Сибирский период жизни старообрядческого писателя, начётчика и яркого полемиста Ф.Е. Мельникова во многом остаётся не изученным. Это мнение вполне разделяют исследователи его биографии (1). Ещё предстоит определить крайние даты его пребывания в регионе, обозначить ключевые события, к которым он имел отношение, выявить творческие работы, написанные им в этот период. Задача данной статьи — на документальной основе восполнить некоторые из имеющихся пробелов.

Отдельные упоминания о Ф.Е. Мельникове выявлены в документах Сибирской Областной Думы, но наиболее информативны два архивно-следственных дела 1922—1923, 1933 гг., одно из которых полностью посвящено новоархангельским листовкам, а второе касается этого сюжета вскользь. Оба они связаны с именем старообрядческого епископа Амфило-хия (Журавлёва) (2). Жизненный путь каждого человека вписан в сложную сеть личностных и событийных связей. Не удивительно, что в архивном деле отложились сведения о людях, хорошо знакомых между собой.

Источники не сообщают точной даты приезда Ф.Е. Мельникова в Сибирь. В июле 1917 г. в Барнауле состоялся 5-й съезд Томско-Алтайской епархии, в том числе рассмотревший вопрос об «объединении старообрядцев всех согласий по политическим вопросам» (3). Для достижения этой задачи был создан Исполнительный комитет старообрядцев всех согласий (4). Среди участников съезда фамилия Ф.Е. Мельникова не значится (5). Спустя полгода, 30 декабря 1917 г. (ст.ст.) в Барнауле состоялось совещание, на котором Ф.Е. Мельников был выдвинут депутатом в Сибирскую Областную Думу (6). Вероятно, он приехал в Сибирь между июлем и декабрём 1917 г., что подтверждается и другими материалами. Так, В.В. Боченков обратил наше внимание на то, что в письме И.А. Кириллова Я.С. Барскову от 23 января 1918 г., ныне хранящемся в ОР РГБ, речь идёт о том, что Мельников находится в Новоархангельском скиту (7). По словам насельников скита, он приехал к ним либо еще до революции, либо вскоре после её началая

Священник Иоанн (Юрков), говорил, что начётчик появился в скиту «в начале революции 1917 года» (8). Инок Нифонт (Блинов) вспоминал, что «ещё до революции в то время, когда я был на войне, в Новоархангельский монастырь из Москвы приехал начётчик Мельникое Фёдор Ефимович и жил в монастыре до революции» (9). Владыка Амфилохий также говорил о том, что Ф.Е. Мельников в 1917 г. сообщал ему, что хочет поехать в Сибирь, чтобы отдохнуть и написать «обширную историю старообрядцев. Мы с ним ещё в Москве в 1917 г. сговаривались». Для творческой работы в скит привезли пишущие машинки, принадлежавшие Иоасафу, епископу Томскому и Алтайскому (10).

В анкетной карточке депутата Сибирской Областной Думы, которую Ф.Е. Мельников заполнил собственноручно в Томске 2 августа 1918 г., он указал, что приехал в Сибирь около года назад (11). Фёдор Ефимович был выдвинут депутатом в Думу от Исполкома старообрядцев (12). В этом качестве он зарегистрировался в Томске 20 июля 1918 г. Но следом мандатная комиссия засомневалась в его полномочиях и отложила «суждение о мандате Ф.Е. Мельникова впредь до получения сведений о том, на основании какого положения (закона) Областным советом было предложено организации старообрядцев делегировать в Думу своего представителя» (13). Дело кончилось тем, что Ф.Е. Мельников получил жалованье за июль и август 1918 г., а потом его фамилию вычеркнули из списка членов Сибирской Областной Думы (14).

