Гавриловка - деревня в Жиздринском уезде, ныне-Кировском районе. Практически полностью заселена была старообрядцами. Входила в синодский приход села Космачева.
Доехать до Гавриловки можно электричкой Сухиничи - Брянск, и выйти надо на станции Баррикадная. Перейдя железную дорогу, попадаешь на тропинку, что ведет к деревне Коновке. Деревня эта ничем не знаменита, разве лишь тем, что здесь в 1924 году родился Герой Советского Союза Петр Маркович Зюльков, повторивший в Великую Отечественную подвиг Александра Матросова. Ему установлен здесь скромный обелиск с поблекшей красной звездой, утонувший в глухом кустарнике. От Коновки до Гавриловки полчаса ходьбы по хорошему (для сельской местности) шоссе, ведущему в районный центр Киров.
Побывавший в 1896 году в Гавриловке противостарообрядческий миссионер И.Жаров писал в отчете, что эта деревня «есть своего рода раскольническое гнездо» (1). Он отмечал, что все коренные жители здесь - старообрядцы (свыше 150 дворов), а если и есть придерживающиеся синодального православия, то это люди «пришлые и непостоянно живущие» - только три дома.
В 1876 году в Гавриловку был рукоположен епископом Софронием священник Андрей Кириллович Прокошин (1824 - 30 декабря 1911) (2). Он был очень уважаем односельчанами, но принять сан долго отказывался, считая себя недостойным. В конце концов уступил. Старообрядцы Гавриловки были противоокружниками. Однако известная нам история здешнего старообрядчества начинается, по сути, с даты рукоположения О.Андрея Прокошина - более ранних данных нет.
Летом 1889 года уполномоченный от гавриловских крестьян купеческий сын Михаил Цуриков подал на имя губернатора прошение о дозволении построить в деревне новый молитвенный дом. План дважды отклоняли из-за технических и чертежных огрехов. На третий раз утвердили. В ту пору к выстроенной вновь моленной самыми близкими строениями были деревянная маслобойня и дом крестьянина Емельяна Тихонова (3)...
В 1893 году священник Жиздринского села Мокрое Михаил Владимиров представил в консисторию сведения о гавриловских старообрядцах. Про о.Андрея Прокошина там говорилось, что он «человек трезвый и с местными гражданскими властями дружелюбный, с соседями уважительный». Как помощники священника были названы три человека: Антон Хохлов (70 лет), Агапий Абрамов (уставщик, 35 лет), сын волостного старшины Иван Грязное (попечитель и уставщик). Про А.Хохлова говорилось: «Человек тихий, набожный, считается в среде раскольников «блаженным», ему... Андрей Прокошин в свое отсутствие поручает хоронить покойников и разносить причастие больным» (4).
Миссионер И.Жаров об А.Прокошине отзывался: «Довольно смелый, характера веселого, но в книгах малосведущ». Во время приезда в Гавриловку миссионер общался со старообрядцами в доме Грязнова (инициалы его в рапорте не указаны). «Народ хотя и был все до единого старообрядцы, держал себя на беседе довольно прилично». Тема разговора, о вечности церкви и священства, вызвала много возражений, Жарову, однако, показалось, что все они не по существу. Возмущал обычай брить бороду, привычка курить, небрежное отношение к христианским обязанностям. Это, как отвечал Жаров, грехи отдельных лиц, а не церкви как таковой. «Все это и мешает идти к вам в церковь и большое «сумнение» наводит», - привел Жаров чьи-то возражения в отчете (5).
В дальнейшем, однако, не так-то просто давалась миссионерская работа в деревне. В 1901 году тот же Жаров сообщал: «Один из старост д.Гавриловки - тоже раскольник (их там в деревне три старосты), несмотря на предписания местного волостного правления... никогда ни квартиры не отведет для беседы, ни объявит народу о беседе и даже сам не явится на беседу» (6). Этакий «саботаж», по мнению миссионера, творится с благословения старообрядческих священников.
