Таракановка - деревня в Медынском уезде, в трех верстах от села Грибова. Ныне нежилая. В середине 1870-х гг. здесь проживало около 50 семейств старообрядцев. В приход здешней моленной во имя Казанской Божией Матери входило более 15 окрестных селений, где жило 70 ста­рообрядческих семейств. В 1899 году в деревне числилось 402 человека -все старообрядцы, только пять принадлежало к господствующему ве­роисповеданию.

На Московско-Борисоглебской улице вынырнула из темноты прямо на полицейских, скрипя полозьями по сырому мартовскому снегу, повоз

ка с четырьмя бородатыми мужиками. Двое, старообрядческие уставщи­ки, были в Боровске хорошо известны. Третий оказался, как потом выяс­нилось, тоже из местных. А четвертый... В полицию уже кто-то подбро­сил новость, что этим Великим постом в город приехал старообрядчес­кий священник. Его-то и искали, его-то и заподозрили в четвертом из пассажиров. И уж Бог весть, в участке ли, прямо ли на ночной улице обыскивали повозку, но среди вещей, что в ней были, нашлась шелковая голубая риза, темно-синяя епитрахиль, поручи, кадило, дароносица и много всего, указывавшего, что хозяин - священник. Тут же и книги были: «Устав, как должно принимать кто в ереси был крещен», чины исповеди и крещения, записки для поминания за здравие и упокой.

Всех задержанных поместили порознь под охрану.

О.Василий Васильев, арестованный тогда, в ночь с 22 на 23 марта 1856 года в Боровске, был, возможно, самым первым священником, ко­торого старообрядческий епископ Антоний рукоположил в Калужскую губернию (1). То произошло два года назад. Родился о.Василий в Тарака-новке и там же служил, но поскольку нехватка в духовенстве ощущалась сильная, выезжал в другие, часто весьма далекие села, деревни, города. Когда священника арестовали в Боровске, было ему 65 лет. Пасху он встре­тил в местном тюремном замке.

Следствие не добилось от о.Василия толковых и ясных показаний. Священник сочинил на допросах невероятную историю, как незнакомый человек, прежде чем свести с епископом, долго катал его по Москве, пу­тая след, завез, наконец, неизвестно куда, где какой-то неизвестный свя­щеннику даже по имени архиерей рукоположил его в сан. Даже тогдаш­ний министр внутренних дел Ланской, рассматривая бумаги на Василье­ва, писал калужскому губернатору, что это все «совершенно неправдопо­добно» (2). Летом того же 1856 года о.Василия перевели в калужский тюремный замок. Губернатор лично допрашивал священника. И тоже тщетно. «На допросе, несмотря на все убеждения мои и старания распо­ложить крестьянина Василия Васильева к чистосердечному открытию истины, он остался непреклонным в своем запирательстве, не обнару­жил ни лиц, посвятивших его в Москве в сан священника, ни места со­вершения сего посвящения, ни даже домов, посещенных в г.Боровске, где совершал требы. Но при этом во время продолжительного объясне­ния моего с крестьянином Васильевым, не желавшим, по-видимому, да­вать никаких показаний, он невольно высказал мне, что, как он полагает, посвящал его высланный из Австрии архиерей Антоний...» (3).

Из Министерства внутренних дел документы на священника напра­вились в боровский уездный суд, оттуда в калужскую палату уголовного суда. Отца Василия приговорили к штрафу с конфискацией церковных вещей. Летом 1857 года священник был освобожден из тюрьмы под по ручительство весьма известного среди калужских старообрядцев меща­нина Костина. Это говорит о широких связях священника, его известно­сти, авторитете.

Во второй половине 1850-х годов стали доходить до медынских, а потом и губернских властей слухи, что еще один таракановский крестья­нин, Егор Александров, рукоположен во священники, будто бы на место арестованного о.Василия. Слухи не подтвердились. Сам же Александров постоянно работал в Москве. На всякий случай за его появлением в де­ревне установили наблюдение.

Летом 1858 года о.Василия вновь разыскивали по подозрению в со­вершении треб. В деревне его не оказалось. В доме священника, стояв­шем почти посередине Таракановки, жили его слепая и глухая жена да невестка - вдова с двумя маленькими детьми. При обыске в избе не на­шли ни священнической одежды, ни книг. Родные объясняли, что батюшка уехал в Троице-Сергиеву лавру помолиться. Уже это само по себе было преступлением - ведь уехал-то он, не оформив паспорта. Объявленный на Васильева розыск ничего не дал. Искали его всюду, от сибирских го­родов до Волыни, но не нашли. Более о судьбе священника сведений нет.