В это время шла подготовка к очередному епархиальному съезду Томско-Алтайской епархии. Первоначально назначенный на май 1918 г. (15), он был перенесён на 21—24 сентября 1918 г., и Ф.Е. Мельников принял в работе съезда активное участие. Было утверждено «Положение об объединении старообрядцев», для его реализации избран Исполнительный комитет старообрядцев всех согласий из 2 лиц (священника Д. Суворова и Ф.Е. Мельникова), Исполкому было поручено издавать и редактировать журнал «Сибирский старообрядец». Также Ф.Е. Мельников вошёл в епархиальный совет Томско-Алтайской епархии (16).

Наибольшее количество сведений о его деятельности приходится на 1919 г., начало и конец которого он провёл в Томске. Но если начало было полно оптимизма и творческих планов, то конец года был связан с бегством сначала от белых, а потом и от красных властей.

Среди работ этого периода были написанные Фёдором Ефимовичем лично, а также разработанные в соавторстве. В 1919 г. была написана брошюра «Кто дурак, верующий или неверующий?» (17). В соавторстве или под его влиянием могли быть созданы такие документы, как «Предписание епископа Иоасафа Томского и Алтайского» с призывом к объединению всех старообрядцев (18). Поскольку работа в этом направлении была поручена Ф.Е. Мельникову и Д.И. Суворову, то Фёдор Ефимович, вероятно, имел отношение к его разработке. К концу безвыездно-томского периода он подготовил знаменитый законопроект «Временное положение о древлеправославной церкви». Возможно, к его разработке имели отношение и другие члены епархиального совета, находившиеся в это время в Томске (о. Трифон (Сухов), И.И. Журавлёв). В июне 1919 г. он выехал в Омск для утверждения законопроекта в Министерстве исповеданий, но колчаковское правительство так и не успело его рассмотреть ни ко времени епархиального съезда, ни позднее. Часть времени занимала подготовка материалов в журнал.

Деятельность Ф.Е. Мельникова в первой половине 1919 г. хорошо известна исследователям по материалам журнала «Сибирский старообрядец» (19). По его инициативе в Томске был создан первый кружок старообрядческой молодёжи; он состоял членом Совета Томско-Алтайской епархии, за год прочитал 27 лекций в Барнауле, Новониколаевске, Колывани, Томске, Омске, Семипалатинске, с. Аниси-мово; был соредактором журнала «Сибирский старообрядец» и автором многочисленных материалов программного, просветительного, информационного и законодательного характера, опубликованных в нём; участвовал в подготовке и работе епархиального съезда (16-19 июня 1919 г.).

По окончании съезда Ф.Е. Мельников выехал в Новониколаевск, где задержался для чтения четырёх лекций (20). Сообщение об этом в августовском номере является последним известием о жизни начётчика на страницах журнала «Сибирский старообрядец». По словам его ответственного редактора священника Д.И. Суворова, с октября 1918 по ноябрь 1919 гг. было выпущено 24 номера журнала (21). В настоящее время последний из известных номеров — №16 от 15 августа 1919 г., хранящийся в НБ ТГУ. Значит, осенью 1919 г. было выпущено ещё 8 номеров. Из-за, отсутствия источников (номера журнала №17—24, сентябрь—ноябрь 1919 г.) мы не имеем возможности изучить деятельность Ф.Е. Мельникова и Д.И. Суворова в этот период. По оценке самого Д.И. Суворова, журнал первоначально был «религиозно-общественным, а потом втянулся в политику» (22). Позднее большевики разыскивали обоих за агитацию в пользу дружин Святого Креста, но нехватка источников мешает продолжить изучение событий лета и осени 1919 г.

О причинах того, почему Ф.Е. Мельников не ушёл с войсками белых, удалось найти только косвенные сведения. События, которые развели Ф.Е. Мельникова с Колчаком, произошли в Новониколаевске в конце ноября—начале декабря 1919 г. По словам Д.И. Суворова, Фёдор Ефимович при Колчаке «должности не нёс», а состоял лектором. Суворов рассказал, что в Новониколаевске на заседании по вопросу о назначении на пост военного министра Ф.Е. Мельников входил в группу, поддерживающую кандидатуру Голицына, но был назначен на эту должность Сахаров. После этого Мельников, опасаясь ареста, скрылся при содействии Голицына (23).