О.Андрей Прокошин участвовал в примирительном соборе окружников и противоокружников в 1906 году. Он признал власть Рогожской архиепископии. Ему удалось и в деревне наладить мир, но ненадолго. Подвергнутый запрещению от епископа Иова - тогдашнего главы противоокружников, о.Андрей был изгнан из общественной моленной. Священник снял у одного из прихожан избу, богослужение стал вести в ней.
В 1907 году гавриловские старообрядцы зарегистрировали в губерн¬ском правлении две общины: окружническую и противоокружническую.
О.Андрей Прокошин умер в возрасте 88 лет. На его похоронах 1 января 1912 года присутствовал и противоокружнический священник о.Герасим Кутейкин, который, как сообщал журнал «Церковь», «в честь покойного пожелал держать при погребении свечу». Дома двух священников, кстати, находились совсем рядом, на одной улице. «Тело покойного о.Андрея при несении по деревне сопровождалось массой народа до самого конца деревни. По совершении последней провожательной литии о. Алексий (Журавлев, из Сухиничей. - В.Б.), обратясь к народу, сказал прочувствованную речь, которая вызвала у многих слезы; не удержались от них даже ярые последователи раздора» (7).
Примирение гавриловских старообрядцев, по-видимому, произошло. Одна из деревенских старожилок пояснила мне о тех давних событиях: «Веры сначала разъединились, потом опять соединились». Нуждаются в уточнении и названия гавриловских церквей. Предположительно, окружническая называлась Никольской. В 1930-е годы существовала в деревне одна церковь, предположительно - архидиакона Стефана.
После смерти Прокошина в Гавриловку был рукопожен о.Феодор Пичугин. Приехавший в 1913 году в деревню епископ Калужско-Смоленский Павел возвел на литургии сына священника - Григория Пичугина - в стихарные (8). В январе 1922 года Г.Пичугин был рукоположен епископом Геронтием Петроградским в сан диакона к храму Святителя Николы в Калугу. Дальнейшая его судьба (равно как и судьба отца) не прослеживается.
В 1930 годы Гавриловскую церковь разорили. Настоятель ее о.Иоанн, диакон Феодор Александрович (фамилии не установлены), живший при храме инок Пафнутий были арестованы. Колокола сбросили вниз на глазах огромной толпы местных жителей. Их раскололи и увезли на подводах в Киров. Верующим удалось вынести часть имущества и разобрать по домам. Иконы и книги подавали в открытые окна, чтобы не тратить время на беготню. Потом в бывшей церкви был устроен клуб. Сейчас на ее месте ничего нет, кроме нескольких молодых деревьев. Храм располагался бы прямо напротив теперешнего двухэтажного здания сельской администрации и конторы местного хозяйства.
Сегодня Гавриловка относится к приходу соседнего села Волого.
1.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.2013. Л.15.
2.Цсрковь. 1912. №20. С.491
З.ГАКО. Ф.62. Оп.17. Д.1749. Л. 1, 6.
4.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Л.118.
5.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.2013. Л.15.
6.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.2. Д.1451. Л.7.
7.Церковь. 1912. №20. С.491.
8.Цсрковь. 1913. №21. С.516.
Глазово - село в Мещовском уезде (ныне в Сухиничском районе). Местное старообрядчество было немногочисленным, но сплоченным. Моленные существовали издавна, однако документальных свидетельств о них сохранилось мало.
В 1843 году глазовским старообрядцам было разрешено иметь собственную моленную, но при условии, что они не станут производить никакого ремонта. Это условие было нарушено в 1863 году, епископ Калужский и Боровский Григорий тут же сообщил обо всем губернатору. По его сведениям в молитвенном доме поменяли несколько бревен, сделали новые окна, перекрыли крышу, соорудили крыльцо у входа. Внутри старообрядцы перестелили полы, сделали клиросы, иконостас. Мещовский уездный исправник подтвердил все (1).
