленях и разнаго рода птицах. Иногда вместо живых подносили застреленных. Однажды выговцы поднесли императору в подарок пару рослых быков. Петр I милостиво принимал от посланных означенные подарки и вслух всем окружавшим его читал письма, присланныя из монастыря. «В то время, — пишет поморский летописец, — немало было с разных сторон клевет на Выгорецкую обитель, но император не внимал им».

Но, не смотря на такое милостивое отношение Петра I к Выговскому монастырю, который воспользовался его благосклонностью и выстроил свои «постоялые хоромы и амбары» на Петровских заводах и на Вытегре, высшая духовная власть с неудовольствием взирала на возроставшее на севере значение этого центра раскола. Случай к выражению этой неблагосклонности вскоре представился. В 1715 году, в первой трети декабря, в Новгород приехал брат Андрея Денисова, Симеон, по делам своего монастыря. Главная цель его поездки заключалась в приобретении для монастыря великих Миней Четиих Макарьевских. Хотя Симеон Денисов был снабжен законным паспортом, но его арестовали как лжеучителя и доставили к тогдашнему новгородскому митрополиту Иову, которой приказал его заковать в железо и посадить в тюрьму. Симеон Денисов просидел четыре года в заточении в архиерейском доме. «И великим томлением мучиша страдальца и коварными вопросами о древнем благочестии того испытоваша. А како той исповедник древнецерковное благочестие защищаше, свидетель тому есть не ложен, премудрое его сочинение, поданное ему, митрополиту Иову», - пишет поморский летописец.

Весть о заключении  под стражу  Симеона Денисова вызвала сильную горесть в Выгорецком монастыре. Особенно печалилась сестра его, Соломония, которая воспитала Симеона, оставшагося малолетним после смерти матери.   «И убо заповеда пост по всем скитонаселениям, уставиша на всяк день по 300 поклонов полагати».   Андрей Денисов  отправился  в Петербург  хлопотать у вельмож об освобождении его брата. Вероятно, действительно, у него были большия связи, если, по словам поморскаго летописца, сам светлейший князь Александр Данилович Меньшиков поехал в Новгород  просить  за  Симеона Денисова,   но   «коварством  реченнаго митрополита Иова  прелукован  бысть  князь». Меньшиков возвратился в Петербург и разсказал своей жене о неуспехе своей поездки.   Княгиня Меньшикова, зная хитрость, употребленную митрополитом, отвечала своему мужу: «Дивлюсь я вашей великокняжеской   светлости,  яко   с коликою   светлостью от царскаго величества осияннаго тебе князя гнилоносый чернец, оболгав беднаго узника, яко бы твоей светлости ругателя и твое сиятельство скотиною нарекшаго». Не успев добиться освобождения брата при помощи Меньшикова, Андрей Денисов обратился к «высокопревосходительному  господину   ландрихтеру Якову Никитичу Корсакову» и убедил его своим красноречием помочь ему в беде. Корсаков добился, что митрополит Иов со своим узником приехал в Петербург, и что, во время шествия на пир, император Петр, увидев в преддверии палаты узника, спросил у него, кто он,  откуда   и   какого звания.   Симеон Денисов подробно разсказал обстоятельства своей жизни и «крестным двуперстным знамением показа себя  быти   древлецерковнаго благочестия ревнителя непреклонна. Самодержец же, похвалив крестное знамение, рече; добре креститися». Затем у государя произошел разговор с Симеоном Денисовым о числе просфор, употребляемых при божественной литургии. За столом митрополит Иов обратился к государю с следующими словами:  «прикажи, государь,   сего   раскольника сжечь»,   но   Петр  I  ему   отвечал: «прежде надлежит книги старыя истребить, тогда и сего юношу сжечь». Император прибавил, что его без вины нельзя осудить, что несведующему,   ради   своего стыда   не   следует  вдаваться с ним в разсуждения, и не дозволил митрополиту мучить узника, хотя и не лишил права продолжать ему свои увещания. Таким образом все попытки   Андрея Денисова  освободить своего брата, чрез сильных тогда людей, не имели успеха, и только после смерти митрополита Иова Симеон был выдан за деньги стражею его единоверцам и водою достиг Выговскаго монастыря, проведя в заточении около четырех лет.

Святейший синод со своей стороны не мог принять другой меры против Выгорецкаго центра староверцев 12), кроме отправки к ним отеческаго увещания, на что и последовало согласие императора Петра I, 22-го апреля 1722 года, С этою целью на Олонецкие Петровские заводы послан был иеромонах Неофит, сведущий в церковных правилах. Ему дана была инструкция, состоявшая в 17-ти пунктах. Со своей стороны, Неофит написал 106 вопросов о правоверии и передал их чрез олонецкаго ландрата главным наставникам Выгорецкаго монастыря. Когда там узнали об этой правительственной мере, то во всех пустынножительствах предписаны были пост и молитва, чтобы Господь Бог помог им соблюсти свое благочестие и на разглагольствие с иеромонахом Неофитом, на которое они потребованы были указом, «непостыдным явитися». На вопросы велено было написать ответы и с ними явиться на разглагольствие, в конце декабря того же года; в случае же несоставления ответов или неприбытия на разглагольствие, староверцы должны были подлежать гражданской казни или покориться православной церкви.

