Колодясцы – село в Жиздринском уезде (ныне Хвастовичском районе). Располагалось вдоль дороги, ведущей на Стародубье и в Киев. Население его было полностью старообрядческим.
...Григория Михайловича Плотникова ничто не держало в миру. С самых ранних лет (а родился он в 1791 году, 10 января) он остался без родителей и попал на воспитание в монастырь (1). Архимандрит, который проявил к мальчику жалость, увез его куда-то к Черному морю, где располагалась монашеская обитель. Другой жизни, кроме монастырской, Плотников, по сути, не знал...
К 1818 году Плотников переехал в Иерусалим. Его поставили в иеродиаконы. В монашестве нарекли его Геронтием. Он жил при архиепископе Гаврииле – будущем митрополите острова Тинос, разоренном впоследствии турками. Остров этот ныне принадлежит Греции, он входит в архипелаг Киклады, что в Эгейском море. В первой половине 1820 годов Григория Плотникова самого посвятили в сан архимандрита.
Долго искала архимандрита Геронтия родная сестра. То пешком шла, а случалось, добрые люди предлагали ей место на уголке телеги. Она добралась-таки до Иерусалима. В 1824 году Бог сподобил ее стать здесь игуменьей. Игуменья Матрена. У них были разные отцы, но одна мать.
Назад, в Россию, брата с сестрой занесло военным ветром.
Вслед за Гавриилом они переселились из Иерусалима в Грецию. Там началась революция. Еще в 1821 году бывший адъютант российского императора Александр Ипсиланти возглавил восстание против турок в Молдове. Мятеж подавили. Ипсиланти бежал в Венгрию. В Греции вспыхнула партизанская война, которая оказалась безуспешной и надолго затянулась. Военные неудачи усугубил раскол среди руководства освободительных сил: одни ждали помощи от Англии, другие от Америки, третьи от России, которая не торопилась вмешиваться.
Спасаясь от турок, Геронтий с митрополитом Гавриилом бежали на остров Сиру, оттуда в Константинополь. Потом вместе с сестрой архимандрит пересек Черное море и вышел на одесский берег. В городе они жили милостыней, как признавался сам Геронтий в письме российскому министру юстиции, «пищею слез от подаяния христолюбцев» (2). Из Одессы Геронтий и Матрена приехали в Москву (3).
В 1825 году архимандрит познакомился со старообрядцами. Этот эпизод его биографии полон неясностей. Согласно П.Мельникову-Печерскому, Геронтий на какое-то время останавливался в Макарьевом монастыре на Ветке, был принят тамошним настоятелем Евлогием, но к древлему православию тогда не присоединился. Лишь потом он появился в Москве (4). У выброшенного войной на родину архимандрита было две дороги. Первая – примкнуть к официальной церкви. Но Плотников принял монашеское звание за границей, что российским подданным было тогда запрещено особым высочайшим указом. Безусловно, Геронтий не остался мирянином, хотя нарушил запрет, но не мог считаться в России монахом. Он хотел продолжить духовное служение, рассчитывал на помощь, но синод запретил ему носить монашескую одежду, называться архимандритом. Родина отказалась его признавать. Геронтия даже заподозрили в том, что он состоит в масонской ложе. Обвинение это, равно как и некоторые другие, подтверждения не нашло. Архимандрит, заключенный в одну из тюрем, был выпущен на свободу.
Если на Ветке Геронтий еще колебался, принимать ли ему старую веру, то в Москве решился окончательно.
Рассказывая об архимандрите в «Очерках поповщины», П.Мельников-Печерский допустил много неточностей. Во-первых, Геронтий не грек, а русский. Во-вторых, он никогда не был настоятелем Оптиной пустыни. Причины, по которым Геронтий покинул Москву, неясны. Мельников-Печерский объясняет, что архимандрит пребывал в беспробудном пьянстве и много безобразничал – вот-де старообрядцы и «выслали Геронтия не только с кладбища, но и из самой Москвы». Откуда такие сведения, Печерский умалчивает. С кладбища, допустим, старообрядцы могли прогнать архимандрита – они там хозяева, но из Москвы – как? Тут фантазия автора хватила через край. Неверно указана и дата, когда покинул Геронтий столицу, это было отнюдь не около 1830 года. Уже летом 1826-го архимандрит находился в калужском селе Колодясцах, почти за триста верст от Москвы. Он уезжал с сестрой в Грецию. Пожалуй, в одном Печерский, может, прав. Геронтий не понимал до конца, в чем сущность старой веры. Ничем не связанный с Россией, гонимый, всюду чувствовавший себя чужим, он принял древлее православие формально, быть может, в расчете на материальную поддержку, но потом решил вернуться в те края, к которым привык, которые лучше знал. Впрочем, принять решение об отъезде Геронтия с сестрой могло подтолкнуть что угодно. Кстати, то, что уезжали они именно в Грецию, известно только с их собственных слов...