Виновных установили без труда, ведь большой ремонт невозможно провести тайком от всех. Им руководили крестьянин из соседней деревни Кучерово Степан Архипович Нефедов и проживавшие в Глазове Михей Васильевич Левин, Дементий Афанасьев. Рядчиком был Василий Алексеевич Кузнецов. Рабочие - из местных крестьян. Это «актив» глазовских старообрядцев. Чем для них закончилось дело, неизвестно. Нужно отметить оперативную реакцию духовных властей на проведенный в обход закона ремонт моленной и удивительную нерасторопность властей гражданских. Факты были переданы в мещовский уездный суд и тут выяснилось, что село уже лет двадцать как отошло к соседнему Козельскому уезду. Все бумаги пришлось переоформлять. Что в конце концов стало с моленной, неизвестно.
Некоторые из приведенных выше фамилий старообрядцев повторил спустя тридцать лет мещовский протоиерей и благочинный Алексей Троицкий в одном из донесений. Глазово тогда вновь вернулось в Мещовский уезд. Троицкий сообщал в консисторию о глазовском крестьянине Алексее Ефимовиче Кузнецове. Это был старик за девяносто лет. Протоиерей называет его «беглопоповцем лужковского согласия». Возможно, что это отец В.А.Кузнецова. Личность этого человека любопытна. А.Е.Кузнецов сидел в тюрьме: якобы убил своих незаконнорожденных детей. Подробностей Троицкий не передает. Выйдя на свободу, А.Е.Кузнецов целиком посвятил себя покаянию, «сделался постником». При его доме была моленная, где сам хозяин, несмотря на десятый десяток, каждый праздник вел службу (утреню и часы), кроме того исправлял некоторые требы, и не только для глазовцев, но и для старообрядцев соседних деревень (2).
Другая моленная (или, как называет ее Троицкий, «келья») была у Михея Левина. К какому принадлежал он согласию, указаний нет, но Троицкий, собственно, не очень-то в них и разбирался.
На рубеже 19 и 20 веков в Глазове возникает приход, появляется священник - о.Тимофей Калинкин, рукоположенный в 1899 году противо-окружническим епископом Даниилом. В приход вошли близлежащие селения: Кучерово, Жердово и весь Мещовский уезд. В большинстве своем глазовские старообрядцы не приняли «Окружного послания». Об их воссоединении с Рогожской архиепископией сведений нет, но оно имело место. После о.Тимофея Калинкина в Глазове служил какое-то время рукоположенный епископом Павлом в мосальское село Чертень о.Иоанн Митрофанович Лебедев - окружник (3). Но пока это единственный повод утверждать о воссоединении. Об обоих священниках на сей день практически ничего неизвестно.
После 1905 года в селе строится старообрядческая церковь. Ее название нуждается в уточнении. Последним настоятелем в ней был о.Стефан Иванович Елисеев. Родился он в Глазове в 1880 году. Рукоположен, вероятно, не ранее 1925 года. 9 декабря 1937 года тройкой НКВД о.Стефан был приговорен к расстрелу за контрреволюционную агитацию; приговор привели в исполнение в день старого Рождества, 25 декабря 1937 года (4).
1.ГАКО. Ф.62. Оп. 19. Д. 1446.
2.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Л.67об.
3.Опросные листы священнослужителей Калужско-Смоленской епархии в архиве митрополии РПСЦ.
4.Из бездны небытия. Книга памяти репрессированных калужан. Калуга. Издание УФСК Калужской области. Т. 2. 1994. С.32.
Глотово, Глотовские Дворы - деревни Мосалъского уезда. Ныне Глотовские Дворы не существуют, а Глотово относится к Мосальскому району.