Удалось уточнить, что речь идёт о генерал-лейтенанте К. В. Сахарове (главнокомандующий армиями Восточного фронта); отставном генерал-майоре В.В. Голицыне (с 28 августа 1919 г. начальник всех добровольческих формирований — дружин Святого Креста, Зелёного знамени, беженцев и проч.) (24).

Более конкретные сведения о событиях осени 1919 г. приводит их современник журналист Вс.Н. Иванов. Он остановился на деятельности в Новониколаевске Особого совещания общественных организаций «под водительством поручика И.И. Васильева и крепкого старообрядца Ф.Е. Мельникова». По словам журналиста, Особое совещание приняло меры по объединению «с правыми и левыми кооператорами до Центросоюза включительно». Особое совещание поддерживало генерала М.К. Ди-терихса, считало его отставку ошибочной и, отправив делегацию к А.В. Колчаку, сделало ему представление об отставке генерала К.В. Сахарова, которого все обвиняли в сдаче Омска. В то же время, Особое совещание выступило с новым предложением: «Другая делегация того же корня, в составе журналиста М.С. Лембича, старообрядца Ф.Е. Мельникова и священника отца Георгия Жука, представила Колчаку проект нового управления территорией Сибири». По этому плану предполагалось создать два округа — Западно-Сибирский и Восточно-Сибирский, во главе с генералами В.В. Голицыным и М.К. Дитерихсом. Правительства округов создавались в Новониколаевске и Иркутске, «причём в Новониколаевске в этой роли должно было выступить Особое совещание... Колчак обошёлся и с Особым совещанием, и со второй делегацией очень круто, хотя сперва сочувствовал таким проектам; за их деятелей взялись ретивые контрразведчики. Тем пришлось бежать, даже такому адаманту борьбы против большевизма, как старообрядец Ф.Е. Мельников. Вся эта группа рассыпалась, исчезла» (25).

Так разошлись дороги А.В. Колчака и Ф.Е. Мельникова, и далее им оказалось не по пути: Колчак отступал на восток, а Ф.Е. Мельников укрылся в Новоархангельском скиту. Владыка Амфилохий говорил, что «в 1919 г., перед самым приходом красных, к нам в монастырь из Новосибирска прибыл старообрядческий начетчик Мельников Федор Ефимович» (26). По словам епископа, Мельникова они «скрывали потому, что не знали, как на него советская власть посмотрит» (27).

Большевики действительно разыскивали обоих редакторов журнала «Сибирский старообрядец», Д.И. Суворова и Ф.Е. Мельникова. Алтайская губЧК установила, что Д.И. Суворов живёт в Новониколаевске под чужим именем. В августе 1920 г. барнаульские чекисты писали: «В Новониколаевске проживает старообрядческий священник Д. Суворов, служивший в Барнауле в добровольческой дружине Святого креста, с которой он разъезжал по деревням для агитации и вербовки дружинников. Кроме того, он является ближайшим помощником известного в Сибири лектора Мельникова, организатора дружин Святого креста». Алтайские чекисты советуют новониколаевским коллегам установить за Суворовым слежку: «не удастся ли наткнуться на след лектора Мельникова. Из писем Суворова к жене видно, что он имеет связь с Мельниковым» (28).

Лектор в это время жил в скиту и занимался литературным творчеством. В письме в архиепископию владыка Амфилохий сообщил, что к собору, который он хотел собрать в Томске в конце 1920 г., Федор Ефимович подготовил большую статью «о беспоповских браках и об рукоположении во священники из беспоповцев» (29). Это единственные сведения о его жизни в 1920 г.