Егор Александров упоминается как таракановский священник в до­кументах 1880-х годов. Вместе с ним служит в деревне еще один батюш­ка - О.Владимир Иванов, из местных крестьян родом.

О таракановских моленных середины девятнадцатого века данных не сохранилось. В одном из прошений, поданных губернатору в 1886 году, старообрядцы отмечали, что «богослужение по старому обряду» ведется в деревне с 1812 года регулярно (4). На дому у о.Василия Васильева мо­ленной не было, что в 1858 году отметили в рапорте полицейские чины, проводившие у священника обыск. В избе они увидели одну икону Нико­лы Чудотворца и несколько медных складней. В 1864 году медынский уездный исправник доносил вышестоящим властям, что «жители дерев­ни Таракановки издавна все раскольники... по поповщинской секте Ро­гожского кладбища и собираются для молитвы в своих зданиях, которые попросторнее, но молельни в полном смысле этого слова в деревне Тара-кановке не существует» (5).

Тогда, в конце 1863 года, медынский мещанин Семен Шувалов пост­роил в деревне большое здание: хотел ткацкую фабрику открыть. Но ком­мерция его из-за подорожания хлопка заглохла. Он разрешил собирать­ся на этой фабрике и молиться. Временно, конечно, как сам объяснял потом исправнику. Священник из приходского села Грибова написал обо всем донесение, и службу на фабрике запретили (6).

Другое молитвенное здание, о котором есть документальные упоми­нания, сгорело в Таракановке в 1874 году. Идет ли здесь речь все о той же фабрике Шувалова или о совсем другой моленной, сказать трудно. В 1874 году построили в деревне новую моленную - обыкновенный дом с двумя крыльцами, 25 аршин в длину и 12 в ширину. Спустя десять лет старообрядцы стали добиваться официального разрешения, однако все их просьбы на протяжении долгих лет оставались безрезультатными. Не удались попытки добиться разрешения на службу только в празднич­ные дни. «Ваше Превосходительство! Будьте настолько милостивы, яви­те божескую милость, дозвольте и нам совершить религиозный обряд богомоления в деревне Таракановке в общественном молитвенном доме только первые три дня праздника Пасхи, то есть первый день Светлого Христова Воскресенья, понедельник и вторник по нашему обряду и без малейшего нарушения закона...» - обращались к губернатору тараканов-ские крестьяне Алексей Васильев и Тимофей Клычков в 1886 году (7). Просителям ничего не ответили.

Тимофей Клычков держал в деревне тайную типографию, где печата­лись старообрядческие богослужебные книги. Сведения, что в Тарака­новке работает подпольный типографский станок, полиция получила более десяти лет тому назад. У Клычкова делали обыск. Но рассекретили типографию только в 1887 году. Клычков отсидел по приговору суда два месяца в медынском тюремном замке (8).

Самостоятельный старообрядческий приход сложился в Таракановке в 1870 - 80-х годах. То был один из первых приходов в Медынском уезде. Новая моленная в деревне долгое время стояла закрытой. Власть хорошо понимала, что общее богослужение способствует сплочению старообрядцев и препятствовала ему всячески. «Я имею честь ходатай­ствовать пред Вашим Превосходительством об оставлении тех молен­ных запечатанными, с передачей церковной утвари и вещей в распоряже­ние духовной консистории или церковного причта», - эта просьба ме­дынского земского исправника губернатору датирована 1891 годом (9), несколько похожих просьб и советов получил он и раньше, в разные годы. Речь идет еще о моленной при доме Егора Александрова, но там из-за тесноты собиралась только его семья и совершались иногда требы.

В 1891 году старообрядцам разрешили собираться в моленной на служ­бу. Боровский священник о.Карп Тетеркин, узнавший об этом радостном событии, писал архиепископу Савватию, управлявшему Калужско-Смо-ленской епархией: «Сообщаю Вам радость общую: в Таракановке у отца Владимира моленную прокурор постановил 16 авг. отпечатать. Слава Богу!» (10). Но губернская власть - одно, местная - другое. «Местная полиция весьма нас притесняет, хотя не делает формального воспреще­ния, но тем не менее словесно угрожает, что за богомолие в сказанной моленной будет привлекать к ответственности как за неповиновение вла­сти. И даже были случаи наказания, а именно Егора Александрова, Ива­на Иванова, Иллариона Матвеева. За то, что они ходили молиться Богу, - по обвинению полиции были оштрафованы... по пяти рублей каждый как бы за неповиновение власти, а равно бывший сельский староста деревни Таракановки Клим Никитин за то же присутствием по крестьянским де­лам был осужден под арест на шесть дней...» Это строки одного из про­шений таракановцев, написанного тогда же, в 1891 году (11).

