Что за народ эти великорусские вилковцы? Все молодцы, у всех умные лица, но все как-то важны, степенны, грустны, ходят они в русском платье, женщины... в сарафанах. Заняли они у здешних жителей, или лучше сказать не они, а жены: чистоту и опрятность в хатах...

И.С. Аксаков

Интерес исследователей старообрядчества, как и самих старообрядцев,  к г. Вилково Одесской области Украины, безусловно, подогревается его своеобразной планировкой. В значительной части города улицы заме­няют каналы-ереки, а по сторонам ереков пешеход может передвигаться по скрипучим деревянным настилам. При прочистке каналов дунайский ил идет на удобрение благодатных садов и огородов, а въезд во дворы часто возмо­жен только на лодках. Хотя деревянные мостки Вилково мало похожи на на­бережные и мосты Венеции, за поселением укрепилось сравнение с великим итальянским городом. А поскольку Вилково на две трети городок старооб­рядческий, то и именуют его нередко «старообрядческой Венецией».

Старообрядцев-некрасовцев, обосновавшихся у развилки дунайских рукавов в сер. XVIII в.34, в XIX-XX вв. потеснили старообрядцы из Центральной и  Южной России, некрасовцы же в своем большинстве, кажется, покинули Вилково в последние десятилетия XVIII в., уходя дальше в глубь Турции. Хотя и в сер. XIX в. в официальных документах кишиневской консистории и кав­казского наместничества старообрядцев посада Вилково именуют не только «раскольниками», но и «некрасовцами» 15, преобладающей в этих местах стала липованская традиция, родственная многим южным старообрядческим приходам 16.

В 1849 г. в Вилково, где официально числилось около тысячи человек старообрядческого населения, сгорела находившаяся здесь Покровская часовня. В1850 г. велась переписка о сооружении нового молитвенного дома, и это разрешение было получено. Однако новая Покровская часовня, построенная по николаевскому дозволению (допускать «некрасовских раскольников к производству починок в их молельнях, когда в этом встретится надобность»), сгорела уже в 1853 г. На ее месте в 1855-1857 гг.  возвели церковь Рождества   Пресвятой   Богородицы, стоящую в центре города и поныне. В 1857 г. (или, по другим данным, в 1860 г.) в праздник Рождества Богородицы церковь освятил незадолго до этого перебравшийся в Измаил еп. Аркадий Васлуйский. В это время румынские консисторские   власти   насчитали   в Вилково - 261 семейство липован – 552 мужчины и 590 женщин - и засвидетельствовали: «Тамошний раскольнический причт состоял из одного попа и одного дьякона. Поп, рукоположенный в 1854 г. раскольничьим архиереем в Тульче, имел от него грамоту на русском языке. Грамота содержит в себе ряд инструкций, относящихся до обязанностей и прав священника». В конце 1860-x гг. в ней служили  2 попа, дьякон, 2 дьячка и 8 монахинь. В 1913 г., когда в Вилково старообрядцев было уже не менее 4601 построили и вторую церковь - Никольскую 40.

Количество прихожан старообрядческих церквей в Вилково и по сей день, весьма значительно. Старейший в Вилково храм Рождества Богородицы, закрытый в 1954 г., в середине 90-х гг. XX столетия вновь открыли, и службу теперь совершают снова в двух храмах.

Основным занятием местного населения всегда было рыболовство. «Рыболовецкие места, принадлежащие вилковцам с начала XIX столетия - богатейшие на Дунае», - отмечал справочник нач. XX в.41. В водах устья Дуная вилковцы ловили белугу, осетра, сельдей, сазана, камбалу: «...ловят ставными или плавневыми сетями, красную рыбу на крючки. На взморье в июле и августе неводами ловят скумбрию... В 1915 г. в водах посада Вилкова выловлено 15 тыс. пудов красной рыбы 42,  столько же частиковой и, кроме того, 5 млн. штук сельдей, всего на сумму 435 тысяч рублей», - писал известный ученый Л.С. Берг в 1918 г.».