Довелось крестьянину Андрею Сальникову разных людей повидать. Уйдя из отчего дома, он стал сыщиком тайной полиции в Санкт-Петербурге, да работа, как видно, не совсем по душе пришлась. Полицейский не искореняет зла, а только мешает ему проявиться или наказывает за уже совершенное зло. И понял, видимо, Сальников, что если хочет он бороться со злом, то иное поприще надо выбирать. Сколько проработал он сыщиком, неизвестно, а уже в конце 1880-х годов архиепископ Савватий, руководивший тогда Калужско-Смоленской епархией, рукоположил Сальникова в иереи. Молодой батюшка вернулся в отцовский дом, в деревню Глотово под Мосальском. Почти половина деревни была тогда заселена старообрядцами (1).
В 1818 году в Глотове родился один из самых известных старообрядческих писателей Иларион Кабанов (Ксенос). В пятнадцать лет он ушел в Лаврентьевский монастырь на Ветке, а потому вряд ли попали в казенные бумаги, которые ныне хранятся в архивах, сведения о его жизни в Глотове. Жизнь в Глотове текла спокойно и мирно, и только с появлением Сальникова находит она отражение в документах.
Моленная, в которой стал служить о.Андрей, располагалась при жилом доме глотовского крестьянина Ивана Тимофеевича Кабанова (2). Степень его родства с Ксеносом выяснить не удалось. Не исключено, что родства здесь никакого нет - фамилия «Кабанов» была в Глотове распространенной. Устроил Иван Тимофеевич свою моленную в 1850-х или 1860-х годах. Сальников жил в одной с половиной версте от нее.
Очень трудно пришлось о.Андрею на первых порах. Поначалу глотовские старообрядцы решили было выстроить отдельное здание для моленной, чтобы не создавать хозяину неудобств, но «во всем обществе не нашлось никого, кто бы мог хлопотать где следует». Поэтому, как сообщал о.Андрей в письме архиепископу Савватию, «на сходке порешили, чтобы строить дом простой, будто бы для меня, так как я земельный крестьянин, а следовательно имею право строиться здесь» (3).
Общими силами были собраны деньги - четыреста рублей. «Некоторые влиятельные лица из общества» нашли подходящий дом, расположенный за двад¬цать верст от деревни, и священник купил его на вывоз. Вскоре, однако, дело с устройством моленной заглохло. Требовались еще деньги. И тут Сальникову никто не помог. «Втянули меня строиться, а средства для этого не дают...» (4). Но дело он не бросил. Влез в долги. Обратился даже к архиепископу Савватию с просьбой поискать в Москве людей, которые помогли бы достроить новую моленную.
Не всем в деревне и ее округе нравился Сальников - он был требователен и строг. Некоторые, пользуясь тем, что границы приходов только-только определились, стали обращаться в Сухиничи к тамошнему священнику Димитрию Шелепову. А Сальникову хотелось, чтобы во всем был порядок. Он обратился к архиепископу Савватию, чтобы запретил Шелепову принимать его прихожан. «Мною руководит не та мысль, чтобы мне жаль было упущения дохода, но дело в том, что между моими прихожанами происходит ропот на меня, что, дескать, не в меру строг, из молодых ранний, по этому случаю мною некоторые недовольны даже» (5). Было это в 1889 году.
В одном из донесений мосальских священников (под ним стоят подписи четырнадцати человек) про Сальникова сказано, что он «человек оборотливый и обходительный. За начитанность и некоторую практичность, приобретенные им по разным сторонам, он поставлен был... в попа и пользуется значительным авторитетом... Жена Сальникова Екатерина Ильина - бойкая начетчица и содействующая своему мужу не только в частных случаях практики его, но и в прениях о вере» (6). Отзыв был написан в 1893 году.