Писать ответы на 106 вопросов принял на себя Андрей Денисов. Ему помогали брат его, Симеон, и Трифон Петров. По словам поморскаго летописца, Андрей Денисов писал преимущественно эти ответы в Лексинском ските, куда он часто любил удаляться, предпочитая тамошнее уединение и безмолвие. Тут же с ним случилось и несчастие. Однажды, он написал много «о святом трисоставном кресте и свидетельством из священнаго писания оное позлати». Затем он стал молиться и во время своих молитв вздремнул над тем, что написал. Вдруг он проснулся от густаго дыма, наполнившего его келию, и увидел, что от всего написаннаго осталась только пригорелая бумага, совершенно истлевшая. Ответы Андрея Денисова известны под названием «пустынножительских», «выгорецких», «олонецких», «поморских» и считаются у безпоповцев классическою книгою. Брат его, Симеон, сверх того, написал два историческия сочинения: одно о взятии Соловецкаго монастыря при царе Алексее Михайловиче и о убиении бывших там «мучеников» (т. е. мятежников против царской власти), а другое «о страдальческой кончине собратий своих, от Аввакума происшедших», казненных за бунты и мятежи.

Андрей Денисов скончался 1-го марта 1730 года, на 56-м году жизни. По разсказу поморскаго летонисца, смерть ему была предсказана одною юродивою, Ириною, при следующих обстоятельствах. Андрей Денисов, незадолго перед своею кончиною, находился в Лексинском женском монастыре и беседовал там «с некоторымл благоизбранным постницами о целомудренном постническом пребывании». Затем, он поник головою и сказал: «А все у меня не выходит из головы скорое пресечение жизни, в такой юности преставившагося государя Втораго Петра Алексеевича». Услышав эти слова, повенецкая юродивая Ирина, имевшая обыкновение часто бывать в келии настоятеля, сказала: «нам, отче, тебя жаль», а потом вторично: «нам тебя жаль». Андрей Денисов, помолчав немного, причем лицо его приняло горестное выражение, отвечал ей: «О свет, Ирина, ты мне предвещаешь смерть, а я еще имею намерение, если Бог благословит, по разлитии нынешних весенних вод, ехать в Москву, где меня ждут для некоторых благословных случаев. А ты мне смерть предвещаешь!» Ирина, прослезившись, в третий раз ему сказала: «нам, отче, тебя жаль». После этих слов, Ирина вышла из кельи настоятеля.

Митрополит Евгений говорит, что Андрей Денисов скончался от апоплексическаго удара. В поморской рукописи болезнь его описана иначе. На третьей неделе великаго поста в четверг после обедни, он опасно занемог, так что в пятницу и субботу страдал сильною головного болью. При наступлении вечерней службы, вся братия отправилась на богослужение в соборный молитвенный храм, а при Денисове остался только келейник Иоанн Герасимов. Андрей Денисов лежал в «великой скорби», но вдруг встал с своего одра и, зажгя своими руками две свечи, поставил одну перед образом Всемилостивейшаго Спаса, а другую перед иконою Пречистыя Его Матери, и, помолясь перед ними, сказал Иоанну Герасимову, чтобы он поскорее кого нибудь послал за его сестрою Соломониею. Он хотел еще кое-что сказать, но келейник уже не мог разобрать сказаннаго ему. К умирающему собралась вскоре вся монастырская братья, пришли Симеон и Соломония. Но Андрей Денисов, узнав их и облобызав брата, ничего уже не мог говорить и только крестился и смотрел на иконы. В три часа по полудни он скончался.

Павел Любопытный в своем словаре перечисляет 119 сочинений, принадлежащих перу Андрея Денисова, и присовокупляет к тому следующую их характеристику: «Были его и другая изящныя творения, ограждающия церковь Христову от лютости мира, никониазма и поражающия врагов и супостатов благочестия. Были прекрасныя послания к местным пастырям и благочестивым мужам о назидании Христова стада и благолепии церкви. Тоже были его послания занимательныя, живыя, любопытством и красноречием дышущия к царским лицам, великим вельможам и архипастырям внешней церкви, никонианам. Впрочем, к сожалению ученых, все они погибли то от лютости пожаров, то от грубаго невежества, то от тиранизма». По словам митрополита Евгения, Андрей Денисов, в похвалу экклесиарху Петру Прокофьеву, умершему в 1719 году, написал надгробное слово, в котором описал всю историю олонецких раскольничьих монастырей и главных их заводчиков. Петр Прокофьев был также славным писателем. Он собрал двенадцать книг месячных миней, составленных из разных поучений и жизнеописаний своих единомышленников, которые ежедневно читались и читаются в скитах.