Ныне о таких уловах не приходится мечтать. Но из-за этого рыбачить жители Вилкова не перестали. Вторым (а для многих и основным) по важности заня­тием жителей является садоводство и огородничество. А поскольку около домов участки для возделывания земли небольшие, вилковчане имеют землю на островах вблизи города в дельте Дуная. Туда-то и отправляются на лодках выращивать урожай, не забывая ставить на каждом острове крест или икону.

В Вилково, ниже по течению Дуная, на острове Отножное, действовал упоминавшийся уже не раз мужской монастырь в честь свв. апп. Петра и Павла 44. Вскоре после его основания румынский еп. Мелхиседек рассказывал (писал П. Сырку): «Недалеко от Вилкова на большом острову в устье Дуна последние годы поселившийся из России раскольник под именем иеромонаха Симеона построил монастырь на всепомоществования из России, Турции и  Румынии; в нем живут 5 или 6 монахов, которые построили себе маленькую деревянную церковь, для которой иконы, ризы и прочие предметы, употребляемые при богослужении, подарил раскольничий московский митрополит. Освящена церковь 29 июня 1870 г. архиепископом славским из Добруджи» 45. Сведения об этом монастыре можно без труда почерпнуть не только из до­кументов, но и из устной традиции. Так, в 1991 г. Федор Иоакимович Изотов, руководитель правого клироса и уставщик общины 4б, рассказывал: «Недале­ко от моря храм деревянный был. Там моленная была. Богатый был мо­настырь. Монахов порядочно. Там был великий сад. Которые постарше, грамотные   служили».

Как и остальная часть Бессарабии, посад Вилково с 1918 по 1940 г. был в составе Румынии, затем вошел в состав СССР, во время войны опять оказался в Румынии, а после войны - в составе Одесской области Украины. Основных гонений на церкви и коллективизацию 1930-х гг. вилковцы благополучно избежали, но монастырь после присоединения этой территории к СССР был закрыт47. Ф.И. Изотов продолжает: «Во время погрома что-то удалось спа­сти из книг, икон. Солдаты палили и через переправу складывали иконы. Звон в храме, это с монастыря. В 1940-м году все ликвидировали. Там сделали переправу. А дядя мой, он был монах, в монастыре был. А потом в 1942 году румыны опять пришли туда. Там, осталось, известно, разгром­ленное. Но еще церковь не ломали. А когда вновь пришла советская власть, какие монахи уже поумирали, какие разошлись. Сделали колхоз. Там же сады были.  Колхоз пользовался этим садом годов двадцать. А потом и колхоз бросил землю. Так все и забросили».

Рукописи из собрания Вилковского Петропавловского монастыря (№№ 719, 798, 2139) частично сохранились в коллекции местного священника, протоие­рея Моисея Марковича Сипаткина, служение которого в Вилково началось еще в довоенные годы. И возможно, гуслицкая Обедница (№ 719)  близкие к московским гуслицким Обедница (№ 2139) и Трефологион (№ 798) хранят память о дарах в Петропавловский монастырь из ризницы Рогожского старо­обрядческого центра.

Ныне вилковцев заботит более уровень воды в каналах, созданных здесь за столетия существования сложной системы, нежели некогда памятные го­нения за веру. Однако угроза их хозяйственной деятельности, благополучно устраненная после молебна именно старообрядческого священника, привела в 1990-е гг. к созданию новой традиции. О возникновении этой традиции рас­сказывают как о «чуде». Напало на дунайские острова бедствие - саранча. По этому случаю священник с прихожанами в праздник Успения, отслужив вечерню в храме, с хоругвями и иконами отправились на небольшом судне к острову, зараженному саранчой. В течение всего пути от города до острова  на судне продолжалось богослуже­ние. Приплыв к острову, молящиеся вышли со святынями на землю и про­должили службу. Затем стали слу­жить молебен об избавлении от беды. По окончании моления особой груп­пой людей заранее была приготов­лена трапеза для всех. И... напасть исчезла. С тех пор это богослужение стало традицией, и теперь вилковцы всегда ездят на острова служить бла­годарственный молебен.