Второй разыскиваемый, Д.И. Суворов, проживал в Новониколаевске и Томске по поддельным документам. Со слов насельников скита, чтобы быть неузнанным, он «побрил бороду и остриг волосы» (30). В середине февраля 1921 г. переодетый священник тайно оставил работу заведующего складом угля и перебрался в Новоархангельский скит (31). Таким образом, в середине февраля 1921 г. в скиту оказались оба бывших редактора журнала «Сибирский старообрядец». Первая прокламация, изготовленная ими в это время, была напечатана на машинке. Она имела обращение: «К гражданам России. Призыв к покаянию». Амфилохий дал ей такую характеристику: «нравственного содержания, тихого тона», и признал, что она была написана с его «полного изволения» (32). Но затем Д.И. Суворов уговорил Мельникова начать работу по изготовлению листовок. Для их выпуска у единомышленников было всё необходимое: опыт совместной деятельности, родство убеждений, публицистический дар, приспособления для печати и бумага. Автором текстов был Ф.Е. Мельников, печатал («каточком на рамке») Д.И. Суворов (33).

Для печати использовались кустарные приспособления, обрезки бумаги от журнала «Сибирский старообрядец». Шрифт был старый, сработанный, и его было мало. Когда не доставало букв прямого шрифта, их заменяли курсивом. В пустынной келье, построенной для Амфилохия, теперь поселились беглецы, и там же разместили оборудование: «Типография -шрифт, штамп для крестов, два деревянных валика, и др[угие] мелкие кустарные приспособления» (34). По словам Д.И. Суворова, шрифт и переплётный инструмент он купил ещё в 1907 г. в Шадринске, когда обучался переплётному ремеслу (35). Он же сказал, что осенью 1920 г., взяв недельный отпуск на работе, съездил в Барнаул за шрифтом, хранившимся в земле на огороде его дома (36). Вызывает сомнение, что, проживая в Томске и Новониколаевске по поддельным документам и опасаясь возвращаться в город, где его разыскивала ЧК, он предпринял бы поездку за таким опасным грузом, как типографские приспособления. Фиксируя противоречивость его показаний, мы в настоящее время не можем предложить других версий.

Всего было напечатано 9 листовок: «Самодержавным комиссарам», «От социализма к капитализму», «Берегись, опять обманут», «Без аннексии и контрибуции», «Товарищи красноармейцы!», «Товарищи рабочие!», «Братья крестьяне!», «Да здравствует иностранный капитал!»; а также написанная в 1919 г. брошюра «Кто дурак, верующий или неверующий?». Владыка Амфилохий отмечал, что одной из первых была выпущена листовка «К гражданам России. Призыв к покаянию», но такой документ в деле не сохранился, зато имеется неназванная им листовка «Выпейте горькую чашу до дна!». Возможно, это один и тот же текст. Все листовки, кроме брошюры написаны от имени несуществующего «Агитационного отдела Сибирской боевой организации», чтобы, по признанию Д.И. Суворова, «придать им больший вес, значение и повлиять на читателей таковых» (37). Листовки были посвящены проблемам внутренней и внешней политики советской России: введению продналога взамен развёрстки, условиям подписанных договоров с соседними странами, бюрократизации коммунистического чиновничества, разрухе в стране, товарному голоду, коммунистическому произволу и т.д. Поскольку листовки предполагались к распространению в различных местах, сюжеты в них повторялись. Как уже отмечали исследователи, для творчества Ф.Е. Мельникова характерны «политизированность» и «литературность» (38). Это верно и для текстов листовок.

Слова А. Долотова «Суворов из Барнаула привез в Томск типографское оборудование, которое на монастырских лошадях было отправлено в скит» (39), некоторые исследователи поняли так, что это было типографское оборудование журнала «Сибирский старообрядец». В действительности две барнаульские типографии, в которых печатался журнал, не принадлежали епархии. Журнальные номера №3 и №4 (№5 в НБ ТГУ отсутствует) выходили в типографии «Алтайское печатное дело» в Барнауле», а с №6 по №16 в типографии «Народная свобода». Листовки же действительно печатали в келье неподалеку от скита.