Поморский летописец утверждает, что Андрей Денисов знал в совершенстве не только пустынный постнический устав, но также торговый, приказный, воинский. Когда он беседовал с иноками о постническом уставе, о благоговейных предметах, то он являлся им совершенным иноком. Если же он разсуждал о купеческих делах с торговыми людьми, то он представлялся им не иначе, как опытным, знающим купцом. Также точно Андрей Денисов, с полным знанием предмета, мог говорить с приказными о приказных делах, с земледельцами о земледелии. Беседуя с премудрыми учителями о премудрых делах, он им являлся не иначе, как мудрым ученым. Такия же глубокия познания он высказывал и в воинских уставах, когда речь касалась о них в разговорах с военноначальниками. Подобныя всесторонния знания его привлекали к нему многих сторонников, увеличивали его связи. Епископ Феофан Прокопович 13), славный ритор своего времени, неоднократно собственноручными письмами приглашал к себе на собеседования Андрея Денисова, Он сделался известен не только во всей России, но и в заграничных государствах, куда проникали в то время его сочинения. Петрозаводские ландраты много раз имели с ним пространныя суждения о политических, гражданских делах и всегда удивлялись глубине его познаний и здравому природному уму. Один из них, восхищенный однажды его суждениями, воскликнул: «Если бы ты, Андрей Дионисьевич, был согласен с великороссийскою церковью, то надлежало бы быть тебе патриархом».

Андрей Денисов был средняго роста, худощав; волосы на голове и на бороде была русые, кудрявые, украшенные небольшою сединою; борода у него была круглая, подобная бороде Иоанна Златоустаго (выражение поморскаго летописца); глаза были светлые; брови приподнятые, нос продолговатый, немного горбатый. Это описание его совершенно сходно с представленным его изображением. Художник нарисовал Андрея Денисова за письменным простым столом, пишущим одно из своих красноречивых посланий, которыя читались с увлечением его единоверцами. Положение, данное фигуре Андрея Денисова, одежда его, занятие представляют кое-что сходное с изображением евангелистов. Нет сомнения, что все это сделано художником не без цели. В правом углу божница с иконами; под нею лестовка. Книги на полке, в шкафу, на столе, свидетельствуют, что хотя мы видим перед собою небольшую комнату, просто убранную, в бревенчатом доме, однако в этом скромном помещении хозяин оказывается муж начитанный, с умом просвещенным, владеющий красноречивым пером. Кресло, в котором сидит Андрей Денисов, деревянная скамья под его ногами, одетыми в тонкие башмаки, Дополняют собою обстановку, верную картину которой взялся представить художник, чтобы воскрешать в памяти последователей поморскаго учителя память о нем. На стене у окна висит картина, изображающая епископа Павла Коломенскаго, перед которым   находятся   протопопы   Аввакум  и  Иван   Неронов.

И эта картина оказывается необходимою принадлежностью комнаты Андрея Денисова, в которой он работал над своими многочисленными сочинениями. Андрей Денисов питал глубокое уважение к Павлу Коломенскому, которое и выразил следующими словами в одном из своих сочинений: «Был он у нас яко некий Моисей и Аарон, посланный Божиим изволением на утверждение новаго Израиля, то есть беззлобливых и богобоязливых поморских людей, идеже, некое время пребыв, свободно поучаше народы, утверждая их жити в святоотеческом благочестии и нововышедших уставов никоновых блюстися наказуя» 14).

Подобный выдающийся деятель, как Андрей Денисов, родившийся среди олонецких лесов и всю жизнь действовавший в этом пустынном крае, обязан своим влиянием на умы оторгшихся от православной церкви не столько своей безупречной жизни, сколько своим сочинениям, которыя повсюду распространяли его мысли, его поучения, его наставления. Они создали еще при его жизни такой ореол около его имени, который доныне заставляет поморцев чтить его память и иметь его изображения в своих помещениях 15).

1) В этом собрании, замечательном во многих отношениях, насчитывается в настоящее время более 3,000 рукописей. В двух первых выпусках (1881 и 1884) «Охраннаго каталога славяно-русских летописей А. А. Титова» перечислены, с краткими указаниями, l,680 рукописей. Это собрание, на которое г. Титовым употреблено немало труда и за которое переплачено им много денег, хранится для большей безопасности в кладовой, под сводами, в стене Ростовскаго кремля, нанимаемой г. Титовым. В 1885 году, ученый иеромонах Троицко-Сергиевой лавры, Леонид, приступил к подробному описанию собрания рукописей г. Титова. В числе замечательнейших его рукописей находится з