Благодаря своему уникальному местоположению и живописности, а равно и благодаря крепкой старо­обрядческой традиции,  Вилково при­выкло к визитам «чужих». Но музы­коведу Н.Г. Денисову удалось присут­ствовать в Вилково и на событии нео­быкновенном: на престольный празд­ник Святого Николы вешнего 22 мая I991 г. приход посетил митрополит Московский и всея Руси Алимпий и с ним большая делегация певчих Ро­гожской старообрядческой общины Москвы. Приезд митр. Алимпия был тем значительнее для старообрядцев Вилково, что за многие годы главенства в старообрядческой (белокриницкой) церкви архиеп. Никодима о визитах гла­вы церкви в иные приходы, кроме Старой Добруджи, Кишинева и Москвы, не было и речи. И вот «москвичи» прибыли в Вилково.

По этому случаю главные ворота и вся церковная ограда были украшены ветвями сирени, пионами, тюльпанами. Архиерея встречали с хлебом-солью. Самотканные красивые дорожки, по которым шел владыка, также усыпались цветами. В самом храме алтарные двери, подсвечники, иконы были украше­ны бумажными цветами, называемыми в народе «венки». Даже кафедра, на которой должен был молиться архиерей, специально была обложена цветами. Наконец, цветами устилался путь крестного хода, с 24 хоругвями, многочис­ленным духовенством, огромным числом молящихся. Женщины, по обычаю, старались подложить под ноги архиерею свои платки. Считается, что после этого платок помогает от головной боли.

Во время описываемого здесь праздника в 1991 г. верующие молились в Никольском храме. Большой по своим размерам храм был полон молящихся, а после богослужения за трапезой угощалось около 1000 человек. Этот праздничный стол, как заведено, готовился всю ночь. Для обеда обычно приносятся большие котлы, и на кострах пищу готовят по специаль­ным местным рецептам. Отличительной особенностью стола в Вилково яв­ляется, конечно, рыба: сваренная дунайская селедка, тушеная с картофелем осетрина, суп из потрохов осетра и т. д. Кроме этого подается поспевшая к храмовому празднику клубника. Столы угощений устанавливают вокруг все­го храма. А в домах у людей сохраняются еще пасхальные куличи, испеченные также по специальному рецепту. Праздник в Вилково в 1991 г. поражал своими масштабами. Картина не увязывалась с памятью о многих общинах Центральной России с их бедно­стью, небольшим числом прихожан, в основном пожилых.

В Вилково приехали свои по вере, но значительно отличающиеся по укла­ду жизни и  традициям, включая традиции «московского» богослужебного пе­ния. Понять эти отличия мы пробовали в ходе всех археографических и му­зыковедческих исследований в Вилково, как выяснилось, осмыслить эти раз­личия пытались и наши информаторы.

Продолжим обширное цитирование рассказа Ф.И. Изотова, хорошо пом­нившего историю пения вилковского прихода. Итак, в 1930 г. в  Вилкове по примеру Кишиневского стал организовываться церковный хор: «Дядя мой с дъяконом, Казаков, что ли фамилия его была, приехал сюда и открыл тут хор. Это было в 31-32 годах. Раньше клироса набиты были. Женщин тогда не было на клиросах. Боже сохрани! Были ребята, маленькие под­ростки. И азбучки [т. е. начался процесс обучения. - Н.Д.]. Они уже, мальчи­ки, ходили в церковь и делали, значит, спевку».

Однако процесс обучения был прерван по субъективным причинам: «Эти самые дьяки [взрослые певцы и чтецы. - Н.Д.] боялись, что их отобьют, и потом разогнали... Вот сами сейчас поумирали, а никакого следу не оставили. А что тех 50 человек, как бы они ходили, пусть не 50, пусть бы 5 осталось! А то так, мы умираем и все...» - с горечью и обидой констатировал наш собеседник.