Если что и помогло старообрядцам, так это упование на Бога. В 1895 году пришло разрешение на моленную из МВД. Против него уже трудно было что-то возразить...

В 1900 году старообрядцы провели ремонт в моленной. Там протекала кровля, под которой сломались стропила, подопрело и опустилось крыль­цо, в окнах обветшали рамы. «Молельня обшита тесом, некоторые тесни-цы требуют перемены, и печка тоже требует перекладки». Сохранилось описание внутреннего вида моленной, сделанное становым приставом (12). Дом разделялся капитальной стеной на две части. Одна - прямо при входе, с окнами в сад. Здесь были прибиты к стенам вешалки для одежды, стояли скамьи, кровать и шкаф. Дверь вела отсюда в комнату, где молились. Там были иконы «большого и малого размера», подсвечники, аналой, скамьи, на которых лежали лестовки и подручники. «Около передней стены на во­стоке стоит алтарь из шерстяной материи в виде палатки, укрепленной на тонких стойках, с царскими и боковыми входами, тако же из цветной мате­рии с висящими на них небольшими образками».

2

С автовокзала в Медыни можно доехать до небольшого села Грибово. В трех километрах от него стоит в кольце деревьев одинокая кирпичная колокольня. Она одна и уцелела от деревянного старообрядческого хра­ма во имя иконы Казанской Божией Матери и от всей деревушки Тарака­новки, некогда здесь существовавших. Камень - он прочный, он устоял. Деревянная часть церкви прогнила и рухнула - летом трухлявые доски и бревна скрывает высокий бурьян.

Места прежних домов угадываешь по зарослям крапивы и лопуха. Ни людского говора, ни квохтанья кур, никакого другого шума. На поля, где несколько десятков лет назад колосилась пшеница, наступает лес. Пустота и тишина. Говорят, что если ночью в этих местах остановиться на ночлег, разбив палатку или соорудив шалаш, и проснуться среди ночи, когда глаз ничего не различает, кроме звезд, будет жуткая тишина вокруг - ни кузнечиков, ни птиц, ни шороха - тишина такая, что человек ощутит себя, как в могиле...

Ничего не удается установить о последних днях Василия Иванова и Егора Александрова. В декабре 1904 года епископ Иона Калужско-Смо-ленский рукоположил к Казанскому храму нового священника - о.Нила Ивановича Бойкова. Батюшка родился в 1870 году в деревне Прохорово Гжатского уезда Смоленской губернии. Казанская церковь в Таракановке обрела архитектурный облик храма лишь после 1905 года, когда обнародован был указ «Об укреплении на­чал веротерпимости». В 1907 году была зарегистрирована таракановская старообрядческая община. В 1909-ом получено от строительного отде­ления губернского правления разрешение на возведение колокольни при моленной. Раньше колокола висели на деревянных столбах. Подняли их на колокольню 16 января 1910 года со всей подобающей торжественнос­тью. В богослужении принимали участие священники из деревень Фоки-но (о.Петр Сдобников) и Рябики (о.Петр Уксов). Колокольня была соору­жена, а колокола приобретены благодаря стараниям и средствам медын­ского купца Василия Дмитриевича Новикова. Его еще в начале 1890-х избрали попечителем таракановской моленной. На этой должности он оставался до конца жизни. Летом 1912 года для таракановских старооб­рядцев отвели землю под кладбище. Новиков умер в 1913 году и в заве­щании своем передал на нужды храма тысячу рублей (13). Проживал купец в соседнем селе Грибове.

В начале 1930-х годов скончался о.Нил Бойков. Его похоронили на деревенском кладбище.

В 1932 году в отдаленную медынскую деревушку был переведен но­вый священник - Иоанн Георгиевич (Егорович) Смирнов. Сведения о нем дошли благодаря следственному делу, хранящемуся ныне в архиве УФСБ по Калужской области (14).

