Слово «кержаки» имеет в литературе устойчивое определение: выходцы с речки Керженец в Нижегородской губернии. Однако именно там староверов издавна называли калугурами.

На Урале оханские староверы всегда называли себя кержаками, хотя имели вятское происхождение. Некоторые этнографы утверж­дают, что выходцы из Пермской и Вятской губерний считали себя кержаками.

Порой нелестны многочисленные суждения о кержаках, об уст­ройстве их жизни и особом характере. Своеобразие поведения кер­жаков нередко просто высмеивали: «Вот какие эти кержаки смешные были! Не пускали к себе никого, только из своей посуды ели, чуда­ки!» Так ведь некому пускать-то было! Те, кто пускал, вымерли давно от вши тифозной, или сифилиса, или холеры. Центр России эти напас­ти периодически просто опустошали, а здесь, на Урале, Бог миловал. А все потому, что кержаки самостоятельно, задолго до европейской науки, разработали детальный гигиенический комплекс жизни, ввели строжайшую чистоплотность, уходя при необходимости в карантин. Тем они и спасались. И не только сами. Хорошо известно, что, узнав о надвигающейся чуме, московская знать отводила своих детей в семьи староверов. Для спасения. «Вера старая, крепкая, оборонит, - так ду­мали и те, и эти.

Мы-то, теперешние, оснащенные научными знаниями, можем поглубже осмыслить? «Бесы ищут по ночам немытую посуду неради­вых хозяек (кержаки про таких хозяек покрепче выражались: засранки, да и все!). И тамока имя, бесовьям-те, полное раздолье! Уж они тамока и купаются, и свадьбы играют, и бесят родят. И как ты станешь из той посуды исть, оне, бесовья-те, в рот заскочат и загубят. И если заменить слово «бесы» словом «микробы», что получится? Современное научное наставление по санитарии и гигиене. И представьте только: это суждение было создано не позже XVI века, пять столетий назад! Это что, «дичь и темнота»? Или это и есть культура?

Старообрядческое сообщество было предельно закрытым, к чу­жим относилось недружелюбно. По этой причине суждения о них были, например, такими: «Это был сильно развитой народ, хитрые мужики, чрезвычайные начетчики и буквоеды, народ надменный, заносчивый, лукавый и нетерпимый в высшей степени». Так Ф. М. Достоевский писал о сибирских старообрядцах. Суждение, думается, искреннее. Кержаки те еще люди были, если говорить о характере.

Кержака упертого, его, и верно, не нагнешь. Ему что? Он вон в чисто поле выйдет, лаптем землю поковыряет, в затылке почешет да и возьмет от этой землицы все: и пропитание, и одёжу, и дом поста­вит, и мельницу изладит. Лет через пять вместо голого места - пол­ное хозяйство и в ребятах прибыток. Что ему, мужику, графья-дворяне, которые не уважают его? А он от Ильмень-озера до Оби всю землю прошел и обжил. Всех накормил и одел-обул. Он себя уважает, хотя и слабо знает свой исторический путь. Мужик свою значимость чувствует.

Российское общество этой значимости не чувствовало никогда! Отношение к кержакам было завистливо-неприязненным, описание их быта высасывали из пальца, поскольку внутри никто из описателей не бывал. И чего-чего только не напридумано, какого бреда не нагорожено! И в семьях террор, и в религиозной жизни истязательства! Ста­роверы, мол, упорно цеплялись за уже отжившие традиции! Интерес­но, где это в России бытовали, но отжили традиции чистоплотности, трезвости и общей целесообразности жизни? А если были -то почему же считать отжившими? Чего ж за них не цепляться?

Чтобы не одичать, культурные навыки нужно не выкидывать, как хлам, а накапливать, передавать от семьи к семье, от поколения поколению. Понимать и ценить их нужно! Ведь, как ни суди, на нашей суровой земле до староверов никто успешно не крестьянствовал; а их с корнем повыдирали - земля вновь дикой делается...

Самое главное, что никогда не понимали и не ценили, - стрем­ление и способность кержаков жить в согласии. Рассыпанная по всей России диаспора староверов была самоуправляющимся, самодоста­точным сообществом, которое выживало в любых (в любых!) при­родных и социальных условиях. Если была возможность, староверы работали на заводах, занимались ремесленничеством и торговлей. Если таких условий не было - уходили в изоляцию, на полное само­обеспечение.