Как уже отмечалось, послевоенная церковная жизнь старообрядческих приходов устья Дуная и Молдавии руководилась еп. Иосифом. В Вилково еп. Иосифа также запомнили. Его большие канонические знания, высокая духов­ность и мудрость способствовали тому, что старообрядцы этих мест добро­вольно, без осложнений приняли над собой главенство московского Рогожско­го центра. Авторитет Рогожского центра стал сказываться в том, что жизнь дунайских приходов стала ориентироваться на «московский манер». Местные прихожане, приезжая в Москву и присутствуя на богослужениях в Рогожском храме, без сомнения, были поражены архитектурой, иконами, росписями, бо­гатыми облачениями духовенства, соборностьи служений и церковным пени­ем. Влияние московского центра укрепилось и в связи с возведением Иосифа в сан архиепископа на первопрестольную московскую кафедру. К главе всей Церкви и к своему владыке люди продолжали ездить и постепенно начали за­имствовать московские традиции. Как и в Куниче, особая роль в укреплении в Вилково «московского влияния», принадлежит настоятелю главного местного храма. «Он начал в Москву ездить, стал привозить новшества», - пояснял Федор Иоакимович Изотов.

Священник о. Моисей Маркович Сипаткин служил в Вилково (в том чис­ле в сане благочинного всех Нижнедунайских приходов) с 1933 г. Он родил­ся 12 сентября 1912 г. в с. Свистовка в Румынии в семье священника Марка Феопентовича Сипаткина, поставленного в иереи еще в 1902 г. Оба сына о. Марка также стали священниками - Ефимий был поставлен в иереи «1931 года посли Покрова», а «вторыи сын Моисеи Марковичь Сипаткин посвещен иерейским чином 12 мая 1941 года рукоположен епископом Арсением Изма­ильским» (из записей на рукописи № 2138). В.И. Карасев в 1994 г., уже после смерти священника,  вспоминал: «Был у нас о. Моисей. О! Голос у него был сильный. Это был человек, можно сказать, профессионал. Таковых ред­ковато. Крюки знал в совершенстве. Он был насыщен знаниями... Он ведь с Румынии».

М.М. Сипаткин был не только блестящим знатоком певческой традиции, но и продолжил после отца собирание крупнейшей в этих местах домашней старообрядческой библиотеки. Библиотека включала полтораста рукописей печатных книг, преимущественно старообрядческих переизданий кон. XIX -ХХ вв., но помимо преобладающих в библиотеке богослужебных книг свя­щенникам Сипаткиным удалось собрать книги учительные и полемические. Из библиотеки Сипаткиных в Бессарабское собрание МГУ за 1973-1990 гг. МГУ поступили все типы певческих старообрядческих рукописей - от Азбуки до Демественника и Сборника песнопений Триоди постной и двунадесятых праздников (№ 719. 798, 2134, 2135, 2136, 2138, 2139, 2140, 2143. 2207, 2206), а так­же рукописные сборники и 14 редких изданий. В частности, обращает вни­мание широтой и разнообразием состава старообрядческий сборник слови поучений конца XIX в., содержащий более 30 статей, в том числе выписки из русского летописца, вопросы и ответы о стригольниках, о Никоне патриархе,  об иконоборцах, отрывок «Хождения Арсения Суханова» (№ 2137).  Именно у Сипаткиных хранилась и уже упоминавшаяся рукопись «Златое сочинение Самуила марокскаго равина иудейскаго на обличение иудейскаго заблуждения» (№ 2141).

Из библиотеки Сипаткиных в Бессарабское собрание были приобретены и печатные книжные раритеты. Среди них московское издание Канонника (М.: Печ. В.Ф. Бурцов, 15.I.1641), киевское - Евхологиона (Киево-Печерская лавра, 25.VIII.1641), редкие черниговские издания XVIII в. («Илиотропион» Иеремеи Дрекселя 1714 г. и Служебник 1754 г.),  наконец, издание старообрядцев Румынии: «Оправдание старообрядческой святой церкви» Анфиногена Гончарова (Яссы, 1882).