В том же году на имя губернатора поступило прошение от глотовского крестьянина Александра Кабанова - сына И.Т.Кабанова. Тот сообщал, что вступил вместо старого и больного отца во владение хозяйством и просит официального разрешения на содержание моленной. Оно было получено, несмотря на активное противодействие консистории, предлагавшей моленную закрыть и изъять оттуда утварь с иконами - получено не от губернатора, а из министерства внутренних дел в марте 1896 года (7).
Моленная представляла собой деревянный одноэтажный дом, крытый щепой, с походным алтарем, и могла вместить до пятидесяти человек. Ее размеры: в длину 21 аршин, в ширину - 3, в высоту - 4 аршина. Иконы располагались на деревянной полке, которая заменяла иконостас. Перед нею тянулся занавес из голубой полушелковой материи, на которой желтым позументом обозначены были царские врата. За ними виднелась красная шелковая занавесь. Сбоку от царских врат тем же позументом обозначены были южные и северные двери. Престол в алтаре обтягивал с трех сторон красный ситец, с четвертой - голубая материя с крестом из позумента. Что стало с домом, который купил на собранные деньги Сальников и в котором старообрядцы хотели устроить моленную раньше, установить не удается.
О.Андрей держался с местными властями независимо. Как-то в июне 1897 года случилось ему служить в моленной. Когда пели Херувимскую, вдруг нагрянул становой. Он велел прекратить богослужение, а священнику, стоявшему в алтаре, приказал выйти и в несколько дней убраться из деревни (8). Предлогом послужило то, что Сальников носил длинные волосы и священническое платье. Тогда все старообрядческое духовенство преследовалось за это. Безнадежное, казалось бы, дело - тяжба со становым. Кому как не Сальникову знать это. Но все равно подал на станового жалобу. Губернское правление не усмотрело оснований вступиться за священника. Тогда о.Андрей обратился в сенат. Разбирательство затянулось аж до 1903 года. Пересмотрев по приказу высшего гражданского ведомства дело, губернское правление решило его теперь в пользу Сальникова, наложив на пристава взыскание (9).
Вот еще чем обращает этот случай на себя внимание. В моленной на службе, кроме о.Андрея, уставщика Самуила Артемьева (через несколько лет он станет настоятелем Никольской церкви в мосальском селе Устоша) и, наверное, жены Сальникова, больше никого не было. Что же, служба была никому не нужна?
Из Глотова Сальников никуда не уехал. В 1898 году консистория возобновила ходатайство о закрытии моленной, но достаточных оснований для этого не нашлось.
В свое время часть глотовских крестьян переселилась из-за торговых интересов поближе к дороге на Мосальск. Так возникла новая деревня - Глотовские Дворы. О.Андрей тоже переехал туда. 3 июля 1904 года он перенес моленную из дома Александра Кабанова в свой дом, точнее, «в особо пристроенное ради этой цели помещение». Разрешения у властей не спрашивал (10). Наказать священника не успели. В 1905 году был обнародован указ «Об укреплении начал веротерпимости», в 1907 году Сальников подал ходатайство о регистрации общины, которое было удовлетворено 3 декабря. Губернское правление разрешило перестроить моленную в церковь.
Работы начались в мае следующего, 1908 года, и окончательно завершились в июне 1909-го. Уже были повешены колокола, оставалось лишь отштукатурить храм внутри и установить иконостас. Это сделали к ноябрю (11). Церковь освятили во имя Успения. В глотовский приход вошло около двадцати окрестных деревень.
О том, когда умер о.Андрей Сальников, неизвестно. 28 марта 1922 года епископ Александр Московский рукоположил в Глотовские Дворы о.Афанасия Алексеевича Сальникова (род. 18 февраля 1889 г.). Доводился ли он кем-то О.Андрею, тоже неизвестно.
О.Афанасий служил в Глотовских Дворах до самого ареста в 1937 году. Обвинение ему предъявили «классическое» - контрреволюционная деятельность. Священник, дескать, ездил по деревням и вел «агитацию» за сохранение церквей, «подрывал» трудовую дисциплину в колхозах. О.Афанасий вины за собой не признал. «Разъезжал я по деревням только по вызову самих верующих и там же в их доме проводил богомолебствие».