Старообрядчество имело крепкие семейные устои, поддерживае­мые и укрепляемые всей сутью жизни крестьянина. В семье, где иног­да насчитывалось по 18-20 человек, также все строилось по принципу старшинства. Во главе большой семьи стоял старейший мужчина - большак. Ему помогала хозяйка - болыпуха. Авторитет матери - большухи - был непререкаем. Дети и невестки называли ее ласково и поч­тительно: «маменька». В семье сложились и поговорки: жена для совета, теща для привета, а нет милей родной мамоньки; материнская ладонь высоко поднимается, да не больно бьет; материнская молитва со дна моря достанет.

Авторитет главы семейства? Да, был, но не авторитарным было это сообщество. Держалось оно не на страхе, а на совести членов семьи, на уважении к нему, большаку. Такое уважение заслуживалось только личным примером, трудолюбием и добротой. И опять вопрос: отжившее это или это недостижимое?

А отношение к детям? Счастлив был тот ребенок, который родился в кержацкой семье или хотя бы смог ощутить тепло рук деда и бабки. Ведь дом с детьми - базар, без детей - могила, а один и у каши сирота. Воспитанием детей занимались все, вся община. Но так как в любой семье почитание и уважение старших было нормой для всех, то и при­слушивались всегда к слову и мнению старшего по возрасту или поло­жению в общине: разумное родится только от разумного.

В семьях иногда жили вместе по три поколения. Старик в нор­мальной семье не чувствовал себя обузой, не страдал от скуки. Всег­да у него имелось дело. Он нужен был каждому по отдельности и всем вместе. Исстари сложилось: старый ворон мимо не каркнет, а прожитое, что пролитое, - не воротишь.

В старообрядческих семьях воспитывалось особенно почтитель­ное, можно сказать святое, отношение к труду. В большой крестьяне ской семье трудились (робили) все, от мала до велика, и не потому,  что кто-то заставлял, а потому, что от рождения каждый день видели пример в жизни. Трудолюбие не навязывалось - его как бы впитывали.  На работу благословение просили! Младшие члены семьи обращались к старшим: благослови, тятя, на работу.

Нравственная суровая простота деревенского быта, - писали современники, - была чиста и выражалась заповедью неустанного физического труда, молитвой Богу и воздержанностью от всяких из­лишеств». Подражание старшим считалось хорошим тоном, и девочки возле матери, старших сестер или невесток, а мальчики с отцом и братьями в неустанных заботах о семье приобретали знания и умения, так необходимые в будущей самостоятельной жизни. Дети принимали участие во всех работах: мальчики с пяти-шести лет выезжали на пашню, боронили, возили снопы, а уже в восемь лет им доверяли пасти скот и выезжать в ночное. Девочек с этого же возраста обучали ткачеству  и  рукоделию и, конечно же, умению вести дом: все должно быть трудово, а нетрудово - грех.

Ребенок усваивал трудовые навыки и на посиделках. Слово «посиделки- означало не просто сидеть, просиживать место. На посиделках обсуждали, как прошел день или год, решали проблемы, заключали вы­годную сделку, сватали невесту, пели, плясали и многое, многое другое. А чтобы руки не были в праздности, обязательно делали какую-нибудь работу - женщины вышивали, шили, а мужчины мастерили нехитрую домашнюю утварь, упряжь и т.д. И все это в глазах детей приобретало элемент нерасторжимости, необходимости - так делали и жили все. А как же иначе?

В старообрядческих семьях лень была не в почете. О ленивом че­ловеке говорили: «На работушку у него волосок не стряхнись, а с работушки головушка не оторвись; сойдутся сонливый да ленивый, так быть ли им богатыми? Не та ленива ленивица, что баню не топит, а та ленива ленивица, которая  в готовую не ходит».

Подлинное основание жизни человека - труд. Безосновательна жизнь человека, который развлекается. Низменна жизнь человека, ко­торый ворует. Запечатление трудового действия происходит с младен­чества и активно усваивается в 10-14 лет.