Записи на книгах свидетельствуют о длинной истории собранных Сипаткиными книжных экземпляров. Так, на мартовском прологе (М.: Печатный двор, 6.ХП.1643) сохранилась вкладная запись XVII в. игумена белевского Спасского монастыря Геласия, а на Апостоле (М.: Печ. В.Ф. Бурцов, 1.XI.1638) - купчая запись церкви Воскресения на Шоше попа Корнилия Васильева. На рукописях имеются записи, свидетельствующие о румынском периоде бытования книги (например: «1865-го года марта 16-ro числа поосвятили место в городе Тульче. Для церкви Иоанна Богослова другое на горе новое. Мастер Степан Алексеич по каменной части 175 червонцев, а по лесной части мастер Саво Макеич! Епи­скоп Иустин поп с[вященно]ие[рей] Григорий!» — № 734); или о принадлежно­сти священникам с. Курники в 1908 г. (№ 2133), Петро-Павловскому монасты­рю в Вилково (№ 719, 798, 2139), старообрядцам Килии и Измаила (например: «Сия святая и богодухновенная книга глаголемая Димействинник благослов­ленная Фролом Яковливичим дедушкаю Феодулу Никифорову Калесникову во вечное владение 1846 году». «А в нево купил за три чирвонца австрицких и по наследству благословлена сыну его Филиппу Резанову и 1885ГО года генва-ря i8ro дня куплена мною иереом Василием Резановым за 15ть рублей бумашками в Филиппа Резанова во граде Измаиле» - № 2143). После кончины М.М. Сипаткина его дочь - учитель Вилковской школы М.М. Голубова - не только позволила познакомиться со всем наследием отца, но и приобрести часть библиотеки для МГУ.

В певческом деле помощником М.М.Сипаткина был Семен Максимович Рязанов, возглавлявший в те годы хор и являвшийся лучшим знатоком крюков в общине. «Еще до войны у дяди появился он учеником. И он ездил потом в Москву», - продолжал Федор Иоакимович Изотов. До настоящего времени рукописями, созданными С.М.Рязановым, пользуются вилковские певчие, а говорят, как рассказывает Изотов, о нем так: «Это был местный. Детство его здесь проходило. У него отца не было. Много времени проводил в мона­стыре. При монастырях ведь были руководители. Он бывал в Славском монастыре, в Румынии. Бывал и в Архангельском монастыре, при Новой Некрасовке. Он сам расписывал песнопения крюками. Сохранились его те­тради в церкви. Таких людей больше нет».

Что конкретно заимствовали вилковцы из Москвы в отношении пения, ска­зать трудно. Сам Федор Иоакимович в Москве не бывал. Но привел следующие факты. «Иосиф, епископ, Семену Рязанову говорил, что вот, смотри, в Мо­скве... Вы думаете, в Москве все хорошо? Вот что хорошее - перенимай, а что плохое - оставляй там».

Относительно певческих книг наш собеседник не мог дать четкого отве­та. Правда, подчеркнул, что раньше здесь не пели по морозовским книгам 48. «О! Отец Моисей их сюда все привез». Другой наш информатор, головщик Вилковского храма В.И. Карасев, говорил следующее: «Мы в основном при­вержены морозовским книгам. Рязанов был больше привержен морозовскому. А вот приезжал к нам еще архиепископ Иринарх с диаконом с Москеы, так вот они доказывали правильность калашниковских книг». Помимо этого, в приходе было много рукописных книг49. Но наши информаторы на однократно подчеркивали, что в румынский период жизни вилковцы в своем пении ориентировались на кишиневский приход, а не на Москву. Только после присоединения к СССР стали следовать Москве. Правда, живое пение вилковцев на службе, как в праздник Николы вешнего 1991 г., свидетельствовало о его резком отличии от московского пения.

Обнаруживается это отличие не только в пении - оно касается даже бо­гослужения, более соответствующего традициям приходов Бессарабии и мынии, чем Центра России. Так, перед началом всенощного бдения прихожане вычитывают причастные «правильные каноны». «Это считается - помочь священнику. У нас так заведено. И в Румынии каноны читают, а священник только Акафист. Владыка Алимпий удивился этому», - разъяснял в 1991 г. Ф.И. Изотов. На литургии перед причастием человека вначале ограждают  крестом. «Это всегда так. Надо же его оградить. Это испокон веку», - про­должает рассказчик. Как и во всех южных приходах, прихожане перед празд­ником жертвуют в храм вино, масло, муку для хлебов.