28 ноября 1937 года тройка УНКВД Смоленской области постановила расстрелять о.Афанасия Сальникова, личное его имущество - конфисковать. Приговор был приведен в исполнение 15 декабря, как следует из справки - в 24 часа ночи. 11 июля 1956 года священник был реабилитирован решением президиума Калужского областного суда (12).
Старостой Успенской церкви была в 1930-е годы Анна Алексеевна Моторина (род. 1870). Есть упоминание, что она монахиня, но это еще не означает, что она принимала подстриг. Анна Моторина тоже была арестована, и расстреляли ее в один день со священником (13). Вместе с о. Афанасием по одному делу проходило еще несколько человек, часть из них получили смертные приговоры. С выстрелами в них заканчивается история глотовского старообрядчества. Оно не было сплоченным и монолитным, поскольку прихожане Успенской церкви жили очень рассеянно, в деревнях и селах, где преобладало население, придерживавшееся официального православия. Его влияние было сильным и постоянным. Приход в деревне возник благодаря незаурядной личности священника - Андрея Сальникова. У него было много поводов озлобиться и на все махнуть рукой, однако он нашел в себе силы не сделать этого.
Вот вкратце все, что известно на сегодня о старообрядцах, живших в родных краях Ксеноса.
1 .ГАКО. Ф.62. Оп.6. Д.569. Л.8. По данным 1893 года, в Глотове проживало 156 старообрядцев и 338 человек принадлежали к синодальному православию.
2.Тамже. Л.1.
З.ОР РГБ. Ф.246. Оп.1. К.195. Ед.хр. 7. Лл.51 - 51 об.
4.Там же.
5.Тамже. Лл.121 - 121об.
6.ГАКО. Ф.ЗЗ. Оп.З. Д.1901. Л.22.
7.ГАКО, Ф.62. Оп.6. Д.569. Л.37.
8.ГАКО. Ф.62. Оп.12. Д.199. Л.8. (В деле есть документы с описанием моленной).
9.Тамже. Л. 18.
10.ГАКО. Ф.62. Оп.6. Д.569. Л.39.
11.ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2218. Лл. 1; Ф.62. Оп.17. Д.2604. Л.19.
12.Следственнос дело священника - архив УФСБ по Калужской области. П-6012.
13.Из бездны небытия. Книга памяти репрессированных калужан. Калуга. Издание УФСК по Калужской области. Т.2. 1994. С. 396.
Горбатово - деревня в Медынском уезде (ныне Износковский район). Расположена близ железнодорожной ветки Калуга - Вязьма.
Горбатовская старообрядческая община была зарегистрирована 3 июля 1909 года. Построенный здесь в 1912 году храм имел размеры: в общую длину 6,40 сажени, в ширину - 4,15 сажени. Средняя часть сруба была в виде восьмиугольника, хотя по проекту предполагался квадрат. В 1911 и 1916 годах председателем совета общины был крестьянин Филипп Максимович Бабаев (1). По данным 1915 года, в приходе господствующей церкви села Пречистого, куда входило Горбатово (и Износки), числилось около 1550 старообрядцев (около 200 дворов).
Все, что известно о горбатовском старообрядчестве, изложено далее, в очерке «Из колена Аввакумова».
1.Сведения о строительстве храма в Горбатове и о регистрации общины: ГАКО. Ф.62. Оп.19. Д.2266.
Дворцы - деревня в Калужском уезде (ныне - Дзержинском районе). По сведениям местного станового пристава, в 1877 году почти 500 человек во Дворцах были старообрядцами и только трое придерживались синодального православия. (ГАКО. Ф.823. Оп.1. Д.773. Л.5). По другим данным, во Дворцах насчитывалось около 700 старообрядцев. Немало старообрядцев жило в окрестных деревнях.