Характерной чертой семейных традиций староверов было серь­езное отношение к браку. В основе норм поведения молодежи - крес­тьянский взгляд на семью как на важнейшее условие жизни. Встречи мо­лодых людей находились под постоянным контролем старших, зависели от общественного мнения села и традиций различных семей. Причем очень строго следили за тем, чтобы не было браков «по родне», то есть между родственниками. Еще в девичестве девушкам внушали, что чужая шуба не одёжа, чужой муж не надёжа. А парню наказывали так: «Женись, чтоб не каяться, любить да не маяться; женился на скорую руку да на скорую муку».

Четкие нормы поведения создавали основу самодисциплины и исключали вседозволенность. Общим было требование соблюдения чес­ти, порядочности, скромности. Это находило отражение в сложившихся представлениях о хорошей невесте и о хорошем женихе.

Сватовству и созданию брачных союзов посвящено множество шедевров русского устного народного творчества: поверья, бывальщина и, конечно же, пословицы и поговорки. Общественное мнение осуждало неуживчивость и сварливость характера, эти качества считались «наказанием Божиим». Про злую жену говорили: "Лучше хлеб есть с водой, чем жить со злой женой; назло мужу сяду в лужу; железо-то: уваришь, а злую жену не уговоришь-. А жениху внушали: «Жена мужу не прислуга, а подруга; за хорошей головой жена молодеет, а за плохой как земля чернеет».

Семьи старались жить так, чтобы не причинять горя и неприятностей один другому. Не принято было заводить ссоры, обманывать кого-то, подшучивать или насмехаться над кем-либо.

Конечно, крестьянская среда была и не без уродов. Но принятая система устройства семьи уверенно сохраняла устойчивость, так как на нарушителей находили управу. Если в какой-то семье не было мира,  если муж бил жену, то заступаться никто не бегал. Уж тут так: твоя семья, твои порядки. Но вот подрастут сыновья и дочери - и тогда сам не сможешь к своим дочерям сватов дождаться, и твое сватовство никто не примет. Парень к вдовице какой уйдет, да и то в другую деревню! Или в дом возьмут девку из погорелой семьи, которой деться некуда. А своим девкам или вековать, или за вдовцов соглашаться идти. И дурная слава семьи годами тянется за каждым, совсем невиноватым. Семья,  где не смогли наладить мир, постепенно рассыпалась, исчезала. Раздор в  семье осуждали, боялись пуще огня..

Одной из особенностей характера большинства старообрядцев является трепетное отношение к данному слову и к правде. Молодым  наказывали: «Не разжигай, туши, пока не разгорелось; будешь лукавить,  чёрт задавит; иди в овин да шути там один; обещаха недахе - родная   сестра,  клевета, что уголь: не обожжет, так замарает; ты на правде стоишь, трудно тебе, да стой, не вертись».

Спеть похабную частушку, произнести скверное слово - это значило опозорить себя и свою семью, так как община осуждала за это не только того человека, но и всех его родных. Про него брезгливо говорили: «С этими же устами да за стол сядет».

В старообрядческой среде считалось крайне неприличным, не­ловким не поздороваться даже с малознакомым человеком. Поздоро­вавшись, надо было приостановиться, даже если очень занят, и непре­менно побеседовать. И рассказывают: «Был грех и у меня. Молода была, но замужем уже. Шла мимо тяти и просто сказала, мол, здорово живешь, и не поговорила с ним. Так он меня пристыдил, что спросить бы хоть надо было: как, мол, ты, тятя, живешь?»

Пьянство очень осуждали, говорили: «Мне еще деданька наказы­вал, что хмеля-то нисколько не надо. Хмель-то, мол, держится тридцать годков. А ну как умрешь пьяный? Уж не видать потом светлого места».

Курение также осуждалось и почиталось за грех. Человека куря­щего не допускали к святой иконе и старались как можно меньше с ним общаться. Про таких людей говорили: «Кто курит табак, тот хуже собак».

И еще несколько правил существовало в семьях староверов. Обязательно должны быть переданы по наследству, в основном своим детям, молитвы, заговоры и другие знания. Нельзя передавать знания людям, старшим по возрасту. Молитвы нужно обязательно заучивать наизусть. Нельзя рассказывать молитвы посторонним, так как они от этого теряют силу.

Для меня очень важно то, что, по убеждению староверов, молитвы, заговоры, все накопленные знания обязательно должны быть переданы по наследству детям. С этим чувством я и писала книгу.

Евдокия Турова

Книгу Е.Туровой "Кержаки" можно заказать на сайте издательства «МАМАТОВ»