«Издревлеу нас на „Господи воззвах" полагается клиросам идти на сход на стихе „истина пребывает во век". Это, когда мы еще малы были. Кое-что еще наследовано у нас с Румынии. Это бывает и в пении. Вот, роспев, мол, нигде не написан, не изложен. Например, мы поем „Слава тебе Госпо­ди" перед Евангелием, после Евангелия. Его долго тянут. Говорят, нигде не применяется и не написан. Говорят, что это взято из Румына», — подчер­кивает В.И. Карасев. Дальше он продолжает: «Я хочу сказать еще о румын­ских традициях. Семен Максимович Рязанов был моим учителем по крю­кам. Я как чтец помогал ему. Так он прежде, чем начинать службу, заходил благословляться к отцу Моисею. Так он выходил в два часа ночи. С пенки, я слышу, мать говорит: „Василий! Семен Максимович уже стучит". Мыс ночи начинали молиться. Раньше о службе предвещал звон. А потом пошли жестокие меры. В 50-е годы перестали».

Такая же общность с южными традициями проявляется до настоящего времени и в пении. «Остальные села, это что в Вилкове... некому отли­чать. Когда на праздник приезжают к нам, то поют то же самое»,-— харак­теризует исполнение вилковский головщик Карасев. В праздничные дни евха­ристическую часть на Литургии хор поет в середине храма, совместно. После «Достойно» все расходятся по клиросам. «Отче наш» по воскресным дням хор поет на глас, а в праздничные дни «на роспев», т. е. по крюкам. Первые сти­хи шестопсалмия: «Слава в вышних Богу» и «Господи, устне мои отверзеши» в праздничные дни поют, а не читают. «Отец Моисей привез это, годов 20. Не  знай, откуда он почерпнул», - объяснил Ф.И. Изотов. А В.И. Карасев заявил: «Издревле, на все торжественные праздники». «Буди имя Господне» праздничные дни исполняются не речитативом, как в большинстве местных общин, а на седьмой глас. «Не всегда, только на праздники. Реже поют, пока под дары подойдут люди»,-— говорит головщик. На седьмой глас исполняют цесь стихиру «Воскресение твое Христово видевши».

Собеседники указывали и примеры московского влияния на местное пе­ние. Это исполнение Херувимской песни, песнопений из чина погребения, ко­торое привнес опять же о. Моисей: «Ну что, Херувимские, погребение, „Веч­ная память", да считай, все погребение. А мы сразу, два, три раза пропоем и вот тебе [т. е. освоили материал. - Н.Д.]».

В исполнении большого количества песнопений у вилковцев выделяет­ся специфически местный прием - постоянно создаваемые хором ферматы, длительные остановки, задержки, как бы прерывающие естественное тече­ние мелодического потока. Руководитель хора так и охарактеризовал это: «Да. Наши традиции. Кто умеет, так и делает у нас».

Песнопения «Свете тихий», «От юности моея», богородичные ирмосы 4-го гласа поются здесь общераспространенной «напевкой». А «Единородный сын» в праздники поют здесь не «напевкой», а демественным роспевом. Речитатив­ным характером отличаются «Верую», Великое славословие. Это почти ско­роговорка. Местные особенности в мелодико-ритмическом рисунке напева присутствуют на богородичных припевах по 8-й песни канона «Величит душа моя Господа» и на «Тебе Господи» на ектениях. Очень медленно по сравнению с другими приходами исполняется «Ис полла эти деспота». Праздничные тропари;  поются здесь на напев стихирного гласа. «Да исполнятся уста наша» на литур­гии поется на 7-й глас, что также нетипично для других общин. Отличаются [ певческие версии песнопений «Буди имя Господне» и Многолетия. 33-й псалом «Благословлю Господа на всяко время» в праздничные дни поют в Вилкове на­подобие 6-го гласа «Ангельские силы». В обычные службы на 7-й глас.

При исполнении песнопений по книгам хор четко придерживается письменной версии.