Отец Иоанн родился в 1886 году в деревне Малые Липки Сычовского уезда Смоленской губернии. С тринадцати лет впрягся в крестьянскую работу, а в 1907 году призван был в армию, где стал артиллеристом. В 1910-м демобилизовался. В 1921 году работал в должности председате­ля сельсовета. Спустя пять лет (1926 г.) тогдашний епископ Калужско-Смоленский Савва предложил Смирнову принять сан. Смирнов был ру­коположен к старообрядческому храму деревни Поварская Слобода в Гжатском уезде. Здесь он священствовал четыре года, а в 1930-м «выбыл из указанной выше деревни по причине отсутствия верующих людей, и плюс к тому в данной деревне организовался колхоз». Во время след­ствия священник пояснил, что этот только что созданный колхоз оказал­ся несостоятельным и тут же развалился, хозяйственные дела сильно пошатнулись. Отец Иоанн испугался, что во всем обвинят его. Он попро­сил епископа Савву перевести его на другое место. В 1930 году Смирнов уехал из Поварской Слободы в посад Дебрянка бывшей Черниговской губернии. Здесь он прослужил год и четыре месяца - потом начался го­лод, цены на хлеб взлетели умопомрачительно. К тому же в Дебрянке Уже было два священника. И отец Иоанн подал новое прошение о пере­воде. Так стала третьим в его жизни местом службы Казанская церковь в Таракановке.

Приехав, отец Иоанн поселился здесь на квартире у председателя цер­ковного совета Григория Матвеевича Блинова. Это был семидесятилет­ний старик с больным сердцем, ослепший нг правый глаз, страдающий грыжей. В 1933 году его арестовали вместе со Смирновым и священни­ком из медынской деревни Фокино Михаилом Щегловым. Отец Иоанн прослужил в Таракановке очень немного - 24 апреля 1933 года за ним закрылись двери медынского домзака. Обвинение - антисоветская аги­тация. При обыске у священника нашли книгу про антихриста, изданную эсеровской партией.

-  Читали? - спросил следователь.

-  До половины.

-  Где приобрели, у кого и когда?

-  Я ее еще до революции купил...

-  И к каким выводам она вас привела?

Священник изложил, как мог, свои религиозные взгляды на мир, на противостояние добра и зла. «Я делаю выводы, что, кто идет против Хри­ста, того я лично считаю антихристом», - записал следователь за отцом Иоанном. Зашел разговор о ненасилии. Был один провокационный воп­рос, вопрос-искушение: как священник относится к уничтожению клас­сового врага? «Сам лично против буржуазии не пойду, согласно уставу «не убий», - записал следователь слова о.Иоанна (15).

Седьмого июня 1933 года на заседании тройки ОГПУ Западной обла­сти Иоанн Смирнов был приговорен к заключению в концлагерь на пять лет. Дальнейшая судьба его неизвестна. Реабилитирован священник по­становлением президиума Калужского облсуда в ноябре 1969 года.

Сменил в Казанском храме Смирнова о.Мефодий Федорович Костоп-равкин, освободившийся по состоянию здоровья с Беломорканала. Преж­де он служил в деревне Дворцы Калужского уезда. В Таракановке его арестовали повторно в 1937 году.

На допросах больному священнику хватило мужества не оговорить ни себя, ни епископа Савву, руководившего епархией, ни других людей. Протокол его допроса - сплошные «нет» и «не».

«Вопрос: Следствием установлено, что вы, используя религиозные предрассудки верующих, проводите среди них контрреволюционную пропаганду, направленную к срыву проводящихся партией мероприятий. Признаете это?

Ответ: Я это отрицаю. Никакой пропаганды я нигде и никогда не про­водил.

Вопрос: В беседах с гражданами вы распространяли провокацион­ные слухи о переменах власти и ее мероприятиях. Признаете вы это?

Ответ: Я это также отрицаю.

Вопрос: С кем из служителей культа вы связаны?

Ответ: Я подчинен епископу Савве Калужскому, от которого я уже два года как не получаю никаких указаний в связи с его болезнью - психи­ческое расстройство...

Вопрос: Следствием установлено, что вы окружаете себя старухами-монахинями, проводите контрреволюционную пропаганду через них.

Ответ: Я это отрицаю...» (16)

Епископ Савва был серьезно болен, но в 1940 году он, единственный из оставшихся на свободе старообрядческих архиереев белокриницкого согласия (болезнь-то, быть может, и отвела от него беду), рукоположил епископа Нижегородского Иринарха, вернувшегося после десятилетне­го заключения из лагерей, в сан архиепископа Московского и Всея Руси. Так в то время именовалась высшая должность в Русской Православной Старообрядческой Церкви. Хиротония происходила в Калуге. Тем самым фактически была спасена церковная иерархия в белокриницком согла­сии...