Епископ Амфилохий не поддерживал печатание листовок, но и не противодействовал. Другой епископ, Тихон, разрешивший до этого Ф.Е. Мельникову писание трудов по истории старообрядчества, отрицательно относился к идее издания листовок (40). Отметим, что об этом известно со слов Амфилохия и Д.И. Суворова, протоколы допросов епископа Тихона в деле отсутствуют.

Из-за листовок Тихон в конце марта был арестован, но вскоре отпущен, так как тексты явных улик против старообрядцев не имели (41). Узнав об аресте владыки, Д.И. Суворов отправился в г. Томск, чтобы признаться в содеянном. К этому времени Тихона отпустили, и Даниил Иосифович вернулся в скит, не обнаруживая себя (42). После этого изготовление и распространение листовок полностью прекратили. Других репрессий со стороны власти тогда не последовало.

С момента приезда Д.И. Суворова в скит (середина февраля) и до конца марта 1921 г., когда был арестован епископ Тихон, в Новоархангельском скиту были напечатаны 9 различных листовок тиражом от 60 до 100 экземпляров каждая (43). Готовил их к распространению Д.И. Суворов. Он запаковывал листов ки в конверты и подписывал адреса. Затем либо он, либо Амфилохий опускали письма на отправку в почтовый ящик. В деле сохранились изъятые самодельные конверты, направленные редактору иркутской газеты «Красный стрелок», в Омскую и Бийскую ЧК, председателям Омского совнархоза и Иркутского губис-полкома, в Москву Л.Д. Троцкому, другим знакомым, чьи адреса Суворов знал на память (44).

Всего в почтовые ящики было опущено от 30 до 60 самодельных конвертов, из них в деле находится 29 изъятых. Таким образом, либо был перехвачен каждый второй конверт, либо вообще практически все. Достоверно известно, что листовку получил один из бывших томских сослуживцев Д.И. Суворова, Климов, сразу же испугавшийся, что его после этого арестуют. Но в целом можно сделать вывод, что распространить отпечатанное не удалось.

Следствие по делу тянулось полтора года—с декабря 1921 по июнь 1923 гг. За это время арестованные прошли через тюрьмы Оренбурга, Самары, Томска, Омска, Москвы. В Москве обвиняемые пробыли с конца ноября 1922 до конца марта 1923 гг., находясь в Бутырской и Лубянской тюрьмах. Уже в первых числах декабря, сразу по приезде в Москву, оба были допрошены: Суворов 1-го, а Амфилохий 2 декабря (46). Других допросов за время пребывания в Москве не было.

На документах этого периода (заявления и просьбы подследственных, служебная переписка) стоят резолюции известных сотрудников ГПУ (47). Среди них - И.С. Уншлихт, первый заместитель председателя ВЧК—ГПУ; В.И. Ребров, заместитель начальника VI отделения СОГПУ; Е.В. Тучков, временно исполнявший должность начальника VI отделения СОГПУ, с осени 1922 г. секретарь Антирелигиозной комиссии (Комиссии по проведению отделения церкви от государства) при ЦК РКП(б); А.А. Андреева (Горбунова), которая была помощником начальника Секретного отдела ГПУ (48); начальник Лубянской тюрьмы Дукес (инициалы уточнить не удалось) (49). Московская община знала о том, что двое арестованных собратьев находятся на Лубянке. В деле сохранились изъятые у Амфилохия записки от одноверцев: «Посылаю Вам, владыка, большую шанежку (молосная), калачиков картофельных, кусок черного хлеба, неполную крынку капусты и вареных картошек, шанежки и Евангелие. Ананьева» (50). Письмо двух следственно-заключённых из Таганской тюрьмы с благодарностью за поддержку и переданные на дорогу деньги выявлено и в архиве Митрополии (51).