Одноголосного пения в Вилково, как и везде в Бессарабии, в строгом смыс­ле нет. Певцы постоянно отступают от унисона. Однозначно охарактеризовать это явление пока не представляется возможным. Мы были на службах празд­ничных, когда в хоре принимали участие многие гости из других приходов. Воз­можно, из-за этого исполнение было просто нечистым, вертикальные созвучия носили скорее случайный характер. «У нас ведь хора нет. Спевок нет. Самых хороших певцов нет. Вот мы и хромаем. Как навыкли, так и поем. Вот сей­час чего мы хромаем? Старики умирают, молодых никого. Всем не меньше 70-mu. Больше нима», - комментировали певчие. На вопрос о том, было ли раньше пение в общине в один голос, головщик ответил: «Если свои певцы - в один голос. И особенно, на середку выдем, только махнул указкой, и уже все знают. А сейчас видите, то один с Муравлевки 5°, или еще откуда-то». А вот что говорил Василий Иеремеевич Карасев: «Они сами от себя вторы делают. Некоторые обладают такими выделяющимися голосами. Некоторые даже подходят и говорят, что это прекрасно, а другие - упрекают. Вот сейчас начни говорить... Кто тебя окружает в хоре? Есть одаренные, они слуша­ют. А другие пришли, попели.. .У нас ведь нет специального хора».

Регистр пения здесь стабильный. Во время праздничного богослужения у приезжих священников и местных певцов постоянно возникали сложности из-за этого. Особенно ярко это проявлялось в сопоставлении возгласов мо­сковского диакона и хора. Он постоянно задавал высокий тон. В итоге хор вынудил его понизить высоту.

Руководство хором осуществляется здесь указкой. Это московское влия­ние. Манера звукоизвлечения - открытая, ближе народной. Поют громко, мощно. «Вот видите, у нас это укоренилось. Многие говорят, что недо­бротно», - комментировал В.И. Карасев. Песнопение Великое славословие вилковцы начинают исполнять тихо. Но затем постепенно усиливают дина­мику. Эту особенность интерпретации головщик приписал служившему в тот год в приходе священнику о. Меркурию, приехавшему из Кишинева. «Отец Меркурий говорит, что надо тише начинать петь. А отец Моисей - нет. Обычно все пели», - подчеркивал Федор Иоакимович Изотов. Карасев так сказал по этому поводу: «Это пришло. Раньше вообще исполняли просто, скачкообразно. Это, понимаете, уже начали привозить».

Таким же образом исполняется в Вилкове и «Верую»: «А это всегда так пели, вначале тихо, а потом - весело. Это вилковская традиция. Это еще Семен Максимович Рязанов практиковал. На словах „чаю воскресение мертвых...", здесь вот приподымалось. И Рязанов тоже не от себя делал. Он по приходам много ездил» (В.И. Карасев).

Пение в Вилкове медленное. Всенощное бдение под праздник вешнего Николы, начавшись в три часа дня, закончилось в двадцать два часа. Возглав­лявший богослужение митр. Алимпий даже попросил петь быстрее. На осо­бенность медленного служения обратил в послевоенные годы и еп. Иосиф (так же как и в Куничском приходе). «Дело вот в чем. Ведь каждый человек, приходит... Вот, я приду, скажем, в три часа, а Вы в шесть. Вам, конечно, пореже лучше. А владыка Иосиф говорил: „Что вы растягиваете. Человек пришел с работы, и он хочет часок какой постоять. А вы тянете резин­ку"». Видимо, еще тогда даже Иосифу не совсем обычным казался такой темп служения и пения.

Тем не менее,  различия между «вилковским» и «московским» пением едва ли легко преодолеть, и музыковедам пение в вилковских храмах кажется важ­ным ключем к осмыслению богатства и региональных особенностей южной традиции старообрядческого богослужебного пения.