20 ноября 1937 года отец Мефодий был приговорен к десяти годам. Обычно тогда за антисоветскую агитацию расстреливали. Тут, видно, «по­жалели» - больной. Но срок этот для отца Мефодия был равносилен смер­тному приговору. Из лагерей священник не возвратился. После его арес­та и суда в таракановской церкви был устроен зерносклад. Реабилитиро­вали Мефодия Костоправкина при Хрущеве, в 1959-м.

И еще о двух людях - пусть и неизвестны их имена - нельзя не упомя­нуть. У первого фамилия - Новиков. Кто он был, таракановские старо­жилы уже не помнят. Может, родственник Дмитрию Новикову или даже сын. Он, кстати, тоже родом был из Грибова. И, видимо, не под красное знамя встал он в гражданскую. Рассказывают, что когда вели его красно­армейцы по Таракановке на расстрел, попросил он у конвоя разрешения зайти в храм помолиться. Дозволили - невелика услуга. А когда закончил он, увели за околицу. Вскоре оттуда послышались выстрелы.

Лет примерно через двадцать задела Таракановку другая война.

Раз вечером в одном из деревенских домов сидела одинокая женщи­на-старообрядка, звали ее Анна Григорьевна Лукьянова, занималась ру­коделием. Деревня в ту пору занята была немцами. Вдруг - торопливый стук в дверь. Открыла она - на пороге солдат, форма советская.

Солдат попросил его спрятать: ищут, мол. Женщина подвела его к лавке (тогда широкие были лавки в деревенских домах, сантиметров семь­десят), попросила влезть на нее с ногами и сидеть на корточках. На сте­не, к которой примыкала лавка, висела груда всякой одежды: фуфайки, тулуп, пальто - ими она укрыла солдата, его стало невидно в одежном ворохе, свисающем с крюков на стене. Только управилась - грохот. Отво­рила - немцы.

- Матка, партизанен укрывайт?!

Анна Григорьевна руками всплеснула: какие партизаны? А немцы -искать. Обшарили всю избу, в подпол лазили и заглянули даже вовнутрь печи, которая топилась вовсю. Анна Григорьевна села на лавку, закрыв собой солдата, взяла рукоделие и, не суетясь, не мешая немцам, занялась своим делом, повторяя про себя: «Господи, спаси, сохрани...»

Прогнать женщину с лавки, руку протянуть и откинуть одежный во­рох не догадался никто. Немцы отправились прочесывать деревню даль­ше.

Утром, когда солдат еще спал, Лукьянова, помолившись, взяла ведро, подоила корову, угостила бойца парным молоком. Красноармеец решил пробираться к своим. Иначе скажут: дезертир - и под трибунал.

Дня через два-три немцы поймали его, не успевшего далеко уйти, и, как Новикова, проведя напоказ через всю деревню, расстреляли за око­лицей. Нынче уже никто не укажет место, где обрели покой его кости. И ни имени, ни фамилии его никто не назовет.

1 .Тихомиров И.  Раскол в пределах Калужской епархии. Калуга. 1900. С.79 - 80.

2.ГАКО. Ф.32. Оп.1. Д.58. Л.26.

З.Там же. Л.ЗЗоб.

4.ГАКО. Ф.32. Оп.5. Д.411. Л.ЗЗ.

5.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.1584. Л.4об.

6.Там же. Л.4 - 4об.

7.ГАКО. Ф.32. Оп.5. Д.411. Л.37.

8.ГАКО. Ф.32. Оп. 13. Д.4602 (Дело о типографии в Таракановке. Сведения о ней встре­чаются и в других источниках); Ф.790. Оп.1. Д.346. Л.37об. (Книга медынского уездного полицейского управления о содержащихся в тюремном замке арестантах, здесь упомянут Т.Клычков).

9.ГАКО. Ф.32. Оп.5. Д.411. Л.67.

10.ОР РГБ. Ф.246. Оп.1. К.197. Ед.хр.10. Л.65.

11.ГАКО. Ф.32. Оп.5. Д.411. Л.61.

12.ГАКО. Ф.62. Оп.6. Д.1603. Лл.21 - 21об.

13.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2228. Л.95; Ф.62. Оп.8. Д.2221 - дело об отводе кладбища; о водружении на Казанскую церковь колоколов писал в 1910 году журнал «Церковь». №9. С.252.

14.Следственное дело о.Иоанна Смирнова - архив УФСБ по Калужской области. П-12016.

15.Там же. Л.18об.

16.Следственное дело о.Мсфодия Костоправкина - архив УФСБ по Калужской облас­ти. П-10134.