Колодясцы были полностью населены старообрядцами. Не странно ли, что за границу Геронтий возвращался через старообрядческие села? В августе 1826 года жиздринский уездный исправник арестовал Геронтия и Матрену по подозрению в совершении треб. Донесли на них сотский и бурмистр князя Салтыкова, владевщего Колодясцами. Потом задержанных, очевидно, отпустили, но в январе следующего года за ними вновь закрылись двери арестантской камеры.
Началось расследование.
«Крестьяне деревни Колодясц 32 человека показали, что называющийся архимандритом Геронтием делал им наставления к старообрядческой вере и в числе прочих приезжавших (имеются в виду другие старообрядческие священники, посещавшие деревню. – В.Б.) венчал и похоронял крестьян, а трое крестьян сельца Милеева, что у них обвенчал две свадьбы и окрестил младенца. В бумагах сего Геронтия найдена писанная им роспись с 26 сентября 1826 года родившимся и крестившимся в помянутой деревне Колодясцах младенцам и списки с именами лиц мужеска и женска пола со значением, что они одного согласия...» (5). Геронтий и Матрена не признали обвинений. Арестованных разделили: сестру увезли в калужский девичий монастырь, брата, подержав под замком в Жиздре, отправили в Оптину пустынь. Жил он там в качестве заключенного, а не настоятеля...
Калужский губернатор сообщил о Геронтии и Матрене генерал-адъютанту Бенкендорфу: что с ними делать? Бенкендорф дал знать в синод. Из духовного ведомства ответили, что задержанные должны быть преданы гражданскому суду. Ведь в России они не считались принадлежащими к духовному сословию.
Следствие растянулось на годы. Возникли сомнения в подлинности документов архимандрита. Стали выяснять, кто же на самом деле Геронтий и Матрена, родственники ли они. В конце концов калужская палата уголовного суда признала обоих подсудимых «бродягами, скрывающими настоящее свое состояние, вредными для общества и подозрительными в других преступлениях, открытие коих во всей точности представляется неудобовозможным по предстоящему затруднению в сношениях с заграничными местами...» (6). Решено было сослать брата и сестру на поселение в Сибирь «и в отвращение дальнейшей их между собой преступной связи разместить в отдельнейшие друг от друга места» (7). Приговор был вынесен в январе 1830 года.
В изображении П.Мельникова-Печерского Геронтий – обыкновенный забулдыга, очутившийся среди старообрядцев ради пополнения собственного кармана. Но писатель владел отрывочными сведениями о нем, к тому же основанными на слухах. Судьба Геронтия глубоко трагична – это судьба сироты, который нашел себя в служении Богу, судьба человека, от которого отказалась его страна, не предоставив приюта и помощи. Эта социальная нота у Мельникова не звучит вовсе. Дороги, что Геронтий и Матрена прошли в России, это дороги сплошных страданий. С трудом нашедшие друг друга за границей, российским судом они были разлучены вновь и, не исключено, навсегда...
Если Мельников-Печерский ничего не путает, то в Сибири Геронтий отрекся от древлего православия «и по слезной просьбе был принят в число братства Селенгинского Троицкого монастыря. В 1833 году, отлучась на время из монастыря под благовидным предлогом, Геронтий был найден в Урлукском селении пьянствующим у тамошнего раскольничьего уставщика». У архимандрита нашли старинный антиминс, запасные дары и акт «от ветковского собора Макарьева монастыря и от Рогожского кладбища, свидетельствующий о приеме его в раскол и повелевающий всем старообрядцам оказывать ему уважение...» (8). Возникло очередное обвинение, что Геронтий совершал требы. Дальнейшая судьба архимандрита не установлена. Об игуменье Матрене после вынесения ей в Калуге приговора ничего узнать не удалось. И остается надеяться, что усилиями других краеведов на судьбу архимандрита Геронтия и его сестры будет пролит дополнительный свет.
* * *
| 