Случись бы этот пожар летом, можно было бы предположить, что крышу моленной подожгла молния. Но февральские поземки мели тогда вдоль крестьянских изб. И почему возник пожар, остается лишь догадываться. Огонь уничтожил только часть крыши, «само же здание сохранилось в целости, а также осталось неповрежденным все относящееся до богослужения» (1). Так сообщал руководству местный становой пристав. Молитвенный дом во Дворцах построили в 1823 году, и до зимы 1876 года ничего не случалось с ним.
В 1910 году в деревню приехал делегат совета всероссийского съезда старообрядцев В.Мельников, чтобы ознакомиться с жизнью общины. Тогда он и услышал рассказы о том, что среди сторонников синодального православия нашлись такие фанатики, которые, не давая тушить огонь, вырывали из рук пожарных шланги и насосы (2). Документального подтверждения этому случаю обнаружить не удалось.
После пожара дворцовские крестьяне положили на крыше моленной тес, не укрепляя его гвоздями. И вот тут, как будто ремонт моленной страшней, чем сам пожар, зачастила в деревню полиция: кто ремонтировал, кто клал на крыше горбыли, какой вид имела моленная до и после пожара?.. Тут бы могли, конечно, помочь исправнику со становым те самые люди, что отнимали у пожарных шланги, да, видно, власть обошла их стороной, опрашивая очевидцев пожара. Следствие ничего толком не установило. Моленную же опечатали, и простояла она закрытой до апреля 1880 года (3).
Когда калужский окружной суд постановил снять печати, дворцовские крестьяне Никола Дерюгин и Захар Кузнецов подали губернатору прошение, чтобы дозволил официально провести ремонт. Разрешение получено было в феврале 1881 года. Губернатор подчеркивал, обращаясь к местным властям, что этот шаг навстречу не отменяет запретительных указов, но (поскольку в деревне очень много старообрядцев) «вызывается лишь крайнею необходимостью и потому желательно, чтобы таковое разрешение не было по возможности оглашаемо» (4).
После объявления религиозной свободы появилась при молитвенном доме отдельно стоящая деревянная колоколенка. Прихожан прибавилось, несмотря на огромный синодский монастырь с внушительными церквями и колокольней, что стоял неподалеку. Была еще одна причина, из-за которой старообрядцы решили строить новую церковь: год за годом меняла русло Угра и теперь все чаще беспокоили паводки, слишком близко подходила вода.
В конце февраля 1913 года дворцовские старообрядцы подали в губернское правление соответствующее прошение, представили проект храма и пояснительную записку. Церковь предполагалось построить на средства прихожан из принадлежащего общине отборного соснового леса. Храм был рассчитан на 600 человек: не более 15 молящихся на одну квадратную сажень (ок. 2 кв. метров). Строительство церкви началось в ап¬реле и завершилось летом 1914 года (5).
Новый храм освятили во Дворцах в честь Успения Божией Матери, придел в нем - во имя Трех Святителей. Священников при церкви было двое. Старший - Иосиф Борисович Дворин (род. 1851), из крестьян соседней деревни Ново-Скаково, служил в деревне с 1882 года. Ранее он был сторожем при Рождественском старообрядческом храме в Калуге. Не исключено, что и до отца Иосифа имелся в деревне батюшка, но сведений о нем не дошло. О Дворине в 1893 году священник из соседней Тихоновой слободы отозвался: «характера мягкого» (6). В 1897 году против о.Иосифа возбудили уголовное дело, обвиняя его в «присвоении» сана. Но Дворин сумел доказать невиновность (7). В 1918 году епископ Павел возвел о.Иосифа в протоиереи. Он стал одним из старейших священников губернии. Умер Дворин не ранее 1924 года, похоронен на старообрядческом кладбище между Дворцами и Камельгино.
В 1915 году во Дворцы рукоположили второго священника - о.Глеба Власова (род. 1887) из Острой Луки. В конце 1920-х годов он был переведен куда-то, говорят, в приход своей родной деревни. В 1930-х о.Глеба арестовали, срок он отбывал на строительстве канала «Москва-Волга». Освободившись, служил на Украине, в селе Устьяново (Московская область). Умер в 1963 году в Москве.
В одну из весен случился во Дворцах сильный паводок, подмывший фунт под старым молитвенным домом. После той «большой воды» часть моленной обрушилась в реку. Восстановить ее было невозможно. Дом разобрали по бревнам, раздав их прихожанам, нуждавшимся в строительном материале. Сейчас на месте старообрядческого молитвенного дома плещется угорская вода.
В новой церкви сложился хороший и большой хор (в советское время, перед самым закрытием церкви, от него осталось человек шесть). Ночью на Пасху, когда наставало время крестному ходу, снаружи храма зажигали бочки из-под дегтя (их жертвовал один из прихожан), чтобы было светло. Недалеко от церкви поселились в отдельных домишках-кельях три молельницы - так в старину называли женщин, ушедших от мира, посвятивших себя молитве, чтению канонов, но не принявших обряд монашеского пострига. Так называют их дворцовские старушки-старообрядки и сейчас. Имена этих женщин известны: Акулина, Степанида и Феодосия. При советской власти женщин выселили. Местные старообрядцы приютили их. Тогда же из закрывающегося храма молельницы взяли некоторые иконы. Однако основная их часть оказалась на церковном чердаке.
Там, где находился когда-то храм, теперь ровная земля да железобетонный столб, поддерживающий провода электропередачи. Чуть поодаль, за невысокой металлической решеткой вроде кладбищенской оградки, выходит на поверхность толстая желтая труба газотрассы. Ничто о церкви не напоминает. Ничто о ней не говорит. Храм был рублен «в лапу», некрашен, с высоким, в полтора метра, фундаментом, длинными порогами, ведущими внутрь, с добротно и красиво отделанным крыльцом. У правого клироса стояло большое распятие с голгофой, пожертвованное кем-то из прихожан.
Успенскую общину во Дворцах зарегистрировали в октябре 1907 года. Судьбы всех тех, кто входил в ее совет и чьи фамилии хранят чернила на архивной бумаге 1910-х годов, не установишь.
Одним из церковных старост Успенского храма был Тарас Иванович Корягин. Это вместе с ним и другими «понятыми» летом 1914 года губернский инженер осматривал Успенский храм и признал, что в нем можно молиться. Тогда, как бы сейчас сказали, был подписан акт приемки. Церковь открылась для всех. В деревне Корягин держал лавку, имел свое дело, пек баранки, хлеб и продавал. За что бы он ни брался, что бы ни делал, всегда повторял про себя вслух коротенькую молитву: «Господи, помилуй». В крепкую привычку вошла она. В конце 1920-х годов Корягина насмерть забодал бык. Нелепая смерть? Кто знает. Близилась коллективизация. Какая бы ждала его, «кулака», его семью тогда судьба?
Во второй половине 1920-х годов во Дворцы был переведен (вероятно, на место умершего Дворина) о.Мефодий Федорович Костоправкин (род. 1894). Судьба довольно побросала его по стране. В прошлом священник работал на шахтах Донбасса, в 1917 году записался в партию социал-демократов, но вскоре порвал с ней, решив принять сан. Рукоположили отца Мефодия в деревню Брусны Жиздринского уезда. По одним данным, он и родился там. Вскоре, однако, священник попал в тыловое ополчение Красной Армии, а в 1919 году служил в хуторе Романовском на Кубани. Теперь это город Кропоткин. Оттуда о.Мефодий вернулся в Брусны и через какое-то время переехал во Дворцы.
Первый раз Костоправкина арестовали здесь в 1930-м, но до суда дело не дошло. Спустя два го
| 