В сопроводительных документах, отправленных в Москву вместе с двумя арестованными, речь идёт о том, что в Москву высылаются «дело Суворова Даниила Иосифовича и агентурные дела на епископа Тихона Сухова, епископа Амфилохия, Мельникова Фёдора и дело общей разработки старообрядческих епископов» (52). На обложке одного из дел, входящих в общий том архивно-следственного производства, осталась надпись: «Дело старообрядческих епископов» (53). Но громкого процесса тогда создать не удалось.

Время шло, а из-за того, что не могли найти автора листовок Ф.Е. Мельникова, следственный процесс в течение нескольких месяцев стоял на месте. Бесперспективность его дальнейшего затягивания становилась всё более очевидной, следствие нужно было срочно завершать. И 3 апреля 1923 г. «заключённые за надлежащим конвоем» отбыли из московской Бутырской тюрьмы (54).

В июне 1923 г. в Томске состоялся открытый судебный процесс. В приговоре Томского губсуда названы два обвиняемых — Ам-филохий (А.С. Журавлёв) и Д.И. Суворов, которые за контрреволюционную работу были приговорены к расстрелу. Позже ВЦИК, по ходатайству томской общины, заменил его 5 годами заключения с конфискацией имущества (55).

В биографиях Ф.Е. Мельникова упоминается, что он в 1920 г. томским губсудом был заочно приговорён к расстрелу по делу «О контрреволюции и сокрытии церковных ценностей» (56). Но называемая дата приговора не совпадает с судебным процессом по листовкам Новоархангельского скита; также не совпадает формулировка — о сокрытии церковных ценностей в этом деле не упоминается. Можно допустить, что в основе устных сообщений Ф.Е. Мельникова о приговоре лежало чувство сопричастности к событиям, из-за которых двое добрых знакомых были приговорены к расстрелу, но о том, как оценили специалисты правосудия его участие в изготовлении листовок, он не знал. В приговоре же автор листовок Ф.Е. Мельников и подросток А. Чернышев упоминаются только как лица, которых укрывал обвиняемый А. Журавлёв (епископ Амфилохий) и совместно с которыми Д. Суворов организовал изготовление прокламаций.

Спустя годы репутация изготовителя листовок либо «неразоблачённого автора листовок, составлявшихся в острые моменты классовой борьбы» сыграла свою роль и в ходе следствия по Шудельскому монастырю (1933), и в «расстрельном» деле Амфилохия (1937) (57). Но человеческие отношения между епископом Амфилохием и писателем Ф.Е. Мельниковым из-за этой истории не испортились (58).

Как сказано выше, Ф.Е. Мельников покинул скит в декабре 1921 г. Крестьянин, знакомый с обитателями скита, вывез его на чулымскую дорогу, откуда он мог уехать в любом направлении. В дело владыки Тихона (1933) включены показания епископа Климента (Логинова) с упоминанием о том, что Ф.Е. Мельников под видом нищего странника перебирался от «одного старообрядческого братства в другое» (59). Его следы могут уходить к старообрядцам любых районов России и потому находки документов о годах, проведённых между Новоархангельским скитом (декабрь 1921 г.) и приездом на Кавказ (1925 г.), возможны в самых неожиданных местах.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Старухин Н.А. Сибирский период в жизни Ф.Е. Мельникова // Сибирский старообрядец. 2002. №9. С.6—7; он же. Два письма Ф.Е. Мельникова // Остров веры. 2003. Октябрь.

2. Приль Л.Н. Поверяя прошлое: новые источники об издании антибольшевистских листовок в Ново-Архангельском скиту // Вестник НГУ. Серия: история, филология. Т.5. Вып.З. (Приложение 1). Новосибирск, 2006. С.140—152; она же. Земной путь старообрядческого епископа Амфилохия (Журавлёв, 1873—1937) //Личность в контексте истории: Материалы V—VI Гуляевских чтений. Вып.2. Барнаул, 2007.С.167-177

3. Документы по истории церквей и вероисповеданий в Алтайском крае. Барнаул, 1997. С.312.

4. Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.119.

5. Документы по истории церквей и вероисповеданий в Алтайском С.313-317. 

6. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.119.

7. Благодарю В.В. Боченкова за предоставленную информацию.

8. Архив УФСБ РФ по Томской области.Д.П-3844. Л.231-235.

9. Там же. Л.293.

10. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.115.

11. Там же. Ф.Р-72. Оп.2. Д.16. Л.111.

12. Об этом факте упоминает А. Долотов см.:Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири.Новосибирск, 1930. С.65-66. Вероятно, он был знаком с материалами архивно-следственного дела о листовках.

13. ГАТО. Ф.Р-72. Оп.1. Д.9. Л.6.

14. Там же. Л.8, 22; Д.50. Л.2, 47.

15. Там же. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.119.

16. Сибирский старообрядец. 1919. №13. СП.

17. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.41.

18. Сибирский старообрядец. 1919. №4.

19. Там же. 1919. №3-13; Старухин Н.А.Указ. соч.0000000

20. Сибирский старообрядец. 1919. №16.СП.

21. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.39. По экземплярам НБ ТГУ можно судить о содержании 13 из них: Сибирский старообрядец. 1919. №3, 4, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16.

22. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.39.

23. Там же. Л.42.

24. Сайт «Восточный фронт армии адмирала Колчака», раздел «Биографии» // Режим доступа: http://east-froiit.narod.ru/

25. Иванов Вс.Н. Исход. Повествование о времени и о себе // Режим доступа: http://east-front.narod.ru/memo/ivanov.htm

26. Архив УФСБ РФ по Томской области. Д.П-3844. Л.307.

27. ГАТО. Ф.Р-И7. On.l. Д.216. Л. 114—116.

28. Там же. Л. 192.

29. Во время оно. История старообрядчества в свидетельствах и документах. Приложение к журналу «Церковь». М., 2005. Вып.2. С.85.

30. Архив УФСБ РФ по Томской области. Д.П-3844. Л.235.  

31. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.ЗЗ, 192

32. Там же. Л.115.

33. Там же.

34. Там же. Л.119.

35. Там же. Л.39.

36. Там же. Л.ЗЗ, 118.

37. Там же. Л.57.

38. Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных территорий. Екатеринбург, 2000. С.161.

39. Долотов А. Указ. соч.

40. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.119, 203.

41. В листовке «От социализма к капитализму» Ф. Мельников позволил себе даже «чертыхнуться» («К чёрту полетели все социалистические основы»). См.: ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1.Д.216. Л.91 (конверт /1).

42. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.119.

43. Там же. Л.119.

44. Там же. Л.91.

45. Там же. Л. 129.

46. Там же. Л.73, 170.

47. Там же. Л.26-27, 150, 152, 179.

48. Архивы Кремля. Политбюро и церковь. 1922-1925 гг. Новосибирск; М., 1998. Кн.2.С.524, 561, 572.

49. Солженицын А. Архипелаг ГУЛАГ. Т.1. 4.1. Глава 12. Тюрзак. Любое издание.

50. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л. 146-147, 182.

51. Во время оно. История старообрядчества в свидетельствах и документах. М., 2005. Вып.2. С.96.

52. ГАТО. Ф.Р-117. Оп.1. Д.216. Л.80.

53. Там же. Л.92.

54. Там же. Л.6, 7.

55. Там же. Л.223.

56. Вургафт СТ., Ушаков И.А. Старообрядчество. Лица, события, предметы и символы:Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. С.168; Дементьева Л.С, Старухин Н.А. Ф.Е. Мельников и его «Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви // Мельников Ф.Е.Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви. Барнаул, 1999. Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных территорий. С. 165.

57. Архив УФСБ РФ по Томской области. Д.П-3844. Л.371-372; Архив УФСБ РФ по Омской области. Д.П-5226. Т.6. Л.5.

58. Во время оно. История старообрядчества в свидетельствах и документах. М.. 2005. Вып.2. Л.98.

59. Архив УФСБ РФ по Томской области. Д.П-7881. Л.8