33. Украинцы - вторая по численности группа жителей Вилково. Рядом со старообрядческой вполне мирно сосуществует и православная Никольская церковь, ко­торую часто называют «хохляцкой» (украинской по составу прихожан), а не «ни­конианской», как принято чаще говорить у старообрядцев. Примечательно, что и в украинском храме, как и в русском старообрядческом, престольным празд­ником является Никола вешний, а отсутствие конфликтов между старообрядче­ским и православным (нестарообрядческим) населением поразило еще в 1848 г. И.С. Аксакова (Аксаков И.С. Письма из провинции. М., I991- С. 287).

34. А.А. Пригарин считает наиболее обоснованной дату основания Вилково – 1746 г.. См.: Пригарин А. А. Возникновение старообрядческих общин на Дунае в XVIII -первой трети XIX в. // Липоване. Вып. I. С. 12-13.

35. НАРМ. Ф. 2. Оп. I. Д. 5396 (Переписка с кавказским наместником о разрешении некрасовцам посада Вилково Измаильского уезда построить молитвенный дом. 1849-1850 гг.); Ф. 6. Оп. 3- Д- 7 (Переписка с Кишиневской духовной консисториейо постройке в посаде Вилково молитвенного дома раскольниками. 1850 г.). Вероятно, старообрядцы в Подунавье продолжали пользоваться льготами, дарованными некрасовцам еще в 1811 г., когда по инициативе М.И. Кутузова некрасовцев при­глашали в Россию, даруя амнистию, разрешая строительство церквей, предостав­ляя льготы и землю (указ Александра I о приглашении некрасовцев и предоставлении им льгот опубликован: Пригарин А.А. Возникновение старообрядческих общин на Дунае в XVIII - первой трети XIX в. // Липоване. Вып. I. С. 16-17).

36. Соколова А.К. Музыкально-песенная традиция липован украинского Подунавья (кпроблеме ареального исследования фольклора). Автореф. дисс. канд. искус­ствовед. Киев, 1984.

37. Федорова А.И. Старообрядческие общины Южной Бессарабии в середине XIX века // Липоване. Вып. I. С. 56.

38. Сырку П. Наши раскольники в Румынии и отношение к ним румынского прави­тельства // Христианское чтение. 1878. Ч. i. С. 672

39. Там же. С. 687.

40. Там же. См. также: Столярчук С. Вклад старообрядчества в духовное и экономи­ческое развитие Придунайского края // Старообрядцев Молдавии живое слово. Кишинев, 2003- С. 6о, 65.

41. Бессарабия. Географический, исторический, статистический, экономический, этнографический, литературный и справочный сборник. Издание газеты «Бессарабец» Под ред. П.А. Крушевана. М, 1913- С. 239.  В справочнике, однако, не упоминается, что с 1840 г. рыбными промыслами в Килийском гирле Дуная влаели купцы-откупщики {Федорова А.И. Старообрядческие общины Южной Бес-j сарабии. С. 57)-

42. «Красной рыбой» здесь называют осетрину. Так именуют осетрину старообрядцы и j в Румынии.

43. Берг Л.С. Бессарабия: страна - люди - хозяйство. Пг., 1918. С. 215.

44. О рукописях из его библиотеки см. главу 2.

45. Сырку П. Наши раскольники в Румынии. С. 687.

46. Вторым собеседником уже в 1994  г. был Василий Иеремеевич Карасев, головщик другого вилковского храма, в честь Рождества Пресвятой Богородицы. На основе их рассказов стало возможным узнать местные традиции.

47. См.: Михайлуца Н.И. Старообрядческие монастыри и монашество на Измаильщине в годы Великой Отечественной войны //Липоване. Вып. I. С. 11-16. 

48.  Издание певческих крюковых книг, предпринятое А.И. Морозовым в Обществе любителей древней письменности (ОЛДП) в 1884 г. (так называемое «морозовское»), большинством старообрядцев признается более трудным, чем киевское (так называемое «калашниковское») издание начала XX в.

49. Это хорошо видно по каталогу певческих рукописей, представленному в части II настоящей работы

50. Село Муравлевка отстоит от Вилково всего на несколько десятков километров

Е.Б.Смилянская, Н.Г.Денисов. Старообрядчество Бессарабии: книжность и певческая культура - М.: "Индрик